Тревожный месяц вересень краткое содержание
Обновлено: 04.07.2024
ТРЕВОЖНЫЙ МЕСЯЦ ВЕРЕСЕНЬ – КНИГА
Книга написана советским писателем Виктором Васильевичем Смирновым в 1970 году (я удивился, узнав, что он еще жив – и хорошо, дай бог здоровья). Действие происходит в сентябре (вересне по-украински) 1944 года в украинской деревне Глухары, недавно освобожденной от немцев. Поблизости в довоенном УРе засела небольшая банда бандеровцев. Собственно, с ней и придется иметь дело главному герою Ивану Капелюху.
20-летний Иван, младший лейтенант, фронтовик, разведчик, после ранения живет в Глухарах у своей бабки Серафимы. Местные районные чекисты решают привлечь его в истребительный батальон для борьбы с бандитизмом.
Глухары практически отрезаны от района. Тридцать километров по лесу, где господствуют бандеровцы. Да еще мост через речку так и не восстановлен после боев. Так что Иван и Попеленко практически предоставлены сами себе.
Детективная часть строится на нескольких загадках. Почему банда крутится около Глухаров и не уходит в более хлебные места или за немцами? Кто из деревни снабжает бандитов съестными припасами? Кто передает им сведения? Сколько человек в банде? Кто ею руководит?
Книга просто восхитительна. Тут отлично сбалансированы и детектив, и персонажи, и натура – деревня Глухары и ее жители. Может быть, с возрастом натура привлекает еще больше. Что Попеленко, что бабка Серафима, председатель колхоза, местная шалава Варвара и так далее – как с натуры списаны, уникальны и естественны.
Попеленко простоват до комичности, но при этом по-мужицки находчив. Другой бы с такой большой семьей и не выжил. Бабка Серафима виртуозная ругательница, внешне грубая, но внутренне мягкая и чуткая. Председатель, мужик себе на уме, хозяйственник, но не государственник. Варвара – краса и позор деревни, крутит шашни с любым мимо проходящим, но представляющим моральный или материальный интерес. И так далее.
Глухой лес с засадами и убийствами, тайна спрятанного клада, глухие перешептывания, перемигивания. Присутствуют даже философские разговоры на тему имеет ли смысл отдавать всего себя на пользу общества.
Однозначно рекомендую. Но для тех, кто не хочет или не может читать, есть две экранизации, 1976 г и 2011 г. Сразу предупрежу, нравятся они мне значительно меньше, чем книга. Так что на ваш страх и риск.
ТРЕВОЖНЫЙ МЕСЯЦ ВЕРЕСЕНЬ – ФИЛЬМ 1976 Г.
Фильм вышел в 1976 году. Режиссер Леонид Осыка. Признаться, ничего больше у него не смотрел. Фильм скорее неудачный. С одной стороны, всё здесь четко по тексту. В качестве сценариста привлечен автор книги Виктор Смирнов.
Но с другой, как-то рвано, спешно, скомкано. Хронометраж явно загнал создателей фильма в чересчур узкие рамки. А нежелание поступиться отдельными персонажами или сюжетными ходами еще больше усугубило проблему.
В итоге создается полное понимание о содержании книги, но не передается ее дух, ее настроение, ее увлекательность. Очень уж скачут сцены, прямо обгоняют друг друга. Плюс для упрощения изложения видоизменяется фон некоторых эпизодов, лишая их достоверности или напряжения.
И – натура. Натура в советских фильмах чаще всего выдающаяся, достоверная. Настоящая деревня с настоящими крестьянами. Это не какие-то ряженные люди, непонятно как оказавшиеся в кадре, это абсолютно естественное наполнение картины.
ЛЕТО ВОЛКОВ – ЭКРАНИЗАЦИЯ 2011 Г.
Этой естественности как раз и лишена экранизация 2011 года. Если с обстоятельностью изложения тут всё в порядке (как-никак шесть серий по пятьдесят минут), то с фоном полный провал.
И еще одна характерная для нашего нынешнего сериального кино тема – непрерывные шуточки и хохмы. Порой не самого умного пошиба. Как будто есть установка: пять минут без шуток – кино неудачное, зритель смотреть не станет. Фиг с ним, что у нас драма о войне с кучей смертей, зрителя надо развлекать. Тьфу еще раз!
Смирнов Виктор - Тревожный месяц вересень краткое содержание
Осень 1944 года, заброшенное в глуши украинское село. Фронт откатился на запад, но в лесах остались банды бандеровцев. С одной из них приходится схватиться бойцу истребительного батальона, бывшему разведчику, списанному по ранению из армии. По роману снят фильм на киностудии им. Довженко в 1976 году.
Тревожный месяц вересень - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Он посмотрел на меня несколько удивленно, но сел. Я оказался с правой стороны. Нет, пистолета или гранаты он не припрятал. Только вот за голенищем торчали рукоятки двух ножей. Но, в конце концов, ножи служили для него орудиями труда: забойщик ведь. Профессия!
У нас и до войны, когда мужиков хватало, на забойное дело смотрели как на искусство, подобное печному или даже гончарному, и часто приглашали стороннего мастера. Тут ведь были свои тонкости - не просто прирезать кабанчика, а собрать всю кровь на колбасы, и просмалить соломкой, чтобы сало стало духовитым, и отпарить шкурку кипяточком, и длинной щетины на дратву надергать, и разнутровать, не потеряв ни фунта требухи, и кишки собрать, и размыть. А уж если у хозяина вырастал добрый клыкастый кнур пудов на двенадцать, то забойщик показывал в загоне высшее мастерство, не без риска заваливая жертву и нанося точный удар в аорту специальным узким ножом. На такую работу приходили смотреть; но теперь кнуров у нас не выращивали, не успевали кабанчики дорасти до кнуров.
– Я старший здесь по истребительному батальону,- пояснил я Климарю.Покажите документы.
Семеренков следил за нами с выражением ужаса. Гончар, конечно, знал этого мужика по фамилии Климарь.
– Это верно, доверия ко мне нету, - сказал забойщик. - Внешность имею такую. Волос черный, голос густой, хоть падай, хоть стой.
Уже почти стемнело, зажглись первые звезды. Забойщик полез за пазуху, достал бумажки. Я их внимательно рассмотрел, потратив несколько драгоценных спичек. Надо думать, документы были липовые. Справка об освобождении от воинской повинности "по причине невроза сердца и общего склероза сосудов". Названия болезней ничего не говорили мне, но звучали внушительно. Справка из Ханжонковского сельсовета, выданная "гр. Климарю". Ханжонки. Это село было в белорусской стороне, на севере, на изрядном расстоянии от Глухаров. Справка об инвалидности. Сколько бумажек набралось - хоть шапку ломай перед ним.
– Невроз сердца - это что же такое? - спросил я.
– Вот! - Он вытянул руку. Ручища у него была что надо. Каждый палец - как патрон от ДШК, а этот пулемет пробивает танкетки. Пальцы дрожали крупной дрожью. Как на балалайке играли. - Сердце нервенное, - пояснил забойщик. Отсюда общее дрожание организма.
– Как же кабанчиков забиваете? - спросил я. - Они меж пальцев не проскакивают?
– А я после двух стаканов их забиваю, - пояснил он охотно. - Тогда в организме наступает временное успокоение.
"Устроить бы тебе постоянное успокоение", - подумал я.
– А стакан из пальцев не выпадает?
– Лучше сам упаду, - ответил он.
Я все еще рассматривал бумажки, расспрашивал, сделав строгое лицо, где находятся Ханжонки, кто там председатель сельсовета, а сам размышлял о том, что же предпринять.
Собачка, конечно, не была уликой, собачку он мог подобрать в лесу, но она навела на подозрение, и дальше пустые клеточки стали заполняться сами собой.
Я едва сдерживал себя от возбуждения. Вот оно, вот, открылось. Я вспомнил рассказ Малясов, как Штебленок в последний свой день срочно собрался в райцентр. Произошло это сразу после того, как "ястребок" пришел к Кроту, где, должно быть, столкнулся с забойщиком. Да, тогда я не мог обратить внимание на эту деталь: забойщик был для меня безликой фигурой. Теперь эта фигура приобрела реальные квадратные формы могучего Климаря. Встреча Штебленка и Климаря наполнялась особым зловещим смыслом. "В тот день Штебленок ходил к Кроту забивать кабанчика", - сказал мне во дворе гончарного заводика Семеренков. Он бросил мне маленькое зернышко, он ничего не сказал, никого не выдал, надеясь на мою догадливость.
Сейчас Семеренков сидел ни жив ни мертв. Наверно, он раскаивался даже в том, что бросил такое крохотное зернышко. Я еще многого не понимал, не хватало времени, чтобы свести концы с концами, но одно стало ясно - Климаря нельзя упустить.
– Ладно, - сказал я, рассмотрев каждую закорючку в бумагах. - Документы в порядке. Извините: время такое.
– Мы понимаем, претензиев нет!
Он так и сказал - "претензиев". Начитанный был забойщик.
– У меня есть просьба! - сказал я.
Он с уважением наклонил голову, готовясь выслушать.
– Вот как раз я и собираюсь резать кабанчика, - сказал я. - Так что вы заявились вовремя. Надо сделать!
– Мы понимаем, - сказал забойщик. - Обычно я беру два фунта сала, круг колбасы, это кроме того, что на оздоровление организма. Ну а с вас. только на оздоровление, как с представителя!
– Переночуете у меня, - сказал я. - Пойдемте!
– Чего вас беспокоить? - пробасил он. - Могу и здесь. Мне сна не занимать, где лег, там кровать.
– Порядок у нас такой, - сказал я. - Обязан обеспечить охрану на случай нападения бандитов.
– О, правда, порядочек! - Он достал кисет. - Сердце у меня что-то зашлось от ходьбы. Передохну немного и приду.
Мне не хотелось оставлять его у Семеренкова, но я боялся показаться слишком настойчивым.
– Ладно. Пятая хата по правую руку, спросите Серафиму, - это моя бабка.
– Слышали про Серафиму, - сказал Климарь.
Еще бы. Если б он не слышал про Серафиму, я бы заподозрил, что его сбросили с самолета, из Германии.
– Не волнуйтесь, хату Семеренкова будут охранять, пока не уйдете, - сказал я. - Только окликните "ястребка" или меня, чтоб нечаянно не пульнули. Я за вас отвечаю все-таки.
– Да что за меня отвечать? - удивился Климарь. - О, ну, порядочек!
Я пошел к калитке, успокоившись. Климарь теперь ничего не позволит себе. Он ведь уже знает, что Саньку Конопатого убили, и не решится на какой-либо неосторожный шаг. Да и пришел он скорее всего на разведку. Не для решительных действий.
Собака рванулась было следом, но забойщик удержал ее за веревку. "Как же это он узел на ее шее завязал, да так быстро и ловко? - подумал я, прикрывая калитку и вглядываясь в две тени на завалинке - громоздкую, тяжелую, и длинную, тонкую, как бы растянутую сверху вниз на белом экране стены. - Как же это он справился с веревкой своими трясущимися, инвалидными руками? И никто двух стаканов для успокоения еще не подносил. Ловко ты, Климарь-забойщик, вяжешь узлы из веревки. А может быть, не только из веревки. Из пружинистого кабеля тоже?"
– Серафима, - сказал я бабке. - Вы только не волнуйтесь, Серафима!
Она уставилась на меня обеспокоенно. Две маленькие плошки, запутавшиеся в паутине морщинок, отражались в ее глазах.
– Мы завтра забьем кабанчика, - сказал я. - Забьем Яшку. Я тут договорился с забойщиком, он скоро придет.
– Ты сдурел? - сказала Серафима и села на табуретку. - Он же еще недоросток, Яшка. Он же еще такой подсвинок, как и ты.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Тревожный месяц вересень: краткое содержание, описание и аннотация
Осень 1944 года, заброшенное в глуши украинское село. Фронт откатился на запад, но в лесах остались банды бандеровцев. С одной из них приходится схватиться бойцу истребительного батальона, бывшему разведчику, списанному по ранению из армии. По роману снят фильм на киностудии им. Довженко в 1976 году.
Смирнов Виктор: другие книги автора
Кто написал Тревожный месяц вересень? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Тревожный месяц вересень — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
– Решил всех вооружить? - спросил я, нагнувшись к Глумскому. - Думаешь, Маляс нас усилит?
Председатель ответил не сразу. Сначала посмотрел по сторонам. Сказал тихо:
– Есть у меня соображение. Нам ведь надо подловить Горелого в любом случае.
– А каком это "любом"?
– Даже если ты не приведешь из Ожина помощь. С бандитами все равно кончать надо.
– Председатель! - не выдержал я. - Перестань подписывать мне похоронки! Мне эта идея не нравится.
– И мне не нравится, - сказал Глумский спокойно. - Чтобы ты наверняка доскакал куда надо, я тебе Справного даю. Эх, задуй тебя ветер!
Если бы Глумский пообещал вручить мне заправленный бронетранспортер, я бы удивился не больше. Справный! Председатель на него надышаться не мог, не давал никому приблизиться к своему сокровищу. Покупал для него овес по бешеной цене и платил, распродавая в районе своих кур или масло: ведь колхозная касса частенько пустовала.
Справный! Королевский жеребец с горностаевой полосой вдоль храпа! Слава Глухаров и гордость.
Я с изумлением посмотрел на председателя. Смятый картуз сидел на нем залихватски, набекрень.
– Ты не оговорился? - спросил я. - "Ястребков" много, а Справный на всю округу один.
– Я еще не такой старый - заговариваться, - буркнул Глумский. - Что сказал, то сказал. Справный вынесет. Он через любую беду перескочит.
Поминки справляли сначала у Кривендихи, но не во дворе, где еще стояли столы и лавки, напоминавшие о вчерашней гулянке, а в хате, которая без хозяйки казалась пустой и огромной. Поминки были короткими. Глумский ввиду неясного положения просил всех поскорее разойтись по домам. Да и с чего было засиживаться? Кусок никому не шел в горло. Помолчали, поели кутьи, поставили чарку под образа в покуте. Теперь можно было быстро перейти к Семеренковым. Чтоб все было честь по чести, чтоб все было соблюдено, чтоб не жаловались погибшие и не являлись в страшных снах. А как им не явиться в снах близким?
У калитки ко мне подошел Валерик, тронул за плечо. Глаза его были заплаканы. За плечо он забросил немецкий автомат, не новый, конечно, но тщательно очищенный от ржавчины, смазанный автомат - подарок Глумского. Глухары при желании могли бы вооружить целую роту.
– Это правда? - спросил Валерик шепотом.
– Что мне Глумский сказал.
Мы стояли неподалеку от поленницы, той самой. Когда это было? Неужели только вчера? По поленьям, по бересте, по сучкам стекали светлые капли. Лицо у Валерика хранило следы вчерашнего происшествия. Бескозырка прикрывала опухшее ухо. Но это был мой верный союзник и друг.
– Глумский если говорит, то только правду, - сказал я. - А ты о чем все-таки?
– Про Варвару, - прошептал он, оглянувшись.
Я смотрел, как уходит к дому Антонина. Одна. Она шла прямо, как всегда, словно держа на плече воображаемое коромысло. Я знал - на людях она ничем не выдаст своих переживаний. Но что будет с ней, когда она войдет в хату?
– Пристрелить ее мало! - выдохнул Валерик.
К счастью, следом за Антониной помчалась понятливая Серафима. Она клонилась набок, держа в одной руке макитру с коливом, завернутую в черную хустку.
– Один уже хотел пристрелить, - сказал я безжалостно.
– Эх! - Моряк посмотрел на меня с укором. - Ведь я думал, это у нас получается серьезно.
За Серафимой к хате Семеренкова потянулись и остальные глухарчане. Теперь я мог быть спокоен. Антонина не останется одна.
– Не Нонна - Виктория! - поправил он меня.
– Хорошо, Виктория. Воевать-то будешь?
– Буду! - крикнул Валерик со злостью. - Только поскорее бы! Мне завтра в обратный путь. Успеем?
– Успеем! Вместе и пойдем в Ожин. По дороге навоюемся.
– Вот и хорошо, - вздохнул он. - Эх. Некультурно вышло! Ты сорганизуй это дело побыстрее, мне на флот опаздывать нельзя. А если мне оверкиль выйдет, сообщи туда. прямо на имя командующего, так и так, чтобы не думали плохого. Эх, маманя, ехал погостить, попал на поминки. И еще Варвара эта.
– Забудь ты про Варвару!
– Тебе-то хорошо, - сказал Валерик.- У тебя все в порядке.
Антонина стояла в темных сенях, прижавшись лбом и ладонями к внутренней, продырявленной пулями двери, Поминки кончились. Все разошлись.
Я осторожно взял ее за плечи, повернул к себе. В полусумраке я близко видел ее блестящие глаза. Они спрашивали. Каждый кристаллик расширенных глубоких зрачков спрашивал: за что?
Рецензия написана почти три года назад, но по-прежнему актуальна, особенно в эти дни.
Доброе, светлое - Советское ( Виктор Смирнов, "Тревожный месяц вересень". Мифы о соцреализме, взгляд из 2014-го)
И вовсе я не пытался искать что-то на злобу дня, ничего подобного — оно само нашлось. Нашлось в книжном шкафу родителей моего соавтора. Соавтор начал читать и все нахваливал: вот, мол, писали же люди когда-то! И фигуры речи хороши да к месту, и юмор не вымученный, но и не плоский, и образ героя, от лица которого написана повесть, выдержан достоверно. После такого сетература — что наждачкой по стеклу.
А ведь это соцреализм! Тот самый соцреализм, который принято хаять и оплевывать, которым принято пользоваться как термином сугубо негативным и ругательным… в общем, как после всего этого было не прочитать? Прочитал. И сейчас хочу поделитьсся своими впечатлениями о повести и своим отношениям к некоторым мифам, которые уж слишком прочно сидят в наших головах.
Собственно, о чем.
Когда точно была написана и впервые издана повесть Виктора Смирнова "Тревожный месяц вересень" я не знаю — то ли искал не слишком усердно, то ли просто уже столько раз переиздана, что и правда найти непросто. Но фильм по ней (кадр из фильма как раз и есть верхняя иллюстрация) был снят в 1976 году, то есть в самое что ни на есть соцреалистическое время, отмеченное всеми мифами и страшилками о тьме, убожестве и давлении на культуру. Однако же, несмотря на это, я утверждаю, что повесть Смирнова — интересное остросюжетное произведение. При этом оно остается глубоко реалистичным, с хорошим отражением быта и менталитета персонажей, с богатым идейным содержанием. Повесть эта не только пропагандистского толка, но и несет гораздо более широкие, общечеловеческие ценности, да и просто с художественной точки зрения удивительно красива.
Повесть я бы отнес к жанру военного детектива. Действие разворачивается в 1944 году. В маленькое украинское село Глухары на лечение возвращается тяжелораненый двадцатилетний боец разведроты Иван Капелюх. Иван живет у своей бабки Серафимы, пьет молоко и прогуливается в окрестном лесу, мечтая только об одном — скорее бы медицинская комиссия районного городишки дала добро вернуться на фронт.
Но на фронт его, с напичканными осколками кишками, не пускают, а предлагают не менее серьезную и ответственную работу в тылу: найти и обезвредить банду Горелого, засевшую в лесу под Глухарами. Так двадцатилетний инвалид-фронтовик становится бойцом истребительного батальона, старшим "ястребком" в селе, где остались только женщины с детьми, старики и калеки.
И вот тут мне бы хотелось поговорить о соцреализме и мифах, вокруг него витающих.
1) Пропаганда
Не могу отрицать, что повесть написана в довольно строгих канонах борьбы добра со злом. И, конечно, красная армия и советский образ жизни — это добро, а фашисты и их прихвостни-бандеровцы — зло. Однако не все тут так однозначно и просто, как мы теперь с вами привыкли представлять произведения того времени.
Что мы имеем, если рассматриваем современную приключенческую остросюжетку (а "… вересень" остросюжетка и приключения, я бы не стал этого отрицать)? Мы меем или четкое разделение персонажей на хороших парней и плохих, и тогда хорошим можно все, они все равно хорошие и в конце побеждают. Или второй вариант — морального релятивизма — когда все кошки серы, и кто прав, кто виноват вообще не поймешь (сам в этом грешен).
Тут — не так. Тут четко сказано: советская власть — это добро. Но советская власть победила уже во второй войне не потому и не для того, чтобы безнаказанно пользоваться своим положением. Иван осознает себя представителем власти, он видит и понимает, что и другие его считают властью — боятся, не доверяют. И он делает все, что от него зависит, чтобы показать: советская власть будет защищать. Не беззаконно, не преступно, а с пониманием жизненных обстоятельств, строго по закону, независимо от чинов и званий.
А кроме идейного (убежденного, кстати, самой жизнью, а не книжками и речами лидеров) Ивана есть еще и другие персонажи.
Есть мировой посредник Сагайдачный, старик лет 70-ти, высоко образованный выходец ни то из богатых промышленников или ккупцов, ни то даже из дворян, но явно "классово чуждый элемент", который тихо живет на хуторе близ Глухар и ни во что не вмешивается. Такие у Сагайдачного убеждения: держать нейтралитет и, что бы ни случилось, ни во что не вмешиваться. Его периодически бьют и красные, и белые, и фашисты, и бандеровцы… и вот Иван тоже приехал склонять на свою сторону. Поистине заслуживает внимания вот эта самая психологическая линия отношений — Иван — Сагайдачный. Да, там есть пропагандистский момент, не без этого. Но, черт возьми, там же все правильно, нравственно! Неохота спойлерить, но все же… выше всех убеждений и всех эфимерных идолов и идеалов — духовная близость и духовный наследник, ученик. А еще жизнь, просто жизнь, например, жизнь талантливого мастера. Или матери, едва дождавшейся сына с фронта… ведь это же так, это — правда.
И есть еще вдова Варвара, тоже интересный типаж: просто баба. Редкая красавица и певунья, умелая обольстительница, работящая хозяюшка, и она даже не глупа и довольно хитра, но при этом совершенно эгоцентрична. И ведь к ней и автор, и Иван, как лицо повествования, относится с определенным пониманием, не осуждает сверх меры, тем более не ненавидит.
А прочие глухарцы? Разве они коммунисты или убежденные сторонники советской власти? Ничуть не бывало, они обычные люди, совершенно аполитичные, зачастую наивные, и озабочены-то в основном только своим хозяйством, своим маленьким миром: от поля до кладбища, от глинянного карьера до гончарного заводика. Вот отгремела война — и они уже по кусочку, по осколку собирают свою жизнь, налаживают мир, как все обычные люди в любом месте в любое время. И именно этот мир зашищает красноармеец Капелюх, именно свою бабку Серафиму, любимую девушку Антонину, десяток ребятишек Попеленко, дедков-близнецов Голенух и других баб, детей и стариков. Ценность жизней и судеб этих людей — главная ценность истории.
Даже к людям Горелого-то у главгера (и автора) отношение не одинаковое: вожака он ненавидит и не щадит, а вот молодого парня, которого замечает в банде, и подозревает в том, что он попал туда случайно, ему искренне жаль и хочется как-то спасти, дать шанс на мирную, достойную жизнь.
2) В Советском Союзе секса нет
А в повести Смирнова — есть. И немалое место занимает, надо сказать.
Есть немало историй про различные любовные и окололюбовные связи, вовсе никак не связанные браком или какими-то обязательствами, есть немало рассуждений о том, чем отличаются интимные отношения между мужчиной и женщиной от настоящей любви, и о том, какая любовь бывает между супругами, а какая — между любовниками. Есть описание глухарских обычаев, где сговор, обещания семей и молодых, всегда имели больше веса, чем поповские проповеди и казенные бумажки, и сговоренные жених с невестой уже становились мужем и женой для односельчан. И есть даже эротическая сцена, достаточно откровенная, но при этом нежная и красиво-романтичная.
Нет только пошлости и ханжества.
И, да, слова "секс" — тоже нет. Так что, наверное, это правда: в Советском Союзе обходились без "секса".
3) Реализм и метафоричность
Также очень часто я, например, слышу мнение, что в СССР главное было, чтобы книжка "про колхоз", а уж хорошо ли она написана, плохо ли — никому не важно. И потому писали плохо, а хороших авторов затирали.
Так вот, скажу я вам: Виктор Смирнов — однозначно хороший автор.
Во-первых, персонажи повести — все — колоритны и реалистичны. Они говорят интересным языком, образным, сочным: уж если это шутка — так она уместна именно в устах конкретного персонажа, если образ — то он из жизни, из опыта, а не с потолка. Гончар говорит о глине, о красках и формах, военный — об оружии, о боевом опыте и случаях на фронте, а председатель колхоза — о том, что составляет богатство его колхоза. Я немного примитивизирую, но понятно же, о чем я, да? За персонажами есть история, не просто выдуманная, а хорошо известная автору. И быт этих персонажей выписан не просто детально и со знанием дела, но и красиво, образго, с юмором и лирикой.
Читать после этого наши современные потуги порой действительно смешно и не хочется. А казалось бы — свобода творчества. Нет, и сейчас встречаются шедевры, я не спорю, но уж очень глубоко в горы шлака они бывают зарыты.
А эта повесть, при том, что, конечно, там есть и любимые автором лирические отступления, и некоторые длинноты по нашим быстрым временам непривычные, все-таки оказалась для меня глотком настоящего свежего воздуха.
Вы хотите зарегистрироваться?
информация о фильме
Леонид Осыка
Виктор Смирнов (III) , Леонид Осыка
Сурен Шахбазян
Владимир Губа
Виталий Шавель
Виктор Фокин , Борислав Брондуков , Антонина Лефтий , Ирина Бунина , Фёдор Панасенко , Алексей Ян , Владимир Алексеенко , Иван Миколайчук , Стефания Станюта , Иван Гаврилюк , Фёдор Одиноков
Читайте также: