Счастливый мурашкин краткое содержание
Обновлено: 02.07.2024
Лицо у него было непонятное. Сердитое и совсем голое — ни бровей, ни ресниц. Вертит каждым глазом по отдельности и пыхтит. Хоть бы улыбнулся разок…
— Ну, что, сынок, нравится тебе брат?
Мама была в новом тёплом платке, белом, с серебряными блёстками. Этот платок очень шёл к новому лицу мамы. Мурашкину стало даже не по себе — такая красивая сегодня мама. Уезжала она в больницу бледная, с головной болью, и Мурашкин маму жалел.
В школе он сообщил, что скоро у него будет брат.
— А откуда ты знаешь? — спросила Романенкова, — Конечно, брата каждый хочет…
— Мама вчера в больницу уехала.
— Тогда точно будет, — сказал Эдик Одиноков. — У нас когда Колька родился, мать с ним целую неделю в больнице пролежала. Пока не привык.
— Счастливый ты, — вздохнула Романенкова. — А я прошу, прошу брата… Я бы его любила…
— Сначала орать будет много, — сказал Одиноков. — А потом — ничего, успокоится. Немного подрастёт — его фруктами всякими кормить будут, бананами…
Мурашкин очень любил бананы. Он затаил надежду.
И вот у него есть брат.
Мурашкин осторожно тронул кружевной край атласного одеяла и снова посмотрел на красивую маму, не зная, что делать дальше.
— Что же ты не даришь маме цветы? — подтолкнул его отец.
И Мурашкин протянул маме душистые гиацинты, приготовленные отцом вчера. Мама поцеловала его и сказала, как взрослому:
Отец осторожно забрал у неё малыша, и они пошли к дожидавшейся на улице машине.
— Копия ты, — говорила мама отцу. — Мне его как принесли, я даже расстроилась: ничего моего.
— Глаза твои и нос, — успокоил отец. — И нижняя губа. Витька.
— Антон, — возразила мама.
— Ладно, там посмотрим, — сказал отец.
Увидев их, шофёр вышел из такси и распахнул дверцу.
— С пополнением вас! Парень?
— Сын, — сказал отец.
— Брат, — сказал Мурашкин.
И мама обернулась к нему:
— Сынок, Вовочка, совсем я про тебя забыла! Как он без меня, Серёжа?
— Нормально, — сказал отец. — Он теперь мужчина. Старший брат.
Ехали долго и почему-то молчали. Мурашкина поездили на переднее сиденье. Оборачиваясь, он видел, что и мама, и отец смотрят всё время на зажмуренное лицо брата и улыбаются. Ну на что там смотреть? Что он понимает? Да разве он настоящий сын? Почему у него лицо-то сердитое? Подумаешь! У самого даже имени-то нет!
Мурашкин смотрел вперед. По сторонам медленно текли узкие улицы, и частые светофоры задерживали такси. Скорей бы домой…
— Хорошо, что он весной родился, — сказала мама. — Тепло будет скоро.
— Да, — согласился отец. — Чуть подрастёт, а там и осень, фрукты…
— Бананы и зимой продают, — сказал Мурашкин, вспомнив обещание Одинокова. Но никто не обратил на него внимания.
Вдруг он нащупал в кармане лоскуток бумаги. И вынул счастливый билет, оторванный вчера в трамвае. Слева три тройки, а справа ноль, четвёрка и пятёрка. Значит, в общем — две девятки. И он обернулся к родителям:
— Мама! Смотри, что у меня есть!
— Счастливый билет! Две девятки. Вот, сосчитай сама!
— Глупенький! Разве в этом счастье? Да ты ещё совсем малыш у меня! — Мама потянулась к старшему сыну и поцеловала его в лоб.
— Тоже мне — старший брат! — проворчал отец. — Человек родился — вот это счастье!
— Мал он ещё, — дружелюбно сказал шофёр. — А вот другой так и век проживёт, а в чём счастье — не разберётся…
Как только брат появился в комнате, всё привычное сместилось. Вместе с озабоченными родителями суетился круглый стол. Он то отъезжал к окну, когда отец гладил пелёнки, то жался к буфету, когда семья присаживалась закусить, и наконец спрятался в угол, давая место детской кроватке, похожей на клетку с деревянной решёткой. Стулья, нагруженные бельём и новой посудой, скакали по комнате. Вздрагивал пугливо на тонких своих ножках забытый телевизор, потому что старый шкаф, стоявший всю жизнь слева от двери, поплыл вдруг, оставляя на паркете широкие белые полосы, к противоположной стене. Весь мир перестраивался по-новому.
Когда пообедали, мама заметила:
— Что-то ты, сынок, братом совсем не интересуешься. Хоть бы подошёл к нему, улыбнулся. Он ведь всё понимает.
— Я интересуюсь, — вздохнул Мурашкин. — А как его зовут?
— Виктор, — сказала мама.
— Антошка, — сказал отец.
— Виктор, — твёрдо сказала мама.
— Антоша, — ещё твёрже сказал отец.
Мурашкин пожал плечами.
— Пусть Вовка пойдёт погуляет, — предложил отец.
— Иди, иди, сынок, — поддержала мама. — Действительно. Подыши…
И Мурашкин пошёл на улицу.
В подъезде он встретил тётю Дусю из сорок третьей квартиры.
— Что, получили братишку-то? — Она обняла Мурашкина и шумно вздохнула. — Эх, друг ситный, вот так и жизнь пройдёт — не заметишь…
— А вы откуда знаете? — удивился Мурашкин, осторожно отстраняясь, как положено старшему брату.
— Как же мне не знать? Вместе живём, одной душой. И тебя маленького помню. Баловной ты был. Чуть что — к мамке на ручки. Ох и любила она тебя маленького! А теперь, значит, вырос, получается. Теперь любовь вся младшенькому пойдёт. Ладно, не горюй! Как брата назвал?
— Антоном. Или Витькой. Я ещё не выбрал. — Мурашкин покраснел и засунул руки в карманы. — А мне вчера счастливый билет достался! — И он показал тёте Дусе измятый надорванный лоскуток.
— Нет, друг ситный, теперь твоё счастье кончилось. Теперь ты — старший брат. С тебя и спрос, как со старшего. Он нашкодит чего, а виноват ты. А лучшее всё ему. Всякие там апельсины-бананы. Так-то. А ты любишь его, братика?
Мурашкин пожал плечами. Посмотрел снова на порванный счастливый билет, вздохнул и выбросил его в урну.
Вечером, раздеваясь перед сном и следя за родителями, продолжавшими суетиться вокруг кроватки брата, Мурашкин громко сопел и стучал стулом. Но ничего этим не добился, Только один раз мама, не оглядываясь, сказала строго:
— Тише, сынок. Малышу нужна тишина.
А поцеловать и дать яблоко забыла. Пришлось взять самому.
Мурашкин понял, что его счастливая жизнь кончилась. Он вспомнил о бананах, на которые надеялся ещё утром, и вздохнул. Суровый опыт сегодняшнего дня говорил: ни бананов, ни яблок, ни поцелуев. Всё. Старший брат.
Жалея себя до слёз, Мурашкин незаметно заснул.
Проснулся он как будто через минуту. Тревожно горела настольная лампа со съехавшим абажуром. Брат плакал.
Впервые услышал Мурашкин голос брата. Голос был обиженный и чего-то требовал.
— Сколько времени? — спросил Мурашкин. — Ещё рано же!
— Спи, спи, сынок, — сказала мама, продолжая укачивать малыша. — Три часа ночи, самый сон…
Она сидела на краю дивана и качалась, прижав малыша к груди и напевая что-то грустное. Отец в кресле читал газету. И хотя он не был одет, видно было, что сидит он так давно.
Мурашкин повернулся на другой бок.
Брат закричал громче.
— Может, у него живот болит? — уныло спросил отец.
— Нет, животик мягкий, как у бельчонка, — голос у мамы был спокойный. — Сейчас он уснёт. Ты ложись.
Отец вздохнул и пошелестел газетой.
Мурашкин вспомнил, как Одиноков предсказывал этот крик. Но Эдик говорил, что потом брат привыкнет и замолчит. Когда ещё он привыкнет.
Спрятаться от крика было невозможно. Мурашкин повернулся и стал смотреть на завёрнутого в пелёнку брата, чтобы тот замолчал скорее. Мурашкин смотрел внимательно и вслушивался. И ему стало казаться, что брату неудобно лежать. Или, может быть, ему что-то мешает? А если туда, вовнутрь его обёртки, забрался какой-нибудь муравей.
— А он сухой? — спросил отец.
— Конечно, сухой! — обиделась мама.
— Чего же он кричит? — Отец пожал плечами и сложил газету. — Ну-ка, дай его мне! Ты отдохни, а я поработаю. — И он решительно забрал малыша.
Отец стал ходить по комнате большими шагами, держа кричащего человечка перед собой, кланяясь и громко успокаивая:
— Ты не укачиваешь, а просто трясёшь, — сказала мама. — Иди, ложись. Я сама.
— Раз я взялся за дело, значит, всё! — ответил отец резко. — Это и мой сын тоже!
— Много от тебя толку! — усмехнулась мама. — Смотри, как он разрывается, бедный! Он же чувствует, что это не мама…
— Шш-шш-шш! А я тогда на что? Шш-шш-шш!
Мурашкину хотелось, чтобы скорее настало утро. Но он чувствовал, что возмущаться бесполезно. Он терпел молча, честно зажмурив глаза.
— Шш-шш-шш! Шш-шш-шш! Ну что же ты плачешь? Что?
Мурашкин не выдержал и сел, опустив босые ноги и зажав ладонями уши.
— Ещё один помощник! — сказала мама. — Бедные вы мои!
Мурашкин встал, подошёл к окну.
В доме напротив ни одно окно не светилось. Все спят. Весь город. Весь мир.
Отец ходил по комнате большими шагами, тряс малыша и шипел. Мама сидела на диване и качалась в такт отцовскому шипению. Глаза её закрывались.
Брат плакал. Ему было неудобно и плохо. Сначала ему было плохо с мамой, теперь плохо с отцом.
Мурашкин шагнул к отцу и протянул руки.
— Дай мне брата! — сказал он.
— Тоже мне! — проворчал отец.
— Он уронит! — забеспокоилась мама. — Иди, сынок, ляг. Тебе в школу с утра…
— Дай мне! Я не уроню, — наступал Мурашкин. — Ему же плохо с тобой.
Отец посмотрел удивлённо, оглянулся на улыбающуюся маму и, передавая малыша старшему сыну, показал, как нужно держать его под головку. Мурашкин осторожно принял новорождённого и подошёл с ним к окну.
— Смотри! Видишь — все спят, — он показал сморщенному, кричащему малышу тихий ночной мир.
То ли оттого, что руки у Мурашкина были меньше, то ли беспокойная качка и шипенье кончились, то ли он просто устал, — малыш замолчал.
— Вот и спи, — сказал Мурашкин, глядя на разгладившееся, спокойное лицо брата. — Спи. Привыкай…
— Ты смотри! — сказал отец. — Вот это фокус! Забирая у старшего сына уснувшего малыша, мама наклонилась к Мурашкину, поцеловала его крепко-крепко и сказала:
— Совсем ты у меня взрослый, оказывается…
Утром в школе Мурашкин сказал:
— У меня теперь брат. Вчера привезли.
— Много кричит? — сочувственно спросил Одиноков. — Теперь достанется тебе. Да не боись, привыкнешь…
— Счастливый ты, Мурашкин, — вздохнула Романенкова. — Конечно, он плачет, он же маленький… Пусть плачет. Зато — брат…
Вовка твёрдо шагал по мокрому асфальту в новых ботинках. За спиной — школьный ранец, в руках — огромный букет: оранжевые ноготки, лиловые астры, три розовых георгина, а посередине белый гладиолус, длинный, как удочка.
Накрапывал дождь, и мама несла над Вовкой голубой зонт. И все прохожие улыбались первокласснику под зонтиком.
Вовке было очень хорошо и немного страшно: первое сентября!
— Главное — чтобы цветы не промокли! — сказал он и обнял букет покрепче.
— Ты совсем зажал цветы! — беспокоилась мама. — Ты, Вовочка, не волнуйся, сынок! Тебе в школе понравится, вот увидишь… Смотри-ка, и дождик кончился!
Мама сложила зонт, и Вовка увидел солнце и маму.
— Солнышко — потому что праздник! — сказал Вовка. — Пошли быстрей, мама!
На площадке перед школой играла музыка. Нарядные ребята носились вокруг скамеек, озабоченные родители разговаривали с учителями, и Вовка держал маму за руку, чтобы не потеряться.
Музыка замолчала, и кто-то где-то заговорил в микрофон. Вовка вытягивал шею и поднимался на цыпочки, но из-за спин и букетов он ничего не видел. Только услышал слова:
— Поздравляем наших дорогих первоклассников!
— Слышишь? Это и тебя тоже! — сказала мама, подняла Вовку вместе с букетом и поставила на скамейку.
На школьном крыльце стояли учителя, а перед микрофоном — седой директор и высокий десятиклассник. Директор кивнул улыбаясь. Десятиклассник поднял над головой блестящий колокольчик, и наконец Вовка услышал школьный звонок! Сразу дрогнули и поплыли к дверям школы гладиолусы, розы, лилии, золотые шары и хризантемы над головами первоклассников. Заиграла музыка. Мамы и бабушки заплакали. Десятиклассники смеялись, отбирали друг у друга колокольчик, и каждый старался поднять его повыше, чтобы он звенел громче и веселей.
Повесть в рассказах про первоклассника Володю Мурашкина и его друзей. События происходят в наши дни в большом городе.
Рецензии
"Счастливый Мурашкин" отзывы
Отзывы читателей о книге Счастливый Мурашкин, автор: Кононов Михаил Борисович. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Повесть в рассказах про первоклассника Володю Мурашкина и его друзей. События происходят в наши дни в большом городе.
Вовка твёрдо шагал по мокрому асфальту в новых ботинках. За спиной — школьный ранец, в руках — огромный букет: оранжевые ноготки, лиловые астры, три розовых георгина, а посередине белый гладиолус, длинный, как удочка.
Накрапывал дождь, и мама несла над Вовкой голубой зонт. И все прохожие улыбались первокласснику под зонтиком.
Вовке было очень хорошо и немного страшно: первое сентября!
— Главное — чтобы цветы не промокли! — сказал он и обнял букет покрепче.
Счастливый Мурашкин скачать fb2, epub бесплатно
Батально-эротическая феерия, о восьми главах огнедышащих, с бодрой войной и гордой блокадой, с чистой любовью и грязным сексом, с громом психопропедевтических выстрелов генерала Зукова в упор и навскидку, а также зафиксированным явлением Пресвятой Богородицы и стратегическими ночными полетами АБСОЛЮТНО ГОЛОЙ ПИОНЕРКИ!
Hе самая стpашная катастpофа
В пpихожей тpебовательно зазвонил телефон. Ленька эти звyки пpоигноpиpовал:
злые "фиолетовые" на экpане как pаз подбиpались к одной из его космических баз.
Мама на кyхне, ей ближе идти.
- Леня, это тебя! - позвали за двеpью. Ленька неохотно поставил пpиставкy на паyзy и побежал в пpихожyю.
- Шкипеp, выpyчай, гоpю! - голос Вовки из соседнего подъезда, казалось, сpывался на плач! Шкипеpом Леонида пpозвали в классе за постоянные pазговоpы о межзвездных экспедициях и за изготавливаемые им в больших количествах модели pакет, котоpые они вместе запyскали с Вовкиного балкона, pадyя соседей напpотив пеpспективой пpямого попадания pакеты в фоpточкy.
Сколько их тaких ходят по улицaм: милые тaкие, улыбчивые, с мaмой зa ручку. Мaриночкa не отличaлaсь от остaльных. Hе отличaлaсь и в детском сaдике. Только волосы у неё были густые, длинные, волнистые. Чем, собственно, онa и зaвоевaлa любовь воспитaтелей. Hо не её друзей-одногруппников. Мaльчики не сходили по ней с умa. Детсaдовскaя жизнь - своеобрaзный мир со своими зaконaми и прaвилaми. Именно тaм мы нaчинaем осознaвaть своё место в жизни, знaчение в обществе. И много потеряли те дети, которым не довелось побывaть тaм, в этом мирке, создaнном взрослыми для детей.
Тысяча и один день лета
Только не нужны никакие волшебные
страны, если ты - один.
"Летчик для Особых Поручений"
Мы строгали из дерева кортики,
Гнули луки тугие из веток.
Капитаны в футболках и шортиках,
Открыватели белого света.
"Синий город на Садовой"
Видели ли вы когда-нибудь, как скользит по земле тень от облака? Обычно увидеть это можно с высоких холмов или гор, когда стоишь на самой вершине, а вокруг до самого горизонта бескрайний простор. Зеленые поля под ослепительным летним солнцем, голубое, до самой-самой глубины лазоревое небо. И видно, как плывут по этой зеленой земле тени, на мгновение скрывая кусочек луга от ослепительного светила. Потом тень доходит и до тебя, и накрывает с головой, оставляет на некоторое время без солнца. И тогда видно еще одно чудо - как в прорывы между пухлыми белыми облаками яркими конусами падают на землю лучи.
Самый лучший подарок
Вечереет. Hетерпеливый свет фонарей прорывается сквозь ветки деревьев, растущих во дворе. По вязкой грязюке хлюпают Катя с Сашей. Девушка зябко поеживается, кутаясь в широченный шарф, и плотнее прижимается к локтю спутника. Они идут в гости. Сашка днем на улице встретил старую подругу Hинку, обещал заглянуть.
Шурик уже давно собирался к ним наведаться, а тут такое дело у Hины позавчера день рождения был. Махнули на все дела, купили подарок, тортик, и плутают по вертким загогулинам улиц.
Сейчас я вас познакомлю. Ее звали Анука. Имя?то ее было Аня, но ее так никто не звал, а Анукой - всегда, сначала мама и бабушка, а потом подруги и те молодые люди, что за ней ухаживали. Они перенимали это из телефонных фраз, с которыми к ней обращались домашние:
- Анука, иди, тебя просят, - слышали они в трубку и тоже поскорее хотели ее так назвать.
Она была вот какой: она подбирала гостям чайную чашку под цвет их платья (сама же в темном могла пить и из белой).
СКАЗКИ ЮЖHОГО ПОБЕРЕЖЬЯ
Эти истории необычны тем, что написаны в соавторстве с моим сыном, которому тогда было шесть лет. Все сказки посвящены необычным существам, душесам. Душес ( ударение на первом слоге ) - это некоторое страшное чудище, придуманное сыном. В его представлении душесы делились на пять основных видов - сухопутные, летающие, подземные, подводные и, наконец, домашние. Один раз, пять лет назад, ребенок начал регулярно отказываться от дневного сна. Он соглашался спать только в том случае, если я расскажу ему сказку. И сказка эта непременно должна быть о душесах. Другие сюжеты игнорировались. Так и возникли эти истории. Причем тут южное побережье, спросите Вы. Hичего особенного. Просто, когда я рассказывал, из окна было видно море. А одна из сказок целиком придумана моим соавтором позже, в возрасте десяти лет. Мне оставалось только записать.
*[и з ц и к л а "Про Славика Желтова"]*
Домашние собрались на кухне, там слышны голоса и шелестящий шум телевизора. Путь от зала до темной комнаты безнадежно далекий. В пустом коридоре из-за угла сначала показывается легкий дрожащий вихор, светленькая прядь. Затем выглядывает острый кончик носа. И вот осторожный и напряженный Славик тихо выходит. Крадучись он проходит в дальний конец коридора. Hикто не заметил.
ЖЕЛТОВ, ТЫ ВСЕХ УМОРИЛ
Hаписать сочинение, это вам не хухры-мухры. Так просто взять, думаете, и написать? Hет. Это может быть кому-то очень просто что-то придумать, а потом взять и всё выложить на бумагу слово за слово. Это хорошо, если слов много знаешь учёных, тогда действительно просто. А когда ты учишься в пятом классе и тебе первый раз в жизни учительница говорит "дома напишите сочинение", то тут сразу понимаешь, насколько всё сложно.
Повесть о жизни московских семиклассниц в годы войны.
Обо всех этих и многих других злоключениях немецкого школьника Альфонса Циттербаке вы узнаете, друзья, когда прочтёте эту весёлую книгу.
Читайте также: