Почему миронова просит у императрицы милости а не правосудия кратко

Обновлено: 05.07.2024

Почему Маша Миронова приехала просить милости, а не правосудия? Всё потому что преступление в форме дезертирства во имя спасения — это своего рода даже подвиг. И оказать содействие в помиловании здесь было очень даже уместно.

Почему Марья Ивановна приехала просить милости?

марья иванована просила милостони, потому что прекрасно понимала что по закону Гринев- преступник: он дезертировал из армии в разгар боевых дейсвий т. е арест Гринева и есть правосудие. Гринев спас её, и теперь она спасает его, потому что причина преспления, которое он совершил уйдя из армии, — это она.

Что просит Маша у императрицы?

Почему Маша просит у императрицы милости а не правосудия?

Почему он назвал Капитанская дочка?

Зачем Маша отправилась к императрице?

Почему Маша отказала Швабрину цитата?

У Маши не было приданного, поэтому её мать решила, что ей нужно выйти замуж за первого кто позовёт, лишь бы не остаться в девках. Но у Маши была романтическая натура, и она считала, что жизнь без любви невозможна, поэтому и отказала Швабрину.

Как жила Маша Миронова?

Маша Миронова — дочь коменданта Белогорской крепости. Это обыкновенная русская девушка, “круглолицая, румяная, с светло-русыми волосами”. По своей натуре она была трусливой: боялась даже ружейного выстрела. Жила Маша довольно замкнуто, одиноко; женихов в их деревне не было.

Что значит Береги честь смолоду Капитанская дочка?

Почему Гринев был раздосадован?

Почему Гринев был раздосадован направлением на службу в Оренбургскую губернию? … Гринев не хотел покидать отчий дом; Петр не был готов к военной службе, его влекло искусство; Гринев собирался поступить в университет, а не становиться военным.

В чем смысл эпиграфа к повести капитанская дочка?

Маша Миронова отправилась в Петербург не только из искреннего любовного чувства к Петру Гриневу, которого хотели сослать на каторгу, но и из чувства вины. Героиня чувствовала свою причастность к аресту Петра Гринева, поскольку при ее спасении из плена Швабрина ему помогал самозванец Емельян Пугачев, сподвижников которого казнили или приговаривали к каторге. Маша Миронова прекрасно знала, что Петр Гринев не переходил на сторону восставших, не предавал Родину. Она чувствовала ответственность за его дальнейшую судьбу. И именно стремление добиться справедливости, рассказав всю правду, движет героиней, так как если бы Маша Миронова была уверена в предательстве своего возлюбленного, то, скорее всего, она бы не пыталась найти способы оправдать его в глазах императрицы.

Приняв историческую бурю как Божью волю и Божье испытание главные герои (меня не покидает ощущение, что именно с этого момента главных героев в повести становится именно двое – Петр Гринев и Маша Миронова) оказываются равновеликими этой буре. Это не ситуация, когда обычные люди оказываются раздавленными историей. И не ситуация, когда герои без страха и упрека своими силами двигают, меняют историю. Нет. Есть бурная, трагическая, страшная, великая история и есть с достоинством и со смирением (парадоксальное сочетание, но ведь у Пушкина оказывается именно так; христианское смирение это высшее проявление человеческого достоинства) стоящий лицом к лицу с историей человек, который с историей на равных. Они – человек и история – как будто пристально всматриваются друг в друга. Дух захватывает. Простите за пафос.

Петр Андреич Гринев обращается за милостью к Пугачеву, Марья Ивановна Мироновна – к Екатерине II. Мотив отношения к власти таким образом как бы удваивается, усиливается, причем в нем появляются новые грани. Да, Маша Миронова, как и ее жених находит человека во властелине. Но в ее разговоре с императрицей появляется еще одна деталь, исключительно важная для смысла романа. Речь идет о разграничении справедливости и милосердия, закона и любви.

Ведь что такое власть, поставленная в рамки закона, как не функция этого закона? Остается ли тогда во властелине место человеку? Остается ли место милости, место любви? Остается ли, в конечном счете, пространство для нравственного выбора? И не перестает ли власть быть тяжелейшим нравственным вызовом, острейшим искусом, испытанием?

Нужно сделать одно очень важное замечание. Я ни в коей мере не являюсь сторонником монархии. Напротив – убежденный либерал. И речь в этой заметке идет не о юридических или политических механизмах. Речь идет о механизмах культурных. О культуре отношения к власти и к политике в России. О философии власти и политики. А не о парламенте и суде присяжных как юридических институтах, не о разделении властей как о политической теории. Очень прошу всех, у кого хватило терпения дочитать до этого места, соблюдать это тонкое, но существенное различие.