Учение спинозы об аффектах кратко

Обновлено: 02.07.2024

Основным стремлением человеческой жизни Спиноза, подобно стоикам, считает стремление каждого человека к самосохранению, поддержанию своего существования. Именно это стремление определяет всю эмоциональную жизнь человека. В эмоциональной жизни Спиноза выделяет аффекты. Аффекты – это, с одной стороны, определенные состояния души, поскольку эти состояние души могут изменяться, с другой стороны – это состояния тела. Спиноза выделяет следующие:

Все остальные эмоциональные компоненты человеческой жизни можно вывести из этих четырех аффектов. Если аффекты пассивны, то, с точки зрения Спинозы, речь идет о страстях. Человек, чья жизнь всецело подчинена страстям, является рабом.

По мнению Спинозы, воли как особой способности человеческой души не существует, воля и разум – это одно и то же. Из отрицания свободы воли следует невозможность победы над аффектами. Все аффекты возникают по необходимости, поэтому их невозможно побороть.

Воля состоит из желания (вызывает аффекты) и настоящей воли (воля как модус мышления), благодаря которой происходит реализация адекватных идей.

Спиноза исходит из безусловной свободы воли, чтобы избавиться от аффектов и достичь субстанциию

В своём учении о природе Спиноза проводит принцип детерминизма. С его точки зрения, всё в природе причинно обусловлено, господствует естественная необходимость. Естественно, что человек как некоторый элемент природы также включен в эту цепь мировой причинно-следственной детерминации. Хотя Спиноза отрицал наличие свободы воли у человека, он не отрицал свободы у человека вообще. Он понимал свободу человека как осознанную необходимость и не считал, что свобода и необходимость несовместимы.

Под свободой Спиноза понимал основанное на познании необходимости природы господство человека над ним самими, а именно над внутренней природой и, прежде всего, над аффектами – страстями. Такой уровень познания можно достичь только интуитивно-дедуктивным познанием, а не чувственно-абстрактным познанием. Человек, достигший такого уровня познания (мудрец), и оказывается в определенной степени свободным по отношению к своим аффектам – страстям. При этом Спиноза отрицал возможность господства над внешней природой, поскольку в ней действуют жесткий детерминизм и всё обусловлено причинно-следственными связями.

Спиноза даёт следующее определение аффекту: под аффектом он понимает состояние тела и идею этого состояния, уменьшающие либо увеличивающие способность человека к действию. Аффекты благоприятствуют или наоборот, подавляют эти состояния. Стоит заметить, что как тело не определяет мышление души, так и душа не способна определять движение тела. Однако в человеке тело и душа составляют единое целое, направляя различные атрибуты этого целого, мышление и протяжение. Спиноза выделяет только три основных аффекта, на базе которых строятся все прочие. Такими основными аффектами Спиноза называет пару удовольствие-неудовольствие и желание. Спиноза указывает, что любая вещь стремится, в возможной для нее мере, находиться в своем существовании, причём если такое стремление идёт от души, то оно осознанно. Такое стремление Спиноза называет действительной сущностью вещи.

Спиноза указывает, что если это стремление относится только к душе, то оно представляет из себя волю человека, если и к душе, и к телу – является влечением, если влечение осознанно, то его следует называть желанием.

Человек стремится к достижению удовольствия, к повышению совершенства души. К вещам, которые помогают этому, человек испытывает любовь, к тем, которые этому мешают – ненависть. Однако стоит заметить, что эти чувства достаточно непостоянны. Человек может распространять своё отношение к одной вещи на схожие с нею. Непостоянен и знак отношения: любовь может легко сменяться ненавистью и наоборот, причём новое чувство будет тем сильнее, чем сильнее было предшествующее ему. Аффекты могут смешиваться при совместном проявлении, переходить на схожие объекты, менять свою полярность в зависимости от их сочетаний и влияний на ощущение человеком удовольствия и неудовольствия. Причиной удовольствия, неудовольствия и желания может стать абсолютно любая вещь. Такие вещи человек может поделить на необходимые, возможные и случайные. Обыкновенно оказываемый необходимой вещью аффект сильнее, чем аффект от вещи, представляемой возможной, который, в свою очередь, сильнее аффекта от случайной вещи. При этом, однако, к свободным вещам чувства человека сильнее, чем к необходимым. Спиноза видит в этом причину привлекательности людей друг для друга, так как люди являются в большей мере свободными относительно других людей.

Люди стремятся к тому, чтобы другие люди разделяли их взгляды и имели схожие отношения любовь-ненависти к одним вещам. На основе этого человек строит своего отношения с окружающими людьми, чувствует неудовольствие, когда другие хорошо относятся к тому, что сам человек ненавидит, и его ненависть может перейти на не разделяющих его взгляды. Обратная ситуация так же возможна, как возможен и такой же процесс относительно любви.

Спиноза считает главным удовольствием для души её соответствие идеям разума, следование здравому смыслу, стремление познавать и совершенствоваться, а также альтруистические мотивы, стремление делать мир лучше, помогать окружающим.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спиноза (как и Лейбниц с Ницше) был для Делёза важнейшим и его любимейшим автором. Наряду с двумя книгами Делёз посвятил Спинозе курс лекций, прочитанных в 1978–1981 годы (первая лекция была прочитана 24 января 1978 года, а остальные с ноября 1980 по март 1981 года). В этом курсе Делёз до крайности модернизирует Спинозу, выделяя нужные для себя места и опуская прочие. На протяжении всех лекций Делёз анализирует, на его взгляд, основные концепты Спинозы – аффекцию и аффект; тему свободы, и, вопреки расхожему мнению, что у Делёза эта тема отсутствует, – тему смерти.

Сегодня мы делаем перерыв в нашей работе о непрерывном варьировании, мы временно возвращаемся к лекции, посвященной истории философии, — и по весьма определенному пункту. Это вроде перерыва по требованию некоторых из вас. Этот весьма определенный пункт касается следующего: что такое идея и что такое аффект у Спинозы? Идея и аффект у Спинозы… В течение марта, по требованию некоторых из вас, мы также сделаем нечто вроде перерыва, касающегося проблемы синтеза и проблемы времени у Канта.

Идея, репрезентативный модус мысли

Аффект, нерепрезентативный модус мысли

Итак, мы исходим из очень простой вещи: идея — это модус мысли, определяемый ее репрезентативным характером. Это уже дает нам самую первую отправную точку, чтобы различить идею и аффект (affectus), потому что мы будем называть аффектом всякий модус мысли, которая ничего не репрезентирует. И что же это означает? Возьмите наудачу что угодно, называющееся аффектом или чувством, — к примеру, надежду, тоску, любовь, — и все это не репрезентативно. Конечно, есть идея любимой вещи, существует идея того, на что надеются, но надежда как таковая, или любовь как таковая, не репрезентируют, строго говоря, ничего.

Всякий модус мысли, который не репрезентативен, и будет называться аффектом. Воление, воля — они, строго говоря, подразумевают, чтобы я чего-нибудь хотел, а то, что я хочу, — есть объект репрезентации; то, что я хочу, дано в идее, но факт воления не есть идея, это аффект, потому что это нерепрезентативный модус мысли.

Ну как? Это несложно.

Объективная действительность — формальная действительность

Если вы это поняли, вы поняли почти всё. Стало быть, существует формальная действительность идеи, то есть идея есть нечто в самой себе, эта формальная действительность есть ее внутренний характер и степень действительности или совершенства, который она свертывает в самой себе.

Аффект, непрерывная вариация силы существования или способности действовать

Только что, когда я определял идею через ее объективную действительность или через ее репрезентативный характер, я непосредственно противопоставлял идею аффекту, утверждая, что аффект есть как раз модус мысли, не обладающий репрезентативным характером. Теперь я только что определил идею через следующее: всякая идея есть нечто, не только идея чего-то, но она именно есть нечто, то есть она обладает свойственной ей степенью действительности или совершенства.

Существует и нечто иное, а именно — нечто во мне непрестанно варьирует. Существует некий режим вариации, который не то же самое, что и последовательность самих идей. Вариации — вот что должно служить нам для того, что мы хотим делать; жаль, что Спиноза не употребляет этого слова. Так что же такое эта вариация?

Занимаясь этим трудоемким упражнением, почувствуйте некое скольжение красоты. Это уже неплохо — эта репрезентация существования, это поистине существование на улице; необходимо вообразить Спинозу прогуливающимся, и он по сути переживает существование как эту разновидность непрерывного варьирования: по мере того, как одна идея в нем заменяет другую, я непрестанно перехожу от одной степени совершенства к другой, даже мельчайшей; и как раз эта разновидность мелодической линии непрерывной вариации определяет аффект (affectus) сразу и в его соотношении с идеями, и в его природном отличии от идей. Наше дело — учитывать это природное различие и это соотношение. Дело ваше — сказать, подходят ли они вам или нет.

Итак, affectus есть, следовательно, чья-нибудь непрестанная вариация силы существования, в той мере, в какой эта вариация определяется идеями, которые у него есть.

Нет проблем? Нет вопросов?

Три разновидности идей: аффекции, понятия, сущности

Что касается Спинозы, то у него три разновидности идей. Пока что мы больше не говорим об affectus’е, об аффекте, потому что на самом деле аффект определяется идеями, которые у нас есть; он не сводится к идеям, которые у нас есть, а только определяется ими: стало быть, что существенно, так это взглянуть, каковы идеи, которые определяют аффекты, хорошенько сохраняя присутствие в нашем уме того, что аффект не сводится к идеям, которые у нас есть, что он совершенно ни к чему не сводим. Он другого порядка.

Три разновидности идей, которые различает Спиноза, это, во-первых, идеи-аффекции, affectio. Мы сейчас увидим, что affectio, в противоположность affectus’у, — это определенный тип идей. Стало быть, во-первых, можно выделить идеи-аффекции; во-вторых, нам случается иметь идеи, которые Спиноза называет понятиями, и, в-третьих, — для небольшого числа принадлежащих к нам, так как это очень трудно, — случается иметь идеи-сущности. Таковы, стало быть, все эти три разновидности идей.

Аффекция, неадекватный модус мысли, репрезентирующий аффекцию тела

Что же такое аффекция (affectio)? Я вижу, как вы буквально опускаете глаза. И тем не менее все это забавно.

Чтобы сохранить строгость терминологии, Спиноза скажет, что аффекция указывает на природу видоизмененного тела больше, чем на природу тела видоизменяющего и что аффекция охватывает природу видоизменяющего тела. Я бы сказал, что первая разновидность идей для Спинозы — это всякий модус мысли, который репрезентирует аффекцию тела; то есть смесь тела с другим телом, или же след другого тела на моем, будет называться идеей аффекции. Именно в этом смысле мы могли бы сказать, что такова идея-аффекция, и это первый тип идей. И этот тип идей соответствует тому, что Спиноза называет первым родом познания. Он самый низкий.

Что может произойти, если мое тело так составлено — как известные отношения движения и покоя, охватывающие бесконечное множество частей? Могут произойти две вещи: я ем нечто, что я люблю, или же другой пример: я ем нечто и падаю отравленный. Буквально: в одном случае у меня хорошая встреча, в другом — у меня плохая встреча. Все это относится к категории occursus. Когда у меня происходит плохая встреча, то это означает, что тело, смешивающееся с моим, разрушает конституирующие меня отношения или стремится разрушить одно из моих подчиненных отношений. К примеру, я ем нечто, и у меня болит живот, хотя это меня не убивает: стало быть, это разрушило или ингибировало, подорвало одно из моих суб-отношений, одно из отношений, составляющих меня. Или я что-то ем и умираю. Здесь это разрушило мои составные отношения, это разрушило сложные отношения, определявшие мою индивидуальность. Оно не просто разрушило одно из моих подчиненных отношений, которые составляли одну из моих суб-индивидуальностей, — оно разрушило характерные отношения моего тела. Обратным образом происходит, когда я ем нечто, что мне подходит.

Для тех, кто немного помнит Декарта, это — основная антикартезианская пропозиция, потому что это исключает всякое восприятие мыслящей вещи ею самой, то есть это исключает всякую возможность cogito. Я всегда знаю только смеси тел, и я знаю самого себя лишь через воздействие других тел на мое, и через смеси. Это не только антикартезианство, но это еще и антихристианство. Почему? Потому что один из основополагающих пунктов теологии — непосредственное совершенство первого сотворенного человека, то, что в теологии называется теорией адамического совершенства. Адам — до того как согрешить — создан столь совершенным, насколько это возможно, а потом существует история греха, каковая как раз является историей падения, однако падение предполагает Адама, совершенного как тварь.

Эта мысль кажется Спинозе очень забавной. Его идея — в том, что это невозможно; предположим, мы зададим себе идею первого человека, и сможем задать ее себе только как идею самого немощного, самого несовершенного человека, потому что первый человек может существовать лишь на уровне случайности столкновений и воздействий других тел на него самого. Итак, если предположить, что Адам существует, то существует он в модусе абсолютных несовершенства и неадекватности, он существует в модусе малого дитяти, который предан случайности встреч, разве что он будет существовать в защищенной среде, — впрочем, я слишком много сказал… Что же это такое — защищенная среда?

Когда со мной происходит встреча, такая, что отношение тела, которое видоизменяет меня, которое воздействует на меня, сочетается с моими собственными отношениями, с характерными отношениями для моего собственного тела, то что происходит? Я бы сказал, что моя способность к действиям возрастает, она увеличивается, по крайней мере вот в этом отношении. Когда же, наоборот, моя встреча такова, что отношения, характерные для модифицирующего меня тела, подрывают или разрушают одно из моих отношений или характерное для меня отношение, то я бы сказал, что моя способность к действиям убывает или даже разрушается. Здесь мы встречаем два наших основополагающих аффекта _[нрзб.], affectus _[нрзб.]: печаль и радость.

Чтобы сгруппировать все на этом уровне, в зависимости от идей аффекции, которые у меня есть, существуют две разновидности идей аффекции: первая — идея следствия, которое примиряет характерные для меня отношения. Второй тип идей аффекции: идея следствия, которое подрывает или разрушает характерные для меня отношения. Этим двум типам идей аффекции соответствуют два движения варьирования в affectus’е, два полюса вариации: в одном случае моя способность к действию возрастает, и я испытываю affectus радости, в другом случае моя способность к действию убывает, и я испытываю affectus печали. И Спиноза порождает все страсти в подробностях, исходя из двух этих основополагающих аффектов: радости как возрастания способности к действию, печали как убывания или разрушения способности к действию. Иными словами, всё, душа или тело, определяется известными сложными характерными отношениями, но я с таким же успехом сказал бы, что всё — душа или тело — определяется известной способностью быть аффектированным.

Все происходит так, как если бы у каждого из нас была известная способность быть аффектированным. Если вы рассмотрите животных, то Спиноза весьма выразительно говорит нам, что у животных в счет идут отнюдь не роды и виды: роды и виды — это совершенно смутные понятия, это абстрактные идеи. Что идет в счет, так это к чему способно тело? И здесь он ставит один из наиболее основополагающих вопросов всей своей философии (до того, как появился Гоббс и другие), утверждая, что единственный вопрос состоит в том, что мы даже не знаем, на что способно тело; мы похваляемся о душе и духе, но не знаем, что может тело. А ведь тело должно быть определено множеством составляющих его отношений, или — что совершенно то же самое — его способностью быть аффектированным. И пока вы не узнáете, что такое способность тела быть аффектированным, пока вы не поймете его именно так, рассмотрев случайность встреч, у вас не будет разумной жизни, у вас не будет мудрости. Знать, к чему вы способны… Это отнюдь не моральный вопрос, а вопрос физический, вопрос тела и души. Тело обладает чем-то основополагающе скрытым: мы можем говорить о роде человеческом, о человеке как виде, но это не скажет нам, что же способно аффектировать наше тело, что способно разрушить его. Единственный вопрос — это способность быть аффектированным.

Вы видите, что способность быть аффектированным может выполняться двумя способами: когда я отравлен, моя способность быть аффектированным полностью выполнена, но она выполнена таким способом, что моя способность действовать стремится к нулю, то есть она заторможена; и наоборот, когда я испытываю радость, то есть когда я встречаю некое тело, которое вступает в отношения с моим, моя способность быть аффектированным в равной степени выполняется, и моя способность действовать растет и стремится к… чему? В случае с неудачной встречей вся моя сила существования (vis existendi) сосредоточивается, стремясь к следующей цели: заполнить след аффектирующего меня тела, чтобы убрать воздействие этого тела, так что моя способность к действию уменьшается.

До бесконечности? Верно ли это? Очевидно, нет, так как способности к существованию, способности быть аффектированным и способности действовать на нашем уровне с неизбежностью конечны. Только Бог обладает абсолютно бесконечной способностью. Ладно, но в определенных границах я буду непрестанно проходить через эти вариации способности к действию в зависимости от идей аффекции, которые у меня есть; я непрестанно буду следовать по линии непрерывной вариации affectus’а в зависимости от идей-аффекций, которые у меня есть, и встреч, которые со мной происходят, — так, что в каждое мгновение моя способность быть аффектированным полностью осуществляется, полностью выполняется. Выполняется просто в модусе печали или в модусе радости. Само собой разумеется, что радость и печаль бывают одновременно, потому что разумеется, что в суб-отношениях, составляющих нас, одна часть нас самих может быть составлена из печали, а другая часть нас самих — из радости. Существуют локальные печали и локальные радости. Например, Спиноза дает определение щекотки: локальная радость, но это не означает, что в щекотке все — радость; это может быть радостью, имеющей такой характер, чтобы иметь в виду сосуществующее раздражение иного характера, раздражение, являющееся печалью; моя способность быть аффектированным стремится выйти за рамки самой себя. Для того, чья способность быть аффектированным стремится выйти за всякие рамки, нет ничего хорошего. Способность быть аффектированным — это фактически интенсивность или некий порог интенсивности.

Характеристика этических воззрений великого голландского философа Бенедикта Спинозы. Ознакомление с его учением об аффектах (удовольствии, неудовольствии, желании). Определение души (благоприятные и неблагоприятные состояния и их осознание человеком).

Рубрика	Философия
Вид	реферат
Язык	русский
Дата добавления	17.05.2011
Размер файла	19,8 K

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

на тему: Учение об аффектах Бенедикта Спинозы

Учение об Аффектах

спиноза философ аффект душа

"Под аффектами, -- пишет Спиноза, -- я разумею состояния тела (corporis affectiones), которые увеличивают или уменьшают способность самого тела к действию, благоприятствуют ей или ограничивают ее, а вместе с тем и идеи этих состояний. Если, таким образом, мы можем быть адекватной причиной какого-либо из этих состояний, то под аффектом я разумею состояние активное, в противном случае -- пассивное". Основных аффектов, переживаемых человеком, три: удовольствие, неудовольствие и желание. В отличие от Декарта Спиноза применяет понятие "страсть души" только к тем аффектам, где идеи смутны, а аффективные состояния пассивны. Несмотря на различие терминологии Декарт и Спиноза в принципе одинаково выделяют для исследования сложный, можно сказать, "комплексный" объект -- состояние человеческого тела, возникающее, с одной стороны, под влиянием воздействия вещей внешнего мира, а с другой -- благодаря определенному осознанию этих воздействий. В учении об аффектах у Спинозы, как и у других мыслителей XVII в., ключевым является понятие души. Вводя это понятие, Спиноза снова подчеркивает значимость методологического правила: никогда не забывать о начальной причине всех духовных реакций, а именно о воздействии тел природы на человеческое тело. Понятие "душа" приобретает у Спинозы особое, достаточно конкретное содержание. Душой он называет именно процессы осознания человеком состояний собственного тела, определяемых воздействием вещей природы, -- процессы, которые затем оказывают немалое влияние на всю духовную жизнь. Согласно Спинозе, душа -- это сама возможность для человека воспринимать как состояния тела, так и идеи этих состояний, причем идеи могут быть не только ясными и отчетливыми, но и смутными. Для дальнейшего осмысления волевого и чувственно-аффективного аспектов человеческого действия такое определение души очень существенно. Прежде всего решительно отвергается представление о неких "внечеловеческих" абсолютных разуме, воле, стремлении и т.д. Раз все действия "души" причинно обусловлены именно воздействием тел природы на человеческое тело, а также вытекающим отсюда специфическим (сложным, часто неадекватным) осознанием состояний тела, то "абсолютным" духовным сущностям, в том числе и "безличным" страстям, не остается места. На всех этапах анализа, осуществляемого в "Этике", видно стремление Спинозы воспроизвести цепь причинных зависимостей, начинающихся от действия внешних тел на человеческое тело. Спиноза в конце концов обнаруживает механизмы, не просто плавно и последовательно передающие телесные воздействия, но преобразующие их в человеческие аффекты. Это и есть наиболее интересный переломный момент в анализе. С одной стороны, воздействие тел природы на тело человека и вызываемые им ответные реакции "души" (ясное или смутное осознание воздействия, а также "осознание осознания") -- первичная "клеточка", от которой Спиноза отталкивается при изучении аффектов. Но, с другой стороны, существенно то, что при объяснении специфики аффектов мыслитель отправляется не от физиологических констатации (тело природы -- тело человека и его реакции), но от более сложного факта: состояния тела осознаются ясно, отчетливо или неадекватно.

Итак, осознанность аффектов, по сути дела, и исследует Спиноза, опираясь на понятие души. Далее он устанавливает: осознание человеком воздействия внешних тел на его собственное тело протекает таким образом, что он может судить, благоприятно или неблагоприятно внешнее воздействие для тела (или, как говорит Спиноза, увеличивается или уменьшается этим воздействием способность человеческого тела к самосохранению и к действию). Тело человека, как и всякая вещь, стремится сохранить свое существование. Поскольку душа -- не что иное, как осознание состояний тела, она также зависит от этого закона. "Душа, имеет ли она идеи ясные и отчетливые или смутные, стремится пребывать в своем существовании в продолжение неопределенного времени и сознает это свое стремление". "Благоприятные" для души состояния -- такие, которые увеличивают её способность к осознанию (мышлению).

Итак, в чем же существо того нового уровня анализа страстей, который начинается вместе с введением понятия души? Философы верно исходили из того, что исследование сущности человека невозможно без изучения его чувственности, взятой и в виде деятельности органов чувств (связанной с работой мозга и нервной системы), наиболее элементарных "аффектов тела", и в виде более сложных аффективно-эмоциональных действий. Но далее они поставили вопрос о механизмах осознания человеком собственных страстей, о неразрывной связи аффектов и мышления как элементов "человеческой природы", о целостности человеческого "Я" как своеобразного единства страсти и мысли.

великого мыслителя Баруха (Бенедикта) Спинозы.

Аффекты разных людей имеют индивидуальные черты и отличаются настолько, насколько сущность одного человека отличается от сущности другого. Большое место занимает проблема оценки аффекта. Спиноза не согласен со стоиками в том, что аффекты абсолютно зависят от человеческой воли и можно безгранично управлять ими. Опыт учит, что для ограничения и обуздания аффектов требуются немалый навык и старание. В связи с этим отмечается сила, власть аффектов над людьми. Аффекты определяют действия и поступки человека. По своей силе и ценности аффекты неодинаковы. Есть аффекты, приносящие пользу,-- удовольствие, веселость и т. п.-- они увеличивают способности тела. Есть аффекты, приносящие вред,-- сострадание, ненависть и т. п.-- они угнетают человека. Но независимо от этого различия все аффекты вводят человека в заблуждение и ставят его в зависимость от вещей. "Человеческое бессилие в укрощении и ограничении аффектов я называю рабством. Ибо человек, подверженный аффектам, уже не владеет сам собой, но находится в руках фортуны, и притом в такой степени, что он, хотя и видит перед собой лучшее, однако принужден следовать худшему". По мысли Спинозы, человеческое рабство не в могуществе страстей, а в том, что их могущество сильнее, чем сила познания. Так как аффекты препятствуют жизни согласно разуму, от них необходимо освобождаться, как необходимо освобождаться от всякого рабства. Поскольку невозможно приспособить к себе внешние нам вещи -- все они не зависят от нас, только познание определяет наше могущество. С его помощью раскрывается истинная природа вещей. Но одного познания недостаточно. Из укрощения аффектов, замечает Спиноза, не возникает блаженства. При познании высшего рода, т. е. второго и третьего рода, возникает новый особый аффект -- высшее удовлетворение -- блаженство, интеллектуальная любовь к миру. Возникновение этого аффекта и составляет условие обуздания страстей. Так утверждается мысль о необходимости единства аффекта и интеллекта, в противоположность отрицательной оценке роли чувств в познании, которой придерживался до него Ф. Бэкон.

Аффектом называется как состояние человеческой души, имеющей смутные или неясные идеи, так и связанное с этим состояние человеческого тела. Аффекты, возникнув от тех или иных причин, могут слагаться друг с другом многочисленными способами, образуя всё новые и новые разновидности аффектов, страстей. Их разнообразие вызывается не только природой того или иного объекта, но и природой самого человека. Власть аффектов над людьми увеличивается вследствие всеобщего предрассудка, будто люди свободно владеют своими страстями и могут в любой момент от них избавиться. Аффекты - страсти могут заполнять всё сознание человека, упорно преследовать его, вплоть до того, что находящийся под их воздействием человек, даже видя перед собой лучшее, будет вынужден следовать худшему. Бессилие человека в борьбе со своими страстями Спиноза называет рабством.

Таким образом, свобода состоит не в том, чтобы следовать своим аффектам, как обычно думают, а в познании необходимости и в подчинении этой необходимости. Свобода противопоставляется не необходимости, а принуждению. Свобода как идеал человеческой жизни есть плод познания. Спиноза заканчивает "Этику" словами: "Если же путь, который я показал . и кажется трудным, однако все же его можно найти". В понимании Спинозой свободы проявляются рационализм и созерцательность.

Список используемой литературы

2. Б. Спиноза. Избранные произведения. В двух томах. Том I. Москва. Госполитиздат. 1957

Читайте также:

Учение спинозы об аффектах кратко

Оглавление