Летят мои кони бориса васильева аргументы итоговое сочинение

Обновлено: 04.07.2024

А были неутомимые ноги, великое терпение и долг. Неоплатный долг интеллигента перед своим народом. И доктор бродил по доброй четверти губернского города Смоленска без выходных и без праздников, потому что болезни тоже не знали ни праздников, ни выходных, а доктор Янсен

Зимой и летом, в слякоть и вьюгу, днем и ночью.

Человек, при жизни возведенный в ранг святого, уже не волен в своей смерти, если, конечно, этот ореол святости

не создан искусственным освещением. Доктор Янсен был святым города Смоленска, а потому и обреченным на особую, мученическую смерть. Нет, не он искал героическую гибель, а героическая гибель искала его.

Доктор Янсен задохнулся в канализационном колодце, спасая детей.

Нет, не в одном катании – стремительном падении, стоя на бадье, и медленном подъеме из тьмы – таилась притягательная сила этого развлечения.

Провал в преисподнюю, где нельзя дышать, где воздух перенасыщен метаном, впрямую был связан с недавним прошлым наших отцов, с их риском, их разговорами, их воспоминаниями. Наши отцы прошли не только гражданскую, но и мировую, “германскую” войну, где применялись реальные отравляющие вещества.

И мы, сдерживая дыхание, с замирающим сердцем летели в смрадные дыры, как в газовую атаку.

Отправив их за помощью, доктор тут же спустился в колодец, нашел уже потерявших сознание мальчишек, сумел вытащить одного и, не отдохнув, полез за вторым. Спустился, понял, что еще раз ему уже не подняться, привязал мальчика к обрывку веревки и потерял сознание. Мальчики пришли в себя быстро, но доктора Янсена спасти не удалось.

Так погиб последний святой города Смоленска, ценою своей жизни оплатив жизнь двух мальчиков, и меня потрясла не только его смерть, но и его похороны. Весь Смоленск от мала до велика хоронил своего Доктора.

Я уже смутно помню этого сутулого худощавого человека, всю жизнь представлявшегося мне стариком. Опираясь о большой зонт, он неутомимо от зари до зари шагал по обширнейшему участку. Это был район бедноты, сюда не ездили извозчики, да у доктора Янсена на них и денег-то не было. А были неутомимые ноги, великое терпение и долг. Неоплатный долг интеллигента перед своим народом. И доктор бродил по доброй четверти губернского города Смоленска без выходных и без праздников, потому что болезни тоже не знали ни праздников, ни выходных, а доктор Янсен сражался за людские жизни. Зимой и летом, в слякоть и вьюгу, днём и ночью.

Врачебный и человеческий авторитет доктора Янсена был выше, чем можно себе вообразить в наше время. Он обладал редчайшим даром жить не для себя, думать не о себе, заботиться не о себе, никогда никого не обманывать и всегда говорить правду, как бы горька она ни была. Такие люди перестают быть только специалистами: людская благодарная молва приписывает им мудрость, граничащую со святостью. И доктор Янсен не избежал этого. Человек, при жизни возведенный в ранг святого, уже не волен в своей смерти, если, конечно, этот ореол святости не создан искусственным освещением. Доктор Янсен был святым города Смоленска, а потому и обреченным на особую, мученическую смерть. Нет, не он искал героическую гибель, а героическая гибель искала его.

В те времена центр города уже имел канализацию, которая постоянно рвалась, и тогда рылись глубокие колодцы. Над колодцами устанавливался ворот с бадьей, которой откачивали просочившиеся сточные воды. Процедура была длительной, рабочие в одну смену не управлялись, все замирало до утра, и тогда бадьей и воротом завладевали мы. Нет, не в одном катании — стремительном падении, стоя на бадье, и медленном подъеме из тьмы — таилась притягательная сила этого развлечения.

Обычно на бадью становился один, а двое вертели ворот. Но однажды решили прокатиться вдвоем, и веревка оборвалась. Доктор Янсен появился, когда возле колодца метались двое пацанов. Отправив их за помощью, доктор тут же спустился в колодец, нашел уже потерявших сознание мальчишек, сумел вытащить одного и, не отдохнув, полез за вторым. Спустился, понял, что еще раз ему уже не подняться, привязал мальчика к обрывку веревки и потерял сознание. Мальчики пришли в себя быстро, но доктора Янсена спасти не удалось.

1. Милосердие, доброта, любовь к ближнему
2. Смысл жизни
3. Долг
4. Призвание
4. Самопожертвование
5. Подвиг, героизм, мужество

Для учеников 1-11 классов и дошкольников
Бесплатные сертификаты учителям и участникам

Аналитическое прочтение повести Бориса Васильева

Матрица к критерию 4 части С. (сочинение- рассуждение ЕГЭ по русскому языку.)

8. Проблема бескорыстного жизненного служения(способности к самоотверженности, к принесению себя в жертву ради другого человека)

Тихий, аккуратный, очень скромный с самой человечной и мирной из всех профессий, доктор Янсен задохнулся в канализационном колодце, спасая детей. Он знал, что у него мало шансов выбраться оттуда, ценой собственной жизни спас детей.

9.Проблема чувства благодарности к другим людям.

Жители Смоленска ощутили невосполнимую горечь утраты, потеряв добрейшего человека, доктора Янсена. Все они молятся за упокой души и вечное блаженство не отмеченного ни званиями, ни степенями, ни наградами провинциального доктора Янсена…

10.Проблема роли книги в жизни человека.

Автор говорит о том, что книга- единственная ценность как каждого человека, так и всего человечества. И совсем не обязательно иметь полный дом книг, которые никто не раскрывает, пусть она будет хоть одна, даже не своя, но прочитанная осмысленно.

11.Проблема ценности человеской жизни.

Несмотря на все обстоятельства самого страшного времени, героиня повести, Эля, решает рожать. Ведь роды-великое чудо. Может быть, самое великое из всех чудес.

12.Проблема войны и жизни детей во время войны.

В годы войны детей рожали неохотно, потому смерть меняла одежды куда чаще, чем самая модная модница, прикидываясь сегодня тифом, завтра- случайной пулей, послезавтра- оспой или расстрелом по ошибке. И на все нужны были силы, и на все их хватало. На все- кроме детей.

13. Проблема сохранения исторических ценностей.

Повествующий желает передать всю красоту ощущений, которую он испытывал, производя раскопки, отчетливо ощущая не денежную, а неуловимую историческую ценность находок.

14. Проблема утраты духовных ценностей.

Б.Л. Васильев с презрением повествует о встрече с молодыми учеными в маленьком городе, где даже кладбища своего нет, которые считают, что история не нужна в век НТП, что она не может ничему научить современного специалиста.

15.Проблема роли учителя в жизни человека.

Рассказчик с благодарностью вспоминает о своей первой учительнице, которая прививала детям любовь к Родине, воспитывала их настоящими гражданами Отечества.

16.Проблема межнациональных отношений.

Создатель повести считает людей мира разных национальностей своими друзьями. Доказательством возможности мирного сосуществования является дворик его детства.

17.Проблема роли матери в воспитании.

Б.Л.Васильев говорит о том, что голос мамы до сей поры звучит в его душе. Он с самого нежного возраста заронил в сознании мальчика искру ответственности, также мама привила ему великое чувство повседневного бытового интернационализма.

18.Проблема любви к большой и малой Родине.

19.Проблема нравственной ответственности человека перед другими людьми.

Автор считает, что люди делятся не на русских, поляков, евреев или литовцев,а на тех, на кого можно положиться и на кого положиться нельзя.

20.Проблема сохранения исторического образа города.

Смоленск-в глубокой древности столица могущественного племени славян-кривичей-расположен на Днепре, вечной границе между Русью и Литвой, между Московским великим княжеством и Речью Посполитой, между Востоком и Западом, Севером и Югом, между Правом и Бесправием.

21.Проблема исторической памяти (сопричастности к ходу истории).

Автор повествует,как при прикосновении он ощутил его грубую теплоту: теплоту ладоней, пота и крови своих предков, вечно живую теплоту Истории. Тогда Б.Л.Васильев впервые прикоснулся к прошлому, впервые ощутил это прошлое, проникся его величием и стал безмерно богатым.

Обсуждаем вариант с текстом Васильева Летят мои кони

Учился я огорчительно и потому, что часто менял школы, и потому, что никогда не был усидчив, и потому, что отличался памятью, обладал изрядным запасом слов и быстро наловчился рассказывать не то, о чем меня спрашивали, а то, что я знал. Скажем, если вопрос касался Америки, я старался соскользнуть либо на Колумба, либо на Кортеса, либо на Пизарро. А рассказывать с бабушкиной легкой руки я навострился, на ходу сочиняя то, чего не было, но что могло бы быть. Это позволяло кое-как перебираться из класса в класс, а причиной всему была моя почти пагубная страсть: я читал. Читал везде и всегда, дома и на улице, во время уроков и вместо них. Читал все подряд, в голове образовалась полная мешанина, но постепенно все сложилось, я вынырнул из литературной пучины и смог оглядеться.

У нас в семье читали вслух при первой возможности, но читали почтенных писателей: Тургенева, Гончарова, Гоголя, Лермонтова и почему-то весьма скромного Данилевского. Не скажу, что мне было невероятно интересно, зато интересно было моему отцу, который не уставал восхищаться прочитанным. Его авторитет всегда был для меня абсолютным, а потому я, еще ничего не понимая, уже твердо знал, что кроме литературы, которую пересказывают в подвалах, существует и литература, которую, образно говоря, читают, сняв шляпу.

Я выделила проблему-важность чтения и привела в аргументы попытку Ольги Ильинской переделать Обломова с помощью книг и тд, и различие Татьяны Лариной и Ольги из-за книг. что одна читала и была высконравственной, а вторая легкомысленная
Думаете норм?

Написал "проблема роли литературы в жизни людей. Важно ли много читать? Все ли книги имеют ценность". Аргументы - М.Горький - "В людях", ну и классика - Брэдбери

Я привела в пример Евгения онегина,когда у него был трудный период в жизни он погружался в книги и они отвлекали его

Вот более полный вариант текста:

Отца часто переводили с места на место, и мы привыкли собираться. Все переезды, как правило, совершались внезапно, громом среди ясного неба. Отец приходил со службы, как обычно, и не с порога, не вдруг, а сняв сапоги, ремни и оружие, умывшись и сев за стол, припоминал, точно мимоходом:

— Да, меня переводят. Выезжаем послезавтра.

И начинались сборы, лишенные лихорадочной суматохи, потому что каждый знал, что делать. Мне, например, полагалось укладывать книги. Возникла эта особая ответственность, когда я был ростом с ящик, но и тогда никто не проверял моей работы: родители старомодно считали, что недоверие унижает человеческую личность.

Это-то я теперь понял, что они так считали, а тогда, кряхтя и сопя — фолианты встречались! — осторожно снимал книги с полок, волок их к ящикам и старательно укладывал ряд за рядом. И дело даже не в том, что мне доверяли упаковывать единственную ценность не только нашей семьи, но и вообще всего человечества, как я тогда сообразил, — дело в том, что я физически, до пота и ломоты в неокрепших мускулах ощущал эту великую ценность. Я по детскому, первому, а следовательно, и самому прочному опыту узнал, сколь весом человеческий труд, завещанный людям на века. И, становясь перед книгами на колени — иначе ведь не упакуешь, — я еще бессознательно, еще не понимая, но уже чувствуя, становился на колени перед светлыми гениями всех времен и народов.

…Кажется, я так и остался стоять на коленях перед ЛИТЕРАТУРОЙ. И сейчас, возвращаясь с ярмарки, горжусь, что меня хватило на это при всех несуразностях и печалях бытия.

Учился я огорчительно и потому, что часто менял школы, и потому, что никогда не был усидчив, и потому, что отличался памятью, обладал изрядным запасом слов и быстро наловчился рассказывать не то, о чем меня спрашивали, а то, что я знал. Это позволяло кое-как перебираться из класса в класс, а причиной всему была моя почти пагубная страсть: я читал. Читал везде и всегда, дома и на улице, во время уроков и вместо них.

Читайте также: