Краткое содержание рассказа не судьба чехов

Обновлено: 04.07.2024

Антоша Чехонте, Человек без селезёнки, – всё это псевдонимы прекраснейшего писателя-юмориста, драматурга, врача, известного нам как Антон Павлович Чехов.

Учёба для будущего писателя началась в таганрогской греческой гимназии. Именно в её стенах он получил первый и самый важный литературный опыт.

Затем, после разорения отца и заработков в Таганроге частными уроками, Чехов переезжает в Москву и поступает на медицинский факультет в нынешнем Первым МГМУ им. Сеченова. За время обучения он успел опубликовать свои первые рассказы, юморески, фельетоны в журналах, вскоре начал приобретать популярность. В прочем, сам писатель был не слишком собой доволен – считал, что ему не доставало возмужалости и чувства личной свободы для написания серьёзных романов.

Также Антон Павлович был довольно-таки популярен, как драматург. Драматические его произведения отличаются тем, что герои максимально приближены к реальности. Театральным критикам это не особо нравилось, а писатель считал:

Ещё одним важным этапом в жизненном пути писателя стало путешествие на Сахалин. Там он общался с людьми, писал и даже провёл перепись населения. Но именно после посещения острова случилось обострение болезни.

Чехов болел туберкулёзом ещё с 10 лет. В 1904 году в начале лета он уехал в отпуск в Германию, а оттуда уже не вернулся. 15 июля он скончался.

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Не судьба !: краткое содержание, описание и аннотация

Антон Чехов: другие книги автора

Кто написал Не судьба !? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.

Не судьба ! — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком

Чехов Антон Павлович

Часу в десятом утра два помещика, Гадюкин и Шилохвостов, ехали на выборы участкового мирового судьи. Погода стояла великолепная. Дорога, по которой ехали приятели, зеленела на всем своем протяжении. Старые березы, насаженные по краям ее, тихо шептались молодой листвой. Направо и налево тянулись богатые луга, оглашаемые криками перепелов, чибисов и куличков. На горизонте там и сям белели в синеющей дали церкви и барские усадьбы с зелеными крышами.

- Взять бы сюда нашего председателя и носом его потыкать. проворчал Гадюкин, толстый, седовласый барин в грязной соломенной шляпе и с развязавшимся пестрым галстуком, когда бричка, подпрыгивая и звякая всеми своими суставами, объезжала мостик. - Наши земские мосты для того только и строятся, чтобы их объезжали. Правду сказал на прошлом земском собрании граф Дублеве, что земские мосты построены для испытания умственных способностей: ежели человек объехал мост, то, стало быть, он умный, ежели же взъехал на мостик и, как водится, шею сломал, то дурак. А все председатель виноват. Будь у нас председателем другой кто-нибудь, а не пьяница, не соня, не размазня, не было бы таких мостов. Тут нужен человек с понятием, энергический, зубастый, как ты, например. Нелегкая тебя несет в мировые судьи! Баллотировался бы, право, в председатели!

- А вот погоди, как прокатят сегодня на вороных, - скромно заметил Шилохвостов, высокий, рыжий человек в новой дворянский фуражке, - то поневоле придется баллотироваться в председатели.

- Не прокатят. - зевнул Гадюкин. - Нам нужны образованные люди, а университетских-то у нас в уезде всего-навсего один - ты! Кого же и выбирать, как не тебя? Так уж и решили. Только напрасно ты в мировые лезешь. В председателях ты нужнее был бы.

- Все равно, друг. И мировой получает две тысячи четыреста и председатель две тысячи четыреста. Мировой знай сиди себе дома, а председатель то и дело трясись в бричке в управу. Мировому не в пример легче, и к тому же.

Шилохвостов не договорил. Он вдруг беспокойно задвигался и вперил взор вперед на дорогу. Затем он побагровел, плюнул и откинулся на задок.

- Так и знал! Чуяло мое сердце! - пробормотал он, снимая фуражку и вытирая со лба пот. - Опять не выберут!

- Что такое? Почему?

- Да нешто не видишь, что отец Онисим навстречу едет? Уж это как пить дать. Встретится тебе на дороге этакая фигура, можешь назад воротиться, потому ни черта не выйдет. Это уж я знаю! Митька, поворачивай назад! Господи, нарочно пораньше выехал, чтоб с этим иезуитом не встречаться, так нет, пронюхал, что еду! Чутье у него такое!

- Да полно, будет тебе! Выдумываешь, ей-богу!

- Не выдумываю! Ежели священник на дороге встретится, то быть беде, а он каждый раз, как я еду на выборы, всегда норовит мне навстречу выехать. Старый, чуть живой, помирать собирается, а такая злоба, что не приведи создатель! Недаром уж двадцать лет за штатом сидит! И за что мстит-то? За образ мыслей! Мысли мои ему не нравятся! Были мы, знаешь, однажды у Ульева. После обеда, выпивши, конечно, сел я за фортепианы и давай без всякой, знаешь, задней мысли петь "Настоечка травная" да "Грянем в хороводе при всем честном народе", а он услыхал и говорит: "Не подобает судии быть с таким образом мыслей касательно иерархии. Не допущу до избрания!" И с той поры каждый раз навстречу ездит. Уж я и ругался с ним и дороги менял - ничего не помогает! Чутьем слышит, когда я выезжаю. Что ж? Теперь надо ворочаться! Все равно не выберут! Это уж как пить дать. В прошлые разы не выбирали, - а почему? По его милости!

- Ну, полно, образованный человек, в университете кончил, а в бабьи предрассудки веришь.

- Не верю я в предрассудки, но у меня примета: как только начну что-нибудь тринадцатого числа или встречусь с этой фигурой, то всегда кончаю плохо. Все, конечно, чепуха, вздор, нельзя этому верить, но. объясни, почему всегда так случается, как приметы говорят? Не объяснишь же вот! По-моему, верить не нужно, но на всякий случай не мешает подчиняться этим проклятым приметам. Вернемся! Ни меня, ни тебя, брат, не выберут, и вдобавок еще ось сломается или проиграемся. Вот увидишь!

С бричкой поравнялась крестьянская телега, в которой сидел маленький, дряхленький иерей в широкополом, позеленевшем от времени цилиндре и в парусинковой ряске. Поравнявшись с бричкой, он снял цилиндр и поклонился.

- Так нехорошо делать, батюшка! - замахал ему рукой Шилохвостов. Такие ехидные поступки неприличны вашему сану! Да-с! За это вы ответ должны дать на страшном судилище. Воротимся! - обратился он к Гадюкину. - Даром только едем.

Иван Иванович и Буркин остановились в дому у Алехина. Уром же он делиться со своими гостями историей о своей любви.

Он приехал в Софьино, когда окончил учебу в университете. Имение находилось в долгах, потому что отец отдавал огромные деньги за его учебу. Он же в свою очередь решил не бросать имение и заплатить все по счетам. Потом он стал почетным мировым судьей, поэтому зачастую его можно было встретить в городе.

В суде он встретил председателя Дмитрия Лугановича. Он простой и добрый человек, но вот рассуждения его были скучными. Как – то раз Дмитрий пригласил Алехина к себе. Там как раз и он увидел его жену, Анну Алексеевну. Ей было не больше 20, прекрасная, образованная женщина, он почувствовал к ней влечение. В следующий раз они увиделись в театре, и она снова его покорила и снова близость, которая не давала ему покоя. Лугановичи пригласили его снова в гости, и потом он становится частым званым гостем и был каждый раз как приезжает в город. Алехин же был расстроен, потому что все его мысли были только об Анне Алексеевне. И он никак не мог понять, почему она стала женой такого человека и имеет от него детей. Ему очень хотелось быть на месте Лугановича.

Когда он приезжал в город, то видел в глазах Анны Алексеевны, что она его ждет. Но никто из них не говорил о своих чувствах. Напротив Алехин же думал, что она не пойдет с ним. Ему казалось, что в ее мыслях только муж и дети и также терялся в догадках, сможет ли она подарить счастье ему. Их зачастую можно было встретить в театре, и в городе ходил много слухов о них, но все это не было правдой. В последние время у Анны стало появляться чувство, как будто ей чего-то не хватает от этой жизни, иногда ей никого не хотелось видеть. Чтобы посторонние люди ничего не надумали, поэтому их вопросы были ей не приятны и вызывали раздражение. Потом она стала проходить курс лечения от расстройства нервов.

Прошло какое – то время и Лугановича сделали председателем западной губернии. Это стоило им разлуки. Они приняли решение, что Анна уедет в Крым, как и прописали ей доктора, а Дмитрий вместе с детьми уедет на новое место работы.

Когда Анну провожали на вокзале, то Алехин ворвался к ней в купе, чтобы вернуть ей корзину, которую она забыла на перроне. Он встретились глазами, и остановить их уже никто не мог. Он обнял ее, а она долго продолжала плакать. Алехин целовал лицо и руки, говорил ей о своих чувствах. И в это мгновение, он понял, что причины, которые мешали им любить друг друга, ничтожно малы.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Чехов. Все произведения

О любви. Картинка к рассказу

Сейчас читают

Главный герой книги Жюльен Сорель вырос в семье плотника в маленьком городке Верьер. Был он младшим сыном в семье, и совсем не походил на своих старших братьев. Отец, глядя на него, все время думал, что Жюльен будет обузой

События поэмы, посвященные 1919 году, разворачиваются на просторах Урала. Центральный персонаж произведения Есенина – это Номах, представляющий собой бандита. По сути своей он бунтарь, романтик

Рассказ ведет человек, который был приговорен к смертной казни, но за совершение какого именно преступного деяния не говорится, также ничего не известно об анкетных данных этого человека

Ослик Мафин решил испечь вкусный пирог. Так как пирог предназначался для друзей ослика, то он очень серьёзно подошёл к делу. Мафин надел шапку повара

Произведение Александра Блока На поле Куликовом состоит из пяти частей. Затрагиваются важные аспекты, которые очень волнуют писателя. Прошлое России, настоящее и будущее

По дороге токарь думает о своей жизни и разговаривает сам с собой. Он представляет как будет уговаривать доктора, оправдываться почему они так поздно приехали, и уговаривать взять его жену в больницу. Он так же не поворачиваясь просит свою старушку потерпеть чуть-чуть до приезда, не рассказывать потом доктору что время от времени муж поколачивает ее.

Вдруг, так и не услышав ответа, Петров оборачивается и понимает что его жена померла. Раздосадованный и опечаленный, что все так быстро произошло он поворачивает повозку обратно – ехать к доктору уже бессмысленно, теперь надо думать о похоронах жены. Теперь уже мысли его заняты быстротечностью жизни. Кажется вот только недавно отдавали за него молодую, весёлую, красивую девушку замуж. А пролетело уже сорок лет. Состарилась его супруга, а он своим поведением и образом жизни только делал ее несчастной изо дня в день. И теперь когда ее уже больше нет в живых, он даже не может ей сказать как на самом деле ценит ее и не может без нее жить.

Мысли токаря все мрачнее и мрачнее, лошадь плетется все медленнее и медленнее, метель не прекращается и Григорий Петров засыпает прямо в дороге. Когда он просыпается, то видит рядом доктора, который сообщает ему что он обморозил руки и ноги и больше их нет.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Чехов. Все произведения

Альбом
Анна на шее
Архиерей
Беглец
Беззащитное существо
Безотцовщина
Белолобый
В овраге
Ванька
Вишнёвый сад
Враги
Глупый француз
Горе
Гриша
Дама с собачкой
Детвора
Дом с мезонином
Драма на охоте
Душечка
Дуэль
Дядя Ваня
Егерь
Жалобная книга
Злой мальчик
Злоумышленник
Иванов
Ионыч
Канитель
Каштанка
Крыжовник
Леший
Лошадиная фамилия
Мальчики
Маска
Медведь
Моя жизнь
Мужики
На мельнице
Налим
Невеста
О любви
Орден
Остров Сахалин
Палата №6
Пари
Переполох
Пересолил
Письмо к учёному соседу
Попрыгунья
Предложение
Радость
Размазня
Репетитор
Свадьба
Скрипка Ротшильда
Скучная история
Случай из практики
Смерть чиновника
Спать хочется
Степь
Страшная ночь
Студент
Счастье
Толстый и тонкий
Тоска
Три года
Три сестры
Унтер Пришибеев
Учитель словесности
Хамелеон
Хирургия
Цветы запоздалые
Чайка
Человек в футляре
Чёрный монах
Шведская спичка
Шуточка
Юбилей

Чехов А. П.
Горе
// Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения: В 18 т. / АН СССР. Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1974—1982.

Т. 4. [Рассказы, юморески], 1885—1886. — М.: Наука, 1976

Токарь хлещет по лошаденке и, не глядя на старуху, продолжает бормотать себе под нос:

И токарь бормочет без конца. Болтает он языком машинально, чтоб хоть немного заглушить свое тяжелое чувство. Слов на языке много, но мыслей и вопросов в голове еще больше. Горе застало токаря врасплох, нежданно-негаданно, и теперь он никак не может очнуться, прийти в себя, сообразить. Жил доселе безмятежно, ровно, в пьяном полузабытьи, не зная ни горя, ни радостей, и вдруг чувствует теперь в душе ужасную боль. Беспечный лежебока и пьянчужка очутился ни с того ни с сего в положении человека занятого, озабоченного, спешащего и даже борющегося с природой.

Токарь помнит, что горе началось со вчерашнего вечера. Когда вчера вечером воротился он домой, по обыкновению пьяненьким, и по застарелой привычке начал браниться и махать кулаками, старуха взглянула на своего буяна так, как раньше никогда не глядела. Обыкновенно выражение ее старческих глаз было мученическое, кроткое, как у собак, которых много бьют и плохо кормят, теперь же она глядела сурово и неподвижно, как глядят святые на иконах или умирающие. С этих, странных, нехороших глаз и началось горе. Ошалевший токарь выпросил у соседа лошаденку и теперь везет старуху в больницу, в надежде, что Павел Иваныч порошками и мазями возвратит старухе ее прежний взгляд.

— Ты же, Матрена, тово… — бормочет он. — Ежели Павел Иваныч спросит, бил я тебя или нет, говори: никак нет! А я тебя не буду больше бить. Вот те крест. Да нешто я бил тебя по злобе? Бил так, зря. Я тебя жалею. Другому бы и горя мало, а я вот везу… стараюсь. А метет-то, метет! Господи, твоя воля! Привел бы только бог с дороги не сбиться… Что, болит бок? Матрена, что ж ты молчишь? Я тебя спрашиваю: болит бок?

Странно ему кажется, что на лице у старухи не тает снег, странно, что само лицо как-то особенно вытянулось, приняло бледно-серый, грязно-восковой цвет и стало строгим, серьезным.

— Ну и дура! — бормочет токарь. — Я тебе по совести, как перед богом… а ты, тово… Ну и дура! Возьму вот и не повезу к Павлу Иванычу!

Токарь опускает вожжи и задумывается. Оглянуться на старуху он не решается: страшно! Задать ей вопрос и не получить ответа тоже страшно. Наконец, чтоб покончить с неизвестностью, он, не оглядываясь на старуху, нащупывает ее холодную руку. Поднятая рука падает как плеть.

— Померла, стало быть! Комиссия!

И токарь плачет. Ему не так жалко, как досадно. Он думает: как на этом свете всё быстро делается! Не успело еще начаться его горе, как уж готова развязка. Не успел он пожить со старухой, высказать ей, пожалеть ее, как она уже умерла. Жил он с нею сорок лет, но ведь эти сорок лет прошли, словно в тумане. За пьянством, драками и нуждой не чувствовалась жизнь. И, как на зло, старуха умерла как раз в то самое время, когда он почувствовал, что жалеет ее, жить без нее не может, страшно виноват перед ней.

— А ведь она по миру ходила! — вспоминает он. — Сам я посылал ее хлеба у людей просить, комиссия! Ей бы, дуре, еще лет десяток прожить, а то, небось, думает, что я и взаправду такой. Мать пресвятая, да куда же к лешему я это еду? Теперь не лечить надо, а хоронить. Поворачивай!

Токарь поворачивает назад и изо всей силы бьет по лошадке. Путь с каждым часом становится всё хуже и хуже. Теперь уже дуги совсем не видно. Изредка сани наедут на молодую елку, темный предмет оцарапает руки токаря, мелькнет перед его глазами, и поле зрения опять становится белым, кружащимся.

Вспоминает он, что Матрена лет сорок тому назад была молодой, красивой, веселой, из богатого двора. Выдали ее за него замуж потому, что польстились на его мастерство. Все данные были для хорошего житья, но беда в том, что он как напился после свадьбы, завалился на печку, так словно и до сих пор не просыпался. Свадьбу он помнит, а что было после свадьбы — хоть убей, ничего не помнит, кроме разве того, что пил, лежал, дрался. Так и пропали сорок лет.

Белые снежные облака начинают мало-помалу сереть. Наступают сумерки.

— Куда ж я еду? — спохватывается вдруг токарь. — Хоронить надо, а я в больницу… Ошалел словно!

Токарь опять поворачивает назад и опять бьет по лошади. Кобылка напрягает все свои силы и, фыркая, бежит мелкой рысцой. Токарь раз за разом хлещет ее по спине… Сзади слышится какой-то стук, и он, хоть не оглядывается, но знает, что это стучит голова покойницы о сани. А воздух всё темнеет и темнеет, ветер становится холоднее и резче…

И вот он роняет вожжи. Ищет их, хочет поднять и никак не поднимет; руки не действуют…

Ему бы вылезти из саней и узнать, в чем дело, но во всем теле стоит такая лень, что лучше замерзнуть, чем двинуться с места… И он безмятежно засыпает.

— Панихидку бы, братцы, по старухе! — говорит он. — Батюшке бы сказать…

— Ну, ладно, ладно! Лежи уж! — обрывает его чей-то голос.

— Батюшка! Павел Иваныч! — удивляется токарь, видя перед собой доктора. — Вашескородие! Благодетель!

Хочет он вскочить и бухнуть перед медициной в ноги, но чувствует, что руки и ноги его не слушаются.

— Прощайся с руками и ногами… Отморозил! Ну, ну… чего же ты плачешь? Пожил, и слава богу! Небось, шесть десятков прожил — будет с тебя!

— Горе. Вашескородие, горе ведь! Простите великодушно! Еще бы годочков пять-шесть…

— Лошадь-то чужая, отдать надо… Старуху хоронить… И как на этом свете всё скоро делается! Ваше высокородие! Павел Иваныч! Портсигарик из карельской березы наилучший! Крокетик выточу…

Вошло в издание А. Ф. Маркса.

Печатается по тексту: Чехов

, т. III, стр. 189—195.

Читайте также: