Последняя любовь скарлетт краткое содержание
Обновлено: 03.07.2024
Последняя любовь Скарлетт
Старинные антикварные часы из коллекции Ретта Батлера, что стояли в прихожей, пробили половину восьмого. Скарлетт даже не обернулась на их бой — несмотря на то, что всегда говорила мужу, как сильно он ее раздражает…
Она была умиротворенной и на удивление спокойной — в таком состоянии ее ничто не могло вывести из себя. Даже эти часы, бой которых всякий раз раздражал ее — так, во всяком случае, она говорила своему мужу.
Скарлетт сидела у полураскрытого окна, спиной к свету, и косые лучи заходящего солнца падали на ее плечи, на ее шею.
Она только что пришла. Наконец-то за многие недели после болезни Скарлетт впервые побывала на свежем воздухе. Она просто так, бесцельно бродила по спокойным, нешумным улицам Сан-Франциско, упиваясь ласковым, еще июньским солнцем. Солнце, не разбавленное тенью пока еще молодых деревьев, пьянило ее, как молодое вино, и согревало прозрачный воздух, все еще прохладный, несмотря на довольно-таки раннее лето…
В голове шумело, сердце радостно колотилось, как когда-то, в молодости, и яркие лучи света потоком заливали глаза.
— О, какое счастье, что я сегодня вышла на свежий воздух, — прошептала Скарлетт, поудобней усаживаясь в кресле, — как хорошо мне теперь… Даже не верится, что от одной только пешей прогулки по городу может стать так хорошо… Нет, все-таки, как человеку мало надо для счастья — немножко солнечного света, немножко тишины и спокойствия…
Золото и багрец во всем теле, во всей ее душе…
Багрец и золото.
Она не могла сразу вспомнить, когда это было…
Скарлетт только чувствовала, что наверняка и это воспоминание связано с Реттом…
И она как-то сразу притихла, съежилась, замерла в своем любимом глубоком кожаном кресле и на миг впала в полузабытье…
Впрочем, и это теперь не столь важно — во всяком случае, для нее… Так же, как и место действия, и все остальное… Теперь ей уже даже все равно, кто выиграл тогда — янки или конфедераты… И что случилось бы, если бы Юг вышел из Гражданской войны победителем. Скарлетт, несмотря на весь свой природный практицизм, никогда не занималась скрупулезными подсчетами.
Скарлетт напрягает свою память…
Перед глазами возникает картинка — так явственно, будто бы она это теперь видит…
Ее родной штат Джорджия… А может быть — и не Джорджия. Нет, наверняка, Джорджия, ее родина — больше такого с ней не могло произойти нигде… Да, да, да — багрец и золото, золото и багрец — это же цвета Джорджии… Темно-красная глинистая земля, лучшая в мире земля для выращивания хлопка, бордовые, кровавые закаты и ярко-алые восходы…
Где же это было.
Наверняка в поместье ее отца, в Таре, или же где-то поблизости… Боже, как далеко она теперь от родных мест! Увидит ли она перед смертью хоть один раз землю, которая давно уже стала для нее обетованной.
В чаще леса — большой чистый пруд; на воде играют переливчатые блики солнца. Тогда было точно такое же солнце, как и сегодня — золото и багрец… Поддувает легкий июньский ветерок, но все равно очень жарко… Ей хочется окунуть свое молодое сильное тело в воду. Она раздевается и неспешно идет в пруд. Ледяная вода приятно щекочет ее ступни, лижет колени… И вот она медленно опускает свое тело в золотисто-багряную от солнечных лучей воду. Она совсем обнаженная — без ничего. Ей радостно, что она наконец-то сбросила с себя одежду. Но в то же время девушка все время ощущает какое-то смутное, неуловимое чувство стыда, ей кажется, что за ней кто-то подсматривает.
Вдруг кто-нибудь прячется там, вон за теми кустами. Она знает, что это место — совершенно безлюдно, она уже много раз приходила к этому пруду, и никого тут не встречала… Но все-таки… Надо поскорее спрятаться, спрятать от взглядов кого-то, кого, возможно, и нет, саму себя… Скорее, скорее в воду — она заходит все глубже и глубже… Она окунается целиком и плывет, плывет, плывет — все дальше и дальше от берега, в сторону все время ускользающего от ее взгляда такого слепящего и манящего блика…
По всему телу разливается бодрость и желание продлить этот миг… Солнечная чешуя золотится на поверхности воды… О, какое счастье, какая радость. Она, смеясь, хочет поймать ее руками, но во все стороны летят только брызги расплавленного золота… Скарлетт и не помнит, сколько плавает в этом большом пруду, она несколько раз выходит из воды, но холод заставляет ее вновь и вновь опускаться в пруд; вскоре начинает смеркаться, она вынуждена выйти окончательно… Золко, холодно… На солнце наплывает легкое облачко. Ветерок прохладит тело. Скорее, скорее, скорее, где же полотенце. Бр-р-р, как холодно… Она быстро вытирается и одевается…
И только тогда видит, что на берегу, далеко, правда, от нее, сидит Ретт…
Ей очень хочется подбежать к нему, накричать, наговорить каких-нибудь дерзостей — для чего, мол, ты за мной подглядываешь.
Но Скарлетт почему-то не делает этого… Подойдя к Ретту, она только смущенно отворачивается — наверное, потому, что он наверняка видел ее обнаженной…
Хотя — какое теперь это имеет значение.
Тот, поднявшись с зеленой лужайки, протягивает ей руку и говорит:
— Пойдем, Скарлетт… Нас заждались… И она улыбается в ответ ему…
— Конечно же, дорогой… Скарлетт открыла глаза.
А почему она так спрашивает у себя.
Да, теперь она уже немолода, далеко немолода… Но ведь она по-прежнему рядом с Реттом, он любит ее…
Они счастливы: она, Скарлетт, и он, Ретт…
Интересно, а Ретт когда-нибудь вспоминает тот июньский вечер. Наверняка, должен помнить. Хотя… Ведь столько лет прошло!
И почему все мысли Скарлетт только о нем. Почему. Неужели непонятно, почему. О ком же ей еще думать, как не о любимом.
Всего только на несколько секунд она впала в сладкое забытье…
А солнце уже лениво опускается в залив… Из открытого окна она видит, как плещется вода где-то далеко — блики точно такие же, как и тогда, на пруду, только побольше — будто бы чешуя гигантской рыбы…
И Скарлетт вновь, вопреки своему недавнему желанию не углубляться в те далекие воспоминания, умиротворенно закрыла глаза…
Ей не хотелось вставать со своего места — она целиком отдала себя во власть безвозвратным картинам ушедшей молодости…
А это, казалось, было совсем недавно… Впрочем, какое недавно — наверняка прошло уже лет пять… А может быть, десять.
Скарлетт не хочет заниматься подсчетами. Да и к чему они нужны.
Спектакль еще не начался. Она сидит в партере, в восьмом ряду, свет в зале еще не потушен. Музыканты уже в оркестровой яме — кто-то настраивает инструменты, кто-то играет самые сложные отрывки партий. Иногда, как будто бы из-под земли, глухо и низко, бухает большой барабан, мелко, как под дождем, позванивают тарелки. Скрипки, альты и виолончели подтягивают струны, их похожие на пандусы мелодии то взмывают резко вверх, то резко опускаются вниз… Подо всем этим пульсирует на двух тягучих нотах геликон… Кажется, что вместе с этими звуками колышутся и стены, и балконы… Свет начинает понемногу гаснуть; зажигаются софиты, где-то в глубине зала скрипит дверь… Неожиданно гнусаво звучит голос запоздалого контрфагота… Над слабо освещенным пультом появляется дирижер и взмахивает палочкой…
Скарлетт слушает и не слушает музыку, хотя и она повествует о любви…
У нее — своя любовь, что ей до несчастного рыцаря Тангейзера.
Она искоса поглядывает на публику, ища глазами одного человека, но никак не находит его… Может быть, его нет сегодня.
Этого не может быть. Он должен, должен прийти сюда. Он ведь знает, что она, Скарлетт, будет тут, в опере… Неужели он не придет. И она начинает торопить время — скорей бы, скорей бы, скорей бы все закончилось. Ну скорее, скорее.
Потом — долгожданный антракт. Скарлетт облегченно вздыхает и идет в фойе.
Она проходит мимо большого зеркала из венецианского стекла в темной бронзовой оправе. На ней любимое зеленое платье такого же оттенка, как и ее глаза. Бледно-зеленые туфельки и жемчужное ожерелье — подарок Ретта.
Неужели их счастье было так близко, и она своими собственными руками разрушила его.
Нет, он тоже, тоже виноват…
Она никогда бы не поступила так, если бы он не давал ей повода…
Да, они теперь в ссоре — Скарлетт кажется, что она потеряла своего любимого уже навсегда… Она гонит мысли о муже, она не хочет его ни видеть, ни слышать… Но почему же она так хочет его видеть.
Ей не хочется задавать себе этого вопроса. Нет, нет, и еще раз нет — никогда больше они не будут вместе… Никогда!
Но глазами Скарлетт все время ищет по сторонам, надеясь встретить знакомую статную фигуру…
Почему же она это делает. Ведь она вновь и вновь твердит себе, что между ними давно все кончено… Почему же тогда она так беспокойно вглядывается в лица выходящих из зала.
Она и сама не знает…
Из двери напротив выходит высокий и статный мужчина с благородной серебряной сединой в волосах. Да, это — он. Конечно же…
И сердце Скарлетт в этот момент томительно и трепетно сжимается…
Скарлетт окончательно пришла в себя. Она очнулась, поднялась, ее немного знобило — все-таки после болезни она была еще немного слаба… Она досадно нахмурила брови: Скарлетт почему-то разозлилась на саму себя — наверное, за то, что позволила себе так расслабиться и забыться…
Да и что вспоминать.
Но Скарлетт все равно злилась на себя — конечно же за то, что так расслабилась…
Воспоминания, как бы она ни пыталась в них спрятаться от повседневной жизни — дело прошлое…
И какой в них толк теперь, в данную минуту? Теперь они совершенно ни к чему…
Она уселась перед горячим камином у себя в комнате. Уютно, по-домашнему горел огонь, который развел Ретт, чтобы она могла полюбоваться им и хоть немного разогнать тоску, которая в последнее время начинала одолевать Скарлетт все с большей и с большей силой… Из открытого окна в комнату вливался мягкий воздух…
Скарлетт размышляла — но теперь глаза у нее были открыты…
Она в собственном доме, у семейного очага. Она — мать, жена, бабушка… Она — миссис Скарлетт О'Хара Гамильтон Кеннеди Батлер: такое долгое и достаточно непривычно звучащее имя в этой стране можно получить, только трижды побывав замужем…
Она склонилась к огню, который бросал алые отсветы на ее немолодое уже лицо, и вновь невольно задумалась о чем-то своем.
Правильно когда-то сказал Скарлетт Эшли, ее любимый — женщина может думать только о мужчине…
Тогда скорее — о ком.
Разумеется, о Ретте — о ком же еще…
Но теперь ей почему-то так некстати вспомнился Эшли…
Боже, что же это с ней такое.
Да ведь она давно уже определилась в своих чувствах к этому человеку, к человеку, которого любила больше всего на свете… Наверное, даже больше, чем Ретта. Да, она еще и еще раз признавалась себе в том, что любила не человека, а всего лишь образ, который сама себе создала…
Да, так оно, наверное, и было…
Но — прочь эти мысли.
Причем тут Эшли. Ведь его давно уже нет в живых… Да и кости его наверняка уже истлели…
Почему она сейчас думает об Эшли — у нее ведь есть Ретт…
Да, тогда они вновь сошлись с Реттом — уже навсегда, чтобы не расставаться до самой могилы. Так, во всяком случае, думала и сама Скарлетт, и он…
Конечно, тяжело просчитывать, что думают о тебе другие люди, пусть даже такие близкие, как Ретт… Во всяком случае, самой Скарлетт хотелось считать, что они проведут спокойную и счастливую старость.
Однако время шло, и она, и он старели, а старость постепенно притупляла их чувства… Даже не столько притупляла, сколько оба они как-то очень незаметно начинали погрязать в мелких житейских дрязгах, в суетной мелочности…
У Ретта появилось множество привычек: он почему-то увлекся коллекционированием картин старинных мастеров и антиквариатом. Скарлетт сперва относилась ко всему этому как-то иронически, но когда Ретт очень серьезно объяснил ей, что антиквариат и живопись в наше время — самое удачное вложение капиталов, больше никогда не спорила с мужем на эту тему. Конечно же, это его личное дело, но для чего обременять себя всем этим на старости лет. Да, жизнь была прожита; Скарлетт и Ретт это прекрасно понимали…
Тем более, что старость их была спокойной и тихой — по крайней мере, чисто внешне…
Они жили в этом доме в тихом и уютном квартале Сан-Франциско, на Телеграфном холме, вот уже несколько лет — конечно, это был не такой шикарный дом, как тот, в котором они прожили столько времени, это был даже не дом, а всего только большая квартира в три этажа.
Скарлетт и Ретт занимали несколько комнат на первом и втором, а на третьем этаже находилась мансарда, точно такой же планировки. Она постоянно пустовала — ждала кого-нибудь из редких гостей или детей…
В придачу к этому у Батлеров были еще какие-то флигеля во дворе, но ни Ретт, ни Скарлетт, ни гости как правило не жили там.
Скарлетт почему-то сразу же приглянулся этот дом — она подумала, что связываться с большими постройками не имеет никакого смысла…
— Все равно мы уже не молоды, — сказала она мужу после покупки дома.
Ретт тогда только укоризненно покачал головой и ничего не ответил.
А что ему было ответить — неужели согласиться со своей женой.
Ему тоже нравился этот дом — впрочем, даже не столько дом, сколько сам район — тихий и чистый…
Квартал этот был населен по преимуществу такими же пожилыми людьми — вышедшими на покой бизнесменами и государственными чиновниками, военными в отставке, средней руки рантье…
Батлер как-то очень быстро подружился с соседом из дома напротив — отставным полковником из армии некогда противостоявшего конфедератам генерала Шермана, чудаковатым мистером Джонатаном Коллинзом, большим любителем старинных обрядов времен первых пионеров и певчих птиц. Реалист до мозга костей, Ретт Батлер никогда не заводил с мистером Коллинзом бесед о Гражданской войне — стоило ли теперь, спустя столько лет после тех кровавых событий, вспоминать, кто был тогда прав, а кто — виноват: янки или конфедераты.
Да и сам мистер Коллинз, которого Ретт весьма уважал, считая его настоящим джентльменом, никогда не углублялся в подобные разговоры…
Кроме того, он в короткое время сумел сойтись не только с мистером Коллинзом, но практически и со всеми соседями по улице…
В отличие от мужа, Скарлетт долго не могла найти какую-нибудь женщину ее же возраста, с которой удалось бы завязать хотя бы приятельские отношения… Не говоря уже о чисто дружеских.
В последнее время она чувствовала себя очень одинокой, ущемленной, и потому сознательно сторонилась незнакомых людей.
Да, Скарлетт подошла к тому рубежу, когда все новые знакомства становятся лишь в тягость…
Оставались только старые, испытанные временем друзья, муж и дети.
Но и тут были свои проблемы…
Дети — взрослые люди, у них своя жизнь, и это вполне естественно и объяснимо.
Уэйд по-прежнему фермерствовал, судя по его немногочисленным письмам, ему это весьма нравилось. Иногда приезжал сюда, в Сан-Франциско, но ненадолго—в лучшем случае, на два-три дня…
Кэт, любимица Ретта, по-прежнему в Нью-Йорке, так же, как и Бо Уилкс, которого Скарлетт всегда считала своим родным сыном… Дети Кэт уже ходили в школу, но Скарлетт подозревала, что они не чувствуют материнского тепла — и ее дочь, и приемный сын ставили какие-то свои очередные пьесы на Бродвее.
Батлеры сперва сердились на детей, а потом как-то успокоились, поняв, что они взрослые люди, не нуждающиеся в опеке, что у них — собственная жизнь, на которую они имеют полное право…
Скарлетт все больше и больше осознавала, что у нее есть только один человек, с которым она могла переговорить — Ретта.
Воспоминания о детях, о Ретте, о своей молодости нахлынули на Скарлетт с новой силой, но она все так же упорно гнала их от себя — действительно, а чего вспоминать. Какой в этом смысл.
Да, что ни говори, а жизнь прожита…
Нравится ли ей это или нет, нравится ли это Ретту или не нравится — но это действительно так.
Скарлетт уже неоднократно ловила себя на мысли, что ее жизнь с Реттом в последние годы приобрела какие-то совершенно иные формы — они начали мелочно, как-то по-стариковски переругиваться из-за ничего не значивших пустяков, ловить друг друга на недомолвках, бездарно ревновать и даже вспоминать то, что, казалось, давно уже надо было забыть…
Если бы можно было поставить минусы, я бы их поставила. Вообще не понимаю зачем начала читать эту книгу. Если автор этой книги умерла, то пусть лишний раз перевернется в могиле. Это просто кошмар, а не книга. Я дочитала до середины, ровно до того момента, как умерла Скарлетт. Далее читать этот бред стало просто не выносимо. Вообще не понятно почему так названа книга? Скорее,это последняя любовь Ретта. Постоянное упоминание о том, что они старые и дряхлые. Для меня Ретт И Скарлетт навсегда останутся молодыми. Итак непосредственно о книге:
Ретт и Скарлетт будучи в преклонном возрасте доживают свой век в вечных ссорах и скандалах. Они практически не выходят из дома. Но, как то раз зашли на огонек к своему соседу. Который подарил им милого зверька-горностая. В котором Ретт увидел друга. Ссоры в доме четы Батлеров стали теперь разгораться из-за горностая Флинта. От которого Скарлетт пытается избавиться. Сделав пару попыток она отворачивает от себя Ретта. Который признается ей в том, что давно её уже не любит и предлагает жить как соседи. Скартлетт впадает в дикую истерику, и в ней же расстреливает бедное животное. Ретт уходит из дома. У Скарлетт случается удар. Когда Ретт переосмыслил все и понял что он, всё таки любит свою вздорную жену, возвращается, и говорит, что это все мелочи и он до сих пор её любит. Но уже слишком поздно, Скарлетт его прощает и говорит, что очень любит. И тихо умирает у него на руках. После смерти любимой жены, Ретт впускает квартирантов на мансарду. И Луиза так напоминает ему Скарлетт. В общем дальше я бросила читать. Ибо это просто не выносимо.
Не читайте этот бред, не портите себе впечатление о такой прекрасной истории любви.
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 282 186
- КНИГИ 669 815
- СЕРИИ 25 796
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 621 058
8.67 (3)
8.61 (33)
Оценка: 3.5 ( 18 )
Перед глазами героев проходит вся их жизнь, переплетенная с бурным периодом истории того времени США.
Мне нравится ( 0 )
Чтобы оставить свою оценку и комментарий вам нужно зайти на сайт или зарегистрироваться
написано ни о чем, саму Скарлетт в этой книге тоже не вижу. не читайте, не повторяйте моей ошибки!
Об авторе
Утрата
Действие романа начинается с похорон Мелани Уилкс. В этот день Скарлетт вдруг поняла не только то, что Мелани была ее единственной и верной подругой, но и то, что не любит, да и, пожалуй, никогда не любила ее мужа. Настоящей любовью всегда был Ретт Батлер. Впрочем, осознание пришло слишком поздно. Муж к тому времени покинул и ее, и Атланту.
Скарлетт уезжает в Тару, где узнает еще одну печальную новость. Мамушка, ее старая няня, при смерти. Она отправляет телеграмму Ретту, просит его приехать и попрощаться с умирающей служанкой. Супруг Скарлетт обещает исполнить последнюю просьбу умирающей женщины – не оставлять Скарлетт и всегда заботиться о ней. Однако сразу же после смерти старой няни потрясает жену своим заявлением. Ретт дал ложное обещание старушке, якобы лишь для того, чтобы успокоить ее, в действительности же никакого воссоединения между ними никогда не произойдет.
Разорение
Скарлетт возвращается в Атланту, чтобы исполнить последнюю просьбу Мелани, то есть позаботиться об Эшли и его сыне Бо. В этот период в США назревает экономический кризис, и лесопилка Уилксов не только не приносит выгоды, но и в любой момент вовсе может прогореть. И Скарлет принимает решение, которое меняет и ее жизнь, и материальное положение некогда любимого человека. Она приступает к постройке коттеджей, для которых лесопилка Эшли будет поставлять материал. Таким способом решено финансовое благополучие Уилксов.
Одиночество
После разрыва с Реттом героиня романа А. Рипли понимает, что осталась совсем одна в огромном доме. Она испытывает одиночество. Ей совсем не с кем поговорить. Лишь после употребления спиртного одиночество и тоска на время словно отступают. И Скарлетт начинает пить.
Спустя несколько месяцев, осознав, что катится вниз, героиня романа берет себя в руки и решает сама ехать за Реттом в Чарльстон к свекрови, дабы вернуть его обратно.
Элеонора Батлер, не зная о разрыве между супругами, тепло принимает Скарлетт, в отличие от младшей сестры Ретта. В попытке вызвать ревность у супруга Скарлетт начинает флиртовать с одним из джентельменов, но получает лишь отповедь от Ретта: она ему совершенно безразлична, но смотреть, как сильно все эти слухи расстраивают его мать, он не намерен. Ретт хочет развестись. Взамен муж предлагает крупную сумму. Униженная подобным предложением, женщина соглашается уехать, но только по окончании большого Сезона. От финансовой компенсации Скарлетт отказываться и не думает.
Шторм на яхте
В один из последних дней главная героиня уговаривает бывшего возлюбленного покататься на яхте. Но вдруг начинается страшный шторм. Яхта идет ко дну. Только чудом оставшись в живых, они выбираются на берег, где, охваченные внезапной радостью, занимаются любовью. В пылу страсти Ретт признается Скарлетт в любви. Однако уже спустя час отказывается от своих слов.
Решив вычеркнуть Ретта из своей жизни, Скарлетт принимает приглашение своих тетушек съездить на день рождения деда по материнской линии в Саванну, а заодно и посетить монастырь, в котором ее младшая сестра приняла постриг. Здесь она планирует также урегулировать вопрос о наследстве.
В Саванне Скарлетт живет у своего деда – чопорного и сварливого человека, который держит своих дочерей и прислугу в ежовых рукавицах. Свободолюбивой женщине это вовсе не нравится. И она решает найти своих родственников по отцовской линии. Семейство О’Хара радостно принимает свою родственницу.
Ирландия
По приглашению одного из знакомых Скарлетт посещает Ирландию – родину своего отца. В этой стране она испытывает настоящий душевный подъем. Но весть о том, что развод с Реттом уже оформлен, становится для женщины настоящим ударом. Правда, понемногу героиня успокаивается. Скарлетт ждет ребенка. Она уверена, что в такой ситуации бывший муж ее не оставит. Вскоре женщина узнает, что Батлер женился. Однако теперь смыслом ее существования становится дочь.
Следующий этап в жизни героини романа А. Рипли тесно связан с общественной или политической обстановкой в Ирландии. На родине предков Скарлетт приобретает поместье. Жизнь ее налаживается. Однако трагические события, которым предшествуют волнения среди ирландцев, приводят к тому, что матери и дочери находиться в стране становится опасно. Ретт Батлер тем временем приезжает в Ирландию. Он овдовел и, о чем нетрудно догадаться, покинул родину исключительно из-за бывшей жены. От ирландских повстанцев, которые обвиняют Скарлетт в пособничестве англичанам, ее спасает бывший муж. А затем он узнает о дочери. Скарлетт и Ретт снова вместе.
Отзывы
Читайте также: