Калязинская челобитная краткое содержание

Обновлено: 02.07.2024

Слово "челобитная" означает бить челом, то есть кланяться до зем­ли, делать письменные просьбы. Челобитная монахов Троицкого Каля­зинского монастыря была написана его обитателями не ранее 1679-1681 гг.

Троицкий Калязинский мужской монастырь во второй половине XVII века, благодаря царским дарам в виде деревень с крестьянами, золотых и серебряных украшений, превратился в крупнейшего феода­ла, эксплуатировавшего тысячи крепостных окрестных сел и деревень. Монастырь промышлял винокурением и пивоварением. Благодаря своему выгодному географическому положению на перекрестке торго­вых путей по Волге и с юга на север, монастырь стал форпостом на севере московских земель и превратился в один из богатейших монас­тырей России. Вместе с ним росли, богатели Подмонастырская и Ни­кольская слободы и с. Пирогово. В них развивались ремесла, которые стали определять экономический облик нашего края. В монастырь ча­сто наезжали и подолгу здесь останавливались царские особы. Число обитателей монастыря не превышало пятидесяти человек, включая мо­настырское руководство. В 1679 году игуменом монастыря стал архи­мандрит Гавриил, переведенный из Суздаля. На него и жаловались мо­нахи архиепископу Тверскому и Кашинскому. Они в сатирической фор­ме пишут, что архимандрит Гавриил ввел очень жесткие порядки. Зас­тавляет пономарей - плутов "не вовремя в колокола звонить, в доски колотить" - "покою не дают", в полночь "нашу братию будить" застав­ляет. "У монастырских ворот поставлен с шелепом (плетью - Н. С. ) кривой Фалалей, нас, богомольцев твоих, за ворота не пускает, в слобо­ды ходить не велит".

Самая главная жалоба монахов - Гавриил "старых пьяных разог­нал". Дошло до того, "некому пива варить. а на деньги вина поку­пать.. . А если бы нам, богомольцам, власти не помешали, — пишут далее калязинские монахи, — и мы бы не пожалели, и колокола бы отвязали, да в Кашин сослали и на вино б променяли. " Ради разгуль­ной и пьяной жизни монахи готовы на все, лишь бы иметь вино, пиво и свободно гулять по слободам. Однако архимандрит требует от мона­хов добросовестно трудиться, "вить веревки, ходить по утру в церковь". Он "долго есть не дает, а заутрени и обедни всегда не едчи поем" (как и положено по монастырскому уставу - Н. С.) . Есть заставляет репу па­реную да редьку вяленую, кисель, щи и квасом угощает. Монахи же требуют, чтобы и в постные дни им давали вязигу, икру, белую рыбицу, уху стерляжью, пироги, блины с маслом и молоком, а в братины нали­вали не кисель, а пиво настоящее. Монахи не раз обращались к своему монастырскому владыке с просьбой: если хочешь "в Калязине поболь­ше побыть, а с нами.. . в совете пожить.. . ты бы почаще пиво варил, да нашу братию допьяна поил, а в церковь бы пореже ходил и нас бы не томил". Если же архимандрит не изменит своего отношения, то монахи советовали: "не лучше ли ему прочь от нас? А на его место охочих будет много". Конечно, из их пьяной среды. Они обещают: "в амбарах простору прибавим, рожь и ячмень в солод израстим, пива наварим, на деньги вина прикупим, прикажем колокола отвязать, велим в Кашин сослать и на вино променять". Вот так, не больше и не меньше, пьяно­му и распутному ничего не жаль, готов все свое имущество спустить, только было бы вино и пиво и ничего ему больше не надо.. . Как толь­ко монахи прогонят лихого архимандрита Гавриила, а "доброго добу­дут", вот будет раздолье: "будут прибыль чинить, вино в чары нали­вать, пиво и вино пить и в церковь не ходить, пономарей вышлют "в слободу жить", прикажут "им почаще в монастырь ходить, из недели в неделю в год по единожды". Наконец, монахи, истомленные архиманд­ритом Гавриилом, просят архиепископа Симеона пожалеть их, бого­мольцев своих, и сменить им архимандрита. А если "перемены не бу­дет, и мы богомольцы твои, ударим об угол да ложки, а в руки возьмем по сошке, да ступим по дорожке в иной монастырь, а где пиво да вино найдем, тут и поживем, а когда тут допьем, в иной монастырь пойдем". А когда с "великие к

памятник русской сатирической литературы 17 в. Написанная в форме живой, образной пародии на челобитную

Содержание

Калязинская челобитная

Объектом сатирического обличения повесть избирает один из крупнейших монастырей Руси - Калязинский мужской монастырь, что позволяет автору раскрыть типичные черты жизни русского монашества 17в.

За внешним балагурством пьяных монахов в повести скрыта народная ненависть к монастырям, к церковным феодалам. Основным средством сатирического обличения является язвительная ирония, скрытая в слезной жалобе челобитчиков.

Повесть о Ерше Ершовиче

Повесть написана в форме судного дела. В ней пародируется русское судопроизводство XVI—XVII веков, его процедуры и язык даны с иронией. Комический эффект создаёт и сочетание в персонажах социальной характеристики и рыбьих признаков; этим приёмом в дальнейшем пользовался в сатирических сказках М. Е. Салтыков-Щедрин. Для повести характерна игра слов.

Повесть не имеет социальной направленности. Автор не осуждает Ерша, причём сочувственное отношение к нему усиливается в более поздних редакциях повести. Ёрш смел и предприимчив, в отличие от глуповатых, несообразительных истцов, судей и свидетелей. Произведение родственно сказочному животному эпосу, указывали на параллели между Ершом и хитрой лисицей русских сказок.

Каждая редакция повести при общем сюжете, по языку и художественной организации текста вполне самостоятельна. Если в первой редакции сильно подражание официальному документу, то во второй больше внимания уделено звучанию текста (ритм, рифма, парономазия, тавтология и т. п.).

Судьи выдали Лещу с Головлем грамоту на владение озером, а Ерша отпустили жить при них крестьянином и наказали бить его нещадно кнутом по всем рыбьим бродам и омутам. В других редакциях Ерша решили засолить и повесить на солнце, а он обвинил судей во взяточничестве, плюнул им в глаза и скрылся в хворосте.

Повесть о Шемякином суде

Название повести стало народной поговоркой. Кроме прозаических текстов повести, известны ее стихотворные обработки. В XVIII-XIX вв. повесть воспроизводилась в лубочных картинках, породила драматические переложения, отразилась в устных сказках о богатом и бедном братьях.

Мотив обмана камнем на суде, используемый русским автором для создания сатирического произведения на основе сказочного сюжета, бытует в мировом фольклоре, органично включаясь в сказки, различные по сюжету. В XVI в. польским писателем Николаем Реем из Нагловиц была сделана литературная обработка мотива.

Повесть о бражнике

"Повесть", очевидно, не смешивает бражничество с пьянством. Кроме несомненной разницы в словах - это видно и из самого рассказа. Нигде нет даже и намека на излишество в употреблении вина, нигде не встречается слово: пьянство, имеющее такой определенный и ясный смысл. Бражничество и пьянство: это два понятия и два слова - совершенно разные. Бражник не значит: пьяница. Бражник (оставляем здесь в стороне словопроизводство) значит: человек, пирующий, охотник до пиров и, следовательно, непременно пьющий вино, ибо вино, с древних лет, есть принадлежность, есть душа пира. Но бражник может пить вино на пиру, не переходя в излишество, не упиваясь, и быть бражником в полном смысле. Бражник - человек в веселье, в пирах, со стаканом вина в руке проводящий время свое.

В повести этой высказан взгляд антиаскетический. Да не подумают, повторяем, чтоб эта повесть заключала в себе учение бражничества, советовала бражничать. Нет, эта повесть лишь оправдывает бражничество как бражничество, само по себе, без всякой примеси грешной. В этой повести признается законным и благословляется веселье жизни, которое, на нравственной высоте, становится хвалебной песнью Богу, окружившему человека земными благами на радость ему, лишь бы помнил человек Бога и хвалил Его, сохраняя радость во всей ее чистоте *.

* Здесь не можем не припомнить чрезвычайно верного и глубокого объяснения, сказанного А. С. Хомяковым, объяснения, почему св. Владимир не принял магометанства. "Руси есть веселие пити, сказал Владимир проповедникам Магомета, мы не можем быть без того". В самом деле. Владимир чувствовал, что не могло быть истинно то исповедание, которое запрещает, со всею важностью догмата, употребление веселящего напитка, - не злоупотребление: это дело другое - а употребление. Отречение от вина входит в неотъемлемое условие, в догмат магометанской религии. Отречение от плода земного, "веселящего сердце человека", есть в то же время отречение от дара Божия, от веселья в жизни. И Владимир, хотя еще тогда язычник, почувствовал ложь учения, всею силою веры вооружающегося против сока виноградного, против радушного веселья, так соединенного с началом общественности в человеке.
Вооружаться против употребления и против злоупотребления - две вещи разные. Церковь наша благословляет вино, но воспрещает пьянство.

В форме юмористической челобитной написан в последней четверти XVII в. “Список с челобитной Калягина монастыря”, обличающий распутное, пьяное житье монахов одного из монастырей Тверской епархии. Низшая монастырская братия Каляэинского монастыря бьет челом архиепископу тверскому Симеону на своего архимандрита Гавриила за то, что он, забыв страх божий и монашеские обеты, досаждает монахам: научил он плутов-пономарей не вовремя в колокола звонить и в доски бить, и те плуты-пономари ни днем, ни ночью не дают монахам покоя.

В полночь монахов

Не пускает он монахов за ворота, “в слободы ходить не велит – скотья двора посмотреть, чтоб телят в стан загнать, кур в подпол посажать, коровницам благословенья подать”.

в Калязинский монастырь, начал архимандрит “монастырский чин разорять, старых пьяных всех разогнал”. Запустел бы совсем монастырь, если бы начальные московские люди не догадались прислать в него новых бражников, которых сыскали по другим монастырям и по кружалам. Наказывает архимандрит мо-аахов нещадно:

А в Колязине он, архимандрит, просторно живет, я нашей братье в праздник и в будни на шеи больший чепи кладет, да об нас же батоги приломал и шелепы прирвал, и тем а казне поруху учинил. а себе добытку мало получил.

Вздумали было монахи из пеньки вить длинные и толстые веревки, волочить ими из погреба бочки с пивом и теми бочками у келий Двери заваливать, чтобы не пускать к себе “будильников”, мешающих пить пиво. Но архимандрит распорядился из той пеньки так веревки вить, чтобы они пригодились на плети, и теми плетьми приказал слугам бить монахов, а монахам в это время велел канон орать. Заставляет их архимандрит есть скудную пищу, а по их смыслу лучше бы в постные дни кормить их икрой, белой рыбицей, стерляжьей ухой, пирогами, блинами и другими вкусными яствами и поить мартовским пивом подельным.

Пробуют монахи уговорить архимандрита жить в мире и в согласии с монахами, варить с ними пиво и братию допьяна поить, пореже в церковь ходить и их службой не томить, но архимандрит, “родиною поморец, а нравом ростовец, а умом кашинец”, ни в чем своих советчиков не слушает и продолжает держать их в черном теле. Братия мечтает о том, чтобы освободиться от своего строгого начальника и обзавестись новым, который жил бы, как живет она, и не притеснял бы монахов в их пьяном разгуле. А пока они просят архиепископа укротить сурового архимандрита. “А будет ему, архимандриту, и перемены не будет,- заявляют монахи,- и мы, богомольцы твои, ударим об угол да лошки, а в руки возьмем посошке, да ступим по дорожке в иной монастырь, а где пиво да вино найдем, тут и поживем; а. когда тут допьем, в иной монастырь пойдем.

А с похмелья да с тоски, да с третьей бродни, да с великня кручины назад в Калязин пойдем и в житницах и анбарах все пересмотрим”.

Челобитная очень зло и остро осмеивает порядки, укоренившиеся в Калязинском монастыре. Написана она живым, образным разговорным языком, с очень большим количеством рифмованных строк, с рифмованными поговорками и присловьями, вроде “за плечами тело нужно, а под шелепами лежать душно”, “репа да хрен, да черный чашник Ефрем”, “сам во нраве своем один живет, да с горя сухой хлеб жует”, “честь нам у него была добра, во всю спину ровна, что и кожа с плеч сползла” и др.

Упоминаемые в челобитной имена архиепископа Симеона и архимандрита Гавриила не вымышленные, а реальные.

Симеон был тверским архиепископом с 1676 по 1681 г., тогда же был архимандритом в Калязинском монастыре Гавриил. Зтим же временем, следовательно, определяется появление Калязинской челобитной. Судя по тому, что в двух списках она датируется 1677 г., к этому именно году можно более точно приурочить ее написание. Однако картины монашеской жизни, изображенные в сатире, были характерны не для одного лишь Калязинского монастыря, а для многих русских монастырей на протяжении чуть ли не всего XVII в. и позднейшего времени.

Недаром в применении к монастырскому обиходу даже сложилась поговорка: “Правый клир поет, левый в алтаре пиво пьет. Откровенный натурализм, с каким челобитная изображает монастырский быт, с одной стороны, очень наглядно рисует определившееся уже в ту пору разложение монастырских традиций, с другой стороны, как и обе предшествующие повести, свидетельствует о возросшем критическом отношении к представителям церкви в посадской или крестьянской среде, где челобитная, очевидно, возникла, перейдя в XVIII в. в лубочную литературу.

Издания

  • Калязинская челобитная // Русская повесть XVII в. Сост. М.О. Скрипиль. Л., 1954, 143—147.

Библиография

  • Трахтенберг, Л. А. Вопросы поэтики "Калязинской челобитной" // Вестник МГУ, Серия 9, Филология, 2009, № 6, 94-103.

Ссылки

  • Литература Древней Руси
  • Сатирические повести
  • Русская литература XVII века

Wikimedia Foundation . 2010 .

Полезное

Смотреть что такое "Калязинская челобитная" в других словарях:

Калязинская челобитная — памятник русской сатирической литературы 17 в. Написанная в форме живой, образной пародии на челобитную с рифмованными поговорками и присловиями, К. ч. обличает образ жизни монахов Калязинского монастыря (около г. Калязина, ныне… … Большая советская энциклопедия

Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика, РСФСР (народное образование и культурно-просветительные учреждения) — VIII. Народное образование и культурно просветительные учреждения = История народного образования на территории РСФСР уходит в глубокую древность. В Киевской Руси элементарная грамотность была распространена среди разных слоев населения, о чём… … Большая советская энциклопедия

Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика — РСФСР. I. Общие сведения РСФСР образована 25 октября (7 ноября) 1917. Граничит на С. З. с Норвегией и Финляндией, на З. с Польшей, на Ю. В. с Китаем, МНР и КНДР, а также с союзными республиками, входящими в состав СССР: на З. с… … Большая советская энциклопедия

Сатира — вид комического (см. Эстетика), отличающийся от других видов (юмора, иронии) резкостью обличения. С. при своем зарождении являлась определенным лирическим жанром. Она представляла собой стихотворение, часто значительное по объему, содержание к… … Литературная энциклопедия

ПОВЕСТЬ ДРЕВНЕРУССКАЯ — ПОВЕСТЬ ДРЕВНЕРУССКАЯ, жанр древнерусской литературы (XI—XVII вв.), объединяющий повествовательные произведения разного характера. Жанровые указания в памятниках литературы Древней Руси не отличались устойчивостью: повестью называли и… … Литературный энциклопедический словарь

А в Колязине он, архимандрит, просторно живёт, я

нашей братье в праздник и в будни на шеи больший чепи кладёт, да об нас же батоги приломал

и шелепы прирвал,

и тем а казне поруху учинил. а себе добытку мало получил.

Упоминаемые в челобитной имена архиепископа Симеона и ар­химандрита Гавриила не вымышленные, а реальные. Симеон был тверским архиепископом с 1676 по 1681 г., тогда же был архиманд­ритом в Калязинском монастыре Гавриил. Зтим же временем, следовательно, определяется появление Калязинской челобитной. Судя по тому, что в двух списках она датируется 1677 г., к этому именно году можно более точно приурочить её написание. Однако картины монашеской жизни, изображённые в сатире, были характер­ны не для одного лишь Калязинского монастыря, а для многих рус­ских монастырей на протяжении чуть ли не всего XVII в. и позд­нейшего времени. Недаром в применении к монастырскому обиходу даже сложилась поговорка: «Правый клир поёт, левый в алтаре пи­во пьёт. Откровенный натурализм, с каким челобитная изображает монастырский быт, с одной стороны, очень наглядно рисует опре­делившееся уже в ту пору разложение монастырских традиций, с другой стороны, как и обе предшествующие повести, свидетель­ствует о возросшем критическом отношении к представителям церкви в посадской или крестьянской среде, где челобитная, оче­видно, возникла, перейдя в XVIII в. в лубочную литературу.

Читайте также: