Этика любви к дальнему ницше кратко

Обновлено: 08.07.2024

Лесевицкий Алексей Владимирович
ФГОБУ ВПО Финансовый Университет, Пермский филиал
преподаватель кафедры гуманитарно-социальных дисциплин

Аннотация
В статье рассматривается важный этический аспект философии Ф.Ницше в сопоставлении с идеями Ф.М. Достоевского.
Ключевые слова: .

THE PROBLEM OF "LOVE YOUR NEIGHBOR" AND "THE LOVE OF THE FAR" IN THE NOVELS OF F.M DOSTOEVSKY AND NIETZSCHE PHILOSOPHY

Lesevitskiy Aleksey Vladimirivich
Perm branch of Financial University
Lecturer of the Humanities and Social sciences Department

Abstract
The article deals with an important ethical dimension Nietzsche philosophy in relation to the ideas of FM Dostoevsky.
Keywords: love of neighbor and love toward the far, moral choice, the goal and the means to achieve it, Raskolnikov's theory, moral crime, the philosophy of Nietzsche, Dostoevsky's philosophy

Таким образом, Иван Карамазов не принимает одну из главных заповедей православной религии – сострадание к ближнему.

– Ты безбожник! Ты в Бога не веришь! – кричали ему. – Убить тебя надо.

Таким образом, различные идеологические представления о человеке и обществе имеют ярко выраженную национальную окраску и, в свою очередь, формируют соответствующий тип отношений.

Нравственный закон христианской этики провозглашает, что всякая человеческая личность является главной ценностью независимо от того, какое социальное положение в обществе она занимает. Самый незаметный, бедный и низкий человек есть такая же бесконечная ценность, как и самый высокий.

Фри́дрих Ви́льгельм Ни́цше 15 октября 1844, Рёккен, Германский союз — 25 августа 1900, Веймар, Германская империя) — немецкий мыслитель, классический филолог, композитор, поэт, создатель самобытного философского учения, которое носит подчёркнуто неакадемический характер и отчасти поэтому имеет широкое распространение, выходящее далеко за пределы научно-философского сообщества. Фундаментальная концепция Ницше включает в себя особые критерии оценки действительности, поставившие под сомнение базисные принципы действующих форм морали, религии, культуры и общественно-политических отношений и, впоследствии, отразившиеся в философии жизни. Будучи изложенным в афористической манере, большинство[источник не указан 79 дней] сочинений Ницше не поддаётся однозначной интерпретации и вызывает много разногласий. По данным Библиотеки Конгресса США Ницше входит в десятку наиболее изученных личностей в истории.

Под “любовью к ближнему” в том ее значении, с которым мы имеем сейчас дело, понимается совокупность симпатических чувств, переживаемых по отношению к непосредственно окружающим нас, ближайшим к нам людям (“ближним”) и основанных на элементарном инстинкте сострадания, на чутком воспроизведении в своей душе психической жизни этих “ближних”: если чувства эти и переносятся на более обширный круг людей — “ближних” в широком, метафорическом смысле слова,— то лишь как мысленная аналогия ощущений, испытываемых по отношению к “ближним” в тесном, буквальном смысле слова. Этика “любви к ближнему” есть, таким образом, моральная система, основанная на инстинкте сострадания 1. Понятие “любви к дальнему” не имеет столь определенного значения. Под ним может подразумеваться всякая любовь, не совпадающая с “любовью к ближнему” в указанном ее смысле. Мы можем охарактеризовать ее как чувство, испытываемое по отношению ко всему “дальнему”, ко всему, что отдалено от нас либо пространственно, либо временно, либо, наконец, морально-психологически и потому действует не непосредственно, не при помощи аффекта сострадания, а через посредство более отвлеченных моральных импульсов. В этом широком значении “любви к дальнему” в нее будет включена как любовь к более отдаленным благам и интересам тех же “ближних”, так и любовь к “дальним” для нас людям — нашим согражданам, нашим потомкам, человечеству; наконец, сюда подойдет и любовь ко всему отвлеченному — любовь к истине, к добру, к справедливости— словом, любовь ко всему, что зовется “идеалом”, или, как выражается Ницше, “любовь к вещам и призракам”. Все эти виды “любви к дальнему” имеют общим то, что они не основаны на непосредственном инстинкте сострадания или по крайней мере не исчерпываются им, и этим всякая “любовь к дальнему” резко отделена от “любви к ближнему”. Правда, у Ницше, как увидим ниже, любовь к дальнему имеет свое более узкое и более определенное значение; но до известной степени формальный характер этого чувства, в его интересующей нас антитезе к чувству любви к ближнему, независим от содержания самого объекта чувства, от значения, которое придается понятию “дальнего”, и потому наша характеристика обоих чувств достаточна для предварительного анализа их взаимных отношений. борьба между “любовью к ближнему” — чувством сострадания и непосредственной близости к окружающим близким людям — и “любовью к дальнему” — к любимому делу, к партии, родине, человечеству—исчерпывает содержание всех этих трагедий.

Первая философская работу С. Л. Франка называлась "Философия Ницше и этика любви к дальнему". Это была статься в философский журнал, по моде начала двадцатого века она занимала 50 страниц в напечатанном виде в современной книжке, а в рукописном виде я боюсь себе и представить. Франк был одним из тех, кого несколько лет спусят выслали из Советской России на философском пароходе, а с той монументальной статьи начался его путь, и верность этим идеям он пронес до конца жизни, о чем сам заявлял.

Статья мне очень понравилась, такая прелесть. Я могла бы ее написать лет двадцать, да еще и десять назад. У кого хорошая память, тот помнит, как я такие вещи писала в этом блоге, и моя единственная надежда, что окружающим есть что помнить, кроме моих глупостей. Ну что поделаешь, у кого какое альтер эго, а у меня такое.

Ницше противопоставляет любовь к ближнему и любовь к дальнему. На эту тему есть множество цитат из "Заратустры", которые Франк старательно выписывает, а я и так помню наизусть. Любовь к ближнему Ницше отождествляет с утилитаризмом, из которого вырос социализм, и получается, что любить ближнего - это заботиться о его пищеварении и хорошем самочувствии.

Ницше блестяще показывает, что такая моральная норма противоречива в себе: альтруист должен отказываться от своих интересов ради ближних, но почему не наоборот? Чем благо одного ближнего лучше блага другого, то есть самого альтруиста? Здесь этика любви к ближнему по-социалистически буксует, и ничего ее не спасет.

Любви к ближнему Ницше противопоставляет любовь к дальнему - к будущим поколениям, к светлым идеалам, к тем вещам, которые Кант называл моральными законами. Ради этих вещей Ницше требует отказаться от любви к ближнему, и Франк его за это любит.

Философский энциклопедический словарь . 2010 .

Смотреть что такое "ЛЮБОВЬ К ДАЛЬНЕМУ" в других словарях:

ЛЮБОВЬ — интимное и глубокое чувство, устремленность на др. личность, человеческую общность или идею. Л. необходимо включает в себя порыв и волю к постоянству, оформляющиеся в этическом требовании верности. Л. возникает как самое свободное и постольку… … Философская энциклопедия

ЛЮБОВЬ — чувство устремленности к единению, пониманию, близости с другим человеком, другими людьми, природой, с идеями, идеалами, вплоть до желания слиться с ними, раствориться в них, пожертвовать собой во имя предмета своей любви. В истории культуры… … Евразийская мудрость от А до Я. Толковый словарь

Любовь — ☼ интимное и глубокое чувство, устремленность на другую личность, человеческую общность или идею. Л. необходимо включает в себя порыв и волю к постоянству, оформляющиеся в этическом требовании верности. Л. возникает как самое свободное и… … Энциклопедия культурологии

Любовь — интимное и глубокое чувство, устремлённость на другую личность, человеческую общность или идею. Л. необходимо включает в себя порыв и волю к постоянству, оформляющиеся в этическом требовании верности. Л. возникает как самое свободное и… … Большая советская энциклопедия

Вайскопф, Михаил Яковлевич — Михаил Яковлевич Вайскопф Дата рождения: 1948 … Википедия

НИЦШЕ В РОССИИ — Наследие нем. философа Н. оставило глубокий след в истории рус. мысли; правомерно говорить о своеобразном ницшеанском пласте культуры России. Ни один крупный рус. мыслитель кон. XIX 1 й четверти XX в. не оставил без внимания философию Н. Она… … Русская философия: словарь

Ницше в России — Наследие нем. философа Н. оставило глубокий след в истории рус. мысли; правомерно говорить о своеобразном ницшеанском пласте культуры России. Ни один крупный рус. мыслитель кон. XIX 1 й четверти XX в. не оставил без внимания философию Н. Она… … Русская Философия. Энциклопедия

Этика — Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей … Википедия

ТЕРРОР — ТЕРРОР (от лат. terror страх, ужас) систематическое всеобъемлющее насилие как один из способов воспроизводства тоталитарного режима. Понятие “террор” закрепилось в литературе, посвященной анализу феномена массовых репрессий в якобинский… … Философская энциклопедия

КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ ТИПОВ ТЕОРИЯ (цивилизационный подход) — направление в философии истории, рассматривающее историю как сосуществование различных, внутренне целостных типов цивилизации. Каждая такая цивилизация развивается по собственным более или менее уникальным законам, имеет собственные источники… … Современный философский словарь

Конечно, есть у этого повествования и другая сторона: Лазарь был воскрешен в условиях еще не искупленного в мире греха. Его естество продолжало нести в себе печать грехопадения — смерть. Он не обрел Воскресения к Жизни, он смертью своей Смерть не попрал, и, будучи воскрешенным, он нес этот недуг с еще большей тяжестью и печалью, и сызнова был обречен на новую смерть. И все же в этом рассказе всякий христианин найдет для себя утешение. Ибо хотя он, грешный, и пребывает в болезни и смерти, и Христос как бы в стороне от него, но единственное его упование и величайший страх в том, что и его болезни, и сама смерть не к смерти полной, но к полной, вечной жизни.

Но если в жизни Лазаря мы видим образ христианской жизни, то в настоящее время мы наблюдаем обратное. Казалось бы, современное общество более всего заботится о своем здоровье и насыщенной жизни. Но ведет ли такая жизнь к той, о которой говорил Спаситель? Другими словами, ведет ли она ко спасению?

Уже сама постановка этого вопроса требует дальнейших пояснений. Ведь образы истины, добра и зла в понимании людей уже давно не являются бесспорными. Они заляпаны массой истин надуманных и мнимых добродетелей. Едва ли требует доказательств утверждение, что мир тяжко болен. Все сферы духа, ума и тела охвачены этой болезнью, и я не нахожу для нее лучшего названия, кроме как антихристианство.

Культ жизни как физического существования на мистическом уровне жизненных интересов и запросов духа оборачивается культом смерти. Такая жизнь не являет и не восполняет самое себя. Ее бытийственная укорененность ею же самой ставится под сомнение; она разрушается, рассыпается в мертвый прах от малейшего к ней прикосновения; ее действительность истаивает, становится призрачной под пристальным взором. В инаковом по отношению к себе она являет всю полноту своего бытия. Само же по себе физическое существование есть бытие к смерти. Непостижимым образом изобилие физического существования бьет ключом из источника смерти. Созревший, обильный в себе плод быстро поддается тлению.

И таково свойство этого недуга, что чем больше он проникает вглубь существа и чем шире объемлет его, тем плотнее закрываются глаза на него у больного, тем более здоровым больной себя считает. Но поскольку в основе этой болезни лежит отвержение Того, Кто есть Путь, Истина и Жизнь, то и болезнь эта — к смерти. Таким образом, в своих размышлениях я буду исходить из того, что все то, что ведет к смертной болезни, есть зло. То же, что заключает в себе надежду на спасение, есть добро. И не может быть иного добра и зла.

Теперь, после того как я обозначил свою исходную позицию, я могу перейти к самому разбираемому предмету.

За образец действительного, т.е. духовно страдающего антихристианина, я взял Фридриха Ницше. Этот философ распял себя на древе умственного греха. В нем с наибольшей полнотой выразились всемирные болезни духа. И, значит, если удастся приблизиться к пониманию его личной катастрофы, то прольется свет и на кризис человеческого духа и ума.

При этом наше отношение к Ницше должно строиться в любви. Чтобы по настоящему понять, нужно любить. И это избавит нас от горького искушения обвинять и негодовать. Ничего в философии не может быть хуже праведного гнева. Да и не в ней одной.

Кто, пытавшийся однажды быть ницшеанцем, не ужаснулся от того, что ему открылось, и не поспешил укрыться у какого-нибудь спасительного очага. А кто-то пришел ко Христу. Для меня закончилось время бесплодного возмущения; с состраданием и любовью беру я теперь в руки книги Ницше. И со всей суровостью неприятия.

Величественное здание философии Ницше уязвимо в главном — оно, что называется, выстроено на песке. Сам опыт, легший в основу мировоззрения, замкнут в фатальной односторонности своего восприятия, ограничен в широте своей и охвате бытия.

Это величайшая из тайн христианства — Радость. Она — вестник духа. И она там, где дух. И мы, христиане, лишь верой можем постичь, как могли невыразимые страдания святых мучеников превозмогаться их радостью от близости Бога. Они утешались в своих скорбях Духом Святым. Нам недоступна эта Радость. Но мы имеем радость иную — принесенную в жизнь каждого христианина Благой Вестью. И все страдания, и вся немощь мира покрываются этим упованием на Радость вечную.

Ницше видел страдания и немощь мира, но постичь упование на вечную радость он был не в силах. Отсюда происходит его искреннее глумление над христианами. Но, будучи в этом искренен до конца, он устремился освободить человека от боли и немощи. Появился сверхчеловек, преодолевший страдания. И что же? Лишенный радости, он оказался безжалостным и внутренне пустым.

Фактически для Ницше синонимом радости было здоровье. Можно сказать, что так оно и есть, ибо здоровье — это радость тела. Но это уже языческое сознание.

В таком последовательном выдвижении тела на первое место Ницше был лишь провозвестником того, что случилось в XX веке. Наиболее популярные явления нашего столетия объясняли человека исходя из его тела. Это и психоанализ, занимающийся сведением многообразия душевных переживаний к телесной причинности, и искусство авангарда, в котором человек выговаривался через телесно-пластические построения, и многое другое, что сплошь и рядом культивируется в жизни современного человека.

Презрев и решительно отвергнув все человеческое достояние, Ницше-Заратустра разрушил последнюю опору мироздания, его душа оказалась вовлеченной в тот вакхический экстаз, что имеет родство со стихиями мира сего. Помышляя о некоем освобождении от изначальной человеческой лжи по отношению к природе, к естеству, он оказался в неизбывном рабстве у слепого рока, не подлежащего никакому заклятию печатью человеческого или сверхчеловеческого разума. Венец всех чаяний Ницше — сверхчеловек — освободившись от всего слишком человеческого, пал в разнузданную природу и обратился зверем.

Все человеческое стало, в сущности, жертвой, которая была принесена на алтарь того, кто в ней менее всего нуждается, — слепой и бессмысленной шопенгауэровской воли, молоха этого мира. Здесь, в стихиях мира, искал Ницше истину: он искал последнюю ценность мира. Здесь не было истины, но зато для искушенного и гордого разума было весьма много безумия.

Мир, воспринятый через оппозицию дионисийского и аполлонийского начал, не представляется противоречивым, — это две стороны одного естества, подобно двуликому Янусу античности. Рассуждая отвлеченно, мы можем даже сказать, что речь идет об одном и том же, что эти начала тождественны и являют себя как противоположные только как движущие жизненные силы природы.

Встреча Ницше и Диониса, смыкание и внутреннее переосмысление себя Дионисом может быть понято нами только в связи с разговором о значении жертвы в творчестве Ницше. Духовный облик Ницше во многом жертвенен.

Читая произведения философа, мы попадаем в узкий круг им установленного миропорядка. Мы слушаем проповедь о человеке, лишенном человеческого, и о боге, лишенном божественного, и наблюдаем, как через их слияние появляется на свет сверхчеловек, лишенный человечности человека и божественности бога.

Что это за странное и страшное существо? — зверь во плоти, а по духу — бес.

Мы и теперь еще можем сказать, что во многом Ницше не понят или понят не верно, и что критика ницшевской философии подчас слишком поверхностна, так как основана на внешнем шокирующем впечатлении, на страхе перед хаосом, перед разрушением, перед волнами дионисийской стихии, изливающимися со страниц произведений философа. Такое неприятие ницшевской философии есть неприятие не глубокое, не укорененное в личном опыте познания, не религиозное, а в самом широком смысле мещанское.

Когда мы смотрим на наш мир, то видим, что совсем и нет таких людей, какие есть у Ницше; таких священников — тоже нет; бога такого — нет и в помине. Мы обнаруживаем, что все в действительности сложнее; и проще. Но главное, все — другое.

Наш мир другой, и Бог этого мира, и люди, и Сын Человеческий — другие. Другое Евангелие, и Блаженный Августин — другой.

Появляется настойчивая необходимость разделить, касательно Ницше, мир христианский и мир дохристианский; и констатировать, что Ницше переживает мир всецело как дохристианский. Но такого рода мироощущение тут же вступает в острое противоречие с проблематикой самой философии Ницше, которая могла появиться только как попытка по-иному ответить на запросы христианской веры. Сами вопросы, поставленные Ницше, есть как таковые вопросы христианские; даже более того — это вопросы человеческого духа о спасении. Ответы же на них оказались замкнутыми в пределах естества, природы. Дух и естество в их телеологической и даже эсхатологической перспективе вошли в предельное противостояние, пути спасения и жизни непримиримо столкнулись. В сверхчеловеке совсем не прозвучало мотива преображенного естества — мифом о decadence’e Ницше закрыл путь природы к преображению, — и дух живет в сверхчеловеке уже как вполне имманентный его естеству. Трансцензус между природой и духом имеет у Ницше черты трагического — здесь сказывается рефлексия над проблемой грехопадения. И в сверхчеловеке это почти снимается. Но снимается без всякой надежды для духа на спасение. Эта безнадежность и не позволяет Ницше раствориться в мистериальном действе, в лоне Деметры.

Переживая такие запросы духа, ответы на которые могут быть получены только из Божественного откровения, Ницше оказался поразительно не чуток к Благой вести. История мира, все его смыслы и цели обретаются и окончательно свершаются в главный момент осевого времени мира — во время пришествия Христа.

Ницше называет ценности мира такими именами, какими они назывались, если бы Христа не было. А была бы лишь прекрасная жертва разорванных частей тела Диониса. Христианство тогда — жуткий провал естества, источение жизни, преступление перед ней. Необходимы новые ценности, которые на деле есть всего лишь более старые, чем христианство. Необходимо чтобы прямая истории резко отклонилась в сторону от пришествия Христа и пошла на круг вечного возвращения. Здесь, в глубине этого круговращения, мы уже не понимаем философа. Под толщей слов и образов, в океанической глубине первосмыслов обрывается нить понимания.

В качестве иллюстрации вышесказанного можно привести следующие отрывки из произведений философа.

Вся предшествующая часть работы была направлена на то, чтобы прийти к одной мысли, достаточно простой, но крайне для нас важной. Ибо без нее мы не сможем понять духовных корней того, что вынесено в заглавие работы — этики любви к дальнему. Все сказанное выше позволяет мне теперь проговорить эту мысль предельно сжато и без каких-либо комментариев, а именно так: пользуясь понятиями православного духоведения нужно сказать, что Ницше — это философ начисто лишенный духовного разумения, и потому исполненный лишь разумением плотским, в максимальном совершенстве.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Читайте также:

Этика любви к дальнему ницше кратко

Войти

Смотреть что такое "ЛЮБОВЬ К ДАЛЬНЕМУ" в других словарях: