Анализ стихотворения городу брюсов кратко

Обновлено: 30.06.2024

Царя властительно над долом,
Огни вонзая в небосклон,
Ты труб фабричных частоколом
Неумолимо окружен.

Стальной, кирпичный и стеклянный,
Сетями проволок обвит,
Ты - чарователь неустанный,
Ты - неслабеющий магнит.

Драконом, хищным и бескрылым,
Засев, - ты стережешь года,
А по твоим железным жилам
Струится газ, бежит вода.

Твоя безмерная утроба
Веков добычей не сыта, -
В ней неумолчно ропщет Злоба,
В лей грозно стонет Нищета.

Ты, хитроумный, ты, упрямый,
Дворцы из золота воздвиг,
Поставил праздничные храмы
Для женщин, для картин, для книг;

Но сам скликаешь, непокорный,
На штурм своих дворцов - орду
И шлешь вождей на митинг черный:
Безумье, Гордость и Нужду!

И в ночь, когда в хрустальных залах
Хохочет огненный Разврат
И нежно пенится в бокалах
Мгновений сладострастных яд, -

Ты гнешь рабов угрюмых спины,
Чтоб, исступленны и легки,
Ротационные машины
Ковали острые клинки.

Коварный змей с волшебным взглядом!
В порыве ярости слепой
Ты нож, с своим смертельным ядом,
Сам подымаешь над собой.

“Городу” (1907). В. Я. Брюсова волнуют высокие темпы развития цивилизации, всеобщая механизация, расцвет городов и в связи с этим утрата человеком нравственных ценностей, моральных ориентиров. Современный город с бурно развивающейся промышленностью, с заменой ручного труда машинным производством вызывает опасения поэта:

Улица была – как буря. Толпы проходили.

Словно их преследовал неотвратимый Рок Мчались омнибусы, кебы и автомобили.

Был неисчерпаем яростный людской поток

“Стальной”, “кирпичный”, “стеклянный”,

с “железными жилами” город властвует над людьми, являясь средоточен нем порока: злобы, нищеты, разврата. В поэтическом мире Валерия Брюсова город, совмещая в себе все ужасы цивилизации, сам становится собственным палачом и наносит себе непоправимый вред:

Царя властительно над долом,
Огни вонзая в небосклон.
Ты труб фабричных частоколом
№ 4 Неумолимо окружен.

Стальной, кирпичный и стеклянный,
Сетями проволок обвит,
Ты — чарователь неустанный,
№ 8 Ты — не слабеющий магнит.

Драконом хищным и бескрылым,
Засев — ты стережешь года,
А по твоим железным жилам
№ 12 Струится газ, бежит вода.

Твоя безмерная утроба
Веков добычей не сыта, —
В ней неумолчно ропщет Злоба,
№ 16 В ней грозно стонет Нищета.

Ты, хитроумный, ты, упрямый,
Дворцы из золота воздвиг,
Поставил праздничные храмы
№ 20 Для женщин, для картин, для книг;

Но сам скликаешь, непокорный,
На штурм своих дворцов — орду,
И шлешь вождей на митинг черный:
№ 24 Безумье, Гордость и Нужду!

И в ночь, когда в хрустальных залах
Хохочет огненный Разврат,
И нежно пенится в бокалах
№ 28 Мгновений сладострастных яд, —

Ты гнешь рабов угрюмых спины,
Чтоб, исступленны и легки,
Ротационные машины
№ 32 Ковали острые клинки.

Коварный змей с волшебным взглядом!
В порыве ярости слепой,
Ты нож, с своим смертельным ядом,
№ 36 Сам подымаешь над собой.

Tsarya vlastitelno nad dolom,
Ogni vonzaya v nebosklon.
Ty trub fabrichnykh chastokolom
Neumolimo okruzhen.

Stalnoy, kirpichny i steklyanny,
Setyami provolok obvit,
Ty — charovatel neustanny,
Ty — ne slabeyushchy magnit.

Drakonom khishchnym i beskrylym,
Zasev — ty sterezhesh goda,
A po tvoim zheleznym zhilam
Struitsya gaz, bezhit voda.

Tvoya bezmernaya utroba
Vekov dobychey ne syta, —
V ney neumolchno ropshchet Zloba,
V ney grozno stonet Nishcheta.

Ty, khitroumny, ty, upryamy,
Dvortsy iz zolota vozdvig,
Postavil prazdnichnye khramy
Dlya zhenshchin, dlya kartin, dlya knig;

No sam sklikayesh, nepokorny,
Na shturm svoikh dvortsov — ordu,
I shlesh vozhdey na miting cherny:
Bezumye, Gordost i Nuzhdu!

I v noch, kogda v khrustalnykh zalakh
Khokhochet ognenny Razvrat,
I nezhno penitsya v bokalakh
Mgnoveny sladostrastnykh yad, —

Ty gnesh rabov ugryumykh spiny,
Chtob, isstuplenny i legki,
Rotatsionnye mashiny
Kovali ostrye klinki.

Kovarny zmey s volshebnym vzglyadom!
V poryve yarosti slepoy,
Ty nozh, s svoim smertelnym yadom,
Sam podymayesh nad soboy.

Wfhz dkfcnbntkmyj yfl ljkjv,
Juyb djypfz d yt,jcrkjy/
Ns nhe, af,hbxys[ xfcnjrjkjv
Ytevjkbvj jrhe;ty/

Cnfkmyjq, rbhgbxysq b cntrkzyysq,
Ctnzvb ghjdjkjr j,dbn,
Ns — xfhjdfntkm ytecnfyysq,
Ns — yt ckf,t/obq vfuybn/

Lhfrjyjv [boysv b ,tcrhsksv,
Pfctd — ns cntht;tim ujlf,
F gj ndjbv ;tktpysv ;bkfv
Cnhebncz ufp, ,t;bn djlf/

Ndjz ,tpvthyfz enhj,f
Dtrjd lj,sxtq yt csnf, —
D ytq ytevjkxyj hjgotn Pkj,f,
D ytq uhjpyj cnjytn Ybotnf/

Ns, [bnhjevysq, ns, eghzvsq,
Ldjhws bp pjkjnf djpldbu,
Gjcnfdbk ghfplybxyst [hfvs
Lkz ;tyoby, lkz rfhnby, lkz rybu;

Yj cfv crkbrftim, ytgjrjhysq,
Yf inehv cdjb[ ldjhwjd — jhle,
B iktim dj;ltq yf vbnbyu xthysq:
,tpevmt, Ujhljcnm b Ye;le!

B d yjxm, rjulf d [hecnfkmys[ pfkf[
[j[jxtn juytyysq Hfpdhfn,
B yt;yj gtybncz d ,jrfkf[
Vuyjdtybq ckfljcnhfcnys[ zl, —

Ns uytim hf,jd euh/vs[ cgbys,
Xnj,, bccnegktyys b kturb,
Hjnfwbjyyst vfibys
Rjdfkb jcnhst rkbyrb/

Rjdfhysq pvtq c djkit,ysv dpukzljv!
D gjhsdt zhjcnb cktgjq,
Ns yj;, c cdjbv cvthntkmysv zljv,
Cfv gjlsvftim yfl cj,jq/

Читайте также: