Что я видел во сне толстой краткое содержание
Обновлено: 06.07.2024
Приветствую вас, уважаемый читатель! Эту статью я адресую тем, кто мечется в неопределенности, кто устал от ругани и негатива и хочет найти ту самую точку опоры для себя.
Описывая свои молодые годы, Лев Толстой говорит о вере в совершенствование. Но, будучи бесцельным, совершенствование превращается в гонку за превосходством.
Чтобы не сбиться с пути, важно четко понимать, куда мы идем, и следовать цели. Так же, как и в былые времена, нужно противостоять общему безумию и обесцениванию жизненных вещей и явлений, что по молодости не очень удавалось Льву Николаевичу
Как и раньше, авторы пишут статьи и публикуют их, в надежде прославиться и заработать. А нам нужно защищать свои ценности от критики и вражды.
Сейчас множество людей пишут только ради заработка. Когда кто-то, читая, преследует вас нападками, это не означает, что ваши статьи плохи. Очень часто люди просто завидуют и не могут не поскандалить. Оставайтесь верными себе. Пишите и говорите только о том, что важно вам, и не слушайте чужие протесты.
Здесь уже не только о заработке, но и о чувстве значимости. Противоречия чужой точке зрения – это просто такой способ воспринимать информацию, критикуя и обесценивая.
В более зрелом возрасте, когда возникает вопрос о целях развития, как и раньше, люди держат курс на прогресс и технологии.
Нам сейчас нужно применять технологии с умом, не вытесняя человеческие отношения из процесса воспитания и обучения.
Точно так же, много различных школ, в которых даются разные методики, но по факту не понятно, ни как учить, ни чему учить. Полезно ли учить технологиям, которые устаревают? Или примитивным операциям, которые будут в ближайшие годы отданы роботам? Может, стоит давать полезные навыки жизни?
Когда человек обзаводится семьей, у него появляется смысл – давать как можно больше близким.
Лев Толстой - Что я видел во сне краткое содержание
Что я видел во сне - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Толстой Лев Николаевич
Что я видел во сне
ЧТО Я ВИДЕЛ ВО СНЕ.
- Она как дочь не существует для меня; пойми, не существует, но не могу же я оставить ее на шее чужих людей. Сделаю так, чтобы она могла жить, как она хочет, но знать ее я не могу. Да, да. Никогда в голову не могло прийти что-нибудь подобное. Ужасно, ужасно!
Он пожал плечами, встряхнул головой и поднял глаза кверху. Говорил это шестидесятилетний князь Михаил Иванович Ш. своему младшему брату, князю Петру Ивановичу, пятидесятишестилетнему губернскому предводителю в центральном губернском городе.
Разговор происходил в губернском городе, куда приехал старший петербургский брат, узнав, что бежавшая из его дома год назад тому дочь поселилась с ребенком в этом самом городе.
Князь Михаил Иванович был красивый, бело-седой, свежий высокий старик с гордым и привлекательным лицом и приемами. Семья его состояла из раздражительной, часто ссорившейся с ним из-за всяких пустяков, вульгарной жены, сына не совсем удачного, мота и кутилы, но вполне "порядочного", как понимал отец, человека, и двух дочерей, из которых одна, старшая, хорошо вышла замуж и жила в Петербурге, и меньшая любимая дочь Лиза, та самая, которая почти год тому назад исчезла из дома и только теперь нашлась с ребенком в дальнем губернском городе.
Князь Петр Иванович хотел спросить брата: как, при каких условиях ушла Лиза, кто мог быть отдом ребенка, но не мог решиться спросить. Еще сегодня утром, когда жена Петра Ивановича стала выражать сочувствие деверю, князь Петр Иванович видел, какое страдание выразилось на лице брата и как он старательно скрыл то страдание под выражением неприступной гордости и стал расспрашивать невестку о цене ее квартиры. За завтраком, при всех семейных и гостях, он, как всегда, был ядовито и остроумно насмешлив. Со всеми, кроме детей, с которыми он был как-то почтительно ласков, он со всеми был неприступно надменен. И притом был так естествен, что все как будто признавали за ним право быть надменным.
Вечером брат составил ему партию в винт. Когда он ушел в приготовленную ему комнату, он только что взялся вынимать фальшивые зубы, как в дверь слегка постучались двумя ударами.
- C'est moi, Michel [Это я, Мишель (франц.)].
Князь Михаил Иванович узнал голос невестки, поморщился, вставил назад зубы и проговорил про себя: "Чего ей нужно", и громко:
- Entrez [Войдите (франц.)].
Невестка была тихое, кроткое существо, безропотно покорявшаяся мужу, но чудачка, как ее называли (некоторые считали ее даже дурочкой), хотя и хорошенькая, всегда растрепанная, неряшливо, небрежно одетая, всегда рассеянная и с самыми странными, неподходящими к предводительше, неаристократическими мыслями, которые она вдруг выражала к удивлению всех, и знакомых и мужа.
- Vous pouvez me renvoyer, mais je ne m'en irai pas, je vous le dis d'avance [Вы можете меня прогнать, но я не уйду, говорю это вам заранее (франц.)], - начала она свою речь с свойственной ей нелогичностью.
- Dieu preserve [Боже сохрани (франц.)], - отвечал деверь, с своей обычной, несколько преувеличенной учтивостью подвигая ей кресло. - Ca ne vous derange pas? [Вас это не обеспокоит? (франц.)] - сказал он, вынимая папиросу.
- Вот что, Мишель, я не буду говорить ничего неприятного, я только хотела сказать об Лизаньке.
Михаил Иваныч вздохнул, очевидно от боли, но тотчас же справился и, улыбаясь усталой улыбкой, сказал.
- Разговор с тобой может быть для меня об одном предмете, именно о том, о котором ты хочешь говорить, - сказал он, не глядя на нее и очевидно, избегая даже названия предмета 1000 разговора.
Но толстенькая, кругленькая, миловидная невестка не смутилась и, тем же добрым, умоляющим взглядом своих голубых глаз продолжая смотреть на Михаила Ивановича, сказала, так же, и еще более, чем он, тяжело вздыхая:
- Мишель, mon bon ami [друг мой (франц.)], пожалейте ее. - Она, как всегда говоря с деверем, сбивалась на "вы". - Ведь она человек.
- Я никогда не сомневался в этом, - с неприятной улыбкой отвечал Михаил Иванович.
- Была. Да. Но, милая Алин, к чему эти разговоры?
- Мишель, милый, повидайте ее. Я хотела сказать вам только то, что тот, кто виноват во всем.
Князь Михаил Иванович вспыхнул, лицо его стало страшно.
- Ради бога, не будем говорить. Довольно я перестрадал. Теперь ничего нет для меня, кроме желания поставить ее в такое положение, чтобы она никому не была в тягость, чтобы ей не нужно было входить ни в какие сношения со мной, чтобы она могла жить своей отдельной жизнью и мы с семьей своей жизнью, не зная ее. Я не могу иначе.
- Мишель, все "я". Ведь она тоже "я".
- Это несомненно, но, милая Алин, пожалуйста, оставим это. Мне слишком тяжело.
Александра Дмитриевна помолчала, покачала головой.
- И Маша (жена Михаила Ивановича) так же смотрит?
- Совершенно так же.
Александра Дмитриевна пощелкала языком.
- Brisons la-dessus. Et bonne nuit [Оставим это. И покойной ночи (франц.)], - сказал он.
Но Александра Дмитриевна не уходила. Она помолчала.
- Петя мне говорил, что вы хотите оставить деньги той женщине, у которой она живет. Вы знаете адрес?
- Так не делайте это через нас, а съездите сами. Вы только посмотрите, как она живет. Если вы не захотите видеть ее, то наверное не увидите. Его там нет, никого нет.
Михаил Иванович вздрогнул всем телом.
- Ах, за что, за что вы меня мучаете? Это негостеприимно.
Александра Дмитриевна встала и с слезами в голосе, умиляясь сама над собой, проговорила:
- Она такая жалкая и такая хорошая.
Он встал и стоял, дожидаясь, пока она кончит. Она протянула ему руку.
- Мишель, это нехорошо, - сказала она и вышла.
Долго после нее ходил Михаил Иванович по ковру комнаты, превращенной для него в спальню, и морщился, и вздрагивал, и вскрикивал: "Ох, ох!", и, услыхав себя, пугался и замолкал.
Мучала его оскорбленная гордость. Его дочь, его, выросшего в доме своей матери, знаменитой Авдотьи Борисовны, принимавшей посещения императриц, его, знакомство с которым считалось за великую честь, его, проведшего свою жизнь рыцарем без страха и упрека. То, что у него был побочный сын от француженки, которого он устроил за границей, не уменьшало в нем его высокого мнения о себе. И вот его дочь, для которой он не только сделал все, что может и должен сделать отец: дал прекрасное воспитание, дал ей возможность выбирать себе партию в высшем и лучшем русском обществе, но не только та дочь, которой он дал все то, чего только может желать девушка, но которую он прямо любил, которой, любовался, гордился, эта дочь опозорила его, сделала с ним то, что он не может смотреть в глаза людям, что ему стыдно всех.
И он вспоминал те времена, когда он не только относился к ней как к своей дочери, к члену его семьи, но когда он нежно любил ее, радовался на нее, гордился ею. Он вспоминал ее, какою она была, когда ей было восемь, девять лет: умненькая, все понимающая, живая, быстрая, грациозная девочка с черными блестящими глазами и распущенными русыми волосами на костлявой своей спинке. Вспоминал он, как она вскакивала к нему на колени, и обнимала за шею, и щекотала его, заливаясь хохотом, и, несмотря на его крик, не переставала, и потом цело 1000 вала в рот, в глаза, в щеки. Он был враг всякой экспансивности, но эта экспансивность умиляла его, и он иногда отдавался ей и вспоминал теперь, как было приятно ласкать ее.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Что я видел во сне: краткое содержание, описание и аннотация
Лев Толстой: другие книги автора
Кто написал Что я видел во сне? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Что я видел во сне — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
Толстой Лев Николаевич
Что я видел во сне
ЧТО Я ВИДЕЛ ВО СНЕ.
- Она как дочь не существует для меня; пойми, не существует, но не могу же я оставить ее на шее чужих людей. Сделаю так, чтобы она могла жить, как она хочет, но знать ее я не могу. Да, да. Никогда в голову не могло прийти что-нибудь подобное. Ужасно, ужасно!
Он пожал плечами, встряхнул головой и поднял глаза кверху. Говорил это шестидесятилетний князь Михаил Иванович Ш. своему младшему брату, князю Петру Ивановичу, пятидесятишестилетнему губернскому предводителю в центральном губернском городе.
Разговор происходил в губернском городе, куда приехал старший петербургский брат, узнав, что бежавшая из его дома год назад тому дочь поселилась с ребенком в этом самом городе.
Князь Михаил Иванович был красивый, бело-седой, свежий высокий старик с гордым и привлекательным лицом и приемами. Семья его состояла из раздражительной, часто ссорившейся с ним из-за всяких пустяков, вульгарной жены, сына не совсем удачного, мота и кутилы, но вполне "порядочного", как понимал отец, человека, и двух дочерей, из которых одна, старшая, хорошо вышла замуж и жила в Петербурге, и меньшая любимая дочь Лиза, та самая, которая почти год тому назад исчезла из дома и только теперь нашлась с ребенком в дальнем губернском городе.
Князь Петр Иванович хотел спросить брата: как, при каких условиях ушла Лиза, кто мог быть отдом ребенка, но не мог решиться спросить. Еще сегодня утром, когда жена Петра Ивановича стала выражать сочувствие деверю, князь Петр Иванович видел, какое страдание выразилось на лице брата и как он старательно скрыл то страдание под выражением неприступной гордости и стал расспрашивать невестку о цене ее квартиры. За завтраком, при всех семейных и гостях, он, как всегда, был ядовито и остроумно насмешлив. Со всеми, кроме детей, с которыми он был как-то почтительно ласков, он со всеми был неприступно надменен. И притом был так естествен, что все как будто признавали за ним право быть надменным.
Вечером брат составил ему партию в винт. Когда он ушел в приготовленную ему комнату, он только что взялся вынимать фальшивые зубы, как в дверь слегка постучались двумя ударами.
- C'est moi, Michel [Это я, Мишель (франц.)].
Князь Михаил Иванович узнал голос невестки, поморщился, вставил назад зубы и проговорил про себя: "Чего ей нужно", и громко:
- Entrez [Войдите (франц.)].
Невестка была тихое, кроткое существо, безропотно покорявшаяся мужу, но чудачка, как ее называли (некоторые считали ее даже дурочкой), хотя и хорошенькая, всегда растрепанная, неряшливо, небрежно одетая, всегда рассеянная и с самыми странными, неподходящими к предводительше, неаристократическими мыслями, которые она вдруг выражала к удивлению всех, и знакомых и мужа.
- Vous pouvez me renvoyer, mais je ne m'en irai pas, je vous le dis d'avance [Вы можете меня прогнать, но я не уйду, говорю это вам заранее (франц.)], - начала она свою речь с свойственной ей нелогичностью.
- Dieu preserve [Боже сохрани (франц.)], - отвечал деверь, с своей обычной, несколько преувеличенной учтивостью подвигая ей кресло. - Ca ne vous derange pas? [Вас это не обеспокоит? (франц.)] - сказал он, вынимая папиросу.
- Вот что, Мишель, я не буду говорить ничего неприятного, я только хотела сказать об Лизаньке.
Михаил Иваныч вздохнул, очевидно от боли, но тотчас же справился и, улыбаясь усталой улыбкой, сказал.
- Разговор с тобой может быть для меня об одном предмете, именно о том, о котором ты хочешь говорить, - сказал он, не глядя на нее и очевидно, избегая даже названия предмета 1000 разговора.
Но толстенькая, кругленькая, миловидная невестка не смутилась и, тем же добрым, умоляющим взглядом своих голубых глаз продолжая смотреть на Михаила Ивановича, сказала, так же, и еще более, чем он, тяжело вздыхая:
- Мишель, mon bon ami [друг мой (франц.)], пожалейте ее. - Она, как всегда говоря с деверем, сбивалась на "вы". - Ведь она человек.
- Я никогда не сомневался в этом, - с неприятной улыбкой отвечал Михаил Иванович.
- Была. Да. Но, милая Алин, к чему эти разговоры?
- Мишель, милый, повидайте ее. Я хотела сказать вам только то, что тот, кто виноват во всем.
Князь Михаил Иванович вспыхнул, лицо его стало страшно.
- Ради бога, не будем говорить. Довольно я перестрадал. Теперь ничего нет для меня, кроме желания поставить ее в такое положение, чтобы она никому не была в тягость, чтобы ей не нужно было входить ни в какие сношения со мной, чтобы она могла жить своей отдельной жизнью и мы с семьей своей жизнью, не зная ее. Я не могу иначе.
"Что я видел во сне…": краткое содержание рассказа, истории Льва Толстого для читательского дневника?
Что написать в читательский дневник о книге "Что я видел во сне…"?
Краткое содержание рассказа, произведения, истории "Что я видел во сне…" (Лев Толстой)?
Это как бы рассказ, навеянный событиями из жизни старшего брата Льва Толстого и его племянницы.Князь Михаил Иванович, гордый и надменныйприезжает в гости к брату в губернский город, где брат назначен предводителем. Он красив, хотя ему уже 60 лет, держится очень возвышенно, и все ризнают его достоинства, но у него истинное горе. Его любимая дочка, которую он любил больше всех на свете, вдруг отвернулась от отца, связалась с каким-то безродным шведом, который к тому же женат, забеременела от него и убежала в этот губернский город вдали от столиц. Она, которая блестела на балах, которой предлагали руку самые избранные женихи, фактически опозорила отца, и надменный отец, думая о своем положении в свете, никак не хочет простить свою некогда любимую дочь. Но к нему вечером приходит невестка, жена младшего брата, и дает ему адрес, где живет и нищенствует его дочь. Всю ночь князь борется сам с собой, но наутро посещает дочь, увидев её, одетую в нищенские одежды, похудевшую, князь жалеет о своем высокомерии и мирится с дочерью. Он опять любит его, но никак не может смотреть на ребенка, рожденной ею от шведа.
1 Ваня Зубов жил в деревне, ему было 16 лет. До революции жизнь простых крестьян и рабочих в России была нищенской и очень тяжёлой. После смерти отца мать Вани послала его в Сибирь искать лучшей жизни.
2 Ваня с большим трудом добрался до Сибири и во Владивостоке стал работать кочегаром в прачечной у китайца, когда китаец умер Ваня ушёл кочегаром на пароход.
3 Ваня несколько лет плавал на грузовом пароходе, который перевозил грузы в Китай и в Австралию.
4 Когда пароход сел на мель около Австралии, Ваня стал работать на плантациях сахарного тростника в Брисбэне в Австралии.
5 Жестокое обращение надсмотрщика с работниками привело к убийству надсмотрщика и после этого всех рабочих уволили.
6 Ваня заболел тифом и долго лежал в больнице, а после выздоровления стал работать у доктора на огороде - копал грядки. Маленький сын доктора приносил ему еду.
7 Однажды вспоминая Родину, Ваня заплакал, а хозяйский мальчик, пожалев его, подарил ему старый билет на пароход, чтобы Ваня смог уехать на Родину. Ваня не хотел расстраивать мальчика и прятался от него, чтобы мальчик думал, что Ваня уехал.
8 А сам Ваня целый месяц старался заработать деньги, чтобы уехать из Брисбэна в Батавию, а оттуда в Лондон.
9 Ваня добрался до Лондона и на советском корабле вернулся в Ленинград, а затем устроился работать помощником машиниста в Пилеве.
10 Ваня посетил родные места и воспоминания нахлынули на него.
11 Все родные Вани умерли. В Ванином доме жили другие люди - это были их соседи - они думали, что Ваня сгинул в тёплых краях.
12 Ваня понял, что лучше Родины нет земли.
13 Ваня написал письмо в Австралию мальчику, который подарил ему старый билет на пароход и пригласил его в гости.
Читайте также: