Кто мы хантингтон краткое содержание

Обновлено: 30.06.2024

Мнение Хантингтона о том, что эмигранты последних волн проявляют большую враждебность к американской ассимиляционной традиции, чем их предшественники, также ошибочно. Он приводит данные о том, что мексиканцы - крупнейшая иммигрантская община - отличаются более низким уровнем образования по сравнению с остальными, реже подают прошения об американском гражданстве и вступают в межнациональные браки. Однако, вопреки распространенному мнению, американцы мексиканского происхождения овладевают английским не хуже, чем иммигранты из предыдущих волн, а с точки зрения как минимум одного важного критерия ассимиляции - обращения в протестантизм евангелического толка - судя, по всему, идут впереди всех иммигрантских групп, за исключением корейцев. Утверждения Хантингтона, что иммиграция мексиканцев приведет к 'демографической реконкисте территорий, которые американцы отняли у Мексики силой в 1830х - 1840х гг.', и что иммигранты могут попытаться воссоединить юго-западные штаты США с Мексикой, не только носят подстрекательский характер, но и не соответствуют фактам.Лишь один из тезисов Хантингтона выдерживает эмпирическую проверку действительностью: простые американцы на самом деле отличаются большим патриотизмом и национализмом, чем либеральные элиты. Этот вывод, однако, подрывает аргументы Хантингтона о значении англо-протестантской культуры.С одной стороны, Хантингтон считает, что в последнее время в страну прибыло слишком много иммигрантов, а с другой - что обычные американцы более патриотичны, чем представители элиты. Эти два тезиса противоречат друг другу: при такой большой доле иммигрантов патриотически настроенная масса простых американцев не может не включать большого числа этих самых иммигрантов.Это подтверждают и данные, которые приводит сам Хантингтон. 81% белых жителей США неиспанского происхождения утверждают, что готовы сражаться за свою страну; для иммигрантов аналогичная цифра составляет 75% - разница не так уж и велика. Данные другого опроса, на которые он ссылается, вообще говорят, что родители испанского происхождения чаще, чем белые, соглашаются с утверждением о том, что 'Соединенные Штаты - лучше большинства других стран мира'). Из 525 американских солдат, погибших в Ираке на начало февраля 2004 г., четверо носили фамилию Перес (их звали Гектор, Джоэл, Хосе и Вильфредо). По моим приблизительным подсчетам, 64 человека из этих 525 носили испанские фамилии. Получается 12% от общего числа, что точно соответствует доле жителей испанского происхождения в населении США. Один из погибших - сирота Хосе Гутьеррес - прибыл в Соединенные Штаты в возрасте 14 лет, добираясь туда на поездах, пешком, на автобусах: посмертно правительство присвоило ему американское гражданство. Как и бесчисленное множество его предшественников-иммигрантов, он доказал, что ассимилировался в наше общество, тем, что погиб за страну, куда ему с таким трудом удалось попасть. Более того, люди, иммигрировавшие в США в последние годы, проявляют в отношении новой родины больший патриотизм, чем британцы-потомки иммигрантов в отношении Великобритании, французы - в отношении Франции, или немцы - в отношении Германии. Другие страны были бы в восторге, если бы к ним прибывали иммигранты, в такой же степени настроенные в пользу ассимиляции.Утверждения Хантингтона о значении англо-протестантской культуры опровергаются и эмпирическим фактом, что элиты проявляют меньше национализма, чем простые американцы. Глобально ориентированные бизнесмены и ученые-приверженцы культурного разнообразия, действительно зачастую относятся к старомодному патриотизму с космополитичным пренебрежением. Но именно в этих группах непропорционально велика доля англо-протестантов, чью культуру Хантингтон превозносит до небес. Самый непримиримый противник войны среди главных кандидатов в президенты от демократической партии в 2004 г. - Говард Дин (Howard Dean) - имеет безупречное происхождение из разряда 'wasp' [wasp - английская аббревиатура от 'белый протестант англо-саксонского происхождения': критерий расово-религиозной чистоты с точки зрения американских националистов - прим. перев.]. В Бостоне, где живет Хантингтон, полным-полно потомков пуритан, которые голосуют за Ральфа Нэйдера (Ralph Nader) [американский политик левых убеждений, активист движения за права потребителей - прим. перев.], предпочитают французское вино, знают иностранные языки, и никогда, или почти никогда, не посылают своих детей на смерть в далекие страны вроде Ирака.К счастью, настаивая на важности ассимиляции, не обязательно защищать некую базовую культуру: сойдет и 'базовая' идеология. Национальная культура - это образ жизни, определяемый какой-то одной этнической группой или расой, требующей, чтобы все остальные адаптировались к нему. Но национальная идеология - просто набор тезисов о том, какими должны быть Соединенные Штаты - а потому она открыта для всех, независимо от веры, этнического или расового происхождения. Идейная идентичность является центральным элементом величия Соединенных Штатов: она позволяла стране 'подзаряжать батареи' за счет привлечения новых групп иммигрантов в моменты, когда англо-протестантские культурные элиты склонялись в сторону реакционных 'оборонческих' взглядов. Возможно, самым наглядным примером подобной культурной реакции является книга Мэдисона Гранта (Madison Grant) 'Конец великой расы' (The Passing of the Great Race), опубликованная в 1916 г., ставившая псевдонаучные методы и приемы нагнетания истерии на службу 'нативистскому' движению [движению, направленному против 'размывания' национальной культуры и утверждающему превосходство коренных жителей страны над иммигрантами. В некоторых штатах США получило распространение в годы первой мировой войны- прим. перев.], которым мало кто из нынешних американцев станет гордиться.Если бы в книге Хантингтона внимание сосредоточивалось на кризисе американской идеологии в результате иммиграции последних лет, автор смог бы пойти дальше, и рассмотреть конкретные шаги, необходимые для ее сохранения. Но что можно сделать для укрепления культуры, охваченной кризисом? По словам Хантингтона, он выдвигает 'аргументы в пользу важности англо-протестантской культуры, а не людей англо-протестантского происхождения'. Культура, отмечает он, может меняться и меняется, так что нет ничего неразумного в том, чтобы предлагать людям адаптировать свои культурные ценности к тем, что существуют в данной стране с момента ее основания. Тем не менее, Хантингтон не высказывает никаких предложений о том, как именно это сделать, возможно из-за того, что отдельный человек здесь практически бессилен.Конечно, он прав: культура действительно меняется. Однако это происходит в течение длительного времени и в результате коллективных действий, а не по инициативе одного человека. Новоприбывший иммигрант может немедленно усвоить американскую идеологию, но с точки зрения американской культуры единственное, что он способен сделать - это положить начало процессу, плодами которого смогут насладиться в лучшем случае его внуки (да и то только в том случае, если одновременно с ним это будет делать большинство других иммигрантов).Поскольку сопротивляемость культуры выше, чем у идеологии, Хантингтон завершает книгу на безысходно пессимистической ноте. Отдадим ему должное: он избегает расистских псевдонаучных тезисов в духе 'Конца великой расы'. Однако, к сожалению, он не сумел избежать нативизма, характерного для этой книги. 'Среди представителей космополитических элит понятие 'нативизм' приобрело характер бранного слова', пишет Хантингтон. Но, по его мнению, нативизм нельзя отдавать на откуп экстремистам-'ополченцам' или 'Ку-клукс-клану': эту теорию должны воспринять те, кто опасается, что иммигрантское меньшинство в стране постепенно превращается в большинство. Подводя итог своим главным тезисам, Хантингтон делает вывод: 'нативистские движения белых являются возможной и неизбежной реакцией на подобные тенденции, а в ситуациях экономического спада и затруднений их возникновение представляется весьма вероятным'. В глаза сразу бросается слово 'неизбежная'. Называть какое-то явление возможным или вероятным - значит делать прогноз; называть же это явление неизбежным - значит поддерживать его.Иммиграция ставит перед нами бесконечное множество дилемм, и нам не дано знать, воспримут ли сегодняшние иммигранты американскую идеологию так же успешно, как их предшественники. Но, настаивая на идейной, а не культурной ассимиляции, мы, по крайней мере, даем им шанс, в чем они несомненно нуждаются. Среди простых американцев ширится оппозиция в отношении иммиграции, и, если судить по примеру Хантингтона, она растет и в научных кругах. Бездумный и бессодержательный культурный релятивизм, не предъявляющий никаких требований к тем, кто решил обрести новую родину в Соединенных Штатах, только вредит делу идейной ассимиляции. Единственное, что необходимо для 'прокладки курса' в этих бурных водах - это политическая воля, но в этом отношении книга Хантингтона разочаровывает больше всегоВ своих прошлых трудах Хантингтон с необыкновенной проницательностью исследовал случаи, когда элитам не хватало политической воли, чтобы избавиться от массовых иллюзий и действовать, руководствуясь национальными интересами. В 'Кто мы?' твердый сторонник политической воли сам превращается в популиста, утверждая, что 'защитный инстинкт' простых американцев разумнее оторванного от народа элитарного космополитизма. В 'Солдате и государстве' и 'Американской политической жизни' он говорил правильные вещи, а в 'Кто мы?' - ошибается. Простые американцы вряд ли станут такими нативистами, как опасается Хантингтон. Но даже если и станут, иммиграция это факт, и от нее никуда не денешься. Реалисту следовало бы призвать лидеров Америки к поиску разумного подхода к этому явлению.

Перевод с английского А. Башкирова

Печатается с разрешения наследников автора и литературных агентств Denise Shannon Literary Agency, Inc. и Prava I Prevodi International Literary Agency.

Благодарности

Эта книга, как и все мои предыдущие труды, выросла из преподавательского опыта. В течение нескольких лет я читал университетский курс по американской национальной идентичности. Этот курс дал мне возможность и предоставил побудительную причину сформулировать и изложить мои мысли по данному поводу в связной, книжной форме. Вопросы, комментарии и замечания, которые я получал от своих студентов, заставляли меня многократно обдумывать отдельные положения, уточнять формулировки, искать обоснования, а также время от времени отвергать те или иные идеи и концепции. Результат налицо: без участия моих студентов эта книга оказалась бы намного хуже, чем она есть (а какова она есть, судить, разумеется, не мне).

На начальных стадиях работы над текстом мне оказывали существенную помощь Тэмми Фрисби, Мариус Хентес и Джон Стивенсон, которые подбирали и сортировали фактический материал, готовили пояснительные записки и сделали немало полезных комментариев и замечаний. Кэрол Эдвардс и Джина Флэхайв набирали первые главы чернового варианта рукописи.

Тодд Файн настойчиво и эффективно искал и находил материалы в библиотечных лабиринтах Гарварда, будь то книги, документы, сводки или иные сведения; находил и при первой же возможности клал найденное на мой рабочий стол. Следует, впрочем, признать, что основной его вклад состоял в приучении меня к аккуратности. Он неустанно проверял и перепроверял факты, таблицы, цитаты и ссылки, причем порой доходил до самого настоящего буквоедства, противясь, например, моему намерению округлить проценты: по его мнению, проценты следовало указывать с точностью не менее до одной десятой. Что ж, в книгах наподобие этой, содержащих огромное количество фактического материала, вероятность ошибки весьма велика. Тодд сделал все, чтобы свести возможные ошибки к абсолютному минимуму.

Мои друзья Лоуренс Гаррисон, Питер Скерри и Тони Смит прочитали первоначальный вариант текста и поделились со мной очень и очень ценными комментариями и замечаниями, которые я постарался учесть и которые существенно улучшили книгу. Ларри Гаррисону я также крайне обязан за идеи и советы, равно как и за ту поддержку, которую он оказывал мне на протяжении всего времени работы над этой книгой.

Всем этим людям и организациям я приношу свою глубочайшую благодарность. Все они, в той или иной степени, причастны к выходу этой книги. Разумеется, ответственность за ее содержание лежит целиком на мне, поэтому все недочеты, упущения и ошибки, которые могут встретиться в тексте, – мои и только мои.

Предисловие

Эта книга посвящена особенностям американской национальной идентичности. Главная особенность, если не суть, последней состоит в том, что американцы приписывают национальной идентичности роль, главенствующую по сравнению со всеми прочими идентичностями. При этом мы намерены ответить на вопрос, что объединяет американцев в нацию и что отличает их от других народов. В этой книге выдвигаются три основных аргумента.

Во-первых, осознание американцами собственной национальной идентичности варьировалось на протяжении всей истории США. Лишь в восемнадцатом столетии британские переселенцы начали отождествлять себя не только со своими колониями, но и со страной, в которой эти колонии были основаны. Вслед за обретением независимости в девятнадцатом столетии возникло и укрепилось представление об американском народе. После Гражданской войны понятие национальной идентичности сделалось превалирующим и американский национализм расцвел пышным цветом. В 1960-х годах, однако, осознание национальной идентичности пошло на спад, ей стали угрожать идентичности субнациональные, двунациональные и транснациональные. Трагические обстоятельства 11 сентября 2001 года вернули Америке ее идентичность. До тех пор, пока американцы считают, что их стране угрожает опасность, национальная идентичность остается весьма высокой. Если же чувство опасности притупляется, прочие идентичности вновь берут верх над идентичностью национальной.

В-третьих, на протяжении трех столетий стержнем американской национальной идентичности была англо-протестантская культура. Именно она – то общее, что объединяет американцев, как замечали бесчисленные иностранцы, именно она отличает американский народ от остальных. В конце двадцатого столетия этой культуре был брошен вызов: новая волна иммигрантов из Азии и Латинской Америки, растущая популярность доктрин мультикультурализма и диверсификации в интеллектуальных и политических кругах, распространение испанского в качестве второго языка на территории США и испанизация части американского социума, утверждение групповых идентичностей, основанных на понятиях расы, этноса и пола, растущее влияние диаспор, крепнущая приверженность элит космополитизму и транснациональным идентичностям. Ответы на этот вызов могут быть следующими:

1) религиозная Америка, утратившая свой историко-культурный стержень и объединяемая лишь приверженностью американскому кредо:

2) бюрократическая Америка, имеющая два официальных языка – английский и испанский – и две культуры – англо-протестантскую и испанскую;

4) возрожденная Америка, восстановившая свою англо-протестантскую культуру и религиозные ценности и объединенная конфронтацией с враждебным миром;

5) некая комбинация перечисленных выше, а также оставшихся неупомянутыми возможностей.

В нашей книге предпринимается попытка пролить свет на возникновение и формирование американской национальной идентичности, а также проанализировать факторы, которые определяют ее будущее. То, как американцы воспринимают эту идентичность, влияет на их отношение к собственной стране, на то, какой они ее видят, – космополитичной, имперской или националистической – в отношениях с остальным миром.

Над этой книгой я работал в двух ипостасях – как патриот и как ученый. Как патриот я глубоко озабочен единством и силой страны и общества, основанного на свободе, равенстве, законе и уважении прав личности. Как ученый я нахожу эволюцию американской национальной идентичности предметом, заслуживающим самого пристального внимания и самого тщательного изучения. Однако патриотизм нередко вступает в противоречие с учеными интересами. Сознавая это, я, хотя и стремился к беспристрастному анализу фактов, обязан предупредить читателя: и подбор материала, и его интерпретация в значительной мере определялись моим патриотическим желанием отыскать смысл и добродетель в прошлом Америки и в ее потенциальном грядущем.

Также данная книга доступна ещё в библиотеке. Запишись сразу в несколько библиотек и получай книги намного быстрее.

Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли

По вашей ссылке друзья получат скидку 10% на эту книгу, а вы будете получать 10% от стоимости их покупок на свой счет ЛитРес. Подробнее

Объем: 640 стр. 25 иллюстраций
Жанр:з арубежная публицистика, н ациональная политика, п олитология
Теги:и дентичность, н ациональное самосознание, о бщественно-политическая жизнь, п олитика США, с овременное обществоРедактировать

Эта и ещё 2 книги за 299 ₽

По абонементу вы каждый месяц можете взять из каталога одну книгу до 600 ₽ и две книги из персональной подборки.Узнать больше

Новая книга Самюэля Хантингтона посвящена анализу ключевой для современного общественного сознания проблемы - определения идентичности. Приоритет общенационального самосознания особенно важен для страны, которую принято называть "плавильным тиглем народов", - Соединенных Штатов Америки. Однако сегодня в США набирают силу дезинтеграционные процессы, ставящие под сомнение сам факт дальнейшего существования феномена американской идентичности. Америка, как убедительно доказывает профессор Хантингтон, находится на переломе - и оттого, в какую сторону в конце концов качнется маятник, зависит будущее не только Соединенных Штатов, но и всей мировой…

Лучшая рецензия на книгу

Читайте также: