Фея реки ло цао чжи краткое содержание

Обновлено: 02.07.2024

Если вы думаете, что в СССР репродукции именно так и выглядели, то вы ошибаетесь. Это дело было поставлено на поток, причем довольно качественный. Иной раз не с первого взгляда можно было отличить простенький плакат от настоящей картины маслом.

На днях в комментариях я увидела просьбу от жительницы Петербурга помочь с определением предмета, который она помнила из детства, но про который никак не могла нигде найти информацию.

Предметом ее интереса была картина, которую она видела в своем детстве у родителей на даче в 60-70-х годах в Туле. Ей запомнилось, что в те года в том регионе встречались изображения восточных женщин со свитками, зонтиками и перьями для писем в руках.

Они, как правило, стояли окруженные водой, и ветер развевал их одежды. Сказочные ли это персонажи или изображения богинь, или просто исторические зарисовки – ей было не известно.

Изображение таких красоток было разным по цвету и количеству. У кого-то сразу три девушки такие были изображены на полотнах, у кого-то – одна.

И по цвету картины несколько различались: от преобладания голубоватых оттенков, до зеленых и даже лиловых. Обрамлены они были в красивые рамы, что создавало впечатление настоящей картины, выполненной на холсте.

Как это бывает часто в жизни – со временем картину родители сняли со стены, и потом она затерялась среди жизненной суеты. Но навсегда осталась в памяти уже давно немаленькой девочки, которая, наверняка, в детстве часами глядела на эту восточную девушку, поражаясь ее красоте.

На это словесное описание петербуженки оперативно откликнулся читатель Дмитрий, который дал отправную точку для поиска информации – прислал фотографию этой картины.

Оказалось, что это относительно старая вещь, которую однако сегодня купить можно как на Озоне, так и на всевозможных площадках продажи раритетов и антиквариата, если задаться целью.

В тоске покидая пределы столицы,
Я ехал домой, в свой восточный удел.
Коней погонял невесёлый возница,
И сам я мрачнее, чем туча, сидел,
В смятении взирая на гребни и скалы,
Что грозной толпой обступили мой путь,
На кручи, ущелья и перевалы.
Но вот и Цзиньшань. Всем пора отдохнуть.
Телеги разладились, кони устали,
Продержится старый возница едва ли
Ещё пару ли. Пусть подремлет впотьмах.
Я сам позабочусь о наших конях.
Вот их распрягли и пустили свободно,
Чтоб вдоволь в душистых лугах попаслись,
Где стебли чудесные чжи разрослись.
Изогнуты шеи коней благородных.
Неспешно срывают бессмертия траву.
И я для себя выбираю тропу,
Уныло бреду в тополях, что толпою,
Печальною рощей стоят над водою,
Над чистой водою реки Ло-чуань…

Глазами скольжу по теченью реки
Но ум мой растерян, и мысли легки,
Бегут то к низинам, то в самую высь,
Мгновенье – и вовсе они разбрелись.
А мыслей не стало – родился испуг,
Себя неуютно почувствовав вдруг,
Я травы густые у ног оглядел,
Тропу, что по круче взбиралась, скользя, -
Все тихо, нигде не таится змея.
Я поднял глаза, и тогда обомлел:
Возникшая будто из сумрачной мглы,
Красавица молча ждала у скалы.

И вот, ослеплён, оглушён - на беду! -
Заворожённо я к фее иду.
Как ярко, призывно сверкает она,
Как тот ненюфар, что качает волна.
Все пышное в ней к совершенству стремилось,
Все тайное в ней без прикрас идеально,
Высокое, малое – в необычайной
Небесной пропорции будто сложилось.
Точёные плечи, в них форма застыла,
А стан – будто свёрнутый шёлк привлекает,
Стройна её шея, изящен затылок,
А белое тело как лотос сияет.
Помадой волшебною благоухает,
Свинцовых белил не берет она, верно,
Причёска, как туча, что дождь обещает,
А брови свела, как изящная серна.
Желанные губы цветут, обжигая.
А зубы белы и свежи как алмазы.
Улыбкой своею спокойной сияя,
Ми Фэй моё сердце похитила сразу,
Фея реки Ло.

Её красота не от мира земного,
В ней яшмовый свет, в ней изящества сила,
Любезная в речи, ценящая слово,
Она всех красавиц собою затмила.
Как чудно одета в одежды из света,
Сверкающий флёр, весь в огнях самоцветов.
А на волосах у неё диадема
Из золота с перьями Синей Птицы,
И светлый жемчуг в подвесках лучится, -
Не это ль художникам лучшая тема?
В узорных сандалиях, лёгких, летучих,
Дрожит над волной как туманная дымка
По краю скалы, что тверда и могуча,
Идёт нерешительно, как невидимка.
Распространяя волну благовоний,
Достойных и скромницы гор – орхидеи.
И я от её ароматов невольно
Пьянею, немею и холодею.

Но вдруг разыгралась Ми Фэй шаловливо,
Нагнулась к потоку стремительных вод,
Белейшею ручкой коснулась и вот
Чернеющий стебель, что рос сиротливо,
Она сорвала. О, таинственный чжи,
Мне шалость прелестную вновь покажи!
Тобой покорён. Только сердце тоскует,
Трепещет в предчувствии грустного дня.
Ведь свахи для радости нет у меня,
Склонился к волнам я, что в счастье ликуют,
Что вечно танцуют стремительный танец.
Желая богине своей показать,
Как чувствовать может влюблённый скиталец,
И сколько огня может в сердце пылать,
Брелок драгоценный я ей преподнёс,
Растрогалась фея подарком до слёз.
И свой мне алмазный брелок отвязала,
Владея каноном божественным Ши,
И время, и срок мне в тот миг указала,
Проникнув в темницу влюблённой души,
Фея реки Ло.

Любовь к любви – какое притяжение!
Любовь к любви – одной любовью стань!
Я славил государя окружение,
Теперь же славлю только милой стан.
Но честный дар меня смущает странно
Как Цзяо-фу я вновь боюсь обмана…
Сомнений полон, как пугливый Ю,
И усмирил навек мечту свою.
Убрал с лица умильную улыбку, -
Все в этом мире призрачно и зыбко,
Воздвиг преграду из суровых правил,
И сам себя в узде держать заставил.

Растрогана божественная фея,
Идёт ко мне, приблизиться не смея,
Сиянье удаляет и опять,
Ко мне идёт, не в силах совладать
С порывом чувств. И мир вокруг смутился,
То вдруг темнел, то вдруг опять светился.
Ми Фэй стояла строго, как журавль,
Как будто в небеса взлететь хотела, –
Под тяжестью любви лететь не смела.
И было непонятно – сон ли, явь?
Ступая по душистому убранству,
По травам, источавшим аромат,
Она была хвалой непостоянству,
Которым мир, как коконом объят.
И от тоски немыслимой запела
Ми Фэй, протяжно, тонко и светло,
И струны сердца песней той задела,
И стало сердцу слишком тяжело.

На этот голос божества слетались,
Седые духи неба и земли,
Своих подруг таинственных влекли,
В чистейших струях Ло-чуань плескались,
Речные находили жемчуга,
Как бабочки небесные порхали,
Волшебных перьев ворох собирали,
Вздыхали о звезде Паогуа,
Которая, увы, любви не знает
И одиноко в небесах страдает.
За вдовами рыдающими Шуня,
Чьё горе неизбывно, как вода,
Шли робко, расставаясь навсегда,
А волны, настигали их, бушуя.
Оплакивали горе Волопаса,
Что одиноко на небе живет,
И ждет того единственного часа,
Когда Ткачиха милая придёт…
Летали трепетные духи в танце,
Вздымая волны шёлковых одежд,
Осыпаны цветами померанца,
Как горечью несбывшихся надежд.

Но вдруг, заворожённые тоскою,
Немели, рукавом прикрывшись длинным,
Стояли долго, долго над рекою.
И было то таинственно и дивно….
То вдруг взлетали с криком дикой утки,
То вдруг порхали, исчезая и таясь,
Сметая вековые предрассудки.
Времён недвижных нарушая связь.
Касаясь волн, пылинки вдруг взбивали,
Искрящиеся над пучиной вод,
То шли вперёд, то будто бы стояли,
А стоя, как бы двигались вперёд.
Их лица излучали свет незримый,
Божественное нечто, свет и страх,
Слова рождались, непроизносимы,
И молчаливо гибли на устах.
Дыхание - не знаю, что свежее,
Дыханье их иль запах орхидеи…
Их лица были сказочно красивы,
И можно было вовсе позабыть,
Что надобно живым и есть, и пить,
Чтоб поддержать никчёмной жизни силы.

Так быстро исчезла, стою удручён.
Все думаю, может быть, это лишь сон?
Исчезла богиня, как солнечный свет.
Я в гору полез – но и там её нет.
А дух мой невольно стремился к воде,
И в сердце таилась любовь, как в гнезде.
Любовь поднималась во мне будто птица,
К Ми Фэй заставляя все время стремиться,
Глядеть безнадёжно в туманную даль.
И жгли моё сердце тоска и печаль.
В надежде увидеть прекраснейший облик,
Я в лодку уселся и вверх по реке
Поплыл, предаваясь горючей тоске,
С трудом раздвигая тяжёлые волны.
По речке Ишуй поднимался я вверх,
Горячечной страстью, как штормом объят,
И день без Ми Фэй безнадёжно померк,
И ночь без Ми Фэй словно сумрачный ад…
И так я всю ночь продолжал горевать,
От сырости зяб, от тоски занемог…

Примечания:
Ли – мера длины, равная 576 м.

Ми Фэй – дочь мифического императора Фу-Си.
По легенде, Ми Фэй утопилась в реке Ло-чуань и стала духом этой реки.

Древняя легенда о Цзяо Фу гласит, что он встретил двух фей на берегу реки, вручивших ему яшмовые подвески в залог будущих встреч. Но потом феи исчезли, как и их подарок.

Ю – мифический зверек, похожий на кабаргу, очень пугливый, который мечется в страхе, не в силах остановиться.

Шунь - Один из мифических императоров Китая.

Волопас и Ткачиха (Шан и Шэнь) – это созвездие Орион и планета Венера, которые почти никогда не видны на небе одновременно.

Нюй-Ва – женщина-змея, легендарный персонаж, сестра мифического императора Фу-Си.

Сад расходящихся тропок пополнился ещё одной.
.
Мне доводилось ранее читать, кроме В.М.Алексеева, и другие переводы.
.
И теперь к строкам о различии путей, выраженных разными авторами:
.
"О том, что могут дух и человек
Между собой общаться иногда!
Есть правила, как ладить эту связь.
Зачем же разлучаемся навек?
Зачем не знались в юные года?"
. А.Е.Адалис
.
"Сожалела она о различье путей человека и духа,
роптала она: юность проходит, а мы не вместе."
. Л.Е.Черкасский
.
"пути человека и феи различны весьма. "
. В.М.Алексеев
.
добавились и Ваши:
.
"О том, что пути человеков и фей,
Не сходятся в горестном сумраке дней."
.
От себя могла бы добавить лишь то, что:
.
Вёсла брошены… Нас занесло,
омут близко – не отстраниться –
лодка сложена из страницы,
где прочли мы о заводях Ло.
.
Спасибо.
С уважением,

Анна, спасибо Вам искреннее, что так высоко оценили мой скромный труд.
Отдельное спасибо за прекрасное четверостишие.

Ваша, с благодарностью,

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Поэма посвящена неожиданной встрече поэта с прекрасной нимфой, вспыхнувшему в поэте сильному чувству, и печали расставания с призрачной женщиной-мечтой.

作者: 曹植

余告之曰：其形也，翩若惊鸿，婉若游龙。荣曜秋菊，华茂春松。仿佛兮若轻云之蔽月，飘飘兮若流风之回雪。远而望之，皎若太阳升朝霞；迫而察之，灼若芙蕖出渌波。浓纤得衷，修短合度。肩若削成，腰如约素。延颈秀项，皓质呈露。芳泽无加，铅华弗御。云髻峨峨，修眉联娟。丹唇外朗，皓齿内鲜。明眸善睐，靥辅承权。瑰姿艳逸，仪静体闲。柔情绰态，媚于语言。奇服旷世，骨像应图。披罗衣之璀粲兮，珥瑶碧之华琚。戴金翠之首饰，缀明珠以耀躯。践远游之文履，曳雾绡之轻裾。微幽兰之芳蔼兮，步踟蹰于山隅。于是忽焉纵体，以遨以嬉。左倚采旄，右荫桂旗。壤皓腕于神浒兮，采湍濑之玄芝。
余情悦其淑美兮，心振荡而不怡。无良媒以接欢兮，托微波而通辞。愿诚素之先达兮，解玉佩以要之。嗟佳人之信修，羌习礼而明诗。抗琼珶以和予兮，指潜渊而为期。执眷眷之款实兮，惧斯灵之我欺。感交甫之弃言兮，怅犹豫而狐疑。收和颜而静志兮，申礼防以自持。
于是洛灵感焉，徙倚彷徨，神光离合，乍阴乍阳。竦轻躯以鹤立，若将飞而未翔。践椒涂之郁烈，步蘅薄而流芳。超长吟以永慕兮，声哀厉而弥长。尔乃众灵杂遢，命俦啸侣，或戏清流，或翔神渚，或采明珠，或拾翠羽。从南湘之二妃，携汉滨之游女。叹匏瓜之无匹兮，咏牵牛之独处。扬轻褂之猗靡兮，翳修袖以延伫。休迅飞凫，飘忽若神，陵波微步，罗袜生尘。动无常则，若危若安。进止难期，若往若还。转眄流精，光润玉颜。含辞未吐，气若幽兰。华容婀娜，令我忘餐。
于是屏翳收风，川后静波。冯夷鸣鼓，女娲清歌。腾文鱼以警乘，鸣玉鸾以偕逝。六龙俨其齐首，载云车之容裔，鲸鲵踊而夹毂，水禽翔而为卫。于是越北沚，过南冈，纡素领，回清阳，动朱唇以徐言，陈交接之大纲。恨人神之道殊兮，怨盛年之莫当。抗罗袂以掩涕兮，泪流襟之浪浪。悼良会之永绝兮，哀一逝而异乡。无微情以效爱兮，献江南之明珰。虽潜处于太阳，长寄心于君王。忽不悟其所舍，怅神宵而蔽光。
于是背下陵高，足往神留，遗情想象，顾望怀愁。冀灵体之复形，御轻舟而上溯。浮长川而忘反，思绵绵而增慕。夜耿耿而不寐，沾繁霜而至曙。命仆夫而就驾，吾将归乎东路。揽騑辔以抗策，怅盘桓而不能去。

Перевод Л.Е. Черкасского

Воспроизводится по изданию: Цао Чжи. Семь печалей / М., Худ лит-ра, 1973. - Прим. ред.

Я покинул столичный город, возвращался в удел на восток.

За спиной Ицюэ, Хуанъюань уже позади,

и Тунгу прошел, взошел на Цзиншань.

Солнце к западу шло, кони тащили коляску с трудом.

Я коней приказал распрячь, где душиста трава; пусть пасутся, где чжи растет.

В тополиной роще бродил-гулял, наблюдал за потоком Ло.

И тут смутилась душа, встревожился дух, и мысли бегут-бегут.

Вниз смотрю - ни одной души, вверх взглянул - увидел красавицу.

На краю утеса стояла, и тогда я вернулся, вознице сказав:

"Пойдем. Ты кого-нибудь видишь там?

Разве может прелестным таким быть человек?"

И возница мне отвечал:

"Слышал я, будто фею этой реки в старину величали Ми-фэй.

Та, что видели вы, государь, не она ли?

Каков ее вид, позвольте спросить?"

И я отвечал ему:

"Как вспугнутый лебедь парит, с летящим драконом изяществом схожа.

Хризантемы осенней прекрасней она, сосна весенняя ей сродни.

Похожа на месяц - легкое облачко ее от очей скрывает.

Порхает-порхает, точно снежинки, влекомые вихрем, влекомые долгим ветром.

Издалека глядишь на нее -ярка, как солнце, встающее в утренней дымке;

ближе она подойдет — вод прозрачных чистый и скромный житель - лотос.

Не худа, не полна,сложена по законам гармонии;

плечи - будто точеная статуя;

статная; нежно-тонкая талия; стройная шея, грациозно-изящная;

ясная, свет излучающая кожа — ей ли нужна помада!

Аромата пудры не знает; прическа-туча высока-высока;

слегка, изящно очерчены брови;

губы алеют, горят белизною ровные зубы;

улыбается - ямочки на щеках;

в зрачках - золотистые искры.

Манеры ее - чудо:

нетороплива, стыдливо-целомудренна, сдержанна в меру.

Как нежна, благородна как!

Необычен наряд - неземной, особый;

облик ее подобен картине.

Тонкое платье переливается и свежестью блещет;

больно для глаз сияние драгоценных сережек.

Убор головной - золото с перьями зимородка;

жемчужинок рой озаряет гибкое ее тело.

"Дорога длинна-длинна" - названье узорных туфелек;

накидка легка, шелк словно туманная дымка".

И вновь я пришел на берег реки взглянуть на красавицу.

Неуловим, тонок аромат, от нее идущий;

к горному склону она медленно приближается.

А потом вдруг, будто сбросив оцепенение,

на крутом утесе прогуливается, оживленная.

Протянула белую руку свою к священному берегу,

сорвала линчжи на краю стремительной быстрины.

Чувство моей души к ее красоте влекло,

сердце билось сильней, но грустен я был.

Встретиться с феей мне кто сможет помочь?

Легкой доверю волне речи мои.

И пусть расскажет волна о помыслов чистоте;

яшму-подвеску для феи Ло с пояса снял.

Но нравам была верна красавица фея Ло,

блюла этикет она, понимала Книгу стихов.

Красную яшму берет, как ответный призывный дар,

рукой указала в пучину вод: там встретимся мы.

На чувства я наложил узду, а чувства мои глубоки;

страх обуял: еще пропаду, обманет она.

Легендой про юного Цзяо Фу внезапно был отрезвлен;

стою, нерешителен, как слон, подозрителен, как лиса.

Стремления прочь гоня, я стою, непроницаемо-сдержан,

мол, этикет удержал меня от бурных порывов.

приблизилась вдруг ко мне и скорее отпрянула прочь.

Сиял-исчезал священный луч,

светлело-темнело все вокруг.

То будто в полет собралась, словно аист:

только взмахнет крылами - и в небо;

то шла по густой траве, благоухая,

ступала по горной тропе - ароматом пахнуло.

Пела о вечной любви долгую-долгую песню,

звуки грустны и суровы, звуки протяжны.

И тогда сонм духов явился,

своих подруг зовя-маня.

Играют прозрачных вод струей,

парят над островом фей,

ищут они зимородка перо,

собирают в воде жемчуга.

Две феи Сяна-реки, южные феи,

не отпускают руки ханьской подруги.

Вздыхают о Паогуа, звезде печальной и сирой,

скорбно звучат слова о Пастухе одиноком.

Причудливо так летят по ветру их одежды;

ожидая чего-то, стоят, лица прикрыв рукавами.

Сонмы фей легко парят, уток быстрей летят они,

гребня волны коснутся чуть -чулки оросит водяная пыль.

Законов нет движеньям их: крутой утес, спокойный плес,

идут, стоят, уходят вновь, глаза - лучи, блестящий взгляд,

горит-блестит лицо-нефрит, уста молчат - таят слова,

в дыханье запах орхидей.

Как грациозны, как милы.

Что пища? Позабыл о ней, и все мирское отошло.

И ветры тогда отозвал Пин И, владыка реки усмирил волну,

ударил Фэн И в барабан, песню запела Нюй-ва.

Конвой колесницы - рыб узорных летящие стаи;

звенит колокольчик, он сзывает всех - улетаем.

Голова к голове, величавы тут шесть драконов,

далеко-далеко плавно несут облако-колесницу.

Из глубин выплывает кит, поддерживая колеса,

водяная птица вослед летит, как охрана.

Вот и Северный позади островок.

Южный кряж одолели.

Белоснежную шею изогнула фея, взор ко мне обратила,

с губ слетают слова печально, — объясняет она дружбы великий принцип.

Сожалела она о различье путей человека и духа,

роптала она: юность проходит, а мы не вместе.

Заслонилась шелковым рукавом, слезы свои скрывая,

но слезы текли ручьем, орошая ее одежду.

Скорбела: встречи желанный час прерван уже навеки,

вот, горевала, двое нас, вот - каждый уже один.

Чем достойным меня наградить за чувство?

Яркие серьги мне подарить из Цзяннани?

Пускай в темноте обитает дух феи прекрасной,

сердце, преданное мечте, мне отдано навеки.

Внезапно исчезла она со скалы высокой,

сердце смутилось мое - сиянье лучей погасло.

Нет ее тут, вновь поднимаюсь в горы;

ноги идут, душа недвижима.

Чувства сильны, думы о ней, вижу ее, сердце скорбит.

Верится - вновь телесный увижу образ,

бросился в челн и поплыл против теченья.

Плыл бесконечной рекой, о возвращенье не помня.

Думы одна за другой, боль нестерпима.

Ночью уснуть не мог, скорбно-печальный.

Иней на землю лег и увлажнил одежду.

Утро пришло, велел запрягать коляску.

путь на восток - следует ехать дальше.

Вожжи в руках, плеть поднимаю повыше,

мешкаю все, - утес не могу покинуть.

Примечания

С. 214. Легендой про юного Цзяо Фу. - Некий юноша, по имени Цзяо Фу, рассказывает легенда, встретил на берегу двух фей и попросил подарить ему яшмовые подвески. Те исполнили его просьбу. Цзяо Фу спрятал подарок за пазуху, но не прошел и десяти шагов, как обнаружил, что яшма бесследно исчезла. Оглянулся - скрылись и феи.

С. 215. Вздыхают о Паогуа, звезде печальной и сирой. - Звезда Паогуа, по преданию, жила в одиночестве на восточном краю неба.

. о Пастухе одиноком - По преданию, только один раз в год может встретиться звезда Пастух со своей возлюбленной, звездой Ткачихой. Для этого Пастух наводит мост, сплетенный из цветов, через Млечный Путь и по нему спешит на свидание.

С. 216. Пин Я - дух ветра и дождя.

Фэн Я - божество, обитавшее в реках.

Нюй-ва - мифическая героиня, якобы починившая расплавленным камнем обвалившуюся часть небосвода.

Легендарный поэт Древнего Китая жил на закате Ханьской империи (вы уж простите, я историк =)). Цзяньаньские поэты, первым среди который был Цао Чжи, достигли совершенства в пятисложном стихе - в отличие от песен "Шицзина", такой размер значительно увеличивал стилистические особенности стиха, придавая поэзии разговорную лёгкость.

Короче, я ещё долго могу вас парить про древнекитайскую поэзию первого века до н.э. =)
Буду краток - "Фея реки Ло" есть маленькая такая поэма по древней легенде. Очень лёгкая, очень красивая.
Отдохните вы от контркультуры и французских экзистенциолистов.
Почитайте китайскую поэзию.

Читайте также: