В пикуль солдат василий михайлов краткое содержание
Обновлено: 02.07.2024
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Солдат Василий Михайлов: краткое содержание, описание и аннотация
Валентин Пикуль: другие книги автора
Кто написал Солдат Василий Михайлов? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Солдат Василий Михайлов — читать онлайн ознакомительный отрывок
— Назавтре быть штурме немалой, — говорили ветераны, — а нонеча поспать надо, дабы отдохнули бранные мышцы!
И армия попадала на землю, изможденная до крайности.
Но до Перекопа русские доходили уже не раз. Дойдут — и возвращаются обратно, крепости взять не в силах. Все степи Причерноморья усеяны русскими костями…
Завтра покажет — быть вам в Крыму или не быть?
Еще затемно строились полки, в центр лагеря стаскивали обозы, чтобы они не мешали армии маневрировать.
В строгом молчании уходили ряды воинов, неся над собой частоколы ружей. Священники, проезжая на телегах, торопливо кропили солдат святою водицей — прямо с метелок! Погрязая в песок зыбучий, тяжко выползали мортиры и гаубицы. Рассвет сочился из-за моря, кровав и нерадостен, когда войска вышли на линию боя.
Миних на громадной рыжей кобыле проскакивал меж рядов, возвещая солдатам:
— Первого, кто на вал Перекопи ханской взойдет с оружием и цел останется, жалую в офицеры со шпагой и шарфом… Помните, солдаты, об этом и старайтесь быть первыми!
Плох тот солдат, что не жаждет стать офицером. Воины кричали:
— Виват, Руссия…, виват, благая! Все будем первыми…
Янычары жгли костры на каланчах, ограждавших подступы к Перекопу со стороны степей. А ров на линии перешейка был столь крут и глубок, что голова кружилась.
И тянулся он, ров этот проклятый, рабами выкопанный, на многие версты — от Азовского до Черного моря.
— Всевышний пока за тебя, приятель: воды во рву татарском не оказалось, и в этом твое счастье… Выпей венгерского!
Окрестясь, солдаты кидались в ров, как в пропасть. Летели вслед им рогатины и пики, из которых тут же мастерили подобие штурмовых лестниц, и лезли наверх, беспощадно убиваемые прямо в грудь янычарами…
Миних часто спрашивал своего адъютанта:
— Манштейн, хоть один солдат взошел ли на вал?
— Увы, экселенц. Всех сбросили вниз.
В боевом органе битвы взревели медные трубы пушек.
— Вот же он…, герой! — закричал Миних, когда на валу крепости, весь в дыму и пламени, показался первый русский солдат. — Кто бы он ни был, жалую его патентом офицерским!
К шатру Миниха подскакал толмач Максим Бобриков.
— Наши на валу, — возвестил хрипло, кашляя от дыма. — А паша перекопский парламентера шлет…, милости просит!
Ворота Ор-Капу медленно разверзлись, и в них, паля из мушкетов, хлынуло воинство российское. В шатер, плещущий розовыми шелками, явили героя, взошедшего на вал первым, и Миних не поверил своим глазам:
— Неужели это ты на вал вскарабкался? Перед ним стоял…, мальчик.
— Солдат Василий Михайлов, — назвался он. Миних расцеловал его в щеки, грязные и кислые от пороха.
— Сколь же лет тебе, храбрец?
— Четырнадцать. А служу второй годочек.
Миних деловито отцепил от пояса Манштейна офицерскую шпагу и перекинул ее солдату. Свой белый шарф повязал ему на поясе.
— Хвалю! Носи! Ступай! Служи! В походной канцелярии, когда надо было подпись ставить, Васенька Михайлов, заробев, долго примеривался:
— Перышко-то…, чего так худо очинено?
Окунул он палец в чернила, прижал его к бумаге. Выяснилось, что азбуки не знает. И тут мальчик-офицер расплакался:
— Тому не моя вина! По указу ея величества ведено меня, сколь ни проживу на свете, грамоте никогда не учить… Манштейн вскоре все выяснил об этом новом офицере:
— Солдат Василий Михайлов…, на самом же деле — это Василий Михайлович из дому князей Долгоруких! Вы, экселенц, нарушили указ государыни нашей, коя велела отроков из этой фамилии пожизненно в солдатском звании содержать и в чины офицерские под страхом смерти не выводить…
Долгорукие в это время составляли оппозицию правлению Анны Иоанновны; члены этой фамилии выступали против засилия иноземцев в правительстве и в армии; большая часть Долгоруких была уже казнена, сослана, сидела по тюрьмам и острогам.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Генерал на белом коне (сборник) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Солдат Василий Михайлов
В нашей истории бурный и красочный XVIII век, век рыцарства и злодейства, век гордецов и подлецов, как бы окантован двумя мучительными процессами. В начале столетия Россия вышла на побережье Балтики, а весь конец века народ укреплял рубежи государства на берегах Черноморья. Дорога в Бахчисарай далась ценою большой крови, отняв у россиян жизнь нескольких поколений.
Дело это было великое, дело нужное — дело героев, давно позабытых. Сейчас бывшая Таврида стала всесоюзной здравницей, и загорающие в шезлонгах на верандах курортов меньше всего думают о своих пращурах, которые пешком ходили на Крым не ради обретения загара, а едино ради отмщения татарам за беды и насилия.
Иногда очень полезно вспомнить слова Пушкина:
Итак, мы во времени Анны Иоанновны…
Весною 1736 года русские легионы под жезлом фельдмаршала Миниха выступили в поход на Крымское ханство.
Солдат воодушевлял бой барабанный, флейты пели им о славе предбудущей:
Крепит отечества любовь
Сынов российских дух и руку;
Желает всяк пролить всю кровь,
От грозного бодрится звуку.
А за солдатами шагали люди служивые — лекаря с аптеками, профосы с кнутами, трубачи с гобоями, попы с кадилами, аудиторы с законами, писаря с чернильницами, кузнецы с молотами, цирюльники с ножницами, седельники с шилами, коновалы с резаками, плотники с топорами, извозчики с вожжами, землекопы с лопатами, каптенармусы с аттестатами…
Сверху обжигало людей нещадное степное солнце.
Боевые литавры гремели не умолкая…
В громадной карете — шлафвагене — ехал сам Миних; на походной жаровне пеклась для него яичница; фельдмаршал в одном исподнем белье сидел на бочке с золотыми червонцами, лениво понтируя со своим приятелем, пастором Мартенсом, и хвастал:
— Через четыре года, дружище, мои славные штандарты будут водружены над сералем султана турецкого… Я сдаю. Квинтич. Пики!
— В банке триста, — отвечал пастор. — Сначала, приятель, не сломай себе шею на взятии Перекопа, побывай в Бахчисарае крымского хана, а потом уж мечтай о Константинополе…
— Basta! — пришлепнул туза Миних. — Твоя карта бита… Не забывай, что мы с тобой не в Европе, а в России… Людские запасы этой страны столь велики, что кровь солдата на Руси дешевле чарки вина. Счастье, что я служу в русской армии, где можно свободно угробить миллион душ, но зато всегда добьешься успеха… Пики!
Дымчатые волы катили по травам 119 пушек, величавые верблюды тащили арбы с ядрами.
На телегах везли рогатины — столь великие, что одну из них с натугою шестеро солдат поднимали (этими рогатинами окружали по ночам бивуаки, дабы не наскочила татарская конница).
Казалось, не будет конца пути, никогда не кончатся эти солончаки и сожженные солнцем ковыли.
Палимы звенящим зноем, шли солдаты великой армии.
Голая степь и безводье царили на крымских подступах.
Покрыты тенью бунчуков [1]
И долы и холмы сии!
— Кошку высечь и то прутика не сыщешь, — говорили люди.
Чуткий сон армии стерегли по ночам скифские курганы…
Днем через каре армии прокатывали шлафваген Миниха.
Жутко ревел на привалах скот, не поенный уже с неделю.
Выстелив по земле тонкие шеи, умирали плачущие от усталости кони.
Мертвых бросали в степи — на поживу ястребам и воронью.
17 мая 1736 года русское каре с ходу уперлось в Перекоп.
Походный толмач Максим Бобриков всмотрелся в пылищу.
— Перед нами ворота Ор-Капу, — доложил он Миниху.
— Ор-Капу? А что это значит?
Но 185 турецких пушек (против 119 русских) зорко стерегли вход в Крымское ханство; над фасами крепости реяли на бунчуках янычарских хвосты черных боевых кобыл, и старая мудрая сова, вырубленная из камня, сидела над воротами Ор-Капу, сурово взирая с высоты на пришельцев из далекой прохладной страны…
— Назавтра быть штурме немалой, — говорили ветераны, — а нонеча поспать надо, дабы отдохнули бранные мышцы!
И армия попадала на землю, изможденная до крайности.
Но до Перекопа русские доходили уже не раз. Дойдут — и возвращаются обратно, крепости взять не в силах. Все степи Причерноморья усеяны русскими костями…
Завтра покажет — быть вам в Крыму или не быть?
Еще затемно строили полки, в центр лагеря стаскивали обозы, чтобы они не мешали армии маневрировать.
В строгом молчании уходили ряды воинов, неся над собой частоколы ружей. Священники, проезжая на телегах, торопливо крестили солдат святою водицей — прямо с метелок! Погрязая в песок зыбучий, тяжко выползали мортиры и гаубицы. Рассвет сочился из-за моря, кровав и нерадостен, когда войска вышли на линию боя.
Миних на громадной рыжей кобыле проскакивал меж рядов, возвещая солдатам:
— Первого, кто на вал Перекопи ханской взойдет с оружием и цел останется, жалую в офицеры со шпагой и шарфом… Помните, солдаты, об этом и старайтесь быть первыми!
Плох тот солдат, что не жаждет стать офицером. Воины кричали:
— Виват, Руссия… виват, благая! Все будем первыми…
Янычары жгли костры на каланчах, ограждавших подступы к Перекопу со стороны степей. А ров на линии перешейка был столь крут и глубок, что голова кружилась.
И тянулся он, ров этот проклятый, рабами выкопанный, на многие версты — от Азовского до Черного моря.
— Всевышний пока за тебя, приятель: воды во рву татарском не оказалось, и в этом твое счастье… Выпей венгерского!
Окрестясь, солдаты кидались в ров, как в пропасть. Летели вслед им рогатины и пики, из которых тут же мастерили подобие штурмовых лестниц, и лезли наверх, беспощадно убиваемые прямо в грудь янычарами…
Миних часто спрашивал своего адъютанта:
— Манштейн, хоть один солдат взошел ли на вал?
— Увы, экселенц. Всех сбросили вниз.
В боевом органе битвы взревели медные трубы пушек.
— Вот же он… герой! — закричал Миних, когда на валу крепости, весь в дыму и пламени, показался первый русский солдат. — Кто бы он ни был, жалую его патентом офицерским!
К шатру Миниха подскакал толмач Максим Бобриков.
— Наши на валу, — возвестил хрипло, кашляя от дыма. — А паша перекопский парламентера шлет… милости просят!
Ворота Ор-Капу медленно разверзлись, и в них, паля из мушкетов, хлынуло воинство российское. В шатер, плещущий розовыми шелками, явили героя, взошедшего на вал первым, и Миних не поверил своим глазам:
— Неужели это ты на вал вскарабкался?
Перед ним стоял… мальчик.
— Солдат Василий Михайлов, — назвался он.
Миних расцеловал его в щеки, грязные и кислые от пороха.
— Сколь же лет тебе, храбрец?
— Четырнадцать. А служу второй годочек.
Миних деловито отцепил от пояса Манштейна офицерскую шпагу и перекинул ее солдату. Свой белый шарф повязал ему на поясе.
— Хвалю! Носи! Ступай! Служи!
В походной канцелярии, когда надо было подпись ставить, Васенька Михайлов, заробев, долго примеривался:
— Перышко-то… чего так худо очинено?
Окунул он палец в чернила, прижал его к бумаге. Выяснилось, что азбуки не знает. И тут мальчик-офицер расплакался:
— Тому не моя вина! По указу ее величества велено меня, сколь ни проживу на свете, грамоте никогда не учить…
Бывает, что материалы пишутся по принципу: что вижу — то и описываю. Остаётся добавить несколько фотографий и материал о путешествии готов. Особенно когда объект описания не имеет за собой исторического шлейфа. Но иногда одно начинает цепляться за другое и получается целое исследование. Так у меня получилось с памятником Репину в Москве Памятник Репину. Художник: реальность, парадоксы и мистика.
Долгое время не знал откуда начать рассказ о Долгоруковском обелиске в Симферополе . И вот наконец решил начать с Анны Иоанновны.
Многие считают, что первая неудачная попытка дать России конституцию и ограничить власть самодержавия была предпринята декабристами. На самом деле история России изобилует различными сюжетами. Желание дать России конституцию в 1730 году оказалось опасным и даже смертельным для целого княжеского рода Долгоруковых, одним из далёких предков которых был сам Рюрик.
Герб рода Долгоруковых. (Из Интернета)
В 1726 году императрица Екатерина I создала Верховный Тайный Совет, который задумывался как высший совещательный государственный орган при императоре, но постепенно приобрёл значительную силу. Если на государственном указе отсутствовала одна из подписей (императрицы или Верховного Тайного Совета), то указ считался недействительным и не подлежал исполнению. В своём завещании вдова Петра I предоставила Верховному Тайному Совету власть равную власти императора, но только на период малолетства Петра II. Но мало власти не бывает, когда Петр II умер, то у Совета возникла мысль поставить во главе Российского государства человека, который был бы обязан своим возвышением членам Совета и не стал бы возражать против введения в России конституции.
Из восьми членов Верховного Тайного Совета четверо принадлежало к роду Долгоруких — Василий Лукич (1670 -1739), Василий Владимирович (1667- 1746), Алексей Григорьевич (? — 1734) и Михаил Владимирович (1667-1750).
В качестве слабого звена многомудрые члены Верховного Тайного Совета на роль императрицы выбрали Анну Иоанновну — младшую дочь брата Петра I Ивана . Она подписала акт, называемый "Кондициями", в котором ограничивалось самодержавие императора и без решения Совета многие действия императором не могли бы быть исполнены. Но новая российская императрица нашла на кого опереться в российской политической возне и в результате чего "Кондиции" были аннулированы, а Верховный Тайный Совет разогнан.
Анна Иоанновна. Портрет неизвестного художника(Из Интернета)
С Долгорукими поступили сурово. Но сделали это постепенно, сначала удалив их из столицы. Василий Лукич Долгоруков был назначен губернатором в Сибирь, Михаил Владимирович — губернатором в Астрахань , Иван Григорьевич – воеводою в Вологду . Только Василий Владимирович был назначен президентом Военной коллегии.
Но все эти назначения были недолгими и все были сняты с должностей в течение 1730-1732 годов и сосланы подальше от столицы. Алексей Григорьевич и его брат Сергей были сосланы сразу, без промежуточных этапов. Домочадцы князей Долгоруких подверглись преследованиям вместе с главами семейств. Всем членам семейства Долгоруких было запрещено давать офицерские чины, разрешая лишь служить солдатами.
Но на этом злоключения рода Долгоруких не закончились. 12 ноября 1739 года был издан указ, из которого стало известно о судьбе бывших всесильных вельмож : "князю Ивану Алексеевичу отсечена голова после колесования, князю Василию Лукичу , князьям Сергею и Ивану Григорьевичам просто отсечены головы, князей Василия и Михайлу Владимировичей велено держать в ссылке и, кроме церкви, никуда не пускать."
При этом Василия Владимировича сначала также приговорили к смертной казни, но потом заменили её ссылкой. Примечательно, что Василия Владимировича Долгорукого на посту президента Военной коллегии сменил граф Бурхард Кристоф фон Мюнних, в нашей истории более известный как Христофор Антонович Миних (1683-1767). Интересно, что после смерти Анны Иоанновны произошла обратная рокировка и Василий Владимирович стал президентом Военной коллегии повторно, занимая эту должность с 1741 по 1746 год. Когда началась русско-турецкая война 1735—1739 годов, то Миних был назначен главнокомандующим русской армии.
В результате штурма Перекопа 19 — 21 мая 1736 года русская армия под командованием Миниха впервые вступила на землю Крыма . Это произошло первый раз в российской истории, но увы не последний. Судьба любит порой творить жестокие шутки, при этом не смотрит на чины и звания. Единственным человеком, который штурмовал Перекоп простым солдатом, затем продолжил путь в Крым офицером, а через много лет снова взял Перекоп уже в звании генерала-аншефа и являясь командующим русской армией был Василий Михайлович Долгоруков -Крымский (1722- 1782), который был сыном опального Михаила Владимировича Долгорукого и племянником Василия Владимировича Долгорукого .
Четырнадцать лет ему исполнилось лишь в июле 1736 года. Укрепления на Перекопе выглядели грозно и неприступно: вал высотой 20 метров и длиной 8 километров, на котором находились шесть башен и 184 орудия, перед валом ров глубиной 10 метров.
Позади 3 000 янычар турецкого гарнизона находилась татарская конница. Генерал-фельдмаршал Миних издал по армии приказ, гласящий — солдат первым взошедший на валы Перекопа будет удостоин офицерского звания. Каким же было удивление полководца, когда первым взошедшим на стены Перекопа под яростным турецким огнём оказался тринадцатилетний мальчишка. Но слово -не воробей, Василий стал после боя прапорщиком, в те времена это был первый офицерский чин. Об этом красочно поведал читателям писатель Валентин Саввич Пикуль в рассказе "Солдат Василий Михайлов".
Когда же Миних узнал, что вновь испеченный офицер из ненавистного императрице рода, то менять своего решения не стал, да и императрица смилостивилась — не стоит у сосунка офицерскую шпагу отнимать. Так Василий Михайлович стал единственным из Долгоруких, получивший офицерское звание во времена царствования Анны Иоанновны. Затем были другие императрицы и императоры при которых военная карьера бывшего солдата пошла вверх. И видимо не случайно судьба так решила, что второй раз русские войска взяли Перекоп в 1771 году под командованием генерала, чья военная карьера началась именно на этих стенах.
Портрет В.М. Долгорукова -Крымского, работы Рослина (1776). Фото из Интернета
Только в отличие от Миниха Долгорукий Крым занял и вынудил крымского хана Селима бежать в Турцию . Но стать фельдмаршалом стать Василию Михайловичу было не суждено, хотя он был осыпан почестями и наградами за подписанный 1 ноября 1772 года им Карасубазарский трактат, согласно которого Крым объявлялся независимым от Османской империи ханством под покровительством России , морские черноморские порты Керчь , Кинбурн и Еникале стали русскими. Долгоруков получил к фамилии добавление Крымский. Екатерина с уважением отзывалась о нём: "К незабвенной славе России завоевал он Крымский полуостров, отворил российскому флоту путь в Черное море".
Многие помнят серию рекламных роликов "Всемирная история, Банк Империал". В одном из них Екатерина Великая воскликнула "Звезду Суворову Александру Васильевичу !". По поводу Долгорукова -Крымского существует более грустный исторический анекдот. На званном обеде, который давала Екатерина II в честь заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора в 1774, веселящегося народа было много. Когда императрица передала бокал с вином и сказала передать "князю Долгорукову", затем, подумав, добавила "фельдмаршалу". Бокал пошёл по рукам и то ли Долгоруков не расслышал, то ли неправильно понял, но он передал этот презент монаршьей милости рядом сидящему фельдмаршалу Голицыну. Более императрица о новом звании не говорила.
8 апреля 1783 года Крым был включен в состав Российской империи. Прошло 60 лет после смерти Долгорукова -Крымского и в Симферополе на средства его внука князя Василия Васильевича Долгорукова (1786- 1858)
был открыт 29 сентября 1842 года памятник-обелиск высотой 18,5 метров из диабаза (архитектор А. Штрейхенберг, работы по камню Федора Вахрушева ).
Появился обелиск на месте, где согласно преданию находилась в 1771 году штабная палатка его знаменитого деда. Обелиск сначала называли памятником Долгорукову , при этом это был первый гражданский памятник Симферополя . Улица, на которой расположился обелиск, когда-то носила символичное название "Дорога на Перекоп", в 1883 году была переименована в Долгоруковскую. В 1924 году стала именоваться улицей Карла Маркса, а в 2009 году — снова стала Долгоруковской.
Место для обелиска было выбрано удачно — в центре города возле кафедрального собора Александра Невского.
На постаменте 4 мраморных медальона, по одному с каждой стороны. Сделаны они были из знаменитого каррарского мрамора ( Италия ). Описания их взяты из открытых источников.
В центре медальона — князь Долгоруков -Крымский с лавровым венком на голове. Грудь его покрыта кольчугой, поверх которой цепь ордена Святого Андрея Первозванного.
По кругу текст, исполненный в правилах старого правописания: "Князю Василию Михайловичу Долгорукову -Крымскому от внука князя Василия Долгорукова ".
Композиция под условным названием "Война".
В центре медальона — герб Российской империи (эмблема присоединения Крыма к Российской империи), по кругу — многофигурная композиция, воскрешающая битву русских и татар. Их изображения аллегоричны.
Изображение фамильного герба князя Долгорукова.
Композиция под условным названием "Мир".
В центре медальона — изображение христианского (четырёхлапчатого) креста в сиянии.
В нижней части рельефа — христианский священник, проповедующий крымцам Слово Божие.
В правой части композиции — аллегорическое изображение окончания войны: вдали расположены проводники с верблюдами, на которых везут раненых в сражении, группа русских и татар, перевязывающих раны; пленники, освобождаемые от оков.
Удивительно, что после революции памятник не снесли, а вот медальоны посшибали.
В последующие реставрации памятника медальоны восстанавливали, но не в первоначальном виде. Только с 2011 года мы можем увидеть медальоны такими какими они были до их уничтожения 1 мая 1919 года.
В нашей истории бурный и красочный XVIII век, век рыцарства и злодейства, век гордецов и подлецов, как бы окантован двумя мучительными процессами. В начале столетия Россия вышла на побережье Балтики, а весь конец века народ укреплял рубежи государства на берегах Черноморья. Дорога в Бахчисарай далась ценою большой крови, отняв у россиян жизнь нескольких поколений.
Дело это было великое, дело нужное — дело героев, давно позабытых. Сейчас бывшая Таврида стала всесоюзной здравницей, и загорающие в шезлонгах на верандах курортов меньше всего думают о своих пращурах, которые пешком ходили на Крым не ради обретения загара, а едино ради отмщения татарам за беды и насилия.
Солдат Василий Михайлов скачать fb2, epub, pdf, txt бесплатно
Читайте также: