Мы против вас краткое содержание
Обновлено: 02.07.2024
Вообще Бьорнстад, где своими чувствами не принято делиться, напоминает котелок, плотно прикрытый крышкой. В нём угрожающе булькают страсти, и если не дать им выход, совсем скоро они вырвутся наружу, обжигая и уничтожая всё на своём пути. Собственно, это роман о неконтролируемом хаосе подавленной боли. О том, что бывает, когда она перестаёт помещаться внутри.
В 2018 году писатель опубликовал пронзительное и обжигающе искреннее эссе о своей депрессии и тревоге. Оказывается, быть писателем для Бакмана тяжёлый крест. Вернее, он обожает всё, что связано с сочинительством, а вот контракты, выбор обложек, бесчисленные интервью, встречи с издателями и автограф-сессии повергают его в глубочайший, опасный для здоровья стресс, из-за которого он уже несколько раз попадал в больницу и вынужден проходить терапию у психиатра.
Кажется, надо обладать милосердием и увлечённостью Бакмана, чтобы это провернуть – даже ценой собственного ментального здоровья.
"Говорят первая мысль самая верная, но это НЕПРАВДА. Чаще всего самая первая мысль оказывается самой глупой.Иначе откуда у нас потребность подумать хорошенько?"
Общая информация
Описание
О книге
Он описывает жизнь людей, после скандала, который случился в первой книги. Рассказывает через какие трудности приходиться проходить семье Маи, чтобы продолжить жить в этих суровых краях. В книге рассказываются тайны, которые герои хранили еще в первой части. Страсти накаляются до предела. Война между двумя хоккейными клубами и их фанатами находится на пике, ненависть затмевает глаза почти всем и чтобы разрядить обстановку, должна случиться трагедия, что-то непоправимое из-за чего все очнутся от своей злобы, но будет уже поздно.
Впечатление
Книга очень легко и быстро читается. Много философских рассуждений на межличностные отношения. Но так же описывается жизнь и характеры героев.
Но мне немного не хватило подробностей того, что же все-таки со всем стало в итоге. Кто куда уехал, кто где учится, кто как живет.
То здесь пришлось узнать результаты этой борьбы и решения, которое было принято жителями. Из-за этих решений детям , подросткам и их родителям пришлось приспосабливаться к новой, достаточно ужасной реальности.
Честно? Я плакала в конце книги от несправедливости, но видно по другому и нельзя было остановить эту войну между жителями 2-х городов где-то в Швеции.
Так же читай отзывы на другие книги Фредрика Бакмана:
Предыдущую книгу Бакмана "Медвежий угол" я дочитывала без улыбки, с заплаканными глазами. История казалась вполне законченной - в конце было краткое описание жизни героев, к чему они пришли десять лет спустя. Было такое, можно сказать, проявление милосердия к читателю. Казалось, открытых вопросов не осталось.
Но в прошлом году появилось продолжение - "Мы против вас". Честно говоря, я долго не могла решиться его читать. Что было после трагедии? Неужели самое плохое ещё не произошло? И чёрт побери, Фредрик, кто все-таки умрёт? Почему вообще кто-то должен умереть? Бакман, пожалуйста, оставь всех живыми.
Несколько месяцев назад я попробовала читать "Мы против вас" и после трех глав оставила, не было душевных сил.
И вот вернулась. Прочитала. Почти на одном дыхании. Этот роман о событиях спустя несколько месяцев после концовки "Медвежьего угла".
Мы опять в Бьорнстаде - затерянном шведском городке, в котором мебельная фабрика да ледовый дворец спорта. Хоккей и вся жизнь вокруг него. Политика на местном уровне, коррупция, круговая порука, взятки. Коварство, амбиции, сколачивание заинтересованных, местная гопота.
И хоть Швецию считают образцом толерантности, до понимания и терпимости в провинциальном Бьорнстаде очень далеко.
В книге опять пару десятков персонажей. Знакомые нам по "Углу" Мая, Петер, Мира, Амат, Беньи, Ана, Бубу, Вильям, Лео, Рамона и новые действующие лица. Политик-манипулятор, амбициозный тренер, новый школьный учитель, люди в черных куртках - члены "группировки". И нет главных героев: в тот момент, когда Бакман рассказывает об одном или другом - он становится "главным".
Как не потерять себя и не сломаться? Очень страшно, очень близко к сердцу, словно не Беньи, не Мая, не Ана, не Петер - а ты сам живёшь там и стоишь один против всех.
Не всех и не всегда я могу понять в этом романе. Мешает жизненный опыт, а в каких-то вопросах у меня подобного опыта, наоборот, нет. Далеко не все вели себя в моем понимании логично. С другой стороны, там, где кипят эмоции, не всегда есть место логике. Особенно, когда тебе 16 или 18 лет.
Я не люблю Фредрика Бакмана слепой любовью. Я вижу недостатки в его книгах. Напишу сейчас о нескольких вещах, которые не понравились.
Странно было читать, что некоторые игроки, в их числе и лидеры, могут без причины не прийти на тренировку, пить и курить траву.
Мальчишки-хоккеисты от физической усталости, блюющие в вёдра - чтоб так выкладываться на тренировке, такое бывает? Местные гопники в черных кожаных куртках - такие честные и справедливые, сплошное благородство, прям "Тимур и его команда". Да каждому бы городу таких бандитов, которые описаны в книге:) А в конце гопники скидываются на пожертвование в фонд защиты прав ЛГБТ - тут вообще, прямо гимн политкорректности
У Бакмана есть одна особенность - он никогда не говорит прямо. Фраза, сказанная вначале главы, в конце той же главы может обернуться совсем не тем, чего ты ожидал. А явный спойлер может запутать даже больше.
Сейчас думаю. Ведь таких историй, которые описал Бакман, в реальной жизни - миллионы. И как это вынесла Мая? А потом Беньи, а в жизни миллионы таких подростков - вопрос. Совершенно живые герои у Бакмана.
В конце книги огромный список благодарностей. Колоссальное дело сделал Бакман. В списке, наверное, 30 человек. С кем только он не консультировался - юристы, психологи, тренеры по хоккею и по единоборствам, спортсмены, охотники. Своими личными историями с Бакманом поделились молодые люди - рассказали о своем взрослении, об агрессии, сексуальности, просто о жизни. Эти истории и составили канву двух романов.
Когда речь заходит о Бакмане, я несомненно предвзята, необъективна. Но его меткие фразы, даже обрывочные словесные конструкции поражают меня своей точностью, правдой.
Я не знаю, что должно случиться, чтобы я разлюбила Фредрика Бакмана или разочаровалась в нём. В худшем случае - я могу разочароваться в его новой книге (которая ещё не написана или не вышла), хотя это и представляется весьма сомнительным. Но то, что уже написано им и прочитано мною, - это те самые черепахи, киты, столпы, сваи (что хотите), которые, будучи мощнейшим фундаментом моей любви к данному писателю, возвели его на мой личный пьедестал признания уже теперь навсегда.
В очередной раз нам предоставляется отличный случай понять то, что спорт и политика не разделимы, как и любая область жизни и политика. Это страшно. Это такая махина, которая перемелет всех и прокатится ещё сверху. Утрамбует. В любом городе. В любой стране. И никто и ничего не сможет сделать. Или почти никто и ничего. Потому что власть и деньги не перебороть. Либо же надо быть особенным.
Впервые я настолько однозначно могу ответить на вопрос, о чём эта книга. Она о ненависти. То, что ненависть без любви не ходит, это и дураку понятно. Никуда от этого не деться. Но в первую очередь она вот именно о ненависти: как та рождается, как поселяется глубоко и навсегда, но чаще - нет, не навсегда; как она вдруг перерождается если не в любовь, то во что-то уже и не такое плохое, как отмывает человека словно лечебная грязь или скраб, и через потери и побои он становится лучше. Вот только потери-то уже не вернуть, а тех, кто умер, не оживить. Такова цена перерождения и встречи с собой. С самого начала книги мы знаем, что живыми выйдут не все.
Бакман - нереальный, конечно. Благодаря его буквам и словам, мы начинаем видеть и чувствовать свои собственные мысли: вот же, мы это знаем, это же так понятно, мы так и думали! Но фишка в том, что ни фига мы не видели это и сроду бы не поняли, не прочти у него.
Что касается хоккея, то это просто отдельная жизнь. И отдельная смерть. У каждого - своя, будь то тренер, игрок или директор клуба. Мне ли, обожающей фигурное катание, этого не знать?
Оглавление
- 1. Это случится по чьей-то вине
- 2. Люди бывают трех сортов
- 3. Будь мужчиной
- 4. От женщин одни проблемы
- 5. Человек состоит из множества вещей
- 6. Если войны нет, они сами ее начинают
- 7. Для начала – пообедать
- Остров
- 9. Вечером надо будет найти, с кем подраться
- 10. Как сказать детям?
- Минное поле
- 12. Я готова здесь сгореть
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Мы против вас предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Если войны нет, они сами ее начинают
Этим летом при каждом взгляде на фотографии Петера, Маи и Лео на рабочем столе Мира Андерсон испытывала бездонный стыд: здесь, на работе, проще представить себе, что они — обычная, нормальная семья. А не четыре дотла выгоревших человека, которые делят дом в молчании, потому что слов не осталось.
Мира знала: люди удивляются, как у нее достает сил работать, а у Петера — заниматься хоккейными делами, но на самом деле только об этом у них и получалось думать. Когда рушится мир, человек бросается туда, где он может что-то контролировать, в единственное место, где знаешь, кто ты и чем занимаешься. Все остальное слишком больно. И человек ходит на работу, прячется в ней. Так альпинист зарывается в снежную пещеру, когда начинается буря.
Наивностью Мира не страдала, но как мать все время пыталась увидеть свет в конце туннеля. Кевин уехал, психолог говорит, что травму Мая прорабатывает успешно, так что все, может быть, опять… наладится, уговаривала себя Мира. Петер встретится с муниципалами, клубу выделят деньги, и все… устроится.
Мира позвонила Петеру, но он не ответил. Она поняла, чего теперь ждать. Если с хоккейным клубом покончено, то какая разница, по чьей вине. Город уже начал искать козла отпущения: во всем виноват Петер. Во всем виновата Мая. Спортивный директор. Шлюха.
Мира еще раз позвонила Петеру. Еще. И еще. На последнем звонке телефон мужа оказался выключен. Коллега попятилась, когда Мира принялась лупить кулаком все, до чего могла дотянуться на своем столе. Она слышала, как трещат суставы, но продолжала бить, вкладывая в свои удары силу сотен разгневанных женщин:
БАНК. БАНК. БАНК-БАНК-БАНК.
Беньи съежился на ветке, дым тянулся у него из ноздрей. Некоторые рассказывают, будто наркотики уносят их в небеса, но Беньи ощущал приход как море: он не летел, а плыл. Наконец-то спокойно лежал на воде. В остальное время он отчаянно барахтался, не в силах вынырнуть.
В детстве Беньи любил лето, потому что листва деревьев маскирует мальчишек, и их не видно с земли. Ему всегда было что скрывать, как любому, кто не похож на остальных, в раздевалке, где все учатся быть единым целым, кланом, побеждать вместе. Так Беньи стал тем, кто был так нужен команде: Дикарем. Его настолько боялись, что, когда он однажды получил травму и тренер отправил его на скамью до конца матча, противники так и не рискнули трогать Кевина.
Сейчас он сидел на дереве не шевелясь, но внутри у него разверзся хаос. В детстве лучшие друзья — это как первая любовь: мы не хотим с ними расставаться даже на миг, такая разлука подобна ампутации. Кевин и Беньи происходили из совсем разных районов города, были считай что существами разного вида, но лед стал их танцплощадкой. У Кевина был талант, у Беньи — агрессия. Понадобилось целых десять лет, чтобы все поняли: кое-какой талант есть и у Беньи, а агрессии в Кевине гораздо больше.
Что можно простить лучшему другу? Если бы знать заранее. Однажды весенней ночью Кевин стоял, дрожа, в лесу, недалеко отсюда, и просил у Беньи прощения. Беньи тогда отвернулся и покинул его. С тех пор они больше не разговаривали.
Когда три недели назад Кевин уезжал из города, Беньи сидел на том же дереве, что и теперь. И бился затылком о ствол, все крепче и крепче. Банк. Банк. Банк. Невесомый от травы, отяжелевший от ненависти, он услышал их голоса и поначалу решил, что ему почудилось. А потом услышал снова — они приближались, он увидел их между деревьями. Мышцы напряглись.
Он сделает кому-нибудь очень плохо.
Чтобы понять, почему люди жертвуют всем ради любви, надо понимать, как они влюбились. Иногда, чтобы полюбить, не нужно почти ничего. Только время. Взрослым известно, что хоккей — это понарошку, это выдуманная игра, но, когда человеку пять лет, сердце у него маленькое. Поэтому влюбляется оно сразу.
Мама Петера Андерсона тяжело болела, отец напивался до такой степени, что орал на своего отпрыска, словно тот оглох, и лупил, как чужого. Петер рос с голосами в голове. Эти голоса нашептывали, что он ни на что не годен, но, когда он встал на коньки, голоса затихли — в первый раз. Отнять то, что дала ему хоккейная школа, Петер не позволил никому. Настало лето, ледовый дворец закрылся. Пятилетний Петер явился домой к тренеру основной команды клуба и забарабанил в дверь.
— Когда начнется хоккей? — требовательно спросил он.
— Осенью, — улыбнулся тренер основной команды, Суне, — он уже тогда был стариком с таким круглым брюшком, что закруглял даже самые острые разговоры.
— А до нее долго? — спросил пятилетний человек.
— До… осени? — буркнул тренер.
— Я не умею определять время, — объяснил пятилетний человек.
— До осени несколько… месяцев, — промямлил тренер.
— А можно я тут подожду? — спросил пятилетний человек.
— До ОСЕНИ? — воскликнул тренер.
— А это долго? — спросил пятилетний человек.
Так началась дружба длиной в целую жизнь.
Суне никогда не спрашивал про синяки, пятилетний человек никогда про них не рассказывал, но каждый доставшийся ему удар читался в его глазах, когда мальчик бил по шайбе в садике у тренерского дома. Тренер знал: хоккей не может изменить жизнь человека. Может лишь предложить другую жизнь. Выход наверх.
Иногда, чтобы влюбиться, не нужно почти ничего. Только время. Начиная с пятилетнего возраста, Петеру Андерсону каждую ночь, год за годом снилось одно и то же: звук, с каким шайба улетает от клюшки и ударяется в стену дома:
Беньи знал, что скорбь и гнев могут перепрошить мозги не хуже лекарств или наркотиков. Может, в некоторых головах есть такая бомба замедленного действия: лежит там и только ждет, когда замкнется цепь. Может быть, мать права: есть такие люди, которые сами начинают войну.
С дерева Беньи видел, как Мая и Ана идут через лес. Потом он не сможет сказать, что творилось у него в душе — просто проснулся некий инстинкт. Что-то выключилось, что-то включилось. Беньи слез с дерева, подхватил с травы рюкзак, вытащил что-то и, взяв в руку, двинулся вперед.
Вслед за девочками.
Мая и Ана шли через лес без цели, и чем глубже заходили, тем медленнее шли. Они не разговаривали, заранее зная, что скажет другая. Обе усвоили: если ты не такой, как все, расти в Бьорнстаде нелегко. Ужас взросления в том, что ты однажды понимаешь: Бьорнстад — не исключение. Сволочи есть везде.
У этих девушек было мало общего: принцесса и дитя природы, музыкант и охотник. Они познакомились в детстве, когда Ана вытащила Маю из проруби. Мая тогда только-только переехала сюда, у Аны не было друзей, и они спасли друг другу жизнь. Мая бесила Ану тем, что не умела передвигаться по лесу тихо — ломилась, как лось на шпильках. Мая посмеивалась над подругой, что Ана оттого такая, что ее мама согрешила в лесу с белкой.
Но перестала так говорить, когда мать Аны уехала из Бьорнстада. Ана в ответ перестала дразнить Маю из-за ее вай-фай-зависимости. Годами они оставались ровней, но подростковый возраст всегда меняет баланс между подругами. В старших классах знания Аны о том, как выживать в лесу, утратили ценность. А как выживать в школьных коридорах, знала Мая. Однако этим летом девочки не чувствовали себя в безопасности ни там, ни там.
Ана двигалась впереди, Мая следом за ней, глядя подруге в затылок. Она привыкла думать, что Ана самый сильный и самый слабый человек из всех, кого она знала. Отец Аны снова запил — никто в этом не виноват, просто запил, и все. Мае хотелось забрать у подруги ее боль, но с таким же успехом Ана могла забрать изнасилование из жизни Маи. Они упали в разные пропасти. По ночам Маю мучили кошмары, у Аны тоже имелась причина, по которой она подолгу не могла уснуть. Иногда девушка укладывалась спать с собаками: отец приходил домой поздно и переворачивал кухню вверх дном, словно громадное чудовище, сотканное из тоски и несказанных слов. Собаки в такие вечера лежали вокруг Аны кругом, защищая ее, хотя она их об этом не просила. Обожаемые звери. Отец никогда, ни на миг не поднимал руку на дочь. Но Ана все равно боялась его пьяного. Мужчины не знают своего веса, не сознают, как физически страшно, когда они просто вваливаются в дверь. Как ураган, что проносится через молодой лес, они поднимаются, пьяные, из-за кухонного стола и ломят через комнаты, не глядя, что хрустит у них под ботинками. Наутро они ничего не помнят. Пустые бутылки вынесены, стаканы тихонько помыты, в доме тишина. Никто ничего не говорит. Эти мужчины не видят опустошений, оставленных ими в душах собственных детей.
— Если будешь делать пластику, что выберешь — рыло как у свиньи или задницу как у свиньи?
— Я больная? Ты СЕБЯ послушай!
Ана фыркнула. Прошлась взглядом между деревьев.
— Окей, тогда так: быть несчастной и прожить сто лет — или быть счастливой один-единственный год, а потом умереть?
Мая задумалась, но ответить не успела. Ана крутанулась в сторону и вгляделась в заросли. Как она раньше не заметила? Привыкнув тропить и охотиться, Ана не ожидала, что преследовать могут и ее.
Под чьей-то тяжестью хрустнули сухие ветки. Девочки ушли далеко от города, встретить тут крупного зверя немудрено.
Но ветки хрустнули не под зверем.
Проблема в том, что окончательно это доказать невозможно: те, кто смеется над тобой, просто отодвигают границы. Часы на стене раздевалки остановились, никто не удосужился заменить батарейку. На то, чтобы влюбиться, нужно не так уж много времени, а на то, чтобы возненавидеть, и того меньше. Хватит минуты. Спорт беспощаден, мегазвезды гаснут за те десять секунд, что отделяют раздевалку от ледового поля. Клуб, проживший больше полувека, в здании городской администрации приговорили к смерти за несколько минут. Интересно, думал Петер, снесут ли они теперь ледовый дворец, чтобы построить конференц-отель или другую фигню, о которой грезят власть и деньги. Эти люди не умеют любить, они умеют только обладать. Для них ледовый дворец — это просто стены и крыша.
Петер поднялся по трибунам, постоял в коридорчике у дверей кабинета. Сколько лет своей жизни он оставил в этом здании? Чего они теперь стоят? На стене висели фотографии в рамках — великие моменты из жизни клуба: день основания в 1951 году, легендарный сезон двадцать лет назад, когда основная команда стала второй в стране, и тот самый матч этой весной, когда юниорская команда взяла серебро. На многих фотографиях был и Петер.
Одним бешеным движением Петер смахнул их все на пол. Пробежав вдоль стены, он сорвал рамки с гвоздей. Брызнуло стекло, осколки дождем посыпались на пол, но Петер уже шел к выходу. Окна ледового дворца так и оставались темными, когда он грохнул дверью.
Сердца у девочек заколотились, когда они обернулись и увидели между стволов Беньи. Еще недавно он был мальчиком, влюбленным в свою хоккейную команду и лучшего друга; теперь Беньи превратился во взрослого мужчину с глазами, в которых тонули зрачки. Одна рука была стиснута в кулак, другая сжимала молоток.
Спросите в Бьорнстаде кого угодно, и вам ответят: этот мальчик всегда был бомбой.
Читайте также: