В с соловьев лермонтов краткое содержание
Обновлено: 01.07.2024
Вл. Соловьев не вышел из области теоретического разума. Он знает лишь человека и смертного и не знает сынов умерших отцов. Это-то, должно быть, и есть те теоретические обоснования, о которых он хотел поговорить после чтения рукописи, которую называл Проектом 305 . А после счел за лучшее промолчать.
Разница между Соловьевым и Ницше прежде всего заключается в том, что первый отличается трусостью, а Ницше смелостью. Ницше, признав сверхчеловечество, открыто заявляет презрение к человечеству, а боязливый Соловьев, признав также сверхчеловечество, которым, конечно, не могут быть все люди, не решается открыто выразить презрение к человечеству. Говоря о несовершенстве человека, Соловьев боится прямо сказать, что это несовершенство зависит прямо от него самого. Соловьев осуждает Ницше и К о только за то, что он, Ницше, высказывает презрение заранее , ничего не сделавши сверхчеловеческого 307 . Почему же Соловьев не сказал, что он, Соловьев и К о , сделал или сделали сверхчеловеческое.
Соловьеву кажется, что он нашел эту истину, которою держится, которою привлекает к себе ницшеанство и которою оно может быть опровергнуто. — А на чем держится, — если только оно держится, — Соловьевское заблуждение?
Ради отвлеченной мысли — этой якобы высшей умственной жизни, — разные Спенсеры готовы пожертвовать всеми внешними чувствами. Спенсер радуется исчезновению у культурных людей тонкости внешних чувств, живости наблюдений. С этой точки зрения слепота будет прогрессом; тогда как истинное, действительное, — а не мнимое, мысленное, — требует, чтобы все, доступное мысли, стало доступным и чувствам. Нужно, чтобы все вибрации стали доступны нашему восприятию.
Только на этом условии возможно бессмертие, притом только чрез воскрешение отцов возможно бессмертие сынов, ибо воскрешение есть сознательная замена бессознательного процесса рождения. Соловьев вовсе не подумал, при каких условиях смерть будет невозможна. Она будет тогда только невозможна, когда слепая сила природы во всех мирах вселенной будет чрез воскрешенные, а не рожденные, поколения обращена в силу, управляемую разумом.
Бессмертие как привилегия сверхчеловеков 314
Учение о бессмертии как привилегии некоторых высказано Соловьевым по поводу Лермонтова. В Лермонтове Соловьев видит зародыш того настроения, направления чувств, мыслей и отчасти и действий, которые нашли полное свое выражение в Ницшеанстве.
Сверхчеловечество в Соловьевском смысле, как превозносящее бессмертием над своими предками-отцами и современниками-братьями, — гораздо более безнравственно, чем превозношение богатством, властью, как в немифической, секулярной Истории. мифы станут действительностью. Как бессмертные боги Гомера относятся к смертным, так Сверхчеловеки Соловьева относятся к людям, т. е. между сверхчеловеком бессмертным и человеком смертным несравненно более расстояние, чем человеком смертным и животным. Но удовлетворит ли такая привилегия самих сверхчеловеков? Не найдутся ли между ними такие честные люди, которые, — если уже невозможно всех сделать бессмертными, — разделят судьбу смертных; а с другой стороны, какие чувства будут питать смертные к бессмертным? Если бессмертный Сын Божий сошел на землю, чтобы всех, конечно, сделать бессмертными, то найдутся, подражатели. Только искаженное христианство, как Католицизм, может мириться с привилегиею, — бессмертный папа и католическое духовенство не есть ли сверхчеловечество, которое, приобщаясь крови Господа, лишает ее смертных 319 .
Любопытно бы было знать, как Соловьев из внешних условий жизни сделает привилегию сверхчеловеков, как он заставит Солнце сиять над сверхчеловеками и обливать зноем или покрывать мраком смертных? И воде и всем стихиям нужно будет сделать внушение, чтобы они сдуру не потопили сверхчеловеков , так как морфологических преимуществ сверхчеловеки не имеют.
Соловьев считает несомненным, что такая победа сверхчеловеков над смертью не может быть достигнута сразу, а что такая победа при теперешнем состоянии человека не может быть достигнута вообще в пределах единичной жизни, — это кажется ему уже сомнительным. Хотя то, что он сам такой победы не достиг, — это уже истина.
Но Соловьев — человек уступчивый — готов, хотя и с большим сожалением, заменить сверхчеловека сверхчеловеческим путем, но и тут [речь идет о] пути, которым шли, идут и будут идти многие (а не все) на благо всех, но не чрез всех, — т. е. хорошая цель, достигаемая дурными средствами.
Неуменье, неспособность подняться до универсальности указывает глубокий упадок самой философии. Замечается ли этот упадок у многих, или это привилегия одного Соловьева.
Сверхчеловечество есть отречение от братства (от всех живущих), от отечества (от всех умерших), отречение от общего великого дела и осуждение на блуждание и заблуждение, т. е. на философию без религии. Сверхчеловек есть блудный сын и вечный жид.
Бессмертие может ли быть привилегиею одних живущих?
В признании бессмертия привилегиею живущих заключается отрицание долга воскрешения предков. Для хамитического Запада, приносящего отцов в жертву сынам (что у нас сделалось болезнью), достижение бессмертия было признано некоторыми высшею ступенью прогресса. Восток мог приносить сынов в жертву отцам (но мы не знаем такой теории, такой системы, по которой возвращение жизни требовало бы смерти сынов). Для нас же Бессмертие сынов, достигаемое чрез воскрешение отцов, есть цель, долг, совершенство жизни.
Нетрудно понять, что то, что мы называем живущими, суть или недозревшие, или отживающие, т. е. рождающие и поэтому умирающие.
Нужно представить себе этот орден бессмертных сверхчеловеков, созерцающих гибель одного поколения за другим. Это будет полное торжество язычества. В лице бессмертных сверхчеловеков мы увидим языческих богов, которые будут отличаться от нас лишь функционально, а не морфологически. Не нужно будет изучать классических языков, потому что мы будем телесными очами созерцать богов и богинь. Мифы станут действительностью. Конечно, только благодаря тому, что грамотность, расширившись количественно, пала качественно, читавшие Соловьева не заметили всего богатства ее содержания!
Конечно, отношения между бессмертными Сверхчеловеками и смертными не могут быть иные, как помещиков к крестьянам, в наилучшем случае.
Сверхчеловеки — это самые языческие боги на земле.
Сверхчеловечество — это папизм с неумирающим папою, духовенство, причащающееся крови и делающееся бессмертным.
Сверхчеловечество — это ламаизм с великим Ламою во главе, кутухтами.
Если все делается чрез сверхчеловеков, а сами смертные без них ничего не могут, то сверхчеловечество не есть само воплощение гордости.
Бог создает людей чрез них самих, а Сверхчеловеки лишают этого права смертных, то как же это не гордость? Если смирение есть первое условие сделаться сверхчеловеком, то смирение же требует отказаться от него, от сверхчеловечества.
Как адвокат дьявола Соловьев перечислил все грехи Лермонтова от самой колыбели до преждевременной могилы 322 .
Его любовь к Москве, ненависть к Санкт-Петербургу и презрение к Западу не указывают ли, что ему не чужды судьбы Запада.
Приняв во внимание годы, можно смело сказать, что едва ли кто более совершил военных подвигов, путешествий и столько написал, хотя не достиг возраста ни Ахилла, ни Александра, и дважды был изгнан, не говоря об изгнании из Университета. Его личность была поэтичней всех стихотворений. Россия в нем лишилась великого поэта и величайшего полководца.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Лермонтов (статья) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Как черты зародыша понятны только благодаря тому определившемуся и развитому виду, какой он получил в организме взрослом, так и окончательное значение тех главных порывов, которые владели поэзией Лермонтова, — отчасти еще в смешанном состоянии с иными формами, — стало для нас вполне прозрачным с тех пор, как они приняли в уме Ницше отчетливо раздельный образ.
Кажется, все уже согласны, что всякое заблуждение, — по крайней мере всякое заблуждение, о котором стоит говорить, — содержит в себе несомненную истину, которой оно есть лишь более или менее глубокое искажение, — этою истиною оно держится, ею привлекает, ею опасно, и через нее же только может оно быть как следует обличено и опровергнуто. Поэтому первое дело разумной критики относительно какого-нибудь заблуждения — найти ту истину, которою оно держится и которую оно извращает.
Презрение к человеку, присвоение себе заранее какого-то исключительного и сверхчеловеческого значения — себе, или как одному я, или Я и К°, — и требование, чтобы это присвоенное, но ничем еще не оправданное величие было признано другими, стало нормою действительности, — вот сущность того направления, о котором я говорю, и, конечно, это большое заблуждение.
В чем же та истина, которою оно держится и привлекает умы?
Человек — единственное из земных существ, которое может относиться к самому себе критически, подвергать внутренней оценке не отдельные свои положения и действия (что возможно и для животных), а самый способ своего бытия в целом. Он себя судит, а при суде разумном и беспристрастном — и осуждает. Разум свидетельствует человеку о факте его несовершенства во всех отношениях, а совесть говорит ему, что этот факт не есть для него только внешняя необходимость, а зависит также и от него самого.
Человеку естественно хотеть быть больше и лучше, чем он есть в действительности. Если он взаправду этого хочет, то и может, а если может, то и должен. Но не есть ли бессмыслица — быть лучше, выше или больше своей действительности? Да, это есть бессмыслица для животного, так как для него действительность есть то, что его делает, но человек, хотя и есть также произведение уже существующей, данной действительности, но вместе с тем эта его действительность есть, так или иначе, в той или другой мере, — то, что он сам делает — делает более заметно и очевидно в качестве существа собирательного, менее заметно, но столь же несомненно и в качестве существа личного.
Можно спорить о метафизическом вопросе безусловной свободы выбора, но самодеятельность человека, то есть его способность действовать по внутреннему побуждению, — окончательно по сознанию долга или по совести, — есть не метафизический вопрос, а факт опыта. Вся история состоит в том, что человек делается лучше и больше самого себя, перерастает свою наличную действительность, отодвигая ее в прошедшее, а в настоящее вдвигая то, что еще недавно было противоположным действительности, — мечтою, субъективным идеализмом, утопией.
Внутренний, духовный, самодеятельный рост есть такой же бесспорный факт, как и рост внешний, физический, пассивный, с которым он связан как с своим предположением.
Если человек недоволен собою и хочет быть сверхчеловеком, то ведь тут дело идет, конечно, не о внешней (а также и не о внутренней) форме человеческого существа, а только о плохом функционировании
МОСКОВСКОЕ ЛЕРМОНТОВСКОЕ ОБЩЕСТВО запись закреплена
ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ и МИХАИЛ ЛЕРМОНТОВ. Ч. I.
К 165-летию выдающегося русского философа ВЛАДИМИРА СЕРГЕЕВИЧА СОЛОВЬЁВА (16/28 января 1853 — 31 июля/13 августа 1900).
«Я вижу в Лермонтова прямого родоначальника того духовного настроения и того направления чувств и мыслей, а отчасти и действий, которые для краткости можно назвать "ницшеанством"… Осталось от Лермонтова несколько истинных жемчужин его поэзии, попирать которые могут только известные животные; осталось, к несчастью, и в произведениях его слишком много сродного этим самым животным… Уже с детства, рядом с самыми симпатичными проявлениями души чувствительной и нежной, обнаруживались у него резкие черты злобы, прямо демонической. Это демоническое сладострастие не оставляло Лермонтова до горького конца…
Скоро злое начало приняло в жизни Лермонтова еще другое направление. С годами демон кровожадности слабеет, отдавая большую часть своей силы своему Брату ― демону нечистоты. Слишком рано и слишком беспрепятственно овладел этот второй демон душою несчастного поэта и слишком много следов оставил в его произведениях …характер этих писаний производит какое-то удручающее впечатление полным отсутствием той легкой игривости и грации, какими отличаются, например, подлинные произведения Пушкина в этой области. Вот вам впечатление, производимое этими шутками у Пушкина: видишь тинистую лужу, видишь ласточку и видишь, что прочной связи нет между ними, ― тогда как порнографическая муза Лермонтова ― словно лягушка, погрузившаяся и прочно засевшая в тине. Или, ― чтобы сказать ближе к делу, ― Пушкина в этом случае вдохновлял какой-то игривый бесенок, какой-то шутник-гном, тогда как пером Лермонтова водил настоящий демон нечистоты…
Однако в советский период дореволюционные работы Дурылина не переиздавались и были забыты, а его дневник "В своем углу" издан только в 2006 году, да он и не предназначался для печати, опальный ученый фиксировал в емких философских миниатюрах часто очень крамольные для того времени мысли, но для себя и для очень узкого круга "сомыслящих" людей.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Лермонтов (статья): краткое содержание, описание и аннотация
Владимир Соловьев: другие книги автора
Кто написал Лермонтов (статья)? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Лермонтов (статья) — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Лермонтов, несомненно, был гений, то есть человек, уже от рождения близкий к сверхчеловеку, получивший задатки для великого дела, способный, а следовательно, обязанный его исполнить.
В чем заключалась особенность его гения?
Как он на него смотрел?
Что с ним сделал? – Вот три основные вопроса, которыми мы теперь займемся.
Относительно Лермонтова мы имеем то преимущество, что глубочайший смысл и характер его деятельности освещается с двух сторон – писаниями его ближайшего преемника Ницше и фигурою его отдаленного предка.
На запад, на запад помчался бы я,
Где цветут моих предков поля,
Где в замке пустом на туманных горах
Их забвенный покоится прах.
. . . . . . . . . . . . . . .
Меж мной и холмами отчизны моей
Расстилаются волны морей.
Последний потомок отважных бойцов
Увядает средь чуждых снегов.
Читайте также: