Почему детей мигрантов берут в школу
Обновлено: 05.07.2024
Часть вторая
В первой части статьи авторы – научные сотрудники Центра общего и дополнительного образования имени А.А. Пинского Надежда Бысик и Роман Звягинцев – подняли актуальную и сложную тему обучения детей-мигрантов. Во второй части они размышляют не только о том, как помочь таким учащихся преодолеть языковой барьер за счет интеграции в школьную среду, но и о том, как дети-мигранты могут стать ресурсом для системы образования.
Язык мой – враг мой?
Основной проблемой адаптации детей мигрантов в школах и сами дети, и учителя называют незнание русского языка в первый год обучения. Дети-мигранты, плохо знающие русский язык, часто зачисляются в класс не по возрасту и испытывают дополнительные психологические трудности рядом с более младшими одноклассниками, хотя по другим школьным предметам (математике, биологии и др.) они могут быть вполне подготовленными. Только вот входная проверка знаний по этим предметам невозможна, поскольку дети не говорят по-русски. Для сравнения, во Франции, например, тесты по всем школьным предметам на многих языках размещены прямо на портале Министерства образования.
До 2012 года в Москве и некоторых других регионах РФ существовали школы изучения русского языка как иностранного, а также школы с этнокультурным компонентом. Сейчас в школах, где концентрируются дети-мигранты, изучение русского языка ведется дополнительно, по инициативе и за ресурсы самой школы. В большинстве же школ ни администрация, ни учителя не готовы к обучению детей, не говорящих по-русски, и к адаптации таких детей. Большинство педагогов не владеют навыками работы в классе, где обучаются иноэтничные ученики. В школах отсутствуют необходимые учебники для обучения русскому языку как иностранному.
Итак, дети мигрантов изначально поставлены в неравные условия доступа к образовательным ресурсам. Приводит ли это к различиям в результатах обучения?
Неоправданные опасения
Если брать результаты PISA по чтению, то в среднем разница между детьми-мигрантами и всеми остальными составляет около года обучения. Похожие результаты получаются и у других ученых, использующих данные исследований в отдельных странах (1, 2).
Данные же РФ по PISA-2015 показывают, что иммигрантский статус ребёнка никак не связан с его результатами, но при этом есть корреляция результатов и языка, на котором говорят дома: в русскоязычных семьях баллы в среднем выше.
Такая ситуация опять же характерна не только для России – задания на неродном языке более трудны для учеников и в других странах.
По данным PISA-2018 результаты российских детей – мигрантов второго поколения по чтению выше, чем у основной группы детей. А результаты детей-мигрантов первого поколения ниже, но разница с основной группой меньше, чем в среднем для исследования PISA. Более четверти детей-мигрантов являются академически резильентными (т.е. показали результаты в верхних группах по уровню достижений). Это также выше среднего по ОЭСР (17%).
В исследованиях региональных образовательных систем Центра общего и дополнительного образования показатели миграционного статуса детей не коррелируют ни с результатами, ни с благополучием детей, ни с уровнем буллинга в школах.
Оправданы ли опасения относительно влияния концентрации детей мигрантов на результаты других учащихся? Такие исследования есть за рубежом. Например, увеличение на десять процентных пунктов доли учащихся-мигрантов в классе снижает результаты тестов по математике у местных учащихся в целом на 0,11 стандартного отклонения, у мальчиков – на 0,16 стандартного отклонения, а в крупных городах – на 0,2 стандартных отклонения. По данным же лонгитюдного (многолетнего) обследования НИУ ВШЭ ТРОП, стартовавшего среди российских восьмиклассников в 2011 году, количество учащихся с родным русским языком в классе практически не связано с достижениями. Взаимосвязь оказалась незначимой для достижений по математике и очень слабой для достижений по естествознанию.
К сожалению, в России на национальном уровне не проводится специальный анализ результатов ГИА, НИКО, ВПР в данном разрезе. Он мог бы помочь объективно оценить как проблему равенства образовательных результатов у детей мигрантов, так и риски их концентрации в школах для качества образования в этих школах.
Мы убеждены, что ошибочным и даже опасным является представление о детях-мигрантах как источнике проблем.
Современное представление об инклюзивном образовании ставит перед образовательным сообществом задачу ценить разнообразие учащихся, видеть в нем не проблему, а ресурс, уметь поддерживать всех учащихся и ожидать от каждого из них высоких результатов.
Исследования показывают, что дети-мигранты в большинстве ориентированы не просто на успешную учебу, но на получение высшего образования, поэтому учатся много и с особым усердием.
Обучение в российских учреждениях среднего профессионального образования тоже является привлекательным для мигрантов, так как открывает отличные возможности для интеграции, трудоустройства и даже получения гражданства.
Интеграция плюс поддержка
Кроме того, привлечение президентом внимания к школам с большой концентрацией детей-мигрантов, возможно, дает им шанс на включение в программы поддержки школ, позволяющее привлечь дополнительные ресурсы. Эти средства будут использованы не только на организацию языковых занятий, но и на развитие всех форм внеурочной и внеклассной деятельности, создание насыщенной образовательной среды, оказание учащимся социальной, психологической и логопедической помощи, обучение и поддержку педагогов.
Конечно, детям-мигрантам нужна в системе образования дополнительная поддержка. Начать надо с введения объективного учета данной категории детей, что позволит делать меры адресными.
Как уже отмечалось, главным фактором, влияющим на успешность обучения и жизненную карьеру, является степень владения языком. Чем раньше ребенок попадает в систему образования, тем больше у него шансов на успех в будущем.
Самым эффективным для адаптации оказывается включение в систему образования, начиная с детского сада. Детям мигрантов необходима подготовка к школе и дополнительные занятия русским языком в течение всего учебного года. В образовательном пространстве школа всегда может найти и пособия по изучению русского как иностранного, и курсы повышения квалификации учителей, и консультационную поддержку от специализированных учреждений и проектов (например, Государственный институт русского языка им. А.С. Пушкина).
Например, в Германии и Франции дети-мигранты рассматриваются как граждане страны, наделенные правами и обязанностями независимо от национальности. Поэтому в школах не поощряют религиозные праздники, не устраивают дней национальной культуры и т. д. В России, наоборот, в школах часто проводятся Дни национальных культур, мигранты, а также представители наций и народностей Российской Федерации рассказывают о своих культурных традициях и особенностях. Это считается важным для воспитания толерантности и мультикультурной компетентности.
На уровне государственной политики было бы полезно рекомендовать федеральным и региональным органам управления образованием держать школы с высокой долей детей мигрантов в фокусе особого внимания, оказывать им поддержку в организации изучения русского языка и социализации учащихся, развивать в Институтах повышения квалификации/развития образования направление изучения русского языка как иностранного. Было бы полезно разрабатывать качественные входные тексты для учащихся на национальных языках (часто незнание русского не дает возможности оценить знания учащегося по математике, истории и т.д.), а также тесты на знание русского.
Таким образом, дискуссия о концентрации детей-мигрантов в отдельных классах и школах важна не только сама по себе, но как шанс для привлечения внимания государства и общества к вопросам образования детей-мигрантов в России.
Сегодня хочу поговорить с вами на тему, которую в числе прочих, поднял наш президент В. В. Путин на заседании совета по межнациональным отношениям, о детях мигрантов.
Дословно речь президента звучала так:
Анализ того, что проиходит в Европе и США, когда уровень детей мигрантов в школах достигает определенного %, местные жители забирают своих детей из этих школ..
Так образуются школы из 100% детей мигрантов, в России нельзя допустить такого рода событий.
Количество этих детей в наших школах должно быть таким, чтобы это позволяло адаптировать их к российской языковой среде, чтобы они могли погружаться в систему российских ценностей и это будет на пользу для них, и не будет задевать наши семьи и не будет создавать проблем для образовательных учреждений.
Эту тему подняла представитель образовательных учреждений, проанализировав школы Москвы и Санкт-Петербурга , что учителям очень трудно давать знания в классах, где дети не знают русского языка. В основном, это дети мигрантов из Средней Азии - Узбекистана, Таджикистана, Кыргызстана, где русский язык не в почёте.
Из этого понятно желание родителей детей забрать своего ребенка из таких классов, где учитель вкладывает все свои силы в обучение азам неграмотных детей мигрантов, а русскоговорящие дети получают минимум внимания и в итоге- некачественное образование.
Также, в виду разного менталитета наших детей и детей мигрантов, разнице в культуры и обычаях, допустимости поведения в школе, в классах возникают размолвки и ссоры.
На совещании шла речь, что эти дети приходят в школу с ножами, что является естественным в их среде, но диким для нас.
Дети мигрантов сбиваются в стайки и агрессивно противопоставляют себя русскоязычным детям, чьи родители, в некоторых случаях, буквально эвакуируют своего ребёнка из такого класса.
Очевидно, что вопрос назрел остро, раз дошёл до такого высокого уровня обсуждения и наше правительство озаботилось тем, кто вырастет из этих детей, пользу они принесут стране, или лишь только проблемы.
Но дети не появляются ниоткуда сами по себе, их привозят родители, так значит пришло время пересмотреть миграционное законодательство в отношении пребывания в стране их родителей, которые зачастую сами знают несколько слов русского языка.
Я считаю, что в нашу страну должны ехать по приглашению квалифицированные специалисты, которых у нас не хватает, а не эти эшелоны полуграмотных людей, которые не имеют никаких специальностей. И они должны проходить языковое обучение и знакомство с культурой принимающей стороны ещё в своей стране. Но этого нет, никто не требует этого.
Одни из них едут к нам просто прокормиться, другие заработать, но не факт, что все они найдут здесь работу, а если не найдут, то какие есть версии того, как именно они будут добывать себе пропитание? Мигранты сами едут в неизвестность и ещё везут за собой полкишлака родственников с целым букетом болезней, со стариками, детьми и кучу беременных женщин.
И эти мигранты учатся, лечатся, рожают, за счет наших налогов, они получают места в садах и школах, которые переполнены и не справляются с нагрузкой.
Мы слышим с высоких трибун, что в стране трудная экономическая ситуация и нам нужно потерпеть, но почему бы не сделать разумную миграцию, которая не будет пожирать бюджет страны и плодить этническую преступность.
Да, у нас есть языковые курсы для взрослых мигрантов и школы для них, но посмотрите, что заявлено в программе их обучения, это объявление я увидела в открытом доступе интернет-сети.
Видите, чему их учат? Где здесь интеграция в общество другой страны, где введение в среду и культуру принимающей стороны?
Этого нет, потому что это неважно, потому что никто не требует их культурной интеграции, в капиталистическом обществе на это "пофиг", варитесь сами в этом, как хотите.
И вопросы адаптации возложат на школьных учителей, которые и без этого из школ разбегаются.
Нам известно об отношении к женщине в странах Азии и вы думаете они будут слушаться здесь учителя-женщину?
Такое же отношение и к девочкам в школах.
Сейчас нам внушают, что мигранты из Азии-это приезжие из бывших братских республик и их надо привечать.
Я не согласна с этим, к нам едет поколение, выращенное теми, кто в 90-х гнал из этих республик русскоязычное население и их со времен распада союза никто не воспитывал в уважении к России.
Сейчас как раз под страну закладывается мина замедленного действия. Меня обнадежило, что наш президент попучил провести работу с мигрантами, наконец-то дело сдвинется с мертвой точки и этим людям помогут стать частью страны, раз уж многие из них получили гражданство, но с утра посмотрела в новостную строку и не поверила своим глазам.
То есть, мигрантам, систематически нарушающим законы нашей страны, объявят амнистию.
И к нам обратно хлынут, выдворенные из страны правонарушители, чувствующие безнаказанность, а она порождает рост преступлений.
Ну что сказать, крепитесь, сограждане.
А образование у нас дальше, по моим мыслям, будет такое: адекватные родители, как забирали из таких классов детей, так и будут стремиться делать это, или дистанционка.
Но у нас, во благо мигрантов, могут законодательно обязать принимать их детей во все школы, квотировать места во всех классах для неграмотного приезжего населения и школ без них не останется.
Думаю, что этому насаждению смогут противостоять только закрытые еврейские школы, которые легко могут обойти российские законы ради безопасности своих детей.
А остальным, как сказал в свое время Дмитрий Анатольевич : " Вы держитесь тут и хорошего вам настроения!"
Спасибо за прочтение и лайк!
Если вы захотите выразить свое мнение в комментариях, просьба общаться цивилизованно, за оскорбления буду банить.
Мы сталкиваемся с ними каждый день. Можно не сомневаться, увидев со спины курьера по доставке еды, дворника или рабочего по ремонту дорог, что им окажется приезжий из бывшей союзной республики. Кто-то оставил семью на родине и отправляет ей заработанные деньги, а кто-то приехал вместе с детьми. Какие проблемы доставляют учителям и школьникам нерусскоязычные дети и что испытывают они сами, погружаясь в неведомую им доселе российскую действительность?
Айнур и ее муж Бахаддин с сыновьями. Фото: Из личного архива
Напомним, президент в марте заявил, что доля детей мигрантов в российских школах должна быть такой, чтобы можно было адаптировать их к языковой и культурной среде. При этом, по его словам, нельзя допустить формирования школ, целиком укомплектованных только такими учащимися, как это происходит в некоторых европейских странах, откуда местные жители будут спешить забрать своих детей.
Однако в Москве, особенно в спальных районах, стали появляться школы, где начальные классы чуть ли не на треть заполнены детьми мигрантов. Сейчас, как рассказывают учителя, количество таких детей в классах сократилось — из-за пандемии в целом уменьшилось число мигрантов. По данным начальника управления по вопросам миграции ГУМВД Москвы Дмитрия Сергиенко, в настоящее время в столице находятся почти 800 тыс. иностранцев. 30% от всех мигрантов — это приезжие из Киргизии, 27% — из Узбекистана и 20% — из Таджикистана.
Что греха таить, учителям приходится нелегко со школьниками — уроженцами наших бывших южных республик. Самая большая проблема — незнание русского. И как прикажете учить таких учеников, как пытаться донести до них знания?
По ее словам, такие дети делятся на две категории: те, которым совершенно безразлична учеба и они на нее полностью забивают, и те, кто старается учиться по максимуму, родители их настраивают на то, что они будут здесь жить, работать, развиваться. Такие родители с самого начала нанимают своему ребенку репетитора по русскому языку.
— И как же вы доносите до них знания?
Логопед Светлана Владимировна из Омска не понаслышке знает о проблемах детей мигрантов:
— Наверное, вторых большинство, ведь занятия с репетиторами таким семьям, как правило, не по карману?
— Я, например, беру недорого, 500 руб. за 40 мин. Это самая низкая цена. А в развивающих центрах те же 40 мин. стоят 600–700 руб. Конечно, заниматься надо не один месяц и как минимум 2 раза в неделю.
Сами приезжие тоже испытывают неимоверные трудности, когда оказываются в России. Как правило, ситуация с работой на их родине настолько катастрофична, что они готовы терпеть немыслимые неудобства, подстраиваться под новые, чуждые им порядки и правила, соглашаться на любую, даже самую черную работу, лишь бы заработать.
Джамила родом из Таджикистана. Она оказалась в Москве десять лет назад, ее позвала родная тетя, которая тут обосновалась раньше. В 2019 году она перевезла к себе двух сыновей, сначала старшего, а потом и младшего. Работает все это время пекарем. Мужа у нее нет, Джамила с ним давно развелась. Поэтому ей приходится в одиночку справляться со всеми трудностями вливания в чужое общество.
Позже Джамила привезла в Москву и младшего сына и устроила его в ту же школу, во второй класс. Начал учиться он только в феврале, а в марте — карантин, удаленка…
— Как относятся в школе к старшему и младшему их одноклассники?
Трое ее сыновей родились уже в Калуге. Сейчас двое ходят в школу, а младший — в садик. Айнур рассказывает, что школа, в которой она сама училась и в которой сейчас учатся ее дети, — интернациональная, в ней можно увидеть и таджиков, и киргизов, и армян, и азербайджанцев, и немцев.
— У меня, если честно, до сих пор комплекс из-за языка, — говорит Айнур. — Когда мы сюда приехали детьми, мы плохо знали русский и слышали в свой адрес эти обвинения. Зато мои младшие дети только по-русски и говорят. Хотя я стараюсь, чтобы они все-таки и свой родной язык не забыли. Старший сын знает и азербайджанский язык, и русский, и английский.
— Когда вы в детстве только приехали сюда, обижали вас?
Но все же раньше, по ее словам, особых проблем с такими детьми не было, не то что сейчас.
— Мой брат, когда попал в первый класс, вообще русский язык не знал, — продолжает Айнур. — И нормально учился. А сейчас, например, у меня есть ученик Азат из Таджикистана, он русским языком плохо владеет. И его классный руководитель утверждает, что ему надо из нашей школы перейти в специализированную школу, где много таджиков. Мне очень обидно за этого ребенка. Обидно, что раз дети русский язык не знают, то к ним относятся как к умственно отсталым. Я вижу, что сейчас многие учителя даже в начальной школе уже не берутся за нерусскоговорящих детей. Говорят, это сложно.
Айнур как раз и сама занимается русским языком с такими ребятами, в основном с азербайджанцами. Берет за свои занятия 400 руб. в час. Раз в неделю таких занятий, по ее словам, хватает.
— Какой выход вы видите, чтобы и детям таким было легче, и учителям?
— По моему мнению, или действительно нужно отдельно создавать школы, чтобы в них преподавали учителя тех же национальностей, или чтобы в самих школах был хотя бы один такой учитель, скажем, учитель-полиглот, который мог бы говорить на этих языках. Потому что в обычной школе таким деткам сложно. Можно было бы организовать факультативы по русскому языку для таких учеников.
Преподаватель русского языка как иностранного Татьяна Шубина из Красноярска, которая обучает детей мигрантов и взрослых, описала ситуацию с ними:
— Самая большая проблема — когда дети, даже старшеклассники, очень плохо читают по-русски, по слогам — и то еле-еле. Причем они читают не только по-русски плохо, но и в принципе. Есть пятиклассники, которые могут кое-как говорить по-русски, но читать вообще не умеют. Если в классе попадается один такой ученик, тогда проще, после 3–4 лет обучения ребенок вливается в коллектив. Если же из 25 учащихся восемь инофонов, из которых шесть не умеют читать, то это огромная проблема и для учителей, и для школы, и для русскоговорящих детей. Школьные учителя, конечно же, испытывают большую потребность, чтобы кто-то пришел и обучил этих детей русскому языку. Но на это требуются многие месяцы, может, даже год, ведь дома они продолжают разговаривать на своем языке.
Какие-то курсы, находящиеся вне школы, на мой взгляд, малоэффективны. Было бы оптимально, если бы наши общеобразовательные школы, раз уж они взяли таких детей к себе, могли бы ввести дополнительную ставку и объединять таких детей в группы, чтобы обучать их отдельно. И чтобы этим занимались не преподаватели русского языка и литературы, а специально обученные педагоги. И обязательно должен быть индивидуальный подход к каждому ребенку. Вопрос в том, могут ли на это найти деньги наши школы? На мой взгляд, в этом должно быть заинтересовано, прежде всего, государство. Если оно получит на выходе неграмотных людей, которые будут потом жить в нашей стране и работать в каких-то сферах, то оно от этого потеряет больше.
Дешёвые визы, сложная жизнь
В России официально признаны беженцами 592 человека. Так что те, кого де-факто называют беженцами, юридически этого статуса не имеют. Эти люди бегут из стран Ближнего Востока, Сирии, африканских стран, например, Конго, Камеруна, Кот-д’Ивуара или Нигерию, потому что там идут войны или происходят тяжёлые социальные катаклизмы. Тем не менее, пока они ждут решения, присвоят им статус беженца или нет, то формально находятся в России легально. Если человеку так и не дали документы, считается, что он должен покинуть страну.
Бегут в Россию по разным причинам. Например, в случае с Демократической Республикой Конго, визы оттуда в нашу страну гораздо дешевле, чем в государства Западной Европы. В Конго давно идёт гражданская война, людей убивают прямо на улице. Тем, кто решается уехать, просто некогда подробно разузнать, что их ждёт в России. Среди них беременные женщины, которые не хотят рожать под пулями. Они надеются, что в России у них будут хотя бы минимальные социальные льготы — здравоохранение или образование.
Убегая от ужасов войны, они попадают в гораздо худшее положение, потому что в России у них нет никаких прав или гарантий
Приходится начинать всё с нуля. У беженца нет возможности самостоятельно оформить все необходимые документы, хотя бы по причине незнания русского языка. Он не понимает, что сделать и куда обратиться, чтобы хоть немного улучшить своё положение, и рискует оказаться на чёрном рынке труда.
В 2016 году в Москве оставалось всего две школы русского языка, где мигранты могли бы учить его наравне с другими общеобразовательными предметами.
По подсчётам правозащитников, в 2016 году в Москве могли проживать более трёх миллионов иностраных граждан.
В школу — только через суд
Само требование регистрации противоречит Конституции, которая гарантирует всем право на образование
Занятия по подготовке к обучению в обычном классе рассчитаны в основном на год. Полугода ребёнку должно хватить, чтобы освоить самый базовый уровень языка. Во Франции, например, есть ещё и курс изучения конкретных школьных терминов, которые используются на уроках математики или литературы.
В Западной Европе уже стали обычными интеграционные программы в рамках школьной системы. Но чтобы хотя бы подступиться к их созданию в России, нужно сначала понять, кто учится в школах, какие у детей потребности. Нужно определиться с тем, как правильно называть детей с разным опытом миграции и уровнем русского языка.
Исследователи Казанского федерального университета опросили около ста учителей в Татарстане:
Школы не понимают, кого считать мигрантами
По неофициальным оценкам, в Москве и области около 40 000 — 60 000 детей беженцев и трудовых мигрантов. Получить точную статистику по детям с опытом миграции, которым нужна дополнительная языковая или психологическая поддержка, мы не можем, так как нет чёткого принципа подсчёта. Существуют разные точки зрения, которые не всегда сходятся.
Мы даже не знаем, сколько в российских школах учится детей, для которых русский язык — неродной.
Пока школы страдают от непонимания, как им учить детей-инофонов, на официальном уровне проблемы вроде бы и не существует
Как взрослые начинают школьную травлю из-за национальности. И что с этим делать
Мы даже не представляем, до какой степени дети-мигранты привыкают к ксенофобским репликам в свой адрес. За это можно покритиковать те исследования, где говорится о том, что дети не испытывают дискомфорта и давления в школе. Безусловно, во время интервью дети говорят, что никто их не обижает. Они никогда не скажут постороннему взрослому человеку, что к ним кто-то плохо относится. К тому же, они просто привыкают к такому обращению, для них это норма.
Почти треть российских родителей считает, что будут стараться ограничивать дружбу своего ребёнка или внука с детьми мигрантов. 61% сказали, что не будут против их дружбы.
Вместо этого хочется помнить, какой огромный и ценный опыт привозит человек из другого сообщества. Даже если он переживает психологическую травму и не может сразу найти место в обществе, он в себе несёт огромное богатство, которым может поделиться. Возможно, он ведёт себя иначе, но едва ли собирается уничтожить всё на своём пути. Хочется видеть отношение к людям как к равным, потенциально способным обогатить своими способностями и знаниями новое для себя общество.
Читайте также: