На переход альпийских гор краткое содержание
Обновлено: 02.07.2024
Гавриил Романович Державин – крупнейший поэт 18 столетия. Один из последних представителей русского классицизма. Творчество Державина глубоко противоречиво. Раскрывая новые возможности клас-зма, он в то же время разрушал его, прокладывая путь к романтической и реалистической поэзии.
Поэтическое творчество Державина обширно и в основном представлено одами, среди которых можно выделить следующие типы:
Сам образ Фелицы взят Державиным из “Сказки о царевиче Хлоре”, написанной Екатериной II. Ода была напечатана в 1783 г. В журнале “Собеседник любителей российского слова”и имела большой успех. Известный до этого лишь узкому кругу друзей, Державин сделался самым популярным поэтом в России.
“Фелица” продолжает традицию похвальных од Ломоносова и вместе с тем резко отличается от них новой трактовкой образа просвещенного монарха.
Ода “Фелица” написана в конце 18 века. Она отражает новый этап просветительства в России. Просветители видят теперь в монархе человека, которому общество поручило заботу о благе граждан. Поэтому право быть монархом налагает на правителя многичисленные обязанности по отношению к народу. Державинская Фелица выступает как милостивая монархиня – законодательница. На момент создания оды Державин не был знаком с Екатериной, поэтому при создании образа Фелицы – Екатерины был использован обширный документ, написанный самой Екатериной – “Наказ комиссии о составлении проекта нового Уложения”. Основными источниками “Наказа” стали книга французского просветителя Ш. Монтескье “О духе законов” и работа итальянского просветителя Ч. Беккариа “О преступлениях и наказаниях”. Державин наделил свою Фелицу – Екатерину милосердием и снисходительностью, о чем говорилась в работах европейских просветителей. Державин также прославляет свою героиню за то, что она отказалась от нелепых “гонений” – речь идет об обвинениях в преступлениях против “величества”, которые процветали во время царствования Анны Иоанновны. Кроме нее (Анна Иоанновны) в оде Державина есть намек еще на одного монарха, также противопоставленного Фелице – мужа Екатерины Петра III. Державин сравнивает его с Дон Кихотом – поведение этого правителя было настолько нелепым, что вызывало общее негодование, которое закончилось дворцовым переворотом и убийством императора.
Новаторство Державина проявиось в “Фелице” не толкьо в трактовке образа просвещенного монарха, но и в смелом соединении хвалебного и обличительного начал, оды и сатиры. Таких произведений предшествующая литература не знала, так как правила клас-зма четко разграничивали эти явления. Идеальному образу Фелицы противопоставлены нерадивые вельможи – князь Потемкин, графы Орловы, граф Панин, князь Вяземский. Образы были выполнены настолько выразительно, что оригиналы угадывались без труда. То что Державин в своем произведении соединил оду и сатиру, являлось одной из ключевых мыслей просветительской литературы. Просветители понимали жизнь общества как борьбу истины с заблужденим. В оде Державина идеалом, нормой становится Фелица, а отклонением от нормы – ее нерадивые “мурзы” (вельможи). Смелость Державина в оде выражается тем, что появляется образ самого автора в произведении.
“Фелица” написана от лица татарского мурзы. В ней упомянуты восточные города – Багдад, Смирна, Кашмир.
“Осень во время осады Очакова” , “На взятие Измаила”
Образная система обильно насыщена мифологическими героями. В одной строфе оды представлены и бог войны Марс, и российский герб – орел, и луна, как символ магометанства. В оде “На взятие Измаила” Державин широко использует художественные средства Ломоносова- одописца. В том числе нагнетание гипербаллизированных образов, которые создают напряженную картину боя. Военные действия сравниваются с извержением вулкана, с бурей и даже с апокалиптическоим концом мира.
Высокая патетика, торжественность тона, условно-аллегорические сопоставления, риторическая условность образов – все это связывает победно-патриотические оды Державина с поэтикой клас-зма. Однако Державин и здесь остается самим собой – образы полководцев, наделяются конкретными чертами индивидуального хар-ра, в одах присутствует авторское “я”, исполненное горячего сочуствия и восхищения русскими полководцами и русскими солдатами-героями.
В оде “На взятие Измаила” Державин прославляет подвиги русской армии при штурме Измаила, автор здесь также делает отступление в область истории, изабражая бедствия и разорение русской земли под татаро-монгольским игом. Но “росс” (Россиия, русский) выходит победителем, в чем заслуга “росса” и русского солдата. Доблестный дух “россов” воспевается во имя торжества мира.
Штурм Измаила Державин сравнивает с явлениями природы. Образ Суворова Державин гипербаллизирует, создает образ богатыря, “русского Геркулеса”.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему
Патриотические и анакреонт. Оды Державина (Ода на взятие Измаила, Ода на переход альпийских гор, осень во время осады Очакова, Снегирь, к самому себе, кузнечик, дар, русские девушки, цыганская пляска, Евгению. Жизнь Званская).
БИЛЕТ№18
Поэзия Державина представляет нам и положительных героев, к изображению которых поэт подходите большой ответственностью, желая как можно шире и точнее показать все их достоинства и превратить в пример для подражания. Такими героями для поэта были полководцы Румянцев и Суворов.
Что огнедышущи за перстом
Ограды вслед его идут;
Что в поле гладком, вкруг отверстом,
По слову одному растут
Полки его из скрытых станов,
Как холмы в море из туманов;
Что только по траве росистой
Ночные знать его шаги;
Что утром пыль, под твердью чистой
Уж поздно зрят его враги;
Что остротой своих зениц
Блюдет он их, как ястреб птиц..
.И вдруг решительным умом На тысячи бросает гром. [I, 468—469]
Это образное художественное описание полно глубокого смысла, и все элементы его заботливо взвешены поэтом. Известно, что Ру¬мянцев отказался от линейной тактики, когда войска располагались на поле сражения в две линии, и стал применять рассыпной строй и тактику колонн. Румянцев создал легкие егерские батальоны и ввел атаки рассыпным строем в сочетании с колоннами. Вслед за Петром I он пришел к мысли о необходимости тактического резер¬ва, который в его руках оказывал решающее влияние на ход боя, восстановил боевые традиции русской армии, поставив кавалерии задачу нанесения массированного удара холодным оружием — клин¬ком — и освободив ее от ведения неприцельного огня и т. д. Именно об этом и говорит Державин в стихах своей оды. Он не только соз¬дает внешний портрет человека, но изображает и дело, которому тот служит, причем не стремится обойтись общими словами, а в по¬этических образах раскрывает сущность всего, совершенного его героем.
Но самое видное место в поэзии Державина занимает Суворов. Ему посвящено несколько стихотворений, в которых образ полко¬водца освещается и характеризуется с разных сторон.
Личное знакомство Державина с Суворовым относится к 1774 году, когда они встретились в приволжских степях, участвуя в вой¬не с Пугачевым. Новая встреча произошла лишь двадцать лет спустя, в 1795 году, во время приезда Суворова в Петербург по окончании войны с Польшей.
Суворов поселился в Таврическом дворце, но не изменил своих солдатских привычек: спал на полу на охапке сена, рано вставал, и спартанский образ жизни его в роскошном дворце Державин от¬метил в особом стихотворении:
Когда увидит кто, что в царском пышном доме
По звучном громе Марс почиет на соломе,
Что шлем и меч его хоть в лаврах зеленеют,
Но гордость с роскошью повержены у ног.
Державин кратко и выразительно воссоздает личный облик Су¬ворова, индивидуальный портрет его. Это не просто полководец или герой вообще, это именно Суворов, со всеми особенностями его характера и поведения.
Поэт говорит о характерных чертах личности Суворова, о его системе физической закалки, необходимой военному человеку, о бытовом укладе полководца, о выработанной Суворовым манере прикрывать свой ум и проницательность шутками, чудачествами и т. д.
Идет в веселии геройском
И тихим манием руки,
Повелевая сильным войском,
Сзывает вкруг себя полки.
«Друзья! — он говорит, — известно,
Что Россам мужество совместно;
Что нет теперь надежды вам,
Кто вере, чести друг неложно,
Державин был одним из немногих деятелей XVIII века, кото¬рый, подобно Суворову, всегда помнил о солдате и уважал его.
Державин, выразив свою радость по поводу того, что ему вновь довелось говорить о славе Суворова, ставит себя на место участника похода и мощной кистью рисует картины альпийской природы и препят¬ствия, которые приходилось преодолевать суворов¬ским богатырям.
С большой верностью говорит он о единении Су¬ворова с войском, о том, что, выступая в поход, пол¬ководец постарался довести боевую задачу до каждого солдата, обеспечив сознательное выполнение своих приказаний. Эта черта военной педагогики Суворова была присуща ему, как никому другому из русских военачальников XVIII века.
Идет в веселии геройском
И тихим манием руки,
Повелевая сильным войском,
Сзывает вкруг себя полки.
«Друзья, — он говорит, — известно,
Что Россам мужество совместно;
Но нет теперь надежды вам,
Кто вере, чести друг неложно,
Что ты заводишь песню военну,
Флейте подобно, милый снегирь?
С кем мы пойдем войной на гиену?
Кто теперь вождь наш? Кто богатырь?
Сильный где, храбрый, быстрый Суворов?
Северны громы в гробе лежат.
Кто перед ратью будет, пылая,
Ездить на кляче, грызть сухари;
В стуже и в зное меч закаляя,
Спать на соломе, бдеть до зари;
Тысячи воинств, стен и затворов
С горстью россиян все побеждать?
Быть везде первым в мужестве строгом;
Шутками зависть, злобу штыком,
Рок низлагать молитвой и Богом,
Скиптры давая, зваться рабом;
Доблестей быв страдалец единых,
Жить для царей, себя изнурять?
Нет теперь мужа в свете столь славна:
Полно петь песню военну, снегирь!
Бранна музыка днесь не забавна,
Слышен отвсюду томный вой лир;
Львиного сердца, крыльев орлиных
Нет уже с нами! – что воевать?
С кем мы пойдем войной на гиену? – Гиена –зверь, здесь разумеется враг против которой Суворов был послан.
Суворов, по обыкновению своему был неприхотлив в кушаньи и часто едал сухари; в стуже и в зной без всякого покрова так, как бы себя закаливал подобно стали; спал на соломе или на сене, вставал на заре, а когда надо было еще делать ночные экспедиции на неприятеля, то сам кричал петухом, чтобы показать, что скоро заря и что надо идти на марш; а в приказах своих отдавал, чтоб по первому крику петухов выступали. Он предводительствовал небольшим числом войск, и горстью россиян побеждал превосходное число неприятелей.
Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый снегирь? [Ш,. 283].
Что мне, что мне суетиться
Вьючить бремя должностей,
Если мир за то бранится,
Что иду прямой стезей?
. Но я тем коль бесполезен,
Что горяч и в правде чёрт, —
Музам, женщинам любезен
Может пылкий быть Эрот.
Стану ныне с ним водиться,
Сладко есть, и пить, и спать;
Лучше, лучше мне лениться,
Чем злодеев наживать (С. 273).
Переладим струны вновь:
Петь откажемся героев,
А начнем мы петь любовь (С. 255).
Одной из важнейших победно-патриотических од Державина является "На взятие Измаила" (1790), где рельефно выступает героический образ русского народа - величественного Росса, взявшего неприступную турецкую твердыню. Необъятная сила русского воина-исполина уподобляется могучим и страшным проявлениям грозных сил природы, описанным в начале оды: извержению вулкана, землетрясению, сиянию молний и раскатам грома, бурному волнению морской стихии. Таким же устрашающе-могущественным предстает и ратный подвиг воинов; весь образно-тематический ряд призван подчеркнуть стихийную, природную мощь русского богатыря. Но эта сила воинов действует не сама по себе, а послушна царю и полководцам, освящена верой, вдохновляется чувством патриотизма. Таким образом, здесь сделана попытка нарисовать собирательный образ русского воина и через него определить национальный характер русского народа, сочетающий в себе "лед и пламень", стихийную мощь и величие души, способность совершать подвиги, превышающие силы обычных смертных.
Что ты заводишь песню военну
Флейте подобно, милый снигирь?
Державин, выразив свою радость по поводу того, что ему вновь довелось говорить о славе Суворова, ставит себя на место участника похода и мощной кистью рисует картины альпийской природы и препятствия, которые приходилось преодолевать суворовским богатырям.
С большой верностью говорит он о единении Суворова с войском, о том, что, выступая в поход, полководец постарался довести боевую задачу до каждого солдата, обеспечив сознательное выполнение своих приказаний. Эта черта военной педагогики Суворова была присуща ему, как никому другому из русских военачальников XVIII века.
Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим.
Во второй половине XVIII в. Россия прославила себя громкими военными победами. Среди них особенно примечательны покорение турецкого флота в Чесменской бухте, взятие Измаила, знаменитый переход через Альпийские горы. Выдвигаются талантливые полководцы: А. Г. Орлов, Г. А. Потемкин, П. А. Румянцев, А. В. Суворов. Слава русского оружия нашла свое отражение в таких патриотических одах Державина, как “Осень во время осады Очакова”, “На взятие Измаила”, “На победы в Италии”, “На переход Альпийских гор”.
Они продолжали традицию знаменитой
В них обычно два героя – полководец и русское воинство, персонифицированное в образе богатыря Росса (русский). Образная система обильно насыщена мифологическими именами и аллегориями. Так, например, в оде “Осень во время осады Очакова” в одной строфе представлены и бог войны Марс, и российский герб – орел, и луна как символ магометанства.
В оде “На взятие Измаила” Державин широко пользуется художественными средствами Ломоносова-одописца, в том числе нагнетанием гиперболизированных образов,
создающих напряженную картину боя. Военные действия сравниваются с извержением вулкана, с бурей и даже с апокалипсическим концом мира.
Но отдавая дань поэзии Ломоносова, Державин и в военно-патриотической лирике сумел сказать новое слово. Одним из таких явлений было его стихотворение “Снигирь” (1800) – поэтический отклик на смерть А. В. Суворова, последовавшую 6(19) мая 1800 г. Державин познакомился с Суворовым в первой половине 70-х годов XVIII в. Знакомство перешло в дружбу, чему немало способствовало сходство характеров и убеждений. За несколько дней до кончины Суворов спросил у Державина: “Какую же ты мне напишешь эпитафию?” – “По-моему, много слов не нужно,- отвечал Державин,- довольно сказать: “Здесь лежит Суворов”.- “Помилуй бог, как хорошо! – произнес герой с живостью” . Суворов был похоронен в Александро-Невской лавре в церкви Благовещения. Эпитафия, сочиненная Державиным, до сего времени сохранилась на могильной плите.
Своей простотой и краткостью она резко выделяется среди других надгробных надписей, пространных и напыщенных, с длинным перечнем титулов и наград.
Стихотворение “Снигирь” было создано, по словам самого Державина, при следующих обстоятельствах. “У автора в клетке был снигирь, выученный петь одно колено военного марша; когда автор по преставлении своего героя (т. е. Суворова) возвратился в дом, то услыша, что сия птичка поет военную песню, написал сию оду в память столь славного мужа”.
Хотя Державин и называет “Спигиря” одой, но это слово утрачивает у него свой жанровый смысл. Высокую гражданскую тему Державин воплощает и форму глубоко личного, интимного произведения, вследствие чего в стихотворение вводятся подробности частной жизни поэта. Вот он, Державин, вернулся домой под гнетущим впечатлением от кончины Суворова.
А веселый снегирь встречает его, как всегда, военным маршем. Но как не подходит этот марш к скорбному настроению поэта! И именно поэтому Державин начинает свое стихотворение мягким укором:
Что ты заводишь песню военну Флейте подобно, милый снигирь?
Сравнение голоса снегиря с флейтой не случайно: в XVIII в. флейта была одним из основных инструментов военного оркестра, и флейтист часто шел впереди воинской части. В победно-патриотических одах поэты не стремились обрисовать образ воспеваемого ими полководца. Традиционные уподобления “Марсу”, “Орлу” стирали индивидуальный облик героя. В стихотворении “Снигирь” Державин поставил перед собой принципиально иную задачу.
Он пытался создать неповторимый облик своего покойного друга, излагая подробности его жизни. Державина не смущает соседство в его стихотворении слов “вождь”, “богатырь” с такими словами, как “кляча”, “солома”, “сухарь”. Он руководствовался не отвлеченными признаками жанра, а фактами самой действительности. “Суворов,- писал он в “Объяснениях”,- воюя в Италии, в жаркие дни ездил в одной рубашке перед войском на казачьей лошади или кляче… был неприхотлив в кушаньи и часто едал сухари; в стуже и в зное… себя закаливал подобно стали, спал на соломе или на сене, вставал на заре…” Замечателен эпитет “быстрый” (“быстрый Суворов”), передающий и живой, стремительный характер полководца, и его молниеносные, неожиданные для врага, решения, примером которых может послужить знаменитый переход через Альпы.
Не скрыл Державин и печального положения своего героя в самодержавной России: “Скиптры давая, зваться рабом”. В этих словах – горькая ирония над участью русских полководцев, судьба которых полностью зависела от милости или гнева монарха. Гонения на Суворова со стороны Павла I – яркий тому пример.
Особого внимания заслуживает метрика “Снигиря”. Вместо канонической десятистишной строфы, которую закрепил за одой Ломоносов, Державин пользуется шестистишной, им самим придуманной строфой. Первые четыре стиха имеют перекрестную рифмовку, два последних – рифмуются с аналогичными стихами следующей строфы. Вместо обычного для оды четырехстопного ямба в “Снигире” – четырехстопный дактиль.
Полные дактилические стопы чередуются с усеченными. После второй, усеченной стопы образуется пауза, придающая речи поэта взволнованный характер.
Читайте также: