Пушкин к наталье краткое содержание
Обновлено: 02.07.2024
Стихотворение “К Наташе”, датируемое 1814 годом, юный Пушкин посвятил горничной княжны Варвары Михайловны Волконской, бывшей фрейлиной при императрице. Произведение разительно отличается от написанной до этого интимной лирики поэта, в которой преобладали античные мотивы. Пятнадцатилетний Александр Сергеевич отказался от условно-любовных признаний, адресованных воображаемым Доридам, Хлоям и прочим красавицам с древнегреческими именами, от идеалистических пейзажей.
На смену игре в любовь пришли искренние чувства. Обратите внимание,
как ласково обращается к дорогой сердцу женщине герой рассматриваемого текста: “Свет-Наташа!”. От античности делается поворот к русской старине.
Стихотворение вообще тесно связано с фольклорной традицией нашей страны. Недаром появляется характерный для народных песен параллелизм – весна ассоциируется с любовью, осень – с разлукой. Упоминается в произведении и “дымная лачужка”, в которой предстоит коротать одинокую зиму лирическому герою.
Благодаря ей перед читателем сразу возникают образы заснеженных крыш, низких деревенских домиков, теплой печки.
что в стихотворении присутствуют заимствования из баллады “Наташа”, написанной Павлом Александровичем Катениным. Начинается она следующими строками:
Ах! Жила-была Наташа,
Свет Наташа красота.
Что так рано, радость наша,
Ты исчезла как мечта?
Впрочем, было бы неверно свести пушкинское произведение к литературному подражанию. Александр Сергеевич сочинял стихотворение под влиянием реальных событий. Скорей всего, оно связано с отъездом Варвары Михайловны Волконской, следовательно, и ее горничной из Царского Села. “К Наташе” – это прощание юного поэта с возлюбленной. Кроме того, оно могло быть приурочено к двадцать шестому августу – дню Святой Наталии Никомидийской.
Соответственно, не исключено, что анализируемый текст стоит расценивать как подношение к именинам.
К своим лицейским стихотворениям взрослый Пушкин относился без особого восторга. Он редко включал их в сборники. Те произведения, которые туда все-таки попадали, подвергались значительным переделкам.
Большую часть лирики, созданной во время пребывания в Царскосельском Лицее, опубликовал Василий Андреевич Жуковский в посмертном собрании сочинений Александра Сергеевича, увидевшем свет в 1841 году. Относится это и к стихотворению “К Наташе”.
Так и мне узнать случилось,
Что за птица Купидон;
Сердце страстное пленилось;
Признаюсь – и я влюблен!
Пролетело счастья время,
Как, любви не зная бремя,
Я живал да попевал,
Как в театре и на балах,
На гуляньях иль в воксалах
Легким зефиром летал;
Как, смеясь во зло Амуру,
Я писал карикатуру
На любезный женский пол;
Но напрасно я смеялся,
Наконец и сам попался,
Сам, увы! с ума сошел.
Смехи, вольность – все под лавку,
Из Катонов я в отставку,
И теперь я – Селадон!
Миловидной жрицы Тальи
Видел прелести Натальи,
И уж в сердце – Купидон!
Так, Наталья! признаюся,
Я тобою полонен,
В первый раз еще, стыжуся,
В женски прелести влюблен.
Целый день, как ни верчуся,
Лишь тобою занят я;
Ночь придет – и лишь тебя
Вижу я в пустом мечтанье,
Вижу, в легком одеянье
Будто милая со мной;
Робко, сладостно дыханье,
Белой груди колебанье,
Снег затмившей белизной,
И полуотверсты очи,
Скромный мрак безмолвной ночи –
Дух в восторг приводят мой.
Я один в беседке с нею,
Вижу… девственну лилею,
Трепещу, томлюсь, немею…
И проснулся… вижу мрак
Вкруг постели одинокой!
Испускаю вздох глубокой,
Сон ленивый, томноокой
Отлетает на крылах.
Страсть сильнее становится,
И, любовью утомясь,
Я слабею всякий час.
Все к чему-то ум стремится,
А к чему? – никто из нас
Дамам вслух того не скажет,
А уж так и сяк размажет.
Я – по-свойски объяснюсь.
Все любовники желают
И того, чего не знают;
Это свойство их – дивлюсь!
Завернувшись балахоном,
С хватской шапкой набекрень
Я желал бы Филимоном
Под вечер, как всюду тень,
Взяв Анюты нежну руку,
Изъяснять любовну муку,
Говорить: она моя!
Я желал бы, чтоб Назорой
Ты старалася меня
Удержать умильным взором.
Иль седым Опекуном
Легкой, миленькой Розины,
Старым пасынком судьбины,
В епанче и с париком,
Дерзкой пламенной рукою
Белоснежну, полну грудь…
Я желал бы… да ногою
Моря не перешагнуть,
И, хоть по уши влюбленный,
Но с тобою разлученный,
Всей надежды я лишен.
Но, Наталья! ты не знаешь,
Кто твой нежный Селадон,
Ты еще не понимаешь,
Отчего не смеет он
И надеяться? – Наталья!
Выслушай еще меня:
Не владетель я Сераля,
Не арап, не турок я.
За учтивого китайца,
Грубого американца,
Почитать меня нельзя,
Не представь и немчурою,
С колпаком на волосах,
С кружкой, пивом налитою,
И с цигаркою в зубах.
Не представь кавалергарда
В каске, с длинным палашом.
Не люблю я бранный гром:
Шпага, сабля, алебарда
Не тягчат моей руки
За Адамовы грехи.
– Кто же ты, болтун влюбленный? –
Взглянь на стены возвышенны,
Где безмолвья вечный мрак;
Взглянь на окна загражденны,
На лампады там зажженны…
Знай, Наталья! – я… монах!
1 Почему мне бояться сказать это?
Марго пленила мой вкус (франц.).
Два произведения сближает ряд идейных особенностей. В них впервые возникает литературная маска лукавого или страдающего монаха, излюбленный образ лирического героя лицейских лет. Мечты субъекта речи, зачастую откровенно эротические, обращены к прелестной подруге Наталье. Женский образ имеет автобиографическую основу: жрица музы Талии причастна к театральной среде, а реальная девушка была крепостной актрисой – не очень талантливой, но юной и миловидной.
Культурно-художественный контекст создается многочисленными аллюзиями, которыми насыщено стихотворение. Все они отсылают к современной поэту театральной жизни. Упоминаются персонажи и особенности тематики популярных драматических постановок русских и европейских авторов.
Так и мне узнать случилось,
Что за птица Купидон;
Сердце страстное пленилось;
Признаюсь — и я влюблён!
Граф Варфоломей Васильевич Толстой был одним из царскосельских жителей и, по моде того времени, содержал свой крепостной театр, где играла и Наталья.
Крепостные театры в то время были очень распространены, о них много написано. Наверное, самый знаменитый из них – шереметевский. Думаю, нет никого, кто не слышал бы о его прекрасной легенде - Прасковье Жемчуговой…
Но театр графа Толстого не был столь же хорош и просуществовал, видимо, недолго: своё существование он прекратил около 1815 года.
Что было на самом деле, не скажет никто. Мы знаем то, что осталось в пушкинских стихах.
Но напрасно я смеялся,
Наконец и сам попался,
Сам, увы! с ума сошёл
Кто твой нежный Селадон,
Ты ещё не понимаешь,
Отчего не смеет он
И надеяться? — Наталья!
Выслушай ещё меня…
…Взглянь на стены возвышенны,
Где безмолвья вечный мрак;
Взглянь на окна загражденны,
На лампады там зажженны…
Знай, Наталья! — я… монах!
Я кисти б взял бестрепетной рукою,
И, выпив вмиг шампанского стакан,
Трудиться б стал я с жаркой головою,
Как Цициан иль пламенный Албан.
Представил бы все прелести Натальи,
На полну грудь спустил бы прядь волос,
Вкруг головы венок душистых роз,
Вкруг милых ног одежду резвой Тальи,
Стан обхватил Киприды б пояс злат.
И кистью б был счастливей я стократ!
Стихотворение написано в середине 1813 года. Его автору исполнилось целых 14 лет. Он, разумеется, учится, правда, с переменным успехом, прилежанием отличается еще более спорным, а еще – жадно впитывает впечатления жизни. Адресатом столь пылкого и лукавого признанья является молоденькая крепостная актриса из любительского театра графа В. Толстого, чьи спектакли он с прочими лицеистами усердно посещал. По жанру – любовная лирика, по размеру – хорей со смешанной рифмовкой. Интонация игривая. Лирический герой – сам автор. Стихотворение щедро сдобрено античностью и репертуаром свежих театральных постановок.
Читайте также: