Женщины младшего школьного возраста рассказ читать онлайн

Обновлено: 02.07.2024

– Юрочка, покажи, чему вас учат на танцах

Зазвучала приятная тихая музыка оркестра Поля Мориа, и я задвигался в ритме медленного фокстрота. От Елены Петровны приятно пахло духами, и она сразу пресекла мои попытки танцевать на дистанции. Ее руки мягко, но уверенно притянули меня к своему разгоряченному вином и чаем телу. И мы погрузились в мир танца. Но уже вскоре я почувствовал невероятное возбуждение, и мой поднявшийся член оттопырил брюки и просто мешал мне передвигаться. Мое лицо покрылось краской стыда, и я в замешательстве даже сбился с ритма. Однако Елена Петровна делала вид, что ничего не происходит, и сама вела в танце. При этом я отчетливо слышал шуршание ее ног, обтянутых тончайшими капроновыми чулками телесного цвета. Ее бедро периодически мягко задевала мой торчащий член, и от этого я возбуждался еще больше. Ее грудь касалась моей, и я даже чувствовал ее соски, которые не были скованы каким-либо лифом. Голова у меня кружилась, и я слегка прикрыл глаза, чтобы прийти в себя. Неожиданно я почувствовал, что Елена Петровна нежно коснулась мочки моего уха губами и прошептала,

– Ну, как я танцую? Тебе нравится?

– Да, - тоже почему-то прошептал я, - Очень.

– Юрочка, ты миленький мальчик, - вновь зашептала Елена Петровна, - мне очень хотелось бы отблагодарить тебя за опеку над Сашей.

Она при этом ласково прижала мою голову к своему плечу, и рукой начала гладить мои волосы. Напряжение во мне нарастало.

– Давай, присядем на диван, - предложила она. Мы сели на огромный мягкий диван. Елена Петровна одной рукой обняла меня за плечи, а вторая ее рука, как бы, невзначай, легла мне на ногу. Она поглаживала мне ногу, от чего у меня член встал еще больше, и я почувствовал, что краска заливает мое лицо.

– А я знаю, чего тебе хочется, - неожиданно прошептала мне на ухо Елена Петровна. И не дожидаясь моего ответа, она взяла мою руку и положила ее себе на обтянутое капроном бедро. Я почувствовал приятную нежную поверхность чулка и провел рукой по внутренней стороне бедра.

– Не стесняйся, смело ласкай меня, малыш, - одобрила мои действия Елена Петровна и, подвинув свою руку чуть выше, начала поглаживать мой вставший член через брюки. Затем она расстегнула брюки и попросила меня снять их. Я быстро выполнил ее просьбу. Действовал я как во сне, и меня даже слегка бил озноб от волнения. Я остался в трусах, которые Елена Петровна приспустила и нежно прикоснулась к пунцовому огромному от возбуждения члену.

– Какой он у тебя прекрасный, - прошептала она и, нежно обхватив головку члена начала ритмично подрачивать ее. Одновременно она, опрокинув меня на диван, впилась губами в мои губы. При этом моя правая рука, когда я опрокидывался на спину, невольно оказалась среди раскрывшихся пол халатика, и я ощутил пальцами нежный нейлон ее трусиков. Под трусиками я нащупал мягкий податливый бугорок, который инстинктивно стал поглаживать. Елена Петровна раздвинула свои ноги шире, и мои пальцы под мокрым нейлоном ощутили влажную горячую щель, которую я продолжил ласкать. Между тем ритмичные движения правой руки Елены Петровны, онанировавшей мой член, доводили меня до высшего состояния блаженства. Я чувствовал, как мой член увеличивается до невероятных размеров, и тут же меня пронзил импульс необычно острого наслаждения. Из члена, пульсируя, начала бурным потоком изливаться сперма, распространяя специфический запах. Елена Петровна впилась еще сильнее мне в губы. Это было нечто незабываемое. Я никогда не испытывал ничего подобного. Принеся из ванной комнаты полотенце, Елена Петровна заботливо вытерла мне живот и грудь, на которые попали брызги семени. Потом она нежно поцеловала меня в губы и прошептала на ухо, что ей было очень приятно встретиться со мной. Я лежал на диване и чувствовал себя на вершине блаженства. Между тем нежные пальчики Елены Петровны продолжали поглаживать мою грудь и спускались все ниже и ниже. Вот они уже поглаживали мой живот, а затем вновь коснулись моего напряженного члена.

– Какой ты шустрый, однако, - прошептала Елена Петровна, ощупывая мой член и яички, своими ласковыми пальчиками.

– А ты не хочешь доставить и мне такое же удовольствие? - спросила она.

Я горячо кивнул головой и поднялся с дивана. Елена Петровна легла на мое место и попросила сесть рядышком. Она спросила:

– Тебе нравятся мои ножки?

– О, да, - только и мог я сказать, задыхаясь от вновь нахлынувшего на меня желания.

– Поцелуй их, погладь. Сделай и мне приятно, - нежно проворковала она.

Я не верил своим чувствам. Я прикасался к божественно красивым ножкам своей любимой женщины, гладил приятную нежную поверхность ее бедер, обтянутых тончайшими капроновыми чулками. Потом я прикоснулся губами к ее коленям и стал покрывать поцелуями ее бедра, поднимаясь выше и выше. Елена Петровна тяжело дышала и слегка постанывала от удовольствия. Своей левой рукой она вновь нащупала мой член и стала поглаживать его, иногда слегка подрачивая. Правой рукой она раздвинула набухшие губы влагалища, и я увидел дырочку в обрамлении ярко красных губ.

– Поцелуй меня там, - слегка прерывистым от возбуждения голосом сказала Елена Петровна.

Я приблизил лицо к ее влагалищу и начал целовать его.

– Полижи язычком, - попросила она.

Я стал старательно вылизывать языком ее губы и небольшой бугорок, который до этого ласкал рукой. Неожиданно Елена Петровна вся задрожала, и ее тело пронзила судорога удовольствия. Из влагалища выделилась жидкость, которую я непроизвольно проглотил. К моему удивлению, это абсолютно не вызвало у меня отвращения, а напротив я почувствовал, что мой член опять становится просто невероятных размеров.

– Иди ко мне, прошептала Елена Петровна и, широко раздвинув ноги, увлекла меня на себя.

Я не знал, что делать в этой ситуации, но она помогла мне. Ее ласковая ручка, которая до этого ласкала мой член, направила его во влагалище. Ощущение было очень приятным, горячие стенки влагалища обволакивали его со всех сторон, и вызывали у меня необычное наслаждение. Инстинктивно я стал двигать членом, повторяя ритмичные движения, которыми до этого ласкала меня моя любимая женщина. Слева и справа от моего туловища были видны широко раскинутые ноги Елены Петровны. Бедра, обтянутые блестящим тонким капроном, вызвали у меня приступ необычайного возбуждения. Потом она, видя, что я любуюсь ее ножками, немного приподняла зад и закинула ноги мне на плечи. И вновь я почувствовал приближение высшей точки наслаждения, и мое тело пронзил мощный импульс удовольствия, и я начал судорожно изливаться прямо в тело Елены Петровны. Она тоже издала крик наслаждения и крепко прижала меня к себе.

– Боже мой, как приятно, - шептала она и покрывала поцелуями мое вспотевшее лицо. Мои глаза были закрыты от удовольствия. Я лежал обессиленный на Елене Петровне, и мне было и приятно и немного стыдно. Стыдно оттого, что произошло ЭТО с мамой моего приятеля. Потом Елена Петровна помогла мне одеться и, вручив выбранные мной книги и поцеловав на прощание, предложила заходить, когда мне этого захочется. Всю неделю после этого события я ходил сам не свой от счастья, навалившегося на меня, после свидания с моей обожаемой Еленой Петровной.

ДЕТСКИЕ ИГРЫ
Ирка жила в соседнем подъезде. Родители Ирки и Витьки дружили, часто ходили в гости друг к другу, а потому Ирка и Витька с детства поневоле дружили. Если родители уходили в театр, или гости или еще куда, то детей оставляли вместе. Хотя они были ровесниками, на взгляд Витьки Ирка уж слишком умничала, любила командовать и вела себя так, словно она была старшей. К тому же она всегда делала вид, что знает много того, о чем Витька даже не подозревал. Может, так и было, но мальчишке это не нравилось, впрочем, он смирился с ее диктатом в их отношениях. Именно Ирка чаще всего придумывала развлечения и игры, и он, поначалу сопротивлялся, но потом всегда уступал. Однажды, когда ее родители устроили небольшую вечеринку в Иркин день рождения, она увлекла его в прихожую и, обняв, поцеловала. В поцелуе Витька не нашел ничего приятного, а вот прижиматься плотно при этом друг к другу - в этом было что-то волнующее.

Родители собрались в гости и, как всегда, оставили детей на вечер одних в квартире Ирки. Они посмотрели немного телевизор, потом Ирка предложила полежать вместе на диване. Когда они лежали рядом, Ирка попросила его, чтобы он обнял ее. Они лежали, прижавшись друг к другу так тесно, что он чувствовал все ее тело и даже упругие шарики грудей, и слышал, как стучало ее сердце. Прикосновение девчоночьего тела было необыкновенно приятно, и в то же время он чувствовал себя несколько смущенным, потому что в этом было что-то нехорошее. Потом Ирка отодвинулась, и он даже испытал облегчение, потому что если бы кто увидел их лежавшими и прижимающимися друг к дружке, то явно это бы кончилось плохо для них. Тем более что Ирка начала, балуясь, тереться своим телом об него, спрашивая, нравится ли ему делать так, и он от этого испытал кое - какое неудобство. А девчонка, отодвинувшись, расстегнула пуговички на платье, стянула его с плеча, и, взяв Витькину руку, затолкнула ее себе за пазуху, прямо на голые выпуклости. Глаза ее горели, лицо раскраснелось, но делала она все это с необычайно серьезным видом. Витька совсем лишь недавно начал замечать, что платье на груди Ирки поднимают изнутри два острых конуса. И вот теперь этот маленький тугой конус с твердым шариком на конце упирался в его ладонь. Лежать в такой позе было ему неудобно, потому что он одновременно пытался еще и прижаться к ней плотнее. - Что я придумала, - сказала Ирка, - подожди, я сейчас.

Она вышла из комнаты, а когда вернулась, на груди у нее был материн бюстгальтер, под который она набила ваты. Платье она сняла и надела короткую юбчонку, из которой давно выросла, так что видны были краешки ее белых трусиков. Она прошлась по комнате, преувеличенно покачивая бедрами, выпячивая грудь и искоса поглядывая на себя в зеркало. Довольная своим видом, Ирка подошла к Витьке.- А теперь ты сними рубашку и надень это. - Что я девчонка, что ли? - буркнул Витька. Она стянула бюстгальтер и протянула ему, он замер, пораженный и очарованный, увидев ее наготу, и уставился на нее, не замечая протянутую руку. Ирка, по пояс обнаженная, стояла перед ним, и два крохотных бледно-розовых соска, как пуговички на острых конусах грудей, в упор смотрели на него. Она дала ему насмотреться и снова напомнила: "Ну, надень же. Это же просто для шутки, смешно будет". Он механически взял протянутую ему атласную тряпку, не понимая, чего она от него хочет. "Надень же!"- требовательно повторила она.

Завороженность сразу исчезла. Мальчик видел горящие глаза, возбужденное лицо Ирки, и холодная волна пробежала по его телу, так что даже закололо в кончиках пальцев. Ирка, уже в кофточке, он даже не заметил, как она это сделала, помогла ему стянуть с трудом сошедшиеся лямки бюстгальтера на спине. "Вот смешной! - засмеялась она, ероша ему волосы, - ты совсем похож на девочку, давай наденем еще юбку тебе. -Да ну тебя, - отмахнулся он, думая, что она смеется над ним, и досадуя, что поддался ей. Ирка вдруг перестала смеяться и как-то странно посмотрела на него. "Ты что? - спросил он, встревоженный этой переменой и, пытаясь угадать ее причину. - Слушай, покажи мне это!" Он сразу понял, о чем она говорит, и даже не удивился, потому что сам думал об этом, но думал как о чем-то нереальном. "Покажи, а то я больше не буду с тобой дружить. Если ты сделаешь это, то я тоже тебе покажу. - Когда? - Сразу же после тебя".

Ему хотелось сделать это, но он боялся, что она обманет его и посмеется над ним. Не то чтобы он стыдился обнажиться перед ней. Несколько лет назад ему как-то ставили клизму. Он лежал тогда голый в постели и вначале очень боялся. А потом вдруг зашла соседская девчонка, она была старше его, ей, наверное, было столько же, сколько Ирке сейчас. Он тогда еще ничего не понимал в этом, но запомнил, как она смотрела на него голого. Он понял, что вызывает в ней интерес, он не был для нее просто маленьким мальчишкой, они в тот момент стали равными. И тогда ему стало не страшно, а приятно, хотя то, что с ним делали, было стыдное. А девчонка стояла рядом, таращилась на него, и уговаривала: "Не бойся, это совсем не больно".

И сейчас в нем смешались желание раздеться перед Иркой, чтобы снова испытать то ощущение, и острое любопытство к тому, что обещала показать Ирка, и дразнящий привкус запретности того, что они делают, и страх, что кто-то узнает об этом. "Только поклянись, что никому не слова. -И ты тоже".

Сладостная дрожь пробегала от его бедер по всему телу. Расстегивая штаны, он пытался увернуться от нетерпеливого взгляда девчонки, и поворачивался к ней боком, но она заходила вперед, досадливо кривя губы, когда он отворачивался. Наконец он разделся до конца. Ирка с жадным любопытством смотрела на него. Ноги его стали ватными, колени дрожали, он сделал шаг назад, чтобы опереться о кресло. Он стоял совсем голый перед девчонкой, и его признак мужественности к его смущению вздернулся вверх и туго натянулся. Дрожь, сладостно трепеща, зарождалась в копчике и разбегалась холодными волнами, пронизывая все тело. Совсем незаметно, плавными вкрадчивыми движениями Ирка вдруг оказалась совсем рядом, наклонилась, и он ощутил, как ее влажная ладошка сжала его напрягшийся признак. Ощущение было настолько острым и резким, что он дернулся всем телом, чуть не упав. Девчонка, выпустившая на мгновение добычу, снова перехватила ее и успокаивающе - умоляюще зашептала: "Ну что ты, я же тебе ничего не сделаю, постой минутку. Ты тоже потом потрогаешь меня". Руки ее дрожали, и это обрадовало его, значит, она так же волнуется, как и он. Нежное пожатие ее ладошки вызывало такое сильное щекочущее наслаждение, что он не мог стоять на месте и затоптался с ноги на ногу, потом вдруг заметив, что стоит у кресла, он упал в него, и, сжав ноги, тяжело дыша, вздрагивал всем телом. Ирка с интересом наблюдала за ним: "Тебе больно так? Это оттого, что он твердый? - Нет, - ответил он, - щекотно. Теперь твоя очередь".

Она подождала, пока он оденется, потом потянула кофточку вверх, но остановилась. "Ты отвернись, пока я разденусь. Я так не могу". В первый момент он не нашел ее, испуг и обида на мгновенье пронзили его - обманула, убежала. Но тут же увидел ее на кушетке, совсем голой, лежащей на спине, и уже не любопытство, а испуг был в ее глазах. Он наклонился над ней, над ее худыми бедрами. Мелкие капли пота проступали как бисеринки на бедрах и выпуклом гладком лобке со светлыми короткими завитками волос, а вниз сбегала узкая щелочка с округлыми краями. Он коснулся пальцем теплого тела, провел им по краешку щели, чуть зарылся в нее. Щелочка изнутри была чуть влажной и бархатистой. Тогда он раздвинул мягкие лепестки, и из открывшегося желобка глянул на него сочно блестящий, гладкий, розовый раздвоенный язычок. "Ты уже все? Ты кончил смотреть? - умоляюще шептала Ирка. -Я сейчас, только немного еще посмотрю". Когда он с трудом оторвался от волнующего зрелища аленькой щелочки, Ирка вскочила стремительно с кушетки, подхватила трусы, но никак не могла попасть в них ногами от волнения и дрожи. Чувство неловкости испытывали обое, когда уже оделись. Витька уже с нетерпением ждал, когда вернутся родители, чтобы быстрее уйти домой, и в одиночестве вспомнить все, что произошло, еще раз воссоздать в памяти видение голой Ирки с раскрытой щелочкой.

Наутро он увидел Ирку в школе, что-то оживленно рассказывающую окружавшим ее девчонкам. Сначала он испытал чувство страха, вдруг Ирка нарушила слово и рассказывает, как он стоял перед ней голым с торчащим сучком и дрожал, а потом упал, когда она коснулась его. Но девчонки не обращали на него внимания, и он с облегчением понял, что разговор у них явно не о нем. В перемену он подходил специально к дверям ее класса, чтобы еще увидеть ее. Восторг переполнял его, только он один знал тайну Ирки. Даже старшеклассники, прижимавшие визжащих девчонок в коридоре и знавшие, по их словам, все, не подозревали о том, какой розовый блестящий язычок в узенькой щелке Ирки. И у других девчонок тоже. Они ходят по коридорам школы, сидят за партами и все это время у них внутри живут своей жизнью алые раздвоенные язычки, и мягкие створки трутся друг о друга. Стоило ему подумать об этом, как любая вовсе до этого неприметная девчонка начинала волновать его. И учительницы тоже имеют под животами эти заманчивые штучки.

А вот с Иркой что-то происходило не то. Она мельком здоровалась с ним и тут же отворачивалась, или отходила к девчонкам, когда он пытался подойти к ней. Казалось, она вообще забыла о том, что было между ними. Однажды она поддразнила его: "Ты что-то хочешь мне сказать? ", и, засмеявшись, убежала, не дав ему открыть рот. Недели через две после того вечера, набравшись решимости, он пришел после школы к Ирке, зная, что ее родители на работе, и она дома одна.

-Ты зачем пришел? - недовольно буркнула Ирка. Этого он не мог объяснить, как и того, чего он хотел от нее. Он полагал, что у них должно было быть что-то еще, но, что именно, он и сам не знал. Но это " что - то′" не включало в себя то, что бывает у мужчин с женщинами, о чем он кое - что уже знал. Представить, что он делает это с Иркой он не мог, да и не знал толком, как это делается. Что будет у него с Иркой должна решить она сама, она ведь всегда все придумывает, а может быть, это определится и само собой. Каким образом - он предпочитал об этом не думать. Главное-Ирка не должна игнорировать его. Он хотел только одного: обниматься с ней, видеть ее голой, и самое главное - увидеть еще раз то, что показала она ему тот раз, и рассмотреть эту штучку еще внимательней. У него появилось много вопросов по поводу ее устройства, которые он хотел бы выяснить. Но не скажешь, же ей этого, могла бы и сама догадаться.

Она стянула через голову платье, потом трусики (он, замерев, смотрел, как она подцепила пальцами резинку, и потянула их вниз), и, дождавшись его, взяла его за руку и подвела к зеркалу: "Стань вот так! "Голые мальчик и девочка, держащиеся за руку, покрасневшие от смущения и волнения, с горящими глазами отразились в нем.

Они рассматривали отражения в зеркале, словно то были не их, а чьи-то чужие. Щелочка между ее ножек, тоненькая, темная манила его своей таинственностью. Девчонка опустила вниз руку и несмело коснулась его торчащего стволика, он также потрогал ее мягкий пушок на лобке и провел кончиком пальца по шелковистому началу ее желобка " Давай поцелуемся по настоящему. - сказала она. - Как это? "Она отвела его от зеркала, словно оно смущало ее своим взглядом, и, касаясь острой твердой грудью, прижалась губами к его губам, втолкнула ему в рот свой гибкий язык. "А теперь наоборот, ты мне всунь язык". Целуясь, он испытывал неудобство оттого, что его торчащий признак мужественности упирался ей то в живот, то в бедра, и пытался отстранить от нее бедра, но она еще сильнее прижималась к нему, потом просунула ногу между его ног и прильнула животом к его животу, так, что его сучочек оказался вдавленным под ее живот. Чувствовалось, что ей это очень нравилось.

Задыхаясь и дрожа, они отодвинулись друг от друга. В потемневших глазах Ирки попеременно отражались то удивление, словно она узнала что-то неожиданное для нее, то удовлетворение. Тяжело дыша, отчего розовые кончики ее грудей быстро вздрагивали и качались, она вопросительно смотрела на Витьку, ожидая чего-то от него. Капелька пота сбегала по ее животу на лобок в завитки волосков над сжатыми ножками. Память напомнила ему ту нежную розовость повторной сдвоенности в ее потаенной глубине. Он стоял, как парализованный, потом протянул к ней руку и коснулся ее живота, стирая капельку бегущую вниз.

Звонок был неожидан, он словно прозвучал в другом мире, потом прозвенел еще раз и стремительно до испуга вернул их в реальность. Ирка, торопливо натянув платье прямо на голое тело, толкнула его в сторону спальни: -Спрячься там! - и пошла открывать дверь. Она с кем-то разговаривала в прихожей, потом в комнате, и Витька, поначалу насмерть перепуганный, осмелев, приоткрыл чуть дверь и увидел в щелку одноклассницу Ирки. Она посмотрела в его сторону. Витька отпрянул в сторону, ему показалось, что она его увидела и узнала, но потом он успокоил себя тем, что щель в двери слишком узка, чтобы усмотреть что - то. Оказалось, он зря успокоился. Девчонка была глазастая, к тому же его одежда осталась в комнате, и девчонка все поняла. Когда она ушла, Ирка сказала: -Она, кажется, заметила тебя. Зачем ты высовывался? - Я нечаянно.
Ирку вдруг словно прорвало: Да, нечаянно? Ты специально сделал это, чтобы похвастаться. Ты только хвастаешь все. Ты. Все вы мальчишки хвастуны. Хвастуны и трусы, вот. Зачем ты высовываешься, зачем ты лезешь? Я не хочу больше с тобой дружить. Ты. Ты даже не мальчишка, ты только гадости придумываешь, ты даже не знаешь, что с девочками делают. Уходи, и не приходи больше ко мне. - Но я же нечаянно, дверь сама приоткрылась". У нее на глаза навернулись слезы: "Ты дурак и трус, только хвастаться и можешь".

"А кто первый придумал раздеваться? - думал он, вернувшись домой. - И я еще виноват. И что она хотела сказать, что я будто не знаю, что с девчонками делают. "Но все эти мысли вытеснял страх, он с ужасом представлял, что теперь наговорит в школе та девчонка и холодел от неприятных предчувствий. Все было так здорово, и словно назло, притащилась эта девчонка, и все испортила безвозвратно.

Девчонка, действительно, разболтала по всей школе о том, что он был с Иркой совсем голый. К удивлению, его почти не дразнили, и даже напротив он почувствовал к себе некоторое уважение в школе. Правда, многие все допытывались, что он делал с Иркой. А вот Ирка после того упорно не хотела видеть его. Даже родители интересовались, почему они поссорились. Он отмалчивался. Как-то случайно он услышал их разговор. Взрослые дети стали, стесняются друг друга, - говорила мать. Даже если иногда он оставался наедине с Иркой, они больше молчали, не было и намека на прежнее. Уже в десятом классе у него вдруг возникла влюбленность в нее, питаемая воспоминаниями и надеждами. Теперь - то он знал, что с ней делать и не растерялся бы. На школьном вечере он пригласил ее танцевать, она пренебрежительно посмотрела на него и отвернулась. Эту тайную влюбленность он сохранял долго и после школы. Потом все это рассеялось. Но иногда он вспоминал ее и представлял, что случилось бы дальше, как сложились бы их отношения, не явись тогда так не вовремя та девчонка.

По мнению В. Бланка, крайние границы, за которыми начало менструального цикла считают болезненно ускоренным или задержанным, — это 8 и 15,5 лет. При начале менструации между 8 и 10 годами говорят о раннем нормальном половом созревании. С начала нашего века возраст наступления первых менструаций снизился на 3 года, а с 1929 по 1959 г. (данные В. С. Соловьева по Москве, Ростову и Тбилиси) — на срок от 6 месяцев до 1,5 лет. Это ускорение непостоянно, и Ю. А. Ямпольская констатирует стабилизацию и даже затухание его темпов: так, у девушек Москвы в 60-е гг. снижение возраста начала менструаций шло со скоростью 1,2 месяца в год, в 70-е гг. — со скоростью 0,7 месяца в год, а в 80-е гг. отмечено даже некоторое повышение этого возраста по сравнению с предшествующим десятилетием.

14 Пастернак Б. Л. Воздушные пути: Проза разных лет. М., 1982. С. 61—63.

Подготовка девочек к началу менструаций — дело не одного дня и не одной разъяснительной беседы, как бы совершенна она ни была. Это сложный психологический процесс, требующий времени для перестройки личностных смыслов не только у девочек, но и у воспитателей. К тому же мы не считаем возможным и целесообразным строить тактику подготовки к началу менструаций, заранее мирясь с тем, что начинающие процесс созревания в младшем школьном возрасте выпадут из сферы помощи воспитателей.

И родителям, причем не только мамам, и педагогам надо быть в курсе психических эффектов, предшествующих менструациям. Одни девочки переносят их легко и почти незаметно; другие могут быть раздражительны или подавлены, испытывать физическую боль; третьим трудно собраться с мыслями. Тактичность педагога в этом отношении неоценима в такой же мере, как тактичность членов семьи, но имеет и более широкое значение. Своим тактичным поведением, а не менторскими назиданиями о тактичности педагог учит весь класс чувствовать состояние другого человека и без лишних вопросов помогать ему. Как заметил А. П. Чехов, воспитанный человек не тот, кто при появлении в комнате женщины с заплаканными глазами бросается к ней с расспросами и утешениями, а тот, кто поставит для нее стул так, чтобы свет не падал на ее заплаканное лицо.

Сравнивая различные проявления развития, читатель мог прийти к выводу, что младший школьный возраст — это и мобилизация для пубертатного рывка, и десенсибилизация к ряду его критических влияний. Основные стороны психосексуальной дифференциации в этом возрасте представлены половыми различиями и ролями в динамике их формирования и развития, переходом детей на качественно новый социальный уровень, оформлением типа характера; все это во многом определяет реальное поведение. Существенно и то, что в недрах этого интенсивного полоролевого развития вызревает, все больше проявляя себя, развитие сексуальное и сексуально-ролевое. Их проявление воспитатели не должны воспринимать как оскорбление нравственности. Чтобы избежать конфронтации с детьми, воспитателю придется вспомнить собственное детство, а также то, что наличие сексуальности никак не мешает человеку быть хорошим человеком и гражданином.

В это весеннее утро, 1992 года, по дороге в школу у меня созрел грандиозный план. Скоро лето, надо будет традиционно копать штаб, а лопаты нету! А так как я приглядел в Алёнкиной группе кучу лопат, появилась идея одну изъять (не обеднеют, подумалось мне).

Сразу после уроков я помчался к Алёнке в сад. Быстро перелез через забор и побежал в группу. Её группа находилась на втором этаже и поэтому у меня, не рассчитав сил, появилась одышка. Но я не мог иначе – не терпелось всё рассказать Алёнке. Они как раз заканчивали есть, постукивали ложками по тарелкам.

– О, жених пришёл, – радостно воскликнула Алёнкина воспитательница.

Как её звали, я всё никак не мог запомнить.

– Здравствуйте, – сказал я. – Привет! – кивнул Алёнке.

– Привет! Я сейчас! – сказав это, Алёнка стала быстрее доедать.

– Может, останешься на сон, – решила подразнить воспитательница.

– Нет, спасибо! – отказался я.

– А что? – тут появилась нянечка. – Мы вас рядышком положим.

Я ненавидел спать днём! И никогда не спал в детском саду! Меня всегда днём оттуда забирали, были, правда, исключения, когда приходилось оставаться, но я всё равно не спал. Лежал в постели и скучал. И теперь они хотят, что бы я, первоклассник, остался на тихий час! Никогда!

– Нет! Я спать не хочу. Я же уже в школу хожу.

– Так уроки уже закончились, – не унималась воспитательница.

Я всё никак не мог дождаться Алёнку.

– Я поела! – торжественно произнесла Алёнка!

– Послушай сюда, – тихим шёпотом произнёс я, оглядываясь по сторонам. – У меня есть идея…

– Какая идея? – перебила меня Алёнка. – А ну-ка говори, что за идея?

– У вас ведь в группе много лопат?

Алёнка обернулась и посмотрела в угол, где лежали лопаты.

– Ну, да, – произнесла она.

– Давай одну себе возьмём?

– Что б штаб копать?

– Конечно! – обрадовался я.

Она мыслила, как я!

– Здорово! Классная идея. Но просто так её не вынести, а вдруг заметят?

– Я об этом сегодня в школе думал. И придумал план.

– Какой план? – удивилась Алёнка.

– А, поняла. И что там?

– Как выйдем из сада, – начал я. – Надо очень внимательно осмотреть всю территорию возле входа.

– Пошли скорей, – сказала Алёнка.

Она уже оделась и в этот раз мы пошли спокойно по лестнице, делая вид, что нас ничего не интересует.

Выйдя во двор, мы стали смотреть по сторонам. И вот, я нашёл то, что надо.

– Алёнка, смотри! – показал я ей в сторону нужного объекта.

– То, что нужно! – обрадовалась Алёнка.

Это был ящик для песка. Мы постарались его осторожно открыть, но не получилось. Заскрипели петли.

Мы в ужасе застыли и осторожно посмотрели на окна сада.

– Никого! – тихо произнесла Алёнка.

– Надо осторожнее приподнимать, – сказал я. – Давай медленнее, медленнее.

В этот раз ничего не скрипнуло. Ящик открылся хорошо и оказался пуст, в него можно было спрятать нашу лопату (да, мы её уже считали нашей).

Видно было, что ей эта идея очень понравилась.

– Завтра. Как приду после школы к тебе, тогда и начнём.

– У меня есть план, – тихонечко произнесла Алёнка. Озираясь по сторонам.

– Какой? – удивился я.

Алёнка расстегнула молнию на куртке, сняла её и стала нас накрывать. Точно такое действие мы видели в кино про войну. Но там так делалось, что бы посвятить фонариком на карту, но у Алёнки были свои мысли по поводу безопасности.

– Я лопату уже спрячу в свой шкафчик. Ты только не заходи сразу к нам в группу. Хорошо?

– Ты берёшь лопату и выносишь, – продолжила Алёнка. – Прячешь её сюда и идёшь за мной. И мы выходим с тобой как будто ничего и не случилось.

– Как здорово ты придумала! – воскликнул я.

– Тише! – громким шёпотом произнесла Алёнка.

И мы дружно замолчали. Посмотрели по сторонам и вылезли из-под куртки. Алёнка её быстро надела, и мы пошли к забору. Быстро преодолев преграду, разошлись по домам.

Как и было обговорено, после школы я метнулся в сад. Перелезая через забор, я чуть не полетел головой вниз, так не терпелось взять лопату. И вот, иду я медленно по лестнице, а сердце очень громко стучит в груди. Начали трястись руки и дрожать ноги. Но я всё иду. Захожу в раздевалку, оглядываюсь по сторонам и прислушиваюсь. Мой взор задерживается на ручке двери Алёнкиной группы. Вроде всё спокойно. Открываю дрожащими руками Алёнкин шкафчик, беру лопату и тут понимаю, что наш план рушится. Мы не продумали, куда я её положу, что бы незаметно вынести. Долго думать нет времени, и я прячу лопату под куртку, но она вся не помещается. Тогда я конец лопаты засовываю в штанину, а оставшуюся часть прячу под курткой и медленно начинаю спускаться по лестнице. Идти неудобно, лопата начинает выпирать из штанины. Что же делать? Ведь это бросается в глаза. Тогда я начинаю правой ногой идти как робот. О, так получается хорошо. Ничего не выпирает. Медленными шажками я благополучно дохожу до дверей, на крыльце я оглядываюсь по сторонам и иду к заветному ящику. Там вытаскиваю лопату, осторожно открываю крышку и кладу её. Осторожно закрываю ящик и иду, как ни в чём не бывало к Алёнке в группу. Но волнение всё никак не проходит.

– О, жених пришёл, – как всегда произнесла воспитательница.

– Ззз-здрасте! – произношу я словно чужим языком.

– Что это с тобой? Замёрз, что ли? – удивилась воспитательница.

– Ддд-да, – еле выговорил я.

– Маша, дай ему тёплого попить, – попросила воспитательница нянечку.

– Да, сейчас, Марь Иванна.

А, вот как её зовут, Марья Ивановна, – про себя произношу.

Мне дали тёплого яблочного компота. Да, хорошая спецоперация. И успешно прошла и компотом угостили. Ха-ха.

Я посмотрел на Алёнку. Видно было, как ей не терпелось скорее выбежать из группы. Но она молодец, терпеливо выжидала. И вот, её отпускают, и мы идём в раздевалку.

– Ну, как прошло? – спрашивает Алёнка.

– Лучше не бывает! – гордо произношу я.

Она набрасывает куртку, и мы в этот раз быстро бежим по лестницы. Обходим здание сада кругом и только тогда подходим к ящику, осторожно извлекаем лопату, и я её прячу под куртку. Теперь не страшно, что конец лопаты торчит, вряд ли кто обратит внимание. И вот, мы перелезли забор и оказались возле нашего дома. Теперь можно дать волю эмоциям.

– Ура! – закричала Алёнка.

– Ура! – подхватил я.

Радовался я не очень долго. Появилось странное чувство. Было такое ощущение, что произошло что-то нехорошее. Я постарался прогнать это ощущение, но не получалось.

– Ты чего такой? – удивилась Алёнка.

– Не знаю, – сказал я. – Наверно плохо себя чувствую.

– Ты не заболел? – расстроилась Алёнка.

– Нет, просто захотелось домой.

– Давай ещё погуляем? – попросила Алёнка.

– Нет, я домой пойду. Завтра ещё погуляем.

– Ну, завтра, так завтра, – произнесла Алёнка немного с обидой.

И мы разошлись по домам. И я тут же побежал за наш дом, обежал пол сада вдоль забора. Быстро перепрыгнув через забор, в одно мгновение оказался возле того самого ящика и положил в него лопату.

– Ничего, – тихонечко произнёс я вслух. – Завтра верну лопату на место.

На следующий день так и сделал. Перед тем, как зайти к Алёнке в группу, я незаметно взял лопату из ящика. И в этот раз удача была на моей стороне. Незаметно пронёс лопату в раздевалку и поставил её в уголок, где лежали другие лопаты и только тогда открыл дверь в группу.

– О, жених пожаловал, – радостно произнесла Марья Ивановна.

– Здравствуйте, – радостно поздоровался я.

– А сегодня Алёна в сад не приходила…

Свидетельство о публикации №217021001482

Читайте также: