Линор горалик нет краткое содержание

Обновлено: 03.07.2024

ЖАНРЫ 360
АВТОРЫ 282 209
КНИГИ 669 842
СЕРИИ 25 798
ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 621 067

Сергей Кузнецов, Линор Горалик

Сергей Кузнецов посвящает эту книгу своему брату, который понимает его лучше других.

Смеется – очень красивый, очень выигрышного цвета – даже в этом жутком неоне оранжевая шкурка остается режуще-яркой, полосы кажутся глубже; чувственно дышат широкие черные ноздри. Вдруг подумала: может, одного Арчи мне и хватит на сегодня, если он тут без какой-нибудь девахи, может, повторить прежние забавы? – вспомнила, как он осторожно ловил клыками ее палец, потеплела.

– Вупи-Вупи, конечно, я псих! Я самый клевый псих! – играет хвостом, щекочет ее ухо. – Расскажи мне скорей про жизнь.

Сует в руку свой наполовину выпитый коктейльчик, смотрит желтыми глазами. Что рассказать про жизнь? Вечер разговенья, вполне понятная жизнь в такие вечера, даже для тех, кто, как она, не постится и не ждет первой звезды, чтобы с наслаждением наесться до отвала, включить какую-нибудь передачку, сладко потискаться. Для тех, кто не постится, да еще и живет один, да еще и имеет, ну, скажем так, не самые простые вкусы, это не слишком приятный вечер, вечер разговенья. Хотела рано лечь спать и рано же завтра выйти на работу, хоть что-то успеть, потому что вдруг настоящее стало проскальзывать в прошлое, как вот этот желток – в горло: начнешь разбирать почту – уже стемнело. Хотела посидеть в ванне и лечь спать, но за стеной звякают вилками соседи, радостно вопит ребенок – включили телевизор? дали бутерброд с долгожданной колбасой? – тошно, тошно. Вот, Арчи, собралась, пришла – так, потусоваться, увидеть знакомые рожи. Здесь много знакомых рож, раз в месяц или чаще заскочишь сюда на часок-другой, уйдешь расслабленной, иногда еще с каким-нибудь милым тигрусом, котусом – теплая лапа на плече, в такси осторожные когти пощипывают тонкую человеческую шкуру, утром вычесываешь из пледа клочки посторонней индийскому кашемиру синтетической звериной шерсти, умиляешься ей, как детскому волосу на мужской рубашке.

Арчи, видимо, понял уже, что особого разговора не будет. Гладит по головке тяжелой лапой, осторожно отводит волосы за ухо длинным когтем.

Арчи лижет осторожно ее ухо и вдруг, отстранясь, говорит:

– У моей первой жены были такие прекрасные, знаешь, большие серебристые уши. Мы ей сделали их в Торонто… Там, знаешь, клиника такая, специалисты по морфам под сибирского пушного зверя. Сделали ее такой… Такооооой…

Ай да разговор под разговенье. Арчи и сам это чувствует, легонько толкает ее бедром раз, и два, и три, – высокий, красивый:

– Ой, Вупи-Вупи, была бы ты моей киской, я бы показал тебе еще и не такие места!

Смешно; смеются оба. Она не хочет быть киской, кисусом; и белкусом, и антилопусом не хочет, хотя комплекция позволяет, да, морф бы смотрелся красиво, бедра, талия – все подходит вполне. Красивое, но ничье. Ничейная Королева Джунглей. Впрочем, счастлива.

Арчи явно готов увезти ее с собой или с ней ехать, но сегодня, ох, не вечер для встречи двух одиночеств, можно и до слезок договориться друг с другом о всяких, кто замужем или вообще сгинул на Западном побережье неизвестно почему.

– Нет, – говорит Вупи, – ты прости, слушай, я хочу просто тупо снять кого-нибудь и уехать. А то мы с тобой два сапога пара, договоримся до воя.

Один из соавторов номинированного на премию "Национальный бестселлер" романа "Нет" Линор Горалик: "C премией "Национальный бестселлер" я не согласна иметь ничего общего".
"С той частью литературного процесса, которую окормляет "Национальный бестселлер" и некоторые его организаторы, я соприкасаться не буду. Я избегаю элементарных ситуаций - ситуаций, в которых мое имя будет ассоциировано со структурой, которая мне отвратительна (чего, как мы видим, избежать уже не удалось), ситуаций, в которых мне, не приведи Господь, придется подавать руку людям, которым я руки не подам.
Я не буду иметь дело с системой, отвратительно пиарившей ксенофобский и шовинистический роман Проханова.
Я не буду иметь дело с Виктором Топоровым, возглавляющим все это хозяйство и знаменитым своими надрывными высказываниями и дешевыми скандалами с награждением коллег по цеху эпитетами, более уместными в устах пятиклассника.
Я не буду иметь дело с вошедшим в большое жюри этого года Дмитрием Ольшанским - с ним все ясно.
Для меня эти взаимодействия невозможны".
Линор Горалик не одинока в своих оценках. Дмитрий Кузьмин о премии "Национальный бестселлер":
"Я не желаю иметь ничего общего с литературным проектом, с точки зрения которого фашизм и ксенофобия оказываются вполне приемлемым содержанием текста. Я не желаю иметь ничего общего с проектом, для которого художественная беспомощность произведения ничего не значит по сравнению с его потенциалом для скандальной раскрутки. В связи с этим участие в премии "Национальный бестселлер" в каком бы то ни было качестве представляется мне несовместимым и с профессиональной этикой литератора, и с элементарной человеческой порядочностью".
Другой соавтор Сергей Кузнецов: "Я принял решение не отзывать наш роман с конкурса "Национальный бестселлер"
"Мне неприятно писать этот текст, тем не менее я вынужден объяснять, почему не смог поддержать моего соавтора в ее желании снять нашу книгу с конкурса. Для меня отозвать роман, сетуя на состав жюри, значило бы признать: я считаю себя вправе решать, кто может, а кто не может судить написанное мной. Для меня отозвать роман, апеллируя к премии, выданной два года назад "Господину Гексогену", значило бы предать то, во что я верил всю жизнь: литературные произведения не должны оцениваться исходя из политических взглядов их авторов. (Добавим к этому, что Проханов не является единственным лауреатом "Национального Бестселлера". И точно так же, как Линор Горалик не может позволить себе участвовать в конкурсе, в котором победил Проханов, я не могу позволить себе отозвать книгу с конкурса, который выиграл Леонид Юзефович".
Виктор Топоров отвечает Линор Горалик
"Некоторое удивление вызывает суть претензий номинантки Горалик, сводящихся, правда, к небезызвестному принципу "одного гектара". С Александром Прохановым (позапрошлогодним лауреатом) она на одном гектаре "не сядет"? Но роман "Нет" вышел в "Амфоре", регулярно публикующей прозу Проханова (не говоря уж о прозе Саддама Хусейна, о книгах переводов и вступительных статьях Виктора Топорова). В "Амфоре" - "сядет", в структурах премии "Триумф" (единственный спонсор которой поддерживает и музей Сахарова, и газету "Завтра") - "сядет", а в "Нацбесте" - не "сядет"? Так, может, дело все-таки не в Проханове?"
"Никакая другая премия - Букер, Шмукер, Аполлон Григорьев - роману "Нет" не светит, ведь присуждаются они в кельях и в кулуарах, в которые ни Кузнецов, ни Горалик не вхожи".
"Опыт показывает, что не только лауреаты "Нацбеста", но и произведения, получившие на различных премиальных этапах шумную огласку, становятся в разряде "беловоротничковой литературы" лидерами продаж. Впрочем, вполне возможно, что это осознает и Линор Горалик, и скандалит она как раз поэтому - ведь скандал вокруг выдвинутого на премию произведения в смысле "раскрутки" не хуже далекого, как журавль в небе, успеха в премиальном цикле".

Игорь Петров (Labas) в своем LJ опубликовал великолепную пародию на письмо Линор Горалик, а Ex Libris без спросу перепечатал. Последовали "разборки".

Вместо комментария: "Короче, как водится в нашей стране, куда ни кинь - везде PR. Известного цвета. Даже анекдот есть про крысу и хомячка. "
© А.Рондарев.

…А начали мы так: у меня была некая идея, я предложила Сереже быстро, под псевдонимом, написать коммерческий порнороман — просто ради денег. Но уже в процессе обсуждения книги стало ясно, что никакой порнографический роман тут не светит, а будет очень тяжелая книга — ну, как мы представляем себе — про экзистенциальный, простите, ужас. Ну, так и получилось — по крайней мере, для меня…

Линор Горалик, из интервью Е. Пикуновой.

По большому счету, Она не стала бы любить Его по-другому и страдать, не-живая, после Его гибели, меньше.

По большому счету, бойко галдящие жизнь-продолжается-в-любых-условиях-и-об-этом-роман критики правы.

По большому сче.

Но кому он нужен, этот абстрактный, душу давящий стальным пафосом, Большой Счет?

К черту его, к черту.

Утреннее переживание, возникшее от посещения WC, для меня важнее и роднее, чем Встреча Двух Глав.

Вовремя вынутое из кипятка яйцо всмятку внушает оптимизм поактивнее Аналитических Прогнозов.

И плевать я хотела на миллионы чужих сломанных лодыжек, оплакивая собственную свою.

Потому как Настоящая, 100% real. Жизнь, происходит не там, где нас определенно нет, а в небольшой, дюймов пятнадцать в диаметре и килограмма в полтора весом, нашей личной черепной коробочке.

А теперь представьте себе, что эмоцию, испытанную при стремительном посещении туалетной комнаты, можно записать, сохранить и продемонстрировать лучшему другу за кружкой пива.

Что Тайное Знание о количестве минутоотшептываний при варке яиц в мешочек можно ксерануть на калечку и наложить на мозг мужа-недотепы. Что боль, ужас и – сладострастие? – от выломанной кости можно пережить в любое местовремя, и калечить себя для этого совершенно не обязательно.

Вот, пожалуйста: половой акт простой, групповой, с деткой, с человеком-обезьяной, с крючьями и булавками, с отрезанием груди – веером – на выбор. И никто не словит, не осудит, к стенке не поставит за просмотр/прочувствование/участие в изнасиловании двенадцатилетней девочки, – ведь то лишь запись, бион, купленный в магазине и накатанный на запястье в обеденный перерыв между суши и встречей с Очень. Важной. Персоной.

Там большая книжка. Нам кажется, иногда страшная, иногда - очень нежная и сентиментальная. Впрочем, мы авторы, наше мнение не играет роли. О чем - сейчас говорить не хочется в деталях. В общих чертах - о людях, живущих на излете золотого века профессии, к которой они принадлежат. Профессия эта крайне специфическая и в той культуре, о которой идет речь (то есть в западной культуре начала 2060-х), крайне при этом распространенная: все герои в той или иной мере существуют вокруг западной порноиндустрии, сильно, но логично, как нам кажется, мутировавшей по сравнению с сегодняшним днем. Кто-то из героев понимает, что их мир находится на грани заката, начинает подгнивать, как переспелый плод. Кто-то - совершенно не понимает. У них довольно страшная жизнь, при ее полной надежности, пристойности и гламурности - потому что жизнь, эмоциональная жизнь живых людей, вообще довольно страшная штука, будь ты хоть контрабандистом, хоть главой полицейского отдела, хоть королевой легального порно. Это первый роман из, возможно, двух или трех. Впрочем, если будут продолжения, то они будут не о золотом веке порноиндустрии, а о более поздних годах, находящихся уже за изломом прежнего мира.

По большому счету, истории, сложенные в роман, могли произойти не только с порноактерами, режиссерами, пиратами, борцами против.

По большому счету, Она не стала бы любить Его по-другому и страдать, не-живая, после Его гибели, меньше.

По большому счету, бойко галдящие жизнь-продолжается-в-любых-условиях-и-об-этом-роман критики правы.

По большому сче.

Но есть разница между целованием беременного живота офисным мужем и мужем, в порнофильмах снимающимся.

Есть разница между бедностью начинающей модели и порноактрисы.

Гели вообще была скуповата, не могла забыть свои молодые годы, когда снималась в чилли на маленькой студии, где гнали сеты про еду – помидор, там, во влагалище, слизывание манной каши, катание в тортах, все такое, - а потом девчонки забирали с собой на ужин раскуроченный реквизит, потому что крошечные их зарплаты съедались безумно дорогими пражскими квартирами, даже если снимать вдвоем, втроем, вчетвером.

Эти вот детали, каплями стекающие с формалином пропитанной, порнографической жизни героев, и делают роман таким пронзительным, что аж плюнуть хочется. И от омерзения, и от восхищения.

И потому очень важно, что, стандартные, по большому счету, истории про любовь, боль, ненависть, бла, бла, бла, происходят именно в 2060 году, и именно в окружении порноиндустрии. Хотя нет, вру. Если бы Горалик с Кузнецовым решили написать роман о похоронном бизнесе, получилось бы не менее хорошо.

Потому что секс и смерть несут в себе одинаково сильный, умиротворяющий, положительный, пугающий и отрицательный заряд.

Здесь несколько историй, сюжетных линий, конечно, переплетающихся к концу. Здесь и аэропорты, и изуродованный до неузнавания шоу-бизнес, и глушь-саратов, и ад-израиль, запущенные квартирки, внутренние расследования, открытия, преступления, и кажется, всё, что можно только придумать про людей и их странные, страшные фантазии.
Но несмотря ни на что, несмотря на этот мрак и черноту, это очень, очень живая книга. Живая и цельная.
Я не люблю фантастику и никогда не любила. Но эта книга — она не о фантастике.
Она о том, что будет, когда всё, всё вокруг изменится.
А мы — нет.

Читайте также: