Самоглядное зеркальце краткое содержание
Обновлено: 02.07.2024
Вы можете добавить книгу в избранное после того, как авторизуетесь на портале. Если у вас еще нет учетной записи, то зарегистрируйтесь.
Ссылка скопирована в буфер обмена
Вы запросили доступ к охраняемому произведению.
Это издание охраняется авторским правом. Доступ к нему может быть предоставлен в помещении библиотек — участников НЭБ, имеющих электронный читальный зал НЭБ (ЭЧЗ).
Если вы являетесь правообладателем этого документа, сообщите нам об этом. Заполните форму.
Жил дед да баба. Жена умерла, осталась доцка. Дед женился на другой. Доцка была престрашная красавица у яво. Вот она [мачеха] баба невзлюбила девушку, куды хошь денься. Вот она пошла в ляса дремучие: куда-нибудь пойду — найду себе где жить. Вот она пошла по темным лесам. Вот она ишла-ишла-ишла, вот пришла она, в дрямуцым тым лясу таки хоромы, что ни в сказке сказать, ни пяром написать.
Ну, вот она как влезла в эты хоромы и пошла по всем комнатам, везде тут все очень прекрасно, прямо везде как зеркало. Она идет как хозяйка. Нет никово там нигде. Вот она забралась под кровать и легла, дожидае вецара. Вот в ноц стуцит, гремят. Вот приехало двенадцать их разбойников. И она видя: понанесли, понавезли, стали тут пить-ись вециром. Тут у их все хорошее, тут и вино всякое виногранное. Вот оны пили-ели, говорят, што русским духом тут пахне. Один поговорит и другий: „Што такое, тут онна птица только залетала“. Промеж себя и столковали, што такое. „Или старая — будем бабушкой звать, или молодая — то нянюшкуй, а ежели красная девица — будем звать сестрицей“. Оны объясняют, рады — што никто к ним сюда не проходил.
Вот она к им вышла. Им как онному она понравилась. Оны вси сказали, што будем тебя звать вси сестрица. Яны вси на яну сдалися, все хозяйство ей, все! Яны видя, што яна больно красивая. „Живи хоть сколько хочешь“. Оны на ее все бросали и отправлялись, куда им надо. Она тут готовилась, всих их дожидала, принимала.
Вот тая старуха, матка-то, стала в зеркало заглядывать, спрахывать, што, зеркало самоглянное, есть ли кто на свете красивее меня? А зеркало сказало: „Ты красива, дочь твоя красивее“. Ну вот она: „Зеркало, как бы мне найти?“ А зеркало сказало: „В темном лясу, в тайке, в разбойниках“. Вот она справилась и пошла в этот лес. Вот она там искала-искала, покуль нашла этот дом. Вот она сюда взошла. Как этой красиво казалось, так и ёй. Вот эта девушка вслыхала, что кто-то стучит, гремит — их никогда днем не было, этих разбойников, а тут слышит стук и гром. Вот она вышла и увидала, што это мать. Вот тут она ее переняла. Тут плакали-рыдали, всево было у них, уцащала и угощала, как добрую. Вот она будто с радости: „Вы со мной не пойдете домой, а вот я вам гостинца платьеце принесла. Вы мое платьеце наденьте, я на вас посмотрю“. Вот она стала надевать. Она в тот момент — надела платье и готова — как вмерла. А эта отправилась.
Вот приезжают эты двенадцать разбойников, приезжают, заплакали, затужили, што с ей слуцилось? Вот оны говорять: „Мы яну вымоем, гроб сделаем хороший, в гроб положим“. Как стали яну мыть, платье это сдели — так она и вустала. „Ох, говорить, как я уснула“. Вот оны ее тут все двенадцать целовали и миловали, взрадовались. И стали у ей выспрашивать: „Отчего ты там померла, што так слуцилось?“ Она рассказала: „Была мать пришодци, принесла мне платье. А эту-то платье заколдованное“, — она от этова платья умерла. Вот оны ее тут ругали, што вам всево достаточно платья и што зацим это платье надевала? Надо б брать, а не надо надевать.
Вот она по своей должности опять стала хозяйничать. А оны опять по своим делам: куда где ездили — туда и ездют. Вот тая опять матка спрахывае: „Зеркало самоглянное! Есть ли кто на свете красивее меня?“ А зеркало сказало: „Ты красива, а доть твоя красивее“.
Вот она уже как дорогу знала, так и пошла туда опять. Вот она опять пришла — девушка услышала, што застуцала. Она вышла, опять увидала, што мать, опять ее переняла. Опять ее уцастила и угостила. Вот говорит: „Уже я вам теперь ницаво не принесла. Принесла вам только колецко. Наденьте вы мое колецко“. Она как надела, так и умерла. И она опять отправилась — нет ей.
Вот приехало опять двенадцать разбойников. Опять нашли ону умерши. Оны опять плакали, тужили, што с ей делать. Стали опять мыть, думали оживится. Вымыли, она не оживилась. Кольца-та оны не обдумались этова снять. Вот говорят: „Не будем ону хоронить. Сделаем гроб и в саду ее повесим, будем каждый день ходить любоваться“. Там може она неделю, другую лежить, — как не прогомонить, как живая лежить, ни запаху, ни духу ницаво нет. Промеж их один смотрел на нее, глядел, стал ей руки цаловать, осмотрел ей перстень, сдел этот перстень. Она: „Ох, — тяжело вздохнула, — как я уснула!“ Ей ужасно и чудно, что лежить в гробу! Вот яны тут закрицали, тут завопили — вси двенадцать — шайка разбойников — тут услышали. Оны вси собрались сюда, и все взрадовались, што дорогая наша сестрица. Оны промеж себе перетолковали, што женить на тебе (!), штобы она не стала сюда ходить. Оны знали, што это волшебница ходе. Как ево женили, тут был это пир на весь мир.
Вот тут оны там сколько пожили, долго ли, коротко ли. Тая опять: „Зеркало самоглянное, есть кто на свете красивее меня?“ А зеркало сказало: „Ты красива, а доть твоя красивее“. Она своей головой надумала, што мне буде сделать с этой дочкой. „Вот, говорит, отправлюсь к ним в няньки, нет ли в их там маленькова“. Вот она опять лесом-лесом, дорогу знает, опять пришла. И она опять хоть не в удовольствие, а ону все принимае и также угощае. Она говорит: „Я к вам в няньки пришла, вот вам гостинца принесла, съешьте яблочка шматок“. Съела яблочка шматок, сделалась лисицей и в лес маху драла.
Разбойники приехали: хозяйки дома нет. Оны подумали, поплакали, потужили. Явилась к ним старуха. Яны уже взяли яну няньцыть: „Дай попробать, што за цудная баба“. Вот она няньцае, а ее карауля, што она буде делать с этим детем. Вот она в ноц сечас открывае окошко: „Кума лиса, твое дитя плаца, ись хоца“. Яна влезе сюда в окно, она пососе, она преспокойно ложится, а лиса опять в лес убежит. Яна може ноць, другую — все яны слушают, яна корми как это дитя-то.
Они стали находить которых, што могут науцить, што с этуй лисицуй сделать. Вот им призъяснил целавек, што вы ноцью покараульте. Как она в окно влезе, так вы ону возьмите. Как она влезла, он схватил эту лисицу. Вот он и держал. Она всяким разным делалась и червяком и всякой разной дицью — он все держал, покуль вертеном сделалась; он вертено сломал — она стала красная девица [!] — опять так, как была. Вот эту бабушку взяли шайка разбойников на коневьи хвосты — разорвали.
Самоглядное зеркало. Легенда. Сказка!!
Ж ил дед да баба.
Ж ена умерла, осталась дочка.
Д ед женился на другой. Дочка у мачехи была престрашная, а у деда была красавица.
В от она, мачеха, баба невзлюбила девушку, куда хошь денься. До того довела падчерицу, что пошла она в леса дремучие:
— К уда-нибудь пойду, найду себе где жить.
В от она пошла по тёмным лесам. Вот она шла-шла-шла, и пришла она в дремучем лесу к хоромам, да таким красивым, что ни в сказке сказать, ни пером написать.
В лезла она в эти хоромы и пошла по всем комнатам, везде тут всё очень прекрасно, прямо везде как зеркало.
О на идёт как хозяйка. Нет никого там нигде. Забралась под кровать и легла, дожидается вечера.
В ночь стучатся, гремятся, приехали двенадцать разбойников.
В идит с под кровати падчерица, что понанесли, понавезли, разбойники всего. Стали тут пить да есть вечером.
В се у них хорошее, и вино всякое виноградное. Вот они попили, поели и говорят, что русским духом тут пахнет.
О дин поговорит и другой:
— Ч то такая за оная тут птица залетела?
П ромеж себя и столковали, что такое может быть и говорят:
— Е сли старая, то будем бабушкой звать, или молодая, то нянюшкой назовём, а ежели красная девица, то будем звать сестрицей.
О на тогда к им и вышла. Им как онному она понравилась. Они все сказали, что будем тебя звать сестрица.
О ни на неё хозяйство всё сдали, и говорят:
— Ж иви хоть сколько хочешь.
У тром отправлялись работники, куда им надо. Она тут убиралась, всё готовила, всех их дожидалась, принимала.
К ак-то старуха, мачеха-то её, стала в зеркало заглядывать, спрашивать:
— З еркало ты самоглядное, есть ли кто на свете красивее меня?
А зеркало сказало:
— Т ы красива, а падчерица твоя красивее.
Т огда мачеха и спрашивает:
— З еркало, как бы мне найти?
А зеркало сказало:
— В тёмном лесу, в тайке от всех у разбойников.
О тправилась мачеха в тот лес. Искала-искала, покуль не нашла этот дом. Приходит она в дом, красиво показалось ей всё там.
Э та девушка, падчерица-то услыхала, что кто-то стучит, гремит, а их никогда днём не было, этих разбойников, а тут слышит стук и гром. Она вышла и увидала, что это её мачеха. Встретились они, поговорили, для вида мачеха даже и полакала, порыдала. Угощала падчерица мачеху как добрую. Говорит мачеха с радости:
— В от я тебе гостинца платьице принесла. Ты моё платьице надень, я на тебя посмотрю.
В от падчерица стала надевать. Она в тот момент, как надела платье, как словно и умерла.
М ачеха ухмыльнулась злорадно и отправилась восвояси.
П риезжают двенадцать разбойников, видят девица мёртвая лежит, запечалились, затужили, не поймут, что с ей случилось?
Т огда они решили:
— М ы её вымоем, гроб сделаем хороший, в гроб положим.
С тали её мыть, да собирать, платье с неё сдели, так она и встала снова живая.
— О х, − говорит, − как я уснула.
Д венадцать разбойников обрадовались несказанно, целовали и миловали её. Стали у неё выспрашивать:
— О тчего ты там померла, что так случилось?
О на рассказала:
— Б ыла мать-мачеха, принесла мне платье. А это оказалось платье заколдованное, я от этого платья и умерла.
С тали они её ругать и говорить:
— В сего ведь тебе достаточно, зачем это платье надевала? Надо было взять, но не надо надевать.
В от она по своей должности опять стала хозяйничать. А они опять по своим делам. Куда да где ездили, туда и ездят.
П рошло время. Тут как-то мачеха опять спрашивает у зеркала своего:
— З еркало самоглядное! Есть ли кто на свете красивее меня?
А зеркало сказало:
— Т ы красива, а падчерица твоя красивее.
М ачеха уже дорогу знала, пошла туда опять. Пришла, стучит, девушка услышала, вышла, опять увидала, что мачеха её навестила. Мачеха снова в слёзы, что соскучилась, девушка её в дом позвала, приняла как родную, угостила. Она была по натуре добрая.
М ачеха напоследок и говорит:
— У же я тебе доча ничего не принесла, тяжело было нести, дорога дальняя. Принесла только колечко. Надень моё колечко.
Д евушка как надела, так и умерла. А мачеха домой отправилась.
П риехали двенадцать разбойников. Опять нашли её умерши. Они опять тужили, тужили, и стали думать, что с ней делать.
С тали они её мыть, думали оживится. Вымыли, она не оживилась. Кольца-то они не додумались снять.
Т огда они и говорят:
— Н е будем мы её хоронить. Сделаем гроб и в саду её повесим, будем каждый день ходить любоваться.
Т ам она неделю, другую лежит, как живая лежит, ни запаху, ни духу ничего нет.
П ромеж разбойников один смотрел на неё, глядел, стал ей как-то руки целовать, усмотрел на ней перстень, решил на память взять, сдел с пальца этот перстень.
О на и восстала, ожила сразу:
— О х, − тяжело вздохнула, − как я уснула!
О глядывается, ей стало ужасно и чудно, что лежит она в гробу!
В от они тут закричали, вот они ту взорадовались все двенадцать разбойников, что девушку услышали.
С тали они промеж себе толковать и решали, что надобно женить на одном из них, чтобы мачеха не стала сюда ходить больше.
К ак женили, тут был у них пир на весь мир. Пожили разбойники долго ли, коротко ли, да и снова поехали на дело.
Т ая мачеха в это самое время, опять взяла зеркало своё самоглядное и спрашивает его:
— З еркало самоглядное, есть кто на свете красивее меня?
А зеркало сказало:
— Т ы красива, а падчерица твоя красивее.
С тала она тогда ломать себе голову, что бы сделать такое с этой дочкой и решила:
— О тправлюсь к ним в няньки, нет ли у них там маленького, нянчить буду, пригублю его до смерти.
В от она опять лесом-лесом, дорогу знает, опять пришла. Девушка хоть не в удовольствие, а принимает мачеху, угощает её, мать всё-таки, хоть и названая.
М ачеха и говорит:
— Я к вам в няньки пришла работать, вот вам гостинца принесла, съешьте яблочка шматок.
Д евушка не удержалась, съела яблочка шматок, сделалась лисицей и в лес маху дала. А мачеха убралась старушкой и сидит тут.
Р азбойники приехали, только хозяйки дома нет. Они подумали, погоревали, потужили. Взяли они тогда эту старуху, чтобы дитя нянчить. А меж собой говорят:
— Д авай-ка посмотрим, что это за чудная баба.
С тали следить за ней ночами. Она нянчает, а её караулят разбойники, что она будет делать с этим дитём. Смотрят, а она в ночь открывает окошко и кричит:
— К ума лиса, твоё дитя плачет, исть ему хочется.
Л иса влезает в окно, дитя её пососёт, успокоится, спать ложится, а лиса опять в лес убежит.
В от разбойники ночь, да другую слушают и смотрят, как она кормит это дитя-то.
П ошли разбойники по свету за советом, чтобы научиться, что с этой лисицой сделать.
О дин мудрец им приразъяснил:
— Н очью покараульте. Как она в окно влезет, так вы её схватите и держите не отпускайте.
Н астала ночь, лисица влезла, муж её схватил, эту лисицу, и держит. Она всяким разным делалась: и червяком, и всякой разной дичью, а он всё держал, покуль веретеном не сделалась. Он веретено сломал, и она стала красная девица опять, как была.
А эту бабку, мачеху еёную взяли за конёвьи хвосты привязали, в поле пустили, они её и разорвали. Так кончилось мачехино колдовство.
П отом разбойники перестали воровать, повинились, позвали людей на пир.
В от и мы со стариком моим там были и вино пили, у него по усам текло, в рот мне попадало.
Русские народные сказки – одно из самых прекрасных творений устного народного творчества. Среди множества сюжетов сказочных повествований всегда найдётся место сказочной истории с чудесами и превращениями, добрыми колдуньями и злыми ведьмами.
Тогда и начались в жизни молодой и красивой девушки серьёзные испытания. Сначала её стал домогаться родной дядя. А когда получил от племянницы отпор, то оклеветал её. Родной отец решил наказать свою дочь. Так девушке пришлось уйти из родного дома и уйти, куда глаза глядят.
Нашёлся для купеческой дочери приют в лесном дворце у трёх братьев, которые приняли её, как родную сестру. Но на беду купеческой дочери её отцу вздумалось жениться. Мачеха, хоть и была женщиной красивой, оказалась злым и завистливым человеком.
Чтобы усилить этот отрицательный образ, сказочник представил новую жену купца в роли злой волшебницы. Трижды мачеха хотела свести свою падчерицу с белого света. С третьего раза ей это удалось. Девушка уснула волшебным сном.
И, если бы не поцелуй молодого царевича, так и не очнулась бы купеческая дочь от злых чар. Поженились молодые люди и были бы они счастливы, если бы снова не вмешались в их судьбу злые люди с нечистыми помыслами.
Судьба много раз испытывала купеческую дочь, преподнося ей всё новые и новые испытания. Но она сумела остаться честной и непогрешимой перед своим отцом, братом и мужем.
Много-много годов прошло. Случилось одному царевичу на охоте быть; заехал он в дремучий лес, распустил своих собак в разные стороны, отделился от охотников и поехал один по заглохшей тропинке. Ехал-ехал, и вот перед ним поляна, на поляне белокаменный дворец. Царевич слез с коня, взошел по лестнице, стал покои осматривать; везде уборы богатые, роскошные, а хозяйской руки ни на чем не видно: все давным-давно покинуто, все запущено! В одной палате стоит хрустальный гроб, а в гробу лежит мертвая девица красоты неописанной: на щеках румянец, на устах улыбка, точь-в-точь живая спит.
Читайте также: