Иван царевич и марья краса черная коса краткое содержание

Обновлено: 25.06.2024

Была у царя с царией единственная дочь Марья-краса-долгая коса. Вдруг пришла в царство беда: явился змей с девятью головами. Стал пугать жителей тем, что царство сожжет и людей погубит. А если хотят все остаться живыми, то должны змея молодыми девушками кормить. Испугались жители царства, стали выполнять условия змея. Увидел как-то Иван девушку, которая водила хороводы около воды, влюбился. Говорили в царстве, что завтра царской дочери к змею идти. Решил Иван пойти на защиту царской дочери. Пошел к змею, отрубил головы. Ехал воевода, забрал с собой царевну. Привез к царю и сказал ему, что это он ее дочь от змея спас. Царь обрадовался, свадьбу собрался играть. Тут Иван появился, рассказал все. Воеводу прогнали, а Ивана повенчали с царевной.

Иван царевич и Марфа-царевна. Сказка!!

У одного царя много лет содержался в тюрьме мужичок. Руки его железные были, голова чугунная, сам медный, также хитрец он был, и ещё важный человек.

С ын царя Иван-царевич был тогда маленький, ходил часто мимо тюрьмы.

В от этот старик как-то подкликал его к себе как-то и взмолился ему:

— Д ай, пожалуйста, Иван-царевич, напиться!

И ван-царевич ещё ничего не знал – был маленький, почерпнул воды и подал ему. А старика с этого в тюрьме не стало, ушёл, нельзя было ему воду подавать.

Д ошла эта весть и до царя. Ц арь приказал Ивана-царевича за это дело выгнать из царства. Ц арское слово – закон: Ивана-царевича выгнали из царства. Пошёл он куда глаза глядят.

Ш ёл он долго, наконец приходит в другое царство, заходит прямо к царю, просится в службу. Ц арь его принял, приказал сделать конюхом.

О н только спит на конюшне, а за конями не ходит. Конюшенный староста не однажды бил его. И ван-царевич все терпел, да терпел.

О на и прежде замечала Ивана-царевича, что он не простого роду. За то и послала его в какое-то место губернатором. И ван-царевич уехал, живёт там, правит делом.

О дин раз поехал он на охоту. Только выехал за жильё – неоткуда взялся мужичок руки железны, голова чугунна, сам медный:

— А , здравствуй, Иван-царевич!

И ван-царевич ему поклонился. С тарик зовёт его:

— П оедем, – говорит, – ко мне в гости.

П оехали. Старичок ввёл его в богатый дом, крикнул малой дочери:

— Э й, дочка, давай-ка нам пить и есть, да и полуведерную чашу вина!

З акусили. Вдруг дочь приносит полуведерную чашу вина и подносит Ивану-царевичу. О н отказывается, говорит:

— М не не выпить!

С тарик велит браться. Взял Иван чашу, и откуда у него сила взялася – на один дух так и выпил это вино!

П отом старик созвал его разгуляться. Дошли они до камня в пятьсот пудов. С тарик говорит:

— П однимай этот камень, Иван-царевич!

О н думает себе:

— Г де мне поднять такой камень! Однако попробую.

В зял и легко перекинул его. Сам опять и думает:

— О ткуда же у меня берётся сила? Небось этот старик в вине её мне подаёт.

П оходили сколько-то времени ещё и пошли в дом. Приходят: старик середней дочери крикнул ведро вина принести.

И ван-царевич смело взялся за чашу вина, выпил на один дух. О пять пошли разгуляться, дошли до камня в тысячу пудов.

С тарик говорит Ивану-царевичу:

— Н у-ка, переметни этот камень!

И ван-царевич тотчас схватил камень и бросил, и думает себе:

— Э ка сила хочет во мне быть!

В оротились опять в дом, и опять старик крикнул большой дочери принести полтора ведра чару зелена вина. И ван-царевич и это выпил на один дух.

П ошли со стариком разгуляться. И ван-царевич легонько метнул камень в полторы тысячи пудов.

Т огда старик дал ему скатёртку-самовёртку и говорит:

— Н у, Иван-царевич, в тебе теперь много силы: лошадь тебя не поднимет! Домой придёшь, крыльцо дома вели переделать, тебя оно не станет поднимать. Стулья надо другие, а под полы нужно наставить чаще подстоек. Ступай с богом теперь!

В се люди засмеялись, как увидели, что губернатор с охоты идёт пешком, а лошадь ведёт в поводу.

О н пришёл домой. Под полы велел наставить стоек, стулья все переделали, стряпок, горничных прогнал, один себе живёт, как пустынник.

И все дивятся, как живёт он голодом. Никто ему не стряпает! А и не знают, что его питает скатёртка-самовёртка.

В гости ходить ни к кому он не стал, да и как ходить? Ничего его не поднимало в домах.

Ц арь между тем с похода воротился, узнал, что Иван-царевич живёт губернатором, приказал его сменить и сделать опять конюхом. Н ечего делать – Иван-царевич стал жить конюхом.

О дин раз конюшенный староста стал его куда-то наряжать, да и ударил. Иван-царевич не стерпел, как хватил его сам, так голову и отшиб ему. Д ошло дело это до царя. Привели Ивана-царевича.

— П очто ты ушиб старосту? – Спросил царь.

— О н сам наперёд ударил меня. Я не шибко и отплатил ему, да как-то по голове: голова и отпала.

Д ругие конюхи сказали то же – задел начал наперёд староста, а Иван-царевич ударил его нешибко.

Н ичего не сделали с Иваном-царевичем, только сменили из конюхов в солдаты. Он и тут начал жить.

Н е чрез долгое время приходит к царю мужичок сам с ноготь, борода с локоть, и подаёт письмо за тремя чёрными печатями от Водяного царя. Там было написано:

— Е жели царь в такой-то день и на такой-то остров не привезёт дочь свою Марфу-царевну взамуж за сына Водяного царя, то он людей всех прибьёт и все царство огнём сожжёт. А за Марфой-царевной будет трёхглавый змий.

Ц арь прочитал это письмо, подал от себя другой ответ к Водяному царю, что дочь отдать согласен. Проводил старика и созвал сенаторов и думных дьяков думу думать, как отстоять дочь от трёхглавого змия?

Е жели не послать её на остров, то всему царству от Водяного царя будет смерть.

К ликнули клич, не выищется ли такой человек, который бы взялся выручать от змия Марфу-царевну? За того её царь и взамуж отдаст.

Н ашёлся какой-то поддергайко, взял роту солдат, повёз Марфу-царевну. Привозит на остров, оставил её в хижине, а сам остался дожидаться змия на улице.

М ежду тем Иван-царевич узнал, что Марфу-царевну увезли к Водяному царю, собрался и поехал на остров. Пришёл в хижину, Марфа-царевна плачет.

— Н е плачь, царевна! – Сказал он ей. − Бог милостив, авось справимся!

С ам лёг на лавку, голову положил на колена Марфе-царевне и уснул. В друг змий и начал выходить, воды за ним хлынуло на три аршина. Б арин с солдатами стоял тут. Как начала вода прибывать, он и скомандовал им:

— М арш в лес! − Солдаты все сбились в лес.

З мий вышел и идёт прямо в хижину. М арфа-царевна увидела, что змий идёт за ней, начала Ивана-царевича будить. Тот соскочил, на один раз отсек все три головы у змия, а сам ушёл.

Б арин этот, поддергайло который, повёз Марфу-царевну домой к отцу, слез с лесу, поехал домой, доносит царю, что бог помог отстоять Марфу-царевну. А её настращал чем-то этот барин: она ему царское слово нерушимое дала, не смела сказать, что не он отстаивал её.

Н е чрез много времени старик сам с ноготь, борода с локоть выходит опять из воды и несёт от Водяного царя письмо за шести черными печатями, чтобы царь привёз дочь на тот же остров шестиглавому змию. А ежели он не отдаст Марфу-царевну, то Водяной царь грозился все царство потопить.

Ц арь отписал опять, что согласен отдать Марфу-царевну. М аленький старичонко ушёл.

Ц арь начал кликать клич. Послали везде бумаги:

— Н е найдётся ли такой человек, который бы избавил Марфу-царевну от змия?

Т от же барин поддергайло опять явился, говорит:

— Я , ваше царское величество, избавлю. Только дайте роту солдат.

— Д а больше не надо ли? Теперь змий о шести главах.

— Б удет. Мне и этого много.

С обрались все, повезли Марфу-царевну. А Иван-царевич узнал, что Марфа-царевна опять в напасти, за добродетель её, что его сделала губернатором, пошёл туда ли, поехал ли. Так же застал Марфу-царевну в хижине, входит к ней.

О на уж ждёт его. Только увидела – обрадовалась. О н лёг и уснул. В друг шестиглавый змий и начал выходить. Воды хлынуло на шесть аршин. Б арин с солдатами, как увидел змия, сразу засел в лесу.

З мий вошёл в хижину, Марфа-царевна разбудила Ивана-царевича. Вот они схватились, бились-бились, Иван-царевич отсек змию голову, другу, третью, и все шесть, и сбросал их в воду, а сам будто ни в чём не бывало пошёл во свояси.

Б арин с солдатами слез с лесу, поехал домой, доносит царю, что бог помог отстоять Марфу-царевну. А её настращал чем-то этот барин: она ему царское слово нерушимое дала, не смела сказать, что не он отстаивал её.

Б арин стал приступать, чтобы сделали свадьбу. М арфа-царевна велит подождать.

В друг опять тот же старик сам с ноготь, борода с локоть выходит из воды и несёт письмо с девяти черными печатями, чтобы царь немедленно послал Марфу-царевну на такой-то остров и в такой-то день к девятиглавому змию, а ежели не пошлёт, то все его царство будет потоплено.

Ц арь опять отписал, что согласен. Сам начал искать такого человека, какой бы избавил царевну от девятиглавого змия.

Т от же барин поддергайло опять выискался и поехал с ротой солдат и с Марфой-царевной.

И ван-царевич услыхал это, собрался и отправился туда же, а Марфа-царевна там ждёт уж его.

О н пришёл. Она обрадовалась, стала его спрашивать, какого он роду, кто такой, как зовут? Он ничего не сказал, лёг и уснул.

В от девятиглавый змий и начал выходить, воды поднял на себе на девять аршин.

Б арин опять скомандовал солдатам:

— М арш на лес!

В се солдаты и залезли.

М арфа-царевна будит Ивана-царевича, не может разбудить. Змий уж близко у порогу! Она слёзно заплакала. Ивана-царевича разбудить все не может.

З мий уж подползает, только схватить Ивана-царевича! Он все спит.

У Марфы-царевны был ножичек перочинный. Она им и резнула по щеке Ивана-царевича. О н проснулся, соскочил, схватился со змием биться-барахтаться.

В от змий начал издолять Ивана-царевича. Н еоткуда взялся мужичок руки железны, голова чугунна, сам медный, схватил змия. Отсекли вдвоём ему все головы, сбросали в воду и ушли.

Б арин пуще того обрадовался. Соскакали все солдаты с лесу, отправились в своё царство, и он неотступно стал просить царя сделать ему свадьбу.

М арфа-царевна однако отказывалась:

А тут как раз старичок сам с ноготок, борода с локоток опять принёс письмо. В одяной царь требует виноватого.

Б арину не хотелось ехать к Водяному царю, да нечего делать – послали. С нарядили корабль и отправились, а Иван-царевич тут на флоте служил, тоже попал на тот корабль. Плывут они плывут и вдруг навстречу им корабль – как птица летит, и кричат с него:

— В иноватого, виноватого! – Да и пробежал корабль этот мимо.

Н емного отплыли, другой корабль навстречу, и опять кричат:

— В иноватого, виноватого!

У казали все на барина, что это его послали, он всех змиев побил. Схватили его встречные, уж они его били-били – до полусмерти избили!

Н у ладно, проехали. Вот приезжают они к Водяному царю. В одяной царь приказал натопить докрасна чугунную ли, железную ли баню и виноватого посадить туда. Б арин перепугался, душа в пятки ушла! Смертонька его приходит!

А у Ивана-царевича остался с тех кораблей человек один, сам непростой и чёрт ему не страшен. Он понял, что Иван-царевич не простого роду, и стал у него служить. И ван-царевич послал его и говорит:

— С тупай, просиди в бане заместо барина нашего.

Т от сейчас сбегал. А ему и дьявол не страшен, ничего там не делается банях ни в чугунных, ни в железных. Прибыл обратно целый и невредимый.

В иноватого опять потребовали, теперь уж к самому Водяному царю. Барина этого опять увели.

У ж его ругал-ругал, бил-бил Водяной царь, наконец велел прогнать. Вот поехали корабли обратно.

Б арин дома пуще ещё стал гордиться собой, не отходит от царя, приступает, чтобы сделал свадьбу. Что же делать, царское слово есть закон, царь и просватал дочку свою. Назначили день, когда быть свадьбе.

Б арин тут уж и поднялся! Рукой не достанешь! Никто близко не подходи! А царевна говорит отцу:

— Б атюшка! Вели собрать всех солдат. Я хочу смотреть их.

Т отчас солдат собрали. М арфа-царевна и пошла, всех обошла и доходит до Ивана-царевича, взглянула на щёку и видит рубец, как она ножичком его резнула. Берёт она Ивана-царевича за руку и ведёт к отцу:

— В от, батюшка, кто меня избавил от змиев. Я не знала кто он, а теперь узнала по рубцу на щеке. Барин этот сидел с солдатами в лесу, пока он со змеями бился!

Т ут же солдат тех спросили:

— С идели ли они на лесу?

О ни сказали:

— П равда, ваше царское величество! Барин был еле жив тогда, не годен к битве, сам прятался!

С разу же барина разжаловали и послали в ссылку. Иван же царевич обвенчался на Марфе-царевне, стал жить да быть и хлеб жевать.

Взялся тогда Пантелей сам сыночка убаюкивать, качает да приговаривает:

— Спи, моё дитятко милое, спи, моя кровиночка любимая. Вот вырастешь большой, я тебя на Марье-красе, чёрной косе женю. Трём мамушкам да девяти батюшкам она дочка, тридцати бабушкам внучка, сорока братьям сестра.

Слушал Иван отца, слушал, носиком посапывал, губками почмокивал, закрыл глазки и уснул. Сутки так проспал, другие, а на третьи пробудился да снова как заплачет! Кинулись нянюшки его качать, только никак царевич не успокаивается. Снова пришлось царю за дело браться. Взял он сына на руки, стал убаюкивать:

Слушал Иван отца, слушал, носиком посапывал, губками почмокивал, закрыл глазки и уснул. Сутки так проспал, другие, а на третьи пробудился да снова как заплачет! Кинулись нянюшки его качать, только никак царевич не успокаивается. И опять пришлось Пантелею сынка на руки брать да убаюкивать:

Так прошёл год, стал малыш поспокойнее, научился сам засыпать. Рос Иван-царевич, рос и превратился в славного доброго молодца: плечами широк, ростом высок, кудри русые по плечам вьются, глаза голубые из-под бровей соболиных, словно звёздочки на небе, сияют. Вот отправился он как-то на прогулку, шёл да по дороге шишечки пинал. Не рассчитал силы, одна шишка в окошко нянюшкиной избушки и угодила. Разбилось стекло, стала хозяйка-старушка сокрушаться:

— Это что же такое делается? Это где же такое видано, чтобы царский сын убыток няньке своей причинял?

Достал тогда Иван-царевич из кармана пригоршню золота, отдал старушке да извинился:

— Прости меня бабушка, не со зла я нашкодничал, не было у меня никакого дурного умысла: потехи ради шишки пинал да силы не рассчитал. Вот тебе откуп, чтобы было на что окошко починить.

Вздохнула старушка, взяла деньги и стала вспоминать:

— А помнишь, Иванушка, как ты во младенчестве спать не хотел да как мы с другими нянюшками тебя укачивали?

— Нет, бабушка, не помню, – отвечает добрый молодец.

— Так вот, послушай: никто, кроме батюшки-царя не мог тебя успокоить, брал он тебя на руки да песенку напевал, только под неё ты засыпал.

— А что же это за песенка была?

— Спасибо, бабушка, что о детстве моём рассказала. Не буду я больше тебя беспокоить.

Поклонился Иван старушке да к отцу пошёл, стал его упрекать:

— Что же ты, батюшка, обещал меня на Марье-красе, чёрной косе женить, а слово своего не сдержал?

— Да больно уж далеко она живёт: в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.

— Ну и что! Благослови меня в дорогу дальнюю, поеду я девицу ту искать!

Долго Пантелей сына отговаривал, только царевич всё на своём настаивал. Наконец, не выдержал государь, разрешил Ивану на поиски Марьи-красы, чёрной косы ехать.

Оседлал царевич коня и отправился в тридевятое царство, в тридесятое государство. Долго ли он скакал, коротко ли, пока не добрался до избушки с соломенной крышей. Вышла на крыльцо хозяйка, увидала странника, стала его расспрашивать:

— Здравствуй, добрый молодец. Ты кто таков будешь да куда путь держишь?

— И тебе, добрая женщина, не хворать! – отвечает царевич. – Только ты меня сначала напои, накорми, в баньке помой да спать уложи, а потом уж вопросы задавай.

Так хозяйка и сделала: напоила гостя, накормила, в баньке помыла, спать уложила, а наутро говорит путник:

— Дело это хорошее, только нелёгкое, – отвечает хозяйка. – Чтобы замуж выйти, должна Марья-краса, чёрная коса согласие от всех мамушек, бабушек да братьев получить. Этак тебе придётся десять лет всех родственников объезжать. Я – её старшая матушка, могу за всех батюшек поручиться, дам тебе о том письмецо.

— А кто же за остальных поручится?

— Это сестрицы мои – средняя да младшая матушки – сделать могут.

— Где же мне их искать?

Написала старшая матушка письмецо – за всех батюшек поручение. А потом показала Ивану дорогу к дому своей средней сестрицы. Поблагодарил царевич добрую женщину и дальше в путь-дорогу отправился. Долго ли он так ехал, коротко ли, пока не добрался до избушки с глиняной крышей. Вышла на крыльцо хозяйка, увидала путника, стала его расспрашивать:

— Здравствуй, добрый молодец. Ты кто таков будешь да куда путь держишь?

Так хозяйка и сделала: напоила гостя, накормила, в баньке помыла, спать уложила, а наутро говорит добрый молодец:

— Я – Иван царевич, сын государя Пантелея. Еду я в тридевятое царство, в тридесятое государство, ищу Марью-красу, чёрную косу. Трём мамушкам да девяти батюшкам она дочка, тридцати бабушкам внучка, сорока братьям сестра. Хочу на ней жениться! Дала мне старшая твоя сестрица письмецо с поручением за всех батюшек. А тебя я прошу за всех бабушек поручиться.

Написала средняя матушка письмецо – за всех бабушек поручение. А потом показала Ивану дорогу к дому своей младшей сестрицы. Поблагодарил царевич добрую женщину и дальше в путь-дорогу отправился. Долго ли он так ехал, коротко ли, пока не добрался до избушки с черепичной крышей. Вышла на крыльцо хозяйка, увидала странника, стала его расспрашивать:

— Здравствуй, добрый молодец. Ты кто таков будешь да куда путь держишь?

Так хозяйка и сделала: напоила гостя, накормила, в баньке помыла, спать уложила, а наутро говорит путник:

— Я – Иван царевич, сын государя Пантелея. Еду я в тридевятое царство, в тридесятое государство, ищу Марью-красу, чёрную косу. Трём мамушкам да девяти батюшкам она дочка, тридцати бабушкам внучка, сорока братьям сестра. Хочу на ней жениться! Дала мне старшая твоя сестрица письмецо с поручением за всех батюшек, а средняя – с поручением за всех бабушек. Тебя же я прошу за всех братьев поручиться.

Написала младшая матушка письмецо – за всех братьев поручение. А потом показала Ивану дорогу к терему, где Марья-краса, чёрная коса живёт. Поблагодарил царевич добрую женщину и поскакал к дому своей суженой. Отыскал он девицу-красавицу, передал ей письма от трёх мамушек с порученьями за батюшек, бабушек да братьев, а потом на одно колена встал, руку и сердце предложил. Согласилась Марья-краса, чёрная коса замуж за царского сына замуж выйти, сыграли они свадьбу развесёлую да зажили в мире и согласии. А в положенный срок родила молодая жена двух мальчиков-близнецов: Степана да Василия.

Год так прошёл, другой миновал, а потом десять лет пролетело, за ними пятнадцати как не бывало. Живут Иван с Марьей да детишками своими – не тужат. Муж охотой промышляет, жена по хозяйству хлопочет, ребятишки родителям помогают да науки постигают. И долго бы ещё мир да покой в той семье продолжались, если бы не случилось с Иваном-царевичем несчастье: пошёл он как то в лес да заблудился, а пока дорогу к дому искал, совсем стемнело. Не заметил охотник глубокого оврага и покатился в него кубарем. Переломал он руки и ноги, глаза о ветки острые поцарапал да ослеп. Лежит Иван, ничего не видит, хочет подняться, да не может.

День его жена с детьми ждали, второй, а на третий отправились сыновья отца искать. Целую неделю они по лесам да по болотам рыскали, только всё напрасно – пропал Иван, словно и не было его. Сели Степан с Василием на пенёк под высоким деревом, не знают, что делать. Вдруг две птички прилетели, на веточку уселись да защебетали человеческими голосами.

— Далеко я летала, много где бывала, – говорит одна птаха. – Видела я в сосновом бору овраг, а в овраге том калека лежит: руки-ноги у него переломаны, глаза ничего не видят.

— Жалко беднягу, никак ему оттуда не выбраться, – отвечает вторая птичка.

— Да если и выберется, до дома не доберётся.

— Как же ему помочь?

— Надо несчастного росой с василькового поля умыть, тогда он и прозреет. А потом в речке горной искупать, тогда кости его и срастутся.

Пощебетали ещё птахи о том о сём да прочь по своим птичьим делам улетели. А Степан с Василием бросились в сосновый бор, отыскали глубокий овраг, смотрят, а там, и правда, папенька их лежит, не движется. Спустились братья вниз, отца осторожно подняли да на руках к васильковому полю понесли. Умыли беднягу росой, он и прозрел. А потом нарвали дети сосновых лап, положили на них батюшку покалеченного и отвезли, словно на санях, к горной реке. Обмыли ему руки-ноги студеной водой, кости поломанные тут же срослись. Вернулись они все втроём домой, а там уж Марья-краса, чёрная коса их поджидает. Стали все обниматься-целоваться, о том, что пережито, друг другу рассказывать. А потом зажили все счастливо, в любви да уважении.

Из русской народной сказки "Марья-краса долгая коса" ребята узнают, как смелый юноша Иван смог победить свирепого Змея и спасти царскую дочку. Увлекательная небылица учит быть храбрым и никогда не сдаваться.
Напал на царство злобный Змей и приказал приводить ему на съедение молодых девушек. Пришла очередь Марьи идти к Змею. И решил Иван сразиться с чудищем и спасти девушку.

Поможем улучшить оценки по школьной программе, подготовиться к контрольным и понять предмет!

Марья-краса долгая коса

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей. И была у них единственная дочь Марья-краса — долгая коса. Жили они хорошо и счастливо.

Вдруг пришла на них страшная беда. Налетел на царство-государство страшный Змей о девяти головах, о девяти хоботах, о девяти хвостах. С ним два сына Змееныша. Старший о шести головах, младший о трех. Закричал Змей такие слова:

— Слушайте, царь с царицей и весь народ! Все я царство огнем сожгу, пеплом развею. Все леса повыдеру, все реки-озера повыплесну, все поля, луга притопчу, всех людей погублю! А хотите живыми быть, кормите меня с сыновьями по самую смерть. Чтобы каждый день к вечерней заре оставляли на Буян-горе девушку молодую. Нам на съеденье, вам на спасенье. Что тут делать?

Заплакал весь народ горько, да делать нечего. Стали с той поры каждый день к вечеру брать по девушке молодой, вели ее на Буян-гору, к столетнему дубу приковывали.

Налетали тут змеи, девушку пожирали, косточки в озеро бросали.

В ту пору, в то время был у бедной бабушки-задворенки на краю города любимый внук Ваня.

Увидал раз Иван, как у синего моря на золотом песке Марья-краса — долгая коса хороводы водила, и полюбил ее без памяти.

Вдруг весть пришла, что завтра царевне на съеденье к Змею идти.

Встал поутру Иван, говорит бабушке:

— Готовь мне, бабушка, льняную рубашку чистую, пойду я биться со Змеем лютым — или живым не буду, или Марью-царевну освобожу.

Заплакала тут бабушка, приготовила ему льняную рубаху, побежала в огород, принесла жгучей крапивы, стала из жгучей крапивы вторую рубаху плесть. Плетет рубаху, сама от боли плачет.

— Вот, — говорит, — Ванечка, надень ты эту рубаху. Будет Змей тебя кусать — языки обожжет.

— Хорошо, — говорит Иван. Вот на вечерней заре обрядился Иван. Взял острую косу, железную палицу, надел льняную рубаху, сверху крапивную, попрощался с бабушкой и пошел на гору Буян.

Стоит на горе Буян столетний дуб. У дуба Марьякраса — долгая коса золотой цепью прикована. Увидела она Ивана — заплакала.

— Ты зачем пришел, добрый молодец? Мой черед смерть принимать, горячую кровь проливать, а тебе за что пропадать? Прилетит сейчас Змей и тебя сожрет.

— Не бойся, красна девица! Авось не сожрет — подавится.

Подошел Иван к царевне, ухватил золотую цепь богатырской рукой, разорвал, как гнилую веревочку. Потом лег на песок, положил голову Марье-красе на колени и говорит:

— Я посплю, царевна, недолгим сном, а ты на море смотри. Только туча взойдет, ветер зашумит, море всколыхнется, тотчас разбуди меня!

Заснул Иван богатырским сном. А Марья-краса на море смотрит. Вдруг туча надвинулась, ветер зашумел, море всколыхнулось, из синей волны трехголовый у змей идет.

Разбудила Марья-царевна Ивана. Только тот на ноги вскочил, а Змей уже тут как тут.

— Ты, Иван, зачем пожаловал? Богу молись, с белым светом простись да полезай скорей сам в мою глотку, тебе же легче будет.

— Врешь, проклятый Змей! Не проглотишь! Подавишься.

Схватил Иван острую косу, размахнулся во все плечо и скосил у Змея все три головы. Поднял серый камень, собрал три головы. Языки вырезал, в сумку спрятал, головы под камень положил, туловище в море столкнул, сам на песок упал, заснул богатырским сном. Стоит Марья-краса — долгая коса ни жива ни мертва. Не знает — плакать или радоваться. Села на песок, подняла голову Ивана, на колени себе положила, шелковым платком пот вытерла. Вдруг видит: туча надвинулась, ветер зашумел, море всколыхнулось. Лезет из синего моря Змей, на Буян-гору поднимается. Стала царевна Иванушку будить. А Иван спит богатырским сном. Ухватила его царевна за волосы.

— Проснись! Проснись, Иванушка! Наша смерть идет!

Тут вскочил Иван на ноги. Увидал его шестиглавый Змей, заворчал, зафыркал.

— Жалко мне тебя, добрый молодец! Тебя есть — вкусу в тебе нет. Проглочу тебя разве не разжевывая.

— Ничего, — говорит Иван, — авось подавишься!

Схватил Иван свою острую косу, размахнулся широко рукой, отрубил Змею три головы. А три головы огнем палят, дымом дышат, глаза выжигают. Ухватила Марья-краса свою долгую косу, стала золотой косой Змея по глазам хлестать. Обернулся Змей в ее сторону. Подскочил тут Иван, отрубил Змею оставшиеся три головы. Языки вырезал, головы под камень спрятал, туловище в море столкнул. Сам упал на крутой берег, уткнулся в золотой песок и заснул богатырским сном.

Подняла Марья-краса его голову, себе на колени положила, шелковым платочком пот вытерла. Вдруг туча надвинулась, ветер зашумел, море всколыхнулось.

Выходит из моря старший Змей о девяти головах, о девяти хоботах, о девяти хвостах. Каждый хвост в свою сторону бьет, каждый хобот своим напевом поет, каждая голова зубами щелкает.

Испугалась Марья-краса пуще прежнего, стала Ивана будить.

— Вставай, вставай, Иванушка! Старший Змей идет, нас с тобой сожрет!

Спит Иван непробудным сном. Плачет над ним царевна, слезами обливается.

— Проснись, проснись, Иванушка! Русский человек смерть лежа не встречает, перед нею на ногах стоит!

Тут проснулся Иван, встрепенулся Иван, схватился за косу острую.

Налетел тут на него девятиголовый Змей, закричал, зафыркал.

— И хорош ты, и пригож ты, добрый молодец! Да не быть тебе живому. Съем я тебя, да и с косточками.

— Врешь, проклятая гадина! Подавишься. Начали они биться смертным боем. Лес кругом на корню шатается, песок столбом поднимается, по синему морю волны идут. Змей огнем пышет, дымом душит. Иван косой косит. Коса у него в руках докрасна раскалилась. Семь голов Иван отрубил — две одолеть не может. Ухватил его было Змей поперек, да выплюнул. Крапивная рубашка язык обожгла.

Подбежала тут Марья-царевна, стала Змея по глазам косой хлестать.

Обернулся Змей в ее сторону, а тут Иван подскочил, две последние головы Змею ссек. Языки вырезал, головы под камень спрятал, туловище в море столкнул. Пала Марья-царевна Ивану в ноги.

— Спасибо тебе, Иванушка! Меня освободил, всю землю Русскую избавил. Будешь ты моим суженым, батюшке помощником, моей матушке — любимым сынком.

Сняла она с руки золотой перстенек, Ивану на мизинный палец надела.

А Иванушка на ногах шатается, кровавый пот по лицу бежит. Упал Иван на сырой песок, заснул богатырским сном, — видно, смертно намаялся. Села Марья-царевна около него, сон оберегает, комаров-мух отгоняет.

Ехал мимо царский воевода на белом коне. Сам страшный, голова стручком, руки-ноги граблями. Видит, Марья-царевна сидит, крепким сном Иван спит, под камнем головы валяются. Ухватил он Марью-царевну за косу, посадил ее на коня с собой рядом, завез в густой дремучий лес и давай нож точить.

Спрашивает его Марья-царевна:

— Что ты, добрый человек, делать собираешься?

— Я нож точу, тебя убить хочу!

— Не режь меня, добрый человек! Я тебе ничего худого не сделала.

— Скажи отцу, что я тебя от смерти избавил, Русскую землю от гадов освободил, посулись, что будешь ты мне верной женой, — тогда помилую.

Ничего не поделаешь, пришлось Марье-царевне согласие дать.

Повез ее воевода во дворец. Привез к царю, змеиные головы показал.

— Вот, — говорит, — кто тебя от беды избавил!

Обрадовался царь, обнял воеводу.

— Через три дня, — говорит, — честным пирком да за свадебку!

Марья-краса плачет, а слово сказать боится. Только через три дня к вечеру проснулся Иван, видит — один он на Буян-горе, нет рядом Марьи-царевны, нет под серым камнем змеиных голов. Пошел Иван в город, пришел к бабушке. Обрадовалась бабушка. Пироги на стол тащит, жаркую баньку топит.

— Пойди-ка, бабушка, в город, послушай, что люди говорят.

Сбегала бабушка в город, послушала, что люди говорят, воротилась назад, рассказывает:

— Идет по народу молва, что будет сегодня у царя великий пир — честная свадьба. Выдает царь Марьюцаревну за воеводу. А ты думал, Иванушка, она за бедняка пойдет!

Иванушка в бане вымылся, чистую рубаху надел, стал молодец хорош-пригож — лучше не надо! Вечером пошел во дворец. Там пир идет. Гости пьют-едят, всякими играми забавляются.

Ходит воевода по горницам, хорохорится.

— Кто вас, хлопцы, от смерти спас? Вы мне теперь слова поперек не молвите!

Марья-царевна сидит бела, как мел, глаза наплаканы.

Взял Иван золотой кубок, налил в него меду сладкого, опустил в него золотое кольцо, позвал девку-чернавку и говорит:

— Поклонись Марье-царевне, пускай выпьет до самого дна за того, кто ее от смерти спас. Поднесла чернавка кубок Марье-царевне. Выпила Марья-краса до самого дна. Подкатился к ее губам золотой перстенек. Вынула его Марья-царевна, обрадовалась.

— Батюшка, — говорит, — не тот меня от смерти избавил, кто рядом со мной сидит, хорохорится, а тот меня спас, что меж гостями стоит, кому я этот перстень дала, кого суженым назвала. Выйди сюда, Иванушка!

Вышел Иван на середину горницы. Марья-царевна к нему подошла. Гости разахались, переглядываются. Вскочил воевода, ругается:

— Ах ты, этакой! Людей честных обманывать! Кто Змея убил, тот и головы срубил, тот их и во дворец приволок.

А Иван ему в ответ:

— Если ты Змея убил, ему головы срубил, скажи, какой в головах «изъян?

— Никакого изъяну в головах нет — они целехоньки. Я его не ранил, не колол, с одного разу голову ссек.

Поднял головы змеиные Иван, пасти раскрыл.

— Вот, — говорит, — какой в головах изъян! Языков-то в них нет! Они у меня в сумочке.

Тут Марья-царевна подошла и говорит:

— А вот мой платочек шелковый. На нем кровь и пот Иванушки.

Тут царь разгневался, приказал воеводу плетьми прогнать, а Ивана обвенчал с Марьей-красой — долгой косой тем же вечером.

Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец.

Оцените, пожалуйста, это произведение.
Помогите другим читателям найти лучшие сказки.

Читайте также: