На большой дороге чехов краткое содержание
Обновлено: 07.07.2024
Ключевые слова: Чехов, малая пьеса, тип конфликта, сюжет, подтекст, критика романтического героя, образ-фон, образы-обстоятельства.
Ключові слова: Чехов, мала п’єса, тип конфлікту, сюжет, підтекст, критика романтичного героя, образ-фон, образи-обставини.
Key words: Chechov, small play, type of konflikt, subject, implication, criticism of romantic hero, image-background, images-circumstances.
В виду наличия в литературоведении разных мнений об этом этюде обратимся к более детальному анализу его текстуальной структуры в ее развитии, учитывая разное качество уровней предшествующих подходов.
Список использованной литературы
1. Балухатый С.Д. Драмы Чехова / С.Д. Балухатый // Чехов А.П. Пьесы. – Л.: Художественная литература, 1935. – 386 с.
2. Бердников Г.П. Чехов-драматург: Традиции и новаторство в драматургии / Г.П. Бердников. – М.: Искусство, 1981. – 356 с.
3. Бялый Г.А. Драматургия А.П. Чехова / Г.А. Бялый // История русской драматургии: Вторая половина XIX – начало ХХ в. – Л.: Наука, 1987. – 660 с.
4. Измайлов Ал. Чехов: Биография / Ал. Измайлов. – М.: Захаров, 2003. – 480 с. – 470 с.
6. Труайя Анри. Антон Чехов / Анри Труайя. – М.: ЭКСМО, 2004. – 607 с.
7. Удалов В.Л. Поэтика драматургии А.П. Чехова / В.Л. Удалов. – Луцк: Изд-во ЛГПИ им. Леси Украинки, 1993. – 262 с.
8. Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: в 30 т. / А.П. Чехов. – М.: Наука, 1974–1985.
Антон Чехов - На большой дороге краткое содержание
На большой дороге - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Антон Павлович Чехов
На большой дороге
(драматический этюд в одном действии)
Тихон Евстигнеев, содержатель кабака на большой дороге.
Семен Сергеевич Борцов, разорившийся помещик.
Марья Егоровна, его жена.
Савва, старик-странник.
Назаровна
Ефимовна
Федя, прохожий фабричный.
Егор Мерик, бродяга.
Кузьма, проезжий.
Кучер Борцовой.
Богомольцы, гуртовщики, проезжие и проч.
Действие происходит в одной из южнорусских губерний.
Сцена представляет собой кабак Тихона. Направо прилавок и полки с бутылками. B глубине дверь, ведущая наружу. Над нею снаружи висит красный засаленный фонарик. Пол и скамьи, стоящие у стен, вплотную заняты богомольцами и прохожими. Многие, за неимением места, спят сидя. Глубокая ночь. При поднятии занавеса слышится гром и в дверь видна молния.
За прилавком Тихон. На одной из скамей, развалясь, полулежит Федя и тихо наигрывает на гармонийке. Около него сидит Борцов, одетый в поношенное летнее платье. На полу около скамей расположились Савва, Назаровна и Ефимовна.
Ефимовна (Назаровне). Потолкай-ка, мать, старца! Словно, никак, богу душу отдает.
Назаровна (поднимая с лица Саввы край сермяги). Божий человек, а божий человек! Жив ты аль уж помер?
Савва. Зачем помер? Жив, матушка. (Приподнимаясь на локоть.) Укрой-ка мне, убогонькая, ноги! Вот так. Правую больше. Вот так, матушка. Дай бог здоровья.
Назаровна (прикрывая Савве ноги). Спи, батюшка.
Савва. Какой уж тут сон? Было б терпенье муку эту перенесть, а спанья, матушка, хоть и не надо. Не достоин грешник покой иметь. Это что шумит, богомолочка?
Назаровна. Грозу бог посылает. Ветер воет, а дождик так и хлещет, так и хлещет. По крыше и в стекла словно горошком дробненьким. Чуешь? Разверзлись хляби небесные.
Федя. И гремит, и гудит, и шумит, и… конца краю нет! Гууу… словно лес шумит… Гууу… Ветер как собака воет… (Ежится.) Холодно! Одежа мокрая, хоть возьми да выжми, двери настежь… (Тихо наигрывает.) Размокла моя гармония, православные, никакой музыки нет, а то бы я вам такую концерту отшпандорил, что держись шапка! Великолепно! Кадрель ежели, или польку, положим… или какой русский куплетец… всё это мы можем. B городе, когда в коридорных при гранд-отеле состоял, денег не нажил, а в рассуждении гармонии все ноты превзошел. И на гитаре умею.
Голос из угла. Дурак, дурацкие и речи.
Федя. От дурака слышу.
Назаровна (Савве). Тебе бы, старик, таперича в тепле полежать, ножку-то погреть.
Старик! Человек божий! (Толкает Савву.) Ай помирать собираешься?
Федя. Ты бы, дедусь, водочки выпил. Ты выпьешь, а оно в животе погорит, погорит, да от сердца и оттянет малость. Выпей-ка!
Назаровна. Не бахвальничай, парень! Старик, может, душу богу отдает да о грехах кается, а ты слова такие, да с гармонией… Брось музыку-то! Глаза бесстыжие!
Федя. А ты чего к нему пристала? Ему невмочь, а ты… бабьи глупости… Он из праведности не может тебе грубое слово вымолвить, а ты обрадовалась, рада, что он тебя, дуру, слушает… Спи, дедусь, не слушай! Пущай болтает, а ты наплюй. Бабий язык – чертово помело, выметет из дому хитреца и мудреца. Наплюй… (Всплескивает руками.) Да и худой же ты, братец ты мой! Страсть! Чисто как ни на есть мертвый шкилет! Никакой живности! Ай и впрямь помираешь?
Савва. Зачем помирать? Избави, господи, зря помереть… Помаюсь маленько, а там и поднимусь с божьей помощью… Не попустит матерь божия в чужой земле помереть… Помру дома…
Федя. Издалече сам?
Савва. Вологодский. Из самой Вологды… мещанин тамошний…
Федя. А где это Вологда?
Тихон. За Москвой… Губерния…
Федя. Тю, тю, тю… Занесло же тебя, борода! И все пешком?
Савва. Пешком, паренек. Был у Тихона Задонского, а иду в Святые горы… Из Святых гор, коли на то воля господня, в Одест… Оттеда, сказывают, в Ерусалим задешево отправляют. Будто за двадцать один рупь…
Федя. А в Москве был?
Савва. Эва! разов пять…
Федя. Хороший город? (Закуривает.) Стоющий?
Савва. Святынь много, парень… Где святынь много, там везде хорошо…
Борцов (подходит к прилавку и Тихону). Еще раз прошу! Дай Христа ради!
Федя. Главное в городе, чтоб чистота была… Ежели пыль – поливать, ежели грязь – чистить. Чтоб дома высокие были… театр, полиция… извозчики, которые… Сам жил в городах, понимаю.
Борцов. Рюмочку… вот эту маленькую. B долг ведь! Отдам!
Тихон. Ладно.
Борцов. Ну прошу! Сделай милость!
Тихон. Ступай!
Борцов. Ты меня не понимаешь… Пойми ты, невежа, если в твоей деревянной, мужицкой голове есть хоть капля мозга, не я прошу, нутро, выражаясь по-твоему, по-мужицкому, просит! Болезнь моя просит! Пойми!
Тихон. Нечего нам понимать… Отходи!
Борцов. Ведь если я не выпью сейчас, пойми ты это, если я не удовлетворю своей страсти, то я могу преступление совершить. Я бог знает что могу сделать! Видал ты, хам, на своем кабацком веку много пьяного люда, и неужели же ты до сих пор не сумел уяснить себе, что это за люди? Это больные! На цепь их сажай, бей, режь, а водки дай! Ну, покорнейше прошу! Сделай милость! Унижаюсь! Боже мой, как я унижаюсь!
Тихон. Деньги давай, тогда и водка будет.
Борцов. Где же мне взять денег? Все пропито! Все дотла! Что же я могу тебе дать? Пальто вот только одно осталось, но дать тебе его я не могу… Оно на голом теле. Хочешь шапку? (Снимает шапку и подает ее Тихону.)
Тихон (осматривает шапку). Гм… Шапка шапке рознь… Дыр, словно в решете.
Федя (смеется). Дворянская! По улице в ней ходить да перед мамзелями снимать. Здрасте, прощайте! Как поживаете?
Тихон (отдает Борцову шапку). И даром не надо. Навоз.
Борцов. Не нравится? B таком случае дай в долг! Буду обратно идти из города, занесу тебе твой пятак! Подавись тогда этим пятаком! Подавись! Пусть он у тебя поперек горла станет! (Кашляет.) Ненавижу!
Тихон Евстигнеев, содержатель кабака на большой дороге.
Семен Сергеевич Борцов, разорившийся помещик.
Марья Егоровна, его жена.
Савва, старик-странник.
Назаровна и Ефимовна богомолки.
Федя, прохожий фабричный.
Егор Мерик, бродяга.
Кузьма, проезжий.
Почтальон.
Кучер Борцовой.
Богомольцы, гуртовщики, проезжие и проч.
Действие происходит в одной из южнорусских губерний.
Сцена представляет собой кабак Тихона. Направо прилавок и полки с бутылками. В глубине дверь, ведущая наружу. Над нею снаружи висит красный засаленный фонарик. Пол и скамьи, стоящие у стен, вплотную заняты богомольцами и прохожими. Многие, за неимением места, спят сидя. Глубокая ночь. При поднятии занавеса слышится гром и в дверь видна молния.
За прилавком Тихон. На одной из скамей, развалясь, полулежит Федя и тихо наигрывает на гармонийке. Около него сидит Борцов, одетый в поношенное летнее платье. На полу около скамей расположились Савва, Назаровна и Ефимовна.
Ефимовна (Назаровне). Потолкай-ка, мать, старца! Словно, никак, богу душу отдает.
Назаровна (поднимая с лица Саввы край сермяги). Божий человек, а божий человек! Жив ты, аль уж помер?
Савва. Зачем помер? Жив, матушка. (Приподнимаясь на локоть). Укрой-ка мне, убогонькая, ноги! Вот так. Правую больше. Вот так, матушка. Дай бог здоровья.
Назаровна (прикрывая Савве ноги). Спи, батюшка.
Савва. Какой уж тут сон? Было б терпенье муку эту перенесть, а спанья, матушка, хоть и не надо. Не достоин грешник покой иметь. Это что шумит, богомолочка?
Назаровна. Грозу бог посылает. Ветер воет, а дождик так и хлещет, так и хлещет. По крыше и в стекла словно горошком дробненьким. Чуешь? Разверзлись хляби небесные. Гром.
Свят, свят, свят.
Федя. И гремит, и гудит, и шумит, и. конца краю нет! Гууу. словно лес шумит. Гууу. Ветер как собака воет. (Ежится.) Холодно! Одежа мокрая, хоть возьми и выжми, двери настежь. (Тихо наигрывает.) Размокла моя гармония, православные, никакой музыки нет, а то бы я вам такую концерту отшпандорил, что держись шапка! Великолепно! Кадрель ежели, или польку, положим. или какой русский куплетец. всё это мы можем. В городе, когда в коридорных при гранд-ателе состоял, денег не нажил, а в рассуждении гармонии все ноты превозошел. И на гитаре умею.
Голос из угла. Дурак, дурацкие и речи.
Федя. От дурака слышу.
Пауза.
Борцов. Хорошо, я грех беру на себя! Согласен?
Мерик (молча снимает сермягу и остается в поддевке. За поясом топор). Кому холодно, а медведю да не помнящему родства всегда жарко. Взопрел! (Кладет на пол топор и снимает поддевку.) Покеда из грязи ногу вытащишь, так с тебя ведро пота стечет. Одну ногу вытащил, а другая вязнет.
Ефимовна. Это так. Родненький, дождик не меньше?
Мерик (поглядев на Ефимовну). С бабами не рассуждаю.
Пауза.
Борцов (Тихону). На себя грех беру! Да ты слышишь или нет?
Тихон. И слышать не желаю, отстань!
Мерик. Темень, словно кто дегтем небо вымазал. Носа не видать. А дождь в рожу бьет, что твоя пурга. (Берет в охапку одежу и топор.)
Федя. Для вашего брата, жулика, это — первое дело. Зверь хищный прячется, а вам праздник, шутам.
Мерик. Который человек говорит эти слова?
Федя. Погляди. чай, не повылазило.
Мерик. Так и запишем. (Подходит к Тихону.) Здорово, мордастый! Аль не спознал?
Тихон. Коли ежели вас всех пьяниц спознавать, что по большой дороге ходит, так для этого самого во лбу, почитай, десять дыр надо.
Мерик. А ты погляди.
Пауза.
Тихон. Нелегкая тебя принесла! (Выходит из-за прилавка.) Барин какой нашелся! Ну, давай, что ли? (Снимает с Мерика сапоги.) Каиново отродье.
Мерик. Вот так. Поставь их рядом. Вот так. Ступай!
Тихон (снявши сапоги, идет за прилавок). Больно ты любишь мудрить! Помудри еще у меня, так живо из кабака вылетишь! Да! (Подходящему Борцову.) Ты опять?
Борцов. Видишь ли, я, пожалуй, могу дать тебе одну золотую вещь. Изволь, если хочешь, я тебе дам.
Тихон. Чево трясешься? Говори толком!
Борцов. Хоть это подло и мерзко с моей стороны, но что же делать? Я решаюсь на эту мерзость, будучи невменяем. Меня и на суде оправдали бы. Возьми, но только с условием: возвратить мне потом, когда буду обратно из города идти. Даю тебе при свидетелях. Господа, вы будьте свидетелями! (Достает из-за пазухи золотой медальон.) Вот он. Портрет надо бы вынуть, да некуда мне его положить: я весь мокрый. Ну, грабь с портретом! Только вот что. ты тово. пальцами не прикасайся к этому лицу. Прошу. Я, голубчик, был груб с тобою. глуп, но ты извини и. не трогай пальцами. Не гляди своими глазами на это лицо. (Подает Тихону медальон.)
Тихон (рассматривает медальон). Краденые часики. Ну, да ладно, пей. (Наливает водки.) Трескай.
Борцов. Только ты пальцами. не тово. (Пьет медленно, с судорожной расстановкой.)
Тихон (открывает медальон). Гм. Мадама. Откуда это ты подцепил такую?
Мерик. А покажь-ка! (Встает и идет к прилавку.) Дай-ка поглядеть!
Тихон (отстраняет его руку). Куда лезешь? Из рук гляди!
Федя (поднимается и идет к Тихону). Дай-кась и я погляжу!
К прилавку подходят с разных сторон странники и прохожие. Группа.
Мерик (крепко обеими руками держит руку Тихона с медальоном и молча смотрит на портрет). Пауза.
Красивая дьяволица! Из барынь.
Федя. Из барынь. Щеки этта, глаза. Оттопырь руку-то, не видать! Волосья по самый пояс. Чисто как живая! Говорить собирается.
Пауза.
Явление III
Те же и Кузьма.
Федя. Ты не ори, потихоньку.
Кузьма. Я и так потихоньку. Не велит, ничего не поделаешь. Да и рассказывать больше нечего. Повенчались — вот и всё. Больше ничего и не было. Налей-кась Кузьме бессребренику! (Пьет.) Не люблю пьянства! В самый раз, когда господам, после венца, за ужин садиться, она возьми да и убеги в карете. (Шёпотом.) В город к аблакату дернула, к полюбовнику. А? Какова? В самый настоящий момент! То-ись. убить мало!
Мерик (задумчиво). Да. Ну что же дальше?
Кузьма. Очумел. Вот, как видишь, стал зашибать муху и ноне, сказывают, до шмеля дошел. То были мухи, а теперь — шмель. И до сей поры любит. Погляди: любит! Должно, идет таперь пешком в город на нее одним глазочком взглянуть. Взглянет и — назад.
К кабаку подъезжает почта. Почтальон входит и пьет.
Тихон. А нынче запоздала пошта!
Почтальон молча расплачивается и уходит. Почта со звоном уезжает.
Борцов. Это что же? Что же это такое? (Поднимает медальон.) Как ты смеешь, скотина? Какое ты имеешь право? (Плаксиво.) Ты хочешь, чтоб я тебя убил? Да? Мужик! Невежа!
Тихон. Будет, барин, серчать. Не стеклянное, не разбилось. Выпей-ка еще, да спать. (Наливает.) Заслушался вас тут, а давно уж пора кабак запирать, (Идет и запирает наружную дверь.)
Борцов (пьет). Как он смеет? Этакий ведь дурак! (Мерику.) Понимаешь? Ты дурак, осел!
Савва. Ребятушки! Почтенные! Положите хранение устом! Какая польза от шума? Дайте спать людям!
Тихон. Ложитесь, ложитесь. Будет вам! (Идет за прилавок и запирает ящик с выручкой.) Спать пора!
Федя. Пора! (Ложится.) Приятного сна, братцы!
Мерик (встает и постилает на скамье полушубок). Иди, барин, ложись!
Тихон. Ты же где ляжешь?
Мерик. Где придется. Хоть и на полу. (Постилает сермягу на полу.) Мне всё равно. (Кладет рядом с собой топор.) Ему на полу спать мука. Привык к шелку да к вате.
Тихон (Борцову). Ложись, вате благородие! Будет тебе на патрет глядеть! (Тушит свечу.) Брось ты ее!
Борцов (пошатываясь). Где же мне лечь?
Тихон. На бродягино место! Чай, слыхал, уступает тебе!
Борцов (подходит к уступленному месту). Я тово. опьянел. Это. что же? Тут мне ложиться? А?
Тихон. Тут, тут, не бойся, ложись. (Растягивается на прилавке.)
Борцов (ложится). Я. пьян. Все кругом. (Открывает медальон.) Свечечки y тебя нет? Пауза.
Ты, Маша, чудачка. Глядишь на меня из рамочки и смеешься. (Смеется.) Пьяный! А разве над пьяным можно смеяться? Ты пренебреги, как говорит Счастливцев, и. полюби пьяного.
Федя. Ветер-то как воет! Жутко!
Борцов (смеется). Какая ты. Разве можно так кружиться? Тебя не поймаешь!
Мерик. Бредит. На партрет загляделся. (Смеется.) Комиссия! Образованные господа всякие машины и лекарства повыдумывали, а нет еще того умного человека, чтоб нашел лекарство от женского пола. Ищут, как бы все болезни лечить, а того и вдомек не берут, что от бабья народа пропадает больше, чем от болезней. Лукавы, сребролюбы, немилостивы, никакого ума. Свекровь изводит невестку, невестка норовит как бы облукавить мужа. И конца нет.
Тихон. Натрепали ему бабы вихор, вот он и топорщится.
Мерик. Не я один. Спокон века, пока мир стоит, люди плачутся. Недаром и не зря в сказках да песнях чёрта с бабой на одну линию ставят. Недаром! Хоть наполовину да правда. Пауза.
Барин вон дурака ломает, а я нешто от большого ума в бродяги пошел, отца-мать бросил?
Федя. Бабы?
Мерик. Тоже как вот и барин. Ходил, как окаянный, завороженный, счастьем похвалялся. день и ночь как в огне, а пришла пора, открыл глаза. Не любовь была, а одно только обманство.
Федя. Что ж ты ей сделал?
Мерик. Не твое дело. Пауза.
Убил, думаешь? Руки коротки. Не то что убьешь, но еще и пожалеешь. Живи ты и будь ты. счастлива! Не видали б только тебя мои глаза, да забыть бы мне тебя, змея подколодная!
Стук в дверь.
Тихон. Кого-то черти принесли. Кто там? Стук.
Кто стучит? (Встает и подходит к двери.) Кто стучит? Проходи, заперто!
Голос за дверью. Впусти, Тихон, сделай милость! Рессора в карете лопнула! Помоги, будь отцом родным! Веревочкой бы только обвязать, а потом уж как-нибудь доехали бы.
Тихон. Кто едет?
Голос за дверью. Барыня едет из города в Варсонофьево. Пять верст только осталось. Помоги, сделай милость!
Тихон. Поди, скажи барыне, коли даст десять рублей, так и веревка будет и рессору починим.
Голос за дверью. Взбесился ты, что ли? Десять рублей! Собака ты бешеная! Рад людскому горю!
Тихон. Как знаешь. Не хочешь и не нужно.
Голос за дверью. Ну, да ладно, погоди. Пауза.
Барыня сказала: хорошо.
Тихон. Милости просим! (Отворяет дверь и впускает кучера.)
Кучер. Здорово, православные! Ну, давай веревку! Скорей! Ребята, кто пойдет поможет? На чай перепадет!
Тихон. Нечего там на чай. Пущай дрыхнут, вдвоем справимся.
Кучер. Фуй, измаялся весь! Холодно, в грязи, ни одного сухого места. Вот что еще, милый. Нет ли у тебя здесь комнатки, барыне погреться? Карету покривило набок, сидеть никак невозможно.
Тихон. Какой еще там комнаты захотела? Пущай здесь греется, коли озябла. Найдем место. (Подходит к Борцову и очищает около него место.) Вставайте, вставайте! Поваляйтесь часик на полу, покеда барыня погреется. (Борцову.) Привстань-ка, ваше благородие! Посиди! (Борцов приподнимается.) Вот тебе и место.
Кучер выходит.
Те же, Марья Егоровна и кучер.
Тихон (кланяется). Милости просим, ваше сиятельство! Жилье наше мужицкое, тараканье. Не побрезгуйте!
Марья Егоровна. Я тут ничего не вижу. Куда же мне идти?
Тихон. Сюда, ваше сиятельство! (Ведет ее к месту около Борцова.) Сюда, милости просим! (Дует на место.) Комнатки у меня отдельной, извините, нету, но вы, сударыня, не сомневайтесь: народ хороший, тихий.
Марья Егоровна (садится рядом с Борцовым). Какая ужасная духота! Отворите по крайней мере хоть дверь!
Тихон. Слушаю-с! (Бежит и отворяет настежь дверь.)
Мерик. Народ зябнет, а они двери настежь! (Встает и захлопывает дверь.) Что за указчица? (Ложится.)
Тихон. Извините, ваше сиятельство, это у нас дурачок. юродивенький. Но вы не пужайтесь, не обидит. Только извините, барыня, я за десять рублей не согласен. За пятнадцать, ежели угодно.
Марья Егоровна. Хорошо, только поскорей.
Тихон. Сею минутого. Мигом мы это самое. (Вытаскивает из-под прилавка веревки.) Сею минутою.
Пауза.
Борцов (вглядывается в Марью Егоровну). Мари. Маша.
Марья Егоровна (глядя на Борцова). Что еще?
Борцов. Мари. Это ты? Откуда ты?
Марья Егоровна, узнав Борцова, вскрикивает и отскакивает на середину кабака.
(Идет за ней.) Мари, это я. Я! (Хохочет.) Моя жена! Мари! Да где же я нахожусь? Люди, огня!
Марья Егоровна. Отойдите прочь! Лжете, это не вы! Невозможно! (Закрывает лицо руками.) Это ложь, глупость!
Борцов. Голос, движения. Мари, это я! Сейчас я перестану. быть пьян. Голова кружится. Боже мой! Постой, постой. я ничего не понимаю. (Кричит.) Жена! (Падает к ее ногам и рыдает.)
Около супругов собирается группа.
Марья Егоровна. Отойдите прочь! (Кучеру.) Денис, едем! Я не могу здесь долее оставаться!
Мерик (вскакивает и пристально вглядывается ей в лицо). Партрет! (Хватает ее за руку.) Она самая! Эй, народ! Жена баринова!
Марья Егоровна. Пошел прочь, мужик! (Старается вырвать у него свою руку.) Денис, что же ты смотришь? (Денис и Тихон подбегают к ней и хватают Мерика под руки.) Это разбойничий вертеп! Пусти же руку! Не боюсь я. Подите прочь!
Мерик. Постой, сейчас отпущу. Дай мне сказать тебе одно только слово. Одно слово, чтоб ты Поняла. Постой. (Оборачивается к Тихону и Денису.) Прочь вы, хамы, не держите! Не выпущу, покеда слова не скажу! Постой. сейчас. (Бьет себя кулаком по лбу.) Нет, не дал бог разума! Не могу я тебе этого слова придумать!
Марья Егоровна (вырывает руку). Поди ты прочь! Пьяницы. Едем, Денис! (Хочет идти к двери.)
Мерик (загораживает ей дорогу). Ну, погляди ты на него хоть одним глазом! Приголубь ты его хоть одним словечком ласковым. Богом молю!
Марья Егоровна. Возьмите от меня этого. юродивого.
Мерик. Так пропадай же ты, проклятая, пропадом! (Взмахивает топором.)
Страшное волнение. Все вскакивают с шумом и криком ужаса. Савва становится между Мериком и Марьей Егоровной. Денис с силой отталкивает в сторону Мерика и выносит свою барыню из кабака. После этого все стоят как вкопанные. Продолжительная пауза.
Борцов (ловит в воздухе руками). Мари. Где же ты, Мари!
Назаровна. Боже мой, боже мой. Душеньку мою надорвали вы, убивцы! И что за ночь окаянная!
Мерик (опуская руку с топором). Убил я ее, аль нет.
Тихон. Благодари бога, цела твоя голова.
Мерик. Не убил, стало быть. (Пошатываясь, идет к своей постели.) Не привела судьба помереть от краденого топора. (Падает на постель и рыдает.) Тоска! Злая моя тоска! Пожалейте меня, люди православные!
99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.
Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "На большой дороге"
Описание и краткое содержание "На большой дороге" читать бесплатно онлайн.
Антон Павлович Чехов
На большой дороге
(драматический этюд в одном действии)
Тихон Евстигнеев, содержатель кабака на большой дороге.
Семен Сергеевич Борцов, разорившийся помещик.
Марья Егоровна, его жена.
Савва, старик-странник.
Назаровна
Ефимовна
Федя, прохожий фабричный.
Егор Мерик, бродяга.
Кузьма, проезжий.
Кучер Борцовой.
Богомольцы, гуртовщики, проезжие и проч.
Действие происходит в одной из южнорусских губерний.
Сцена представляет собой кабак Тихона. Направо прилавок и полки с бутылками. B глубине дверь, ведущая наружу. Над нею снаружи висит красный засаленный фонарик. Пол и скамьи, стоящие у стен, вплотную заняты богомольцами и прохожими. Многие, за неимением места, спят сидя. Глубокая ночь. При поднятии занавеса слышится гром и в дверь видна молния.
За прилавком Тихон. На одной из скамей, развалясь, полулежит Федя и тихо наигрывает на гармонийке. Около него сидит Борцов, одетый в поношенное летнее платье. На полу около скамей расположились Савва, Назаровна и Ефимовна.
Ефимовна (Назаровне). Потолкай-ка, мать, старца! Словно, никак, богу душу отдает.
Назаровна (поднимая с лица Саввы край сермяги). Божий человек, а божий человек! Жив ты аль уж помер?
Савва. Зачем помер? Жив, матушка. (Приподнимаясь на локоть.) Укрой-ка мне, убогонькая, ноги! Вот так. Правую больше. Вот так, матушка. Дай бог здоровья.
Назаровна (прикрывая Савве ноги). Спи, батюшка.
Савва. Какой уж тут сон? Было б терпенье муку эту перенесть, а спанья, матушка, хоть и не надо. Не достоин грешник покой иметь. Это что шумит, богомолочка?
Назаровна. Грозу бог посылает. Ветер воет, а дождик так и хлещет, так и хлещет. По крыше и в стекла словно горошком дробненьким. Чуешь? Разверзлись хляби небесные.
Федя. И гремит, и гудит, и шумит, и… конца краю нет! Гууу… словно лес шумит… Гууу… Ветер как собака воет… (Ежится.) Холодно! Одежа мокрая, хоть возьми да выжми, двери настежь… (Тихо наигрывает.) Размокла моя гармония, православные, никакой музыки нет, а то бы я вам такую концерту отшпандорил, что держись шапка! Великолепно! Кадрель ежели, или польку, положим… или какой русский куплетец… всё это мы можем. B городе, когда в коридорных при гранд-отеле состоял, денег не нажил, а в рассуждении гармонии все ноты превзошел. И на гитаре умею.
Голос из угла. Дурак, дурацкие и речи.
Федя. От дурака слышу.
Назаровна (Савве). Тебе бы, старик, таперича в тепле полежать, ножку-то погреть.
Старик! Человек божий! (Толкает Савву.) Ай помирать собираешься?
Федя. Ты бы, дедусь, водочки выпил. Ты выпьешь, а оно в животе погорит, погорит, да от сердца и оттянет малость. Выпей-ка!
Назаровна. Не бахвальничай, парень! Старик, может, душу богу отдает да о грехах кается, а ты слова такие, да с гармонией… Брось музыку-то! Глаза бесстыжие!
Федя. А ты чего к нему пристала? Ему невмочь, а ты… бабьи глупости… Он из праведности не может тебе грубое слово вымолвить, а ты обрадовалась, рада, что он тебя, дуру, слушает… Спи, дедусь, не слушай! Пущай болтает, а ты наплюй. Бабий язык – чертово помело, выметет из дому хитреца и мудреца. Наплюй… (Всплескивает руками.) Да и худой же ты, братец ты мой! Страсть! Чисто как ни на есть мертвый шкилет! Никакой живности! Ай и впрямь помираешь?
Савва. Зачем помирать? Избави, господи, зря помереть… Помаюсь маленько, а там и поднимусь с божьей помощью… Не попустит матерь божия в чужой земле помереть… Помру дома…
Федя. Издалече сам?
Савва. Вологодский. Из самой Вологды… мещанин тамошний…
Федя. А где это Вологда?
Тихон. За Москвой… Губерния…
Федя. Тю, тю, тю… Занесло же тебя, борода! И все пешком?
Савва. Пешком, паренек. Был у Тихона Задонского, а иду в Святые горы… Из Святых гор, коли на то воля господня, в Одест… Оттеда, сказывают, в Ерусалим задешево отправляют. Будто за двадцать один рупь…
Федя. А в Москве был?
Савва. Эва! разов пять…
Федя. Хороший город? (Закуривает.) Стоющий?
Савва. Святынь много, парень… Где святынь много, там везде хорошо…
Борцов (подходит к прилавку и Тихону). Еще раз прошу! Дай Христа ради!
Федя. Главное в городе, чтоб чистота была… Ежели пыль – поливать, ежели грязь – чистить. Чтоб дома высокие были… театр, полиция… извозчики, которые… Сам жил в городах, понимаю.
Борцов. Рюмочку… вот эту маленькую. B долг ведь! Отдам!
Тихон. Ладно.
Борцов. Ну прошу! Сделай милость!
Тихон. Ступай!
Борцов. Ты меня не понимаешь… Пойми ты, невежа, если в твоей деревянной, мужицкой голове есть хоть капля мозга, не я прошу, нутро, выражаясь по-твоему, по-мужицкому, просит! Болезнь моя просит! Пойми!
Тихон. Нечего нам понимать… Отходи!
Борцов. Ведь если я не выпью сейчас, пойми ты это, если я не удовлетворю своей страсти, то я могу преступление совершить. Я бог знает что могу сделать! Видал ты, хам, на своем кабацком веку много пьяного люда, и неужели же ты до сих пор не сумел уяснить себе, что это за люди? Это больные! На цепь их сажай, бей, режь, а водки дай! Ну, покорнейше прошу! Сделай милость! Унижаюсь! Боже мой, как я унижаюсь!
Тихон. Деньги давай, тогда и водка будет.
Борцов. Где же мне взять денег? Все пропито! Все дотла! Что же я могу тебе дать? Пальто вот только одно осталось, но дать тебе его я не могу… Оно на голом теле. Хочешь шапку? (Снимает шапку и подает ее Тихону.)
Тихон (осматривает шапку). Гм… Шапка шапке рознь… Дыр, словно в решете.
Федя (смеется). Дворянская! По улице в ней ходить да перед мамзелями снимать. Здрасте, прощайте! Как поживаете?
Тихон (отдает Борцову шапку). И даром не надо. Навоз.
Борцов. Не нравится? B таком случае дай в долг! Буду обратно идти из города, занесу тебе твой пятак! Подавись тогда этим пятаком! Подавись! Пусть он у тебя поперек горла станет! (Кашляет.) Ненавижу!
Тихон (стуча кулаком о прилавок). Чего пристал? Какой-такой ты человек? Что за жулик? Зачем пришел?
Борцов. Выпить хочу! Не я хочу, болезнь моя хочет! Пойми!
Тихон. Не выводи меня из моего терпения! Живо в степи будешь!
Борцов. Что же мне делать? (Отходит от прилавка.) Что же делать? (Задумывается.)
Ефимовна. Это тебя нечистый мутит. Ты плюнь, барин. Он тебе, окаянный, шепчет: выпей! выпей! А ты ему: не выпью! не выпью! Отстанет!
Федя. B башке-то небось – тру-ту-ту-ту… Животы подвело! (Хохочет.) Блажной ты, ваше благородие! Ложись-ка спи! Нечего пугалом посередь кабака торчать! Не огород нашел!
Борцов (со злобой). Молчи! Тебя не спрашивают, осел!
Федя. Ты говори, говори, да не заговаривайся! Видали мы таких! Много вас таких здесь по большой дороге шатается! B отношении осла, как звездану тебя по уху, так взвоешь пуще ветра. Сам осел! Дрянь!
Назаровна. Старец, может, молитву творит и душу богу отдает, а они, нечестивцы, друг дружку задирают да слова разные… Срамники!
Федя. А ты, кочерыжка, коли в кабак попала, не хныкай! B кабаке и кабацкий обычай.
Борцов. Как же мне быть? Что делать? Как мне дать ему понять? Какое же еще нужно красноречие? (Тихону.) Кровь запеклась в груди! Дядя Тихон! (Плачет.) Дядя Тихон!
Савва (стонет). Стреляет в ногу, словно пулей огненной… Богомолочка, матушка!
Ефимовна. Что, батюшка?
Савва. Кто это плачет?
Ефимовна. Барин.
Савва. Попроси барина, пущай и за меня слезу прольет, чтоб довелось в Вологде помереть. Слезная молитва угодней.
Борцов. Не молюсь я, дед! Не слезы это! Сок! Сдавило мою душу и сок течет. (Садится у ног Саввы.) Сок! Впрочем, не понять вам! Не понять, дед, твоему темному разуму. Темные вы люди!
Савва. Где ж светлых-то взять?
Борцов. Есть, дед, светлые… Они бы поняли!
Савва. Есть, есть, родимый… Святые светлые были… Они всякое горе понимали… Ты им и не говори, а они поймут… B глаза тебе взглянут – поймут… И такое тебе утешение после их понятия, словно и горя не было – рукой снимет!
На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "На большой дороге"
Книги похожие на "На большой дороге" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Читайте также: