Гунь и юй миф краткое содержание

Обновлено: 04.07.2024

Гунь (огромная рыба) — в древнекитайской мифологии герой, боровшийся с потопом, сын правителя Чжуань-сюя. Возможно, что образ этот возник у племён, живших в Восточном Китае, в бассейне Янцзы и почитавших в качестве тотемов различные водные существа. Деяния Гуня локализованы главным образом в районе современных провинций Сычуань и Чжэцзян. По преданию, после смерти Гуня его труп в течение трёх лет не разлагался, потом из распоротого чрева Гуня вышел сын Юй, который продолжил борьбу с потопом. По другой версии, Гунь женился на девице Нюй-си, которая потом таинственным способом зачала и родила Юя. Ещё одна версия мифа гласит, что после казни Гунь превратился в трёхлапую черепаху (в медведя или жёлтого дракона) и погрузился в пучину.

— Усмирить наводнение — дело нетрудное.

— Но как это сделать? — спросил Гунь.

— В Небесном дворце есть сокровище сижан — кусок земли, который может увеличиваться беспредельно. Стоит бросить маленький кусочек сижана, и на этом месте сразу вырастают дамбы и даже горы. Ты можешь украсть эту драгоценность?

— Да, —ответил Гунь, — я готов это сделать.

Великая драгоценность хранилась у небесного правителя в тайном и недоступном месте, охраняемом свирепыми духами. Но Гунь, стремившийся избавить народ от бедствий, сумел раздобыть сижан.

Он снова спустился на землю и начал строить дамбы. Люди, жившие на верхушках деревьев, спускались из своих гнезд, спасавшиеся в горах выходили из пещер. Люди готовились сажать рис и сеять пшеницу и просо.

Но в это время Верховный владыка узнал, что его собственный внук украл великую драгоценность. Он послал на землю бога огня Чжу-жуна, чтобы тот вернул сижан и казнил ослушника. Уставший от работы Гунь не смог противиться посланцу Хуан-ди. Чжужун забрал великую драгоценность и повел Гуня на вершину Горы птичьих перьев, чтобы казнить его.

Гунь покорно шел и горевал, но не о приближающемся конце земной жизни, а о том, что деяния его не были завершены и намерение помочь людям не сбылось.

У великого строителя дамб было такое большое, полное любви к людям сердце, что душа после казни осталась в нем. Три года лежало на вершине горы тело Гуня, не рассыпаясь в прах. Верховный владыка узнал об этом. Он испугался, что Гунь превратится в оборотня и станет бороться с ним. Он послал одного из богов, вооружив его волшебным мечом удао, чтобы тот изрубил тело Гуня на части. Но только вспорол меч живот Гуня, как из него вылетел дракон, на голове которого росли два острых рога!

За три года душа Гуня, не покидавшая сердце, взрастила в его теле новую жизнь — сына Юя. Ему предстояло продолжить дело, которое не успел завершить отец.

Наводнения в Китае были обычным явлением. Поэтому миф о потопе существовал не один. Если тот, который изложен выше, создан народностью яо, то теперь пришла очередь мифа, созданного самими китайцами, то есть народом хань.

Правление Яо, при котором на небе из-за десяти солнц свирепствовала жуткая засуха, вообще было несчастливым. Прошло время, уже не было в живых стрелка И, и людей постигло новое бедствие. Виноваты в этом были они сами. Слишком много дурных дел стало твориться ими, и разгневанный Верховный владыка наслал на землю потоп. Вода покрыла всю землю, кроме вершин высоких гор, на которых и спасались люди. Но они страдали от голода, ядовитых змей и диких зверей так, что стали вызывать жалость даже у одного из богов.

Гунь спасает людей. Это был Гунь, внук Верховного владыки. Много раз он просил деда сжалиться над людьми и забрать воды в небесный дворец, но тот был неумолим.

Как только сижан упал в воду, из нее стали вырастать холмы. и горы, вода начала спадать и впитываться в землю. Зазеленели луга, люди стали спускаться с гор, на их иссохших от голода лицах появились улыбки. Они уже было начали обрабатывать землю и бросать в нее зерна, как тут небесный император узнал, что его сокровище украдено. Гнев Шан-ди стал еще страшнее, когда стало известно, что похитителем является его родной внук. Владыка послал бога огня Чжужуна, чтобы тот убил Гуня и забрал сижан. Гунь пал мертвым на горе Юйшань, а земля опять покрылась водой. Люди страдали от голода и холода и жалели Гуня, который ради них расстался с жизнью.

Юй. Но тело Гуня невредимым пролежало на горе три года, и душа не покидала его. Более того, чудесным образом внутри него зародилась новая жизнь — это был его сын Юй, который через три года уже превосходил отца своей силой.

Великий Юй,
укротитель потопа.
Изображение эпохи Хань

Когда Верховный владыка узнал, что тело мертвого Гуня не разлагается, он испугался, не кроется ли здесь чего-то опасного для его власти, и послал одного из богов с волшебным мечом удао изрубить тело Гуня на куски. Но стоило посланцу небес ударить мечом один раз, как из разрубленного тела Гуня стремительно взвился вверх дракон. Это и был Юй. Сам же Гунь превратился в желтого дракона, который погрузился в водную пучину около горы. У него уже не было прежней волшебной силы, но он продолжал с жалостью и сочувствием смотреть на людей и радовался подвигам своего сына Юя.

Юй берется завершить дело отца. Молодой дракон Юй был полон решимости завершить дело своего отца и спасти людей от наводнения. Узнав об этом, Верховный владыка призадумался и в конце концов решил, что люди наказаны достаточно и пора утихомирить водную стихию. Он сам вручил Юю волшебную землю сижан и приказал другим божествам и драконам помочь юному богатырю.

Однако не все были довольны решением Верховного владыки прекратить потоп. Бог воды Гунгун считал, что он еще не показал всю свою силу и продолжал бушевать. Вода продолжала заливать землю, и многие люди превратились в рыб и креветок. Таким образом, Юй вместе со своими союзниками вынужден был вступить в битву с Гунгуном, и тот обратился в бегство.

Теперь Юй мог без помех взяться за дело. Повсюду за ним следовала большая черная черепаха с сижаном на спине, и Юй, где было необходимо, насыпал дамбы, преграждая дорогу воде. Нашлась работа и драконам: своими телами они прокладывали русла рек и каналы вплоть до самого Восточного океана.

Помощники Юя. Неустанно работая, Юй дошел до реки Хуанхэ. В ее волнах он увидел белолицее существо с туловищем рыбы. Это был речной бог Хэ-бо. Он подарил Юю зеленый камень с нанесенным на него странным узором. Внимательно всмотревшись в линии узора, Юй понял, что это план борьбы с наводнением — по этим линиям надо было прокапывать каналы и насыпать дамбы. Теперь он мог работать не вслепую, а по точному плану, и дело сразу пошло быстрее.

Однажды, пробивая канал через гору, Юй случайно зашел в пещеру и вдруг увидел там огромную рогатую змею, которая держала во рту светящуюся жемчужину. Змея поползла вперед, и Юй понял, что это она указывает ему дорогу. Пробираясь вслед за ней, Юй вошел в огромный подземный зал, в котором было светло и многолюдно. Люди, одетые в черные одежды, толпились вокруг сидящего на троне божества с туловищем змеи и человеческим лицом. Юй сразу догадался, что это Фуси, тот самый, при котором тоже был потоп. Они сразу почувствовали симпатию друг к другу, и в знак дружбы Фуси подарил Юю пластину из драгоценного нефрита, которой можно было измерять небо и землю. Но волшебные свойства пластины этим не исчерпывались: с ее помощью теперь Юй укреплял землю и усмирял воду.

Юй находит жену. Юй как божество мог принимать любой облик, и обычно он превращался в такое существо, которое могло работать больше и быстрее, чем человек. Однажды из-за этого он потерял жену, которая оставила ему сына. А дело было так.

Когда Юю было уже тридцать лет, он все еще не был женат — борьба с водой отнимала все его время. Но как-то раз мимо него пробежала белая девятихвостая лисица, взмахнув своими хвостами, пушистыми, как метелочки. Юй знал, что увидеть девятихвостую лисицу — счастливая примета. Вскоре он увидел необыкновенно красивую девушку по имени Нюйцзяо и решил жениться на ней. Но он спешил на юг бороться с потопом и не успел признаться ей в любви. Та тоже почувствовала в своем сердце любовь к могучему герою и решила его дождаться. Когда Юй возвращался с юга, он зашел к Нюйцзяо и они сыграли свадьбу. Но всего через четыре дня Юй покинул молодую жену и вновь отправился усмирять потоп.

Появление Ци. Нюйцзяо очень тосковала по нему и однажды, когда Юй на короткое время вернулся домой, неотступно упрашивала взять ее с собой. Наконец, Юй согласился, хотя в сердце его было недоброе предчувствие.

Новые края. Усмиряя наводнение, Юй обошел всю землю и видел много чудесного. Он посетил страну крылатых, страну, где люди не умирали, Золотую гору. На севере он нашел край, где царила вечная весна, а его жителям не надо было заботиться о пропитании — вода из здешней реки, называвшейся Шэньфэнь [“божественная влага”], была необыкновенно приятна на вкус и утоляла голод и жажду. Жили там по сто лет, а после смерти сразу оказывались на небесах.

Но Юй, хотя и попробовал волшебную воду, и она ему понравилась, не мог бросить свой страдающий народ. Через два дня он покинул гостеприимный край и вновь принялся за работу.

Завершение трудов Юя. И вот настал день, когда тяжкий труд был закончен. Тогда Юй решил измерить землю и приказал сделать это двум помогавшим ему богам. Один из них отправился с востока на запад, другой с запада на восток. Каждый из них насчитал двести миллионов тридцать три тысячи пятьсот ли и семьдесят пять шагов (ли — мера длины, в древности равная примерно 400 м). Земля тогда была квадратной по форме. Больших озер на ней насчитывалось больше двухсот миллионов. Юй решил лишние засыпать и употреблял для этого сижан. Кое-где он перестарался, и в тех местах возникли высокие горы.

Юя избирают императором. После усмирения потопа жизнь людей стала радостной и спокойной. В награду за великие заслуги Юя его избрали императором. Сам небесный правитель подарил новому императору двух волшебных коней, которые являлись к своему хозяину, стоило ему только подумать о них, и служили ему.

Император Юй сделал для народа много полезного. Однажды он отправился на юг осматривать свои владения, но на той горе, где когда-то ему повстречалась красавица Нюйцзяо, его будущая жена, заболел и умер. Там Юй и похоронен. На его могилу каждую весну прилетают птицы, чтобы с корнем выдергивать сорные растения и так выразить свое уважение к памяти великого героя.

Как-то на землю обрушился потоп. Бушующие потоки разлились по земле, заливая все ее пространство, кроме Пяти гор. Свист ветра и рев волн заглушали вопли людей, которым не удалось спастись. Никто из богов не подумал о несчастных.

Тогда на небо поднялся божественный герой Гунь. Он обратился к Повелителю Неба с такими словами:

— Смотри! — он показал ему на людей, настигаемых волнами. — Они гибнут из-за твоих вод, а ты не слышишь их стонов. Разреши мне построить плотину и преградить путь потопу.

— Строй, если хочешь! — ответил Повелитель Неба, ухмыляясь.

Он насмехался над героем, так как знал, что мягкая земля, из которой Гунь может соорудить плотину, не выдержит натиска. Для этого пригодна лишь небесная земля, которая, соединившись с водой, вздувается и превращается в камень.

Спустился Гунь к людям и стал рыть землю, воздвигая на пути вод плотину. Воды подмывали плотину, а упорный Гунь рыл и рыл, пока не понял, что его труды напрасны.

Тогда Гунь снова поднялся на небо, но не стал больше просить Повелителя Неба о помощи. Когда тот спал, он нарыл мешок небесной земли и унес его на плечах.

Проснувшись, Повелитель Неба взглянул свысока на землю и замер. Вода, заливавшая горы, стала отступать, и люди на склонах гор и холмов принялись бросать зерна в грязь, чтобы вырастить хлеб, начали строить хижины и дома. И понял Повелитель Неба, что Гунь обманул его и ради людей похитил небесную землю. Разгневался Повелитель Неба и отправил Гуня на Северную гору, где снег сыпется, как перья. Там он наслал на него смерть.

грязным местам ходил в мокроступах, на неприступные горы взбирался в обуви с шипами. Всюду он рубил лес и кустарники, рыл канавы, отводя воду, сооружал плотины и запруды, прорывал русла рек и Давал им проход через земли Четырех варваров и девяти областей.

Юй сам нес торбу и лопату. Умывал его сильный дождь, причесывал буйный ветер. Помощниками Юя были желтый дракон и огромная черепаха. Дракон полз впереди, намечая хвостом направление каналов. Черепаха двигалась сзади, неся на своей широкой спине волшебную глину.

Как-то во время странствий Юя мимо него пробежала, дразня девятью пушистыми хвостами, белая лисица. Вспомнил тогда Юй предание о том, что каждый, увидевший такое редкое животное, будет счастлив, обретет хорошую жену и станет правителем. Поэтому Юй вспомнил, что ему уже тридцать лет и он еще не женат. А так как он был человеком, дорожившим временем и не любившим откладывать дела, он не стал искать невесты по всей Поднебесной, а тут же, на горе Тушань, где ему предстала лисица, он встретил девушку и объявил ей, что хочет взять ее в жены. Едва дождавшись ее согласия, Юй удалился, ибо нельзя было давать водам Юга разливаться.

Девушка также полюбила Юя с первого взгляда, и, хотя она не успела рассказать суженому о своей любви и выслушать его объяснения, терпеливо ждала героя и даже послала на гору служанку, чтобы та возвестила о возвращении Юя.

Юй действительно вернулся на гору Тушань, так как мимо этой горы пролегала дорога с Севера на Юг и с Юга на Север. Выслушав от служанки сообщенные госпожой слова любви, герой встретился с невестой, и она стала его женой. Брачная церемония, однако, не состоялась, так как Юй торопился на Север, где вновь разлились воды.

Видя, как занят супруг, жена попросила взять ее с собой. У Юя было немало сомнений на этот счет, но времени для объяснений не оставалось, и он кивнул головой.

Так он странствовал с женой. Она с трудом за ним поспевала. Однажды они пришли к высокой, круто поднимавшейся вверх горе. Из нее, звеня по камням, вытекал тоненький ручеек. Юй тотчас решил, что следует пробить через гору широкий проход для потока. Поэтому он попросил жену удалиться, объяснив, что ему предстоит тяжелая работа, о завершении которой он известит барабаном.

Выйдя из-за поворота тропинки, женщина увидела медведя и, разумеется, не догадавшись, что это Юй, помчалась стремглав. Он, оставив работу и совершенно забыв о том, что принял облик медведя, бросился за ней вдогонку. Слыша рев и топот, женщина припустилась что было сил. Когда силы иссякли, она упала и превратилась в камень, сохранивший форму женщины.

Заняться бы Юю воспитанием сироты. Но, даже когда мальчик плакал, отец не подходил к нему. У Юя всегда находились дела. Надо было еще обойти мир. На Юге Юй попал в страну, где люди ходили нагишом. Не желая нарушать местных обычаев, Юй снял с себя одежду и ничем не отличался от туземцев. Покинув же страну, он тотчас оделся.

Юй побывал во многих странах, но не везде ему удавалось следовать местным обычаям. Так, в стране безголовых он остался с головой, чем вызвал немалое удивление туземцев, ходивших за пришельцем толпами. В земле чер-нозубых он попытался найти такой стойкий лак, который не пачкал бы пищу. Но его постигла неудача, и за ним также ходило множество людей, упрашивая улыбнуться. Посетил Юй также страну великанов, огромных и злобных существ. Одного из них он победил, втащил на гору и там казнил. Великан был такого роста, что на колеснице Юя едва уместилась одна кость казненного.

Однажды Юй заблудился и, вместо того чтобы идти на Юг, отправился на Север1. Там он набрел на плоскую равнину без единого деревца. Не слышалось ни щебетания птиц, ни голосов зверей. Вся местность, насколько хватало глаз, была изрезана реками и впадавшими в них речками и ручьями. На берегах сидели, лежали или прогуливались люди. Сколько ни вглядывался Юй, ему не удалось увидеть каких-либо хижин или домов. Земля не была засеяна. Не пасся скот. Оказалось, что в пахоте и пастьбе не было необходимости. Людям служила пищей вода: она была сытной, сладкой, ароматной и вдобавок хмельной. Выпив, люди входили в раж, начинали петь и плясать, а утомившись, засыцали, чтобы, проснувшись, нежиться, есть и плясать.

Юй мог бы остаться в этой удивительнейшей из стран жить, не зная забот. Но жизнь без преодоления преград, без труда казалась ему бессмысленной и скучной, да и на родине, В Поднебесной империи, у него еще осталось много невыполненных дел.

Вряд ли возможно обратиться к традиционным представлениям китайцев о мироздании и том месте, которое занимает в нём человеческое общество, и не встретиться почти немедленно с некоторыми основополагающими для этих представлений реалиями. К их числу относятся, наряду со многими прочими, такие понятия, как Путь вещей – дао 道 и способность устраивать мир – сила дэ 德 (о состоянии которой столь пеклись вплоть до времён Конфуция), благородный муж цзюньцзы 君子 и Поднебесная 天下, святой отшельник сянь 仙 и совершенномудрые правители древности шэнжэнь 聖人 – вот о последних и пойдёт речь в настоящей работе. Список совершенномудрых правителей варьируется, однако в нём неизменно присутствуют Яо 堯, Шунь 舜 и Юй 禹, к образу двух последних примыкает и образ Гуня 鮌 – неудачливого кандидата на роль правителя, не справившегося с возложенной на него Шунем задачей по усмирению потопа, и поплатившегося за неудачу ссылкой или смертью, однако сумевшего чудесным образом дать жизнь Юю, который и завершил дело родителя.

Перечисленных выше правителей, включая Гуня, в западной синологии принято считать персонажами мифологизированной истории Китая, созданной ещё до нашей эры в назидательных целях на материалах древних мифов и сказаний; большинство же китайских учёных, следуя многовековой традиции, полагает их реально существовавшими правителями народа хуася, заложившими основы последующего величия Китая.

Моя точка зрения на причины катастрофических наводнений и огромных пожаров, о которых говорит традиционная китайская историография, была сформулирована в ряде предшествующих работ (см. [4; 6; 8]), а сейчас рассмотрим описание этих событий в китайском мифе.

Миф о потопе в изложении Сыма Цяня

Учитывая установленную современной наукой беспрецедентную силу и продолжительность предшествовавших возникновению династии Ся потопов, не удивительно, что потоп занимает весьма заметное место и в китайской мифологии – в ней бытовало как минимум четыре основных версии причин потопа:

1. битва божества воды Гун-гуна и божества огня Чжу-жуна;
2. нападение мятежника Чию на обитель божеств – Полую шелковицу (версия Гуйцзана);
3. битва божества огня Яньди и его брата Хуанди;
4. потоп без указания причин во времена Яо и его преемника Шуня.

Миф о Гуне и Юе вне контекста потопа

Рассмотрим то, что нам известно о космологическом и идеологическом контексте возникновения и бытования мифа о Гуне и Юе. Юй считался основателем и первым правителем династии Ся, поэтому вряд ли будет слишком смелым допустить, что миф о Гуне и Юе был легитимирующим мифом династии Ся, и, соответственно, возвести этот миф как минимум к временам этой династии – ведь у иньцев хватало собственных забот, чтобы заниматься ещё и корректировкой архаичных мифов с целью возвышения покорённых ими сясцев.

Зачем самим сясцам понадобилось обращаться к этому мифу, проводить с ним, как мы предполагаем, какую-то работу, приспособляя к своим реалиям? Ответ прост – потому что изменился весь мир, ведь упоминаемые в исторических описаниях чудовищные пожары и наводнения, массовая гибель людей, утрата жилищ, массовая миграция выживших воспринимались как гибель старой реальности и становление новой. И эту новую реальность требовалось осмыслить на единственно доступном тогда языке описания мира – на языке мифа.

Становление нового мира было проще и логичнее всего соотнести со становлением мира старого (в принципе, единственное крупное различие заключается в характере водного хаоса – изначального, в мифе о создании мироздания, и хаоса наводнений, с которым, согласно традиции, борются Гунь и Юй). Задача переноса смыслов древнего мифа на реальность облегчалась тем, что миф внеисторичен, он существует как постоянная данность, а отражённые в нём события нередко повторяются циклически, – как ежедневно рождается Солнце, как раз в 28 дней исчезает с небосвода Луна, как сменяют друг друга времена года. Поэтому прекращение наводнений вполне могло осмысляться как начало нового большого космического цикла, соотносимого, как будет показано ниже, с сотворением земной тверди.

Отступление первое: Миф о Ныряльщике

Итак, Гунь, вероятно, был Ныряльщиком в мифах древних китайцев. Но Ныряльщик – почти всегда нечто водоплавающее, и совсем не антропоморфное. Как выглядел Гунь в архаическом мифе? Кстати, а что нам вообще известно о Гуне? Как его представляли древние китайцы?

Облик Гуня

堯命夏鯀治水。九載無績。	Яо повелел сяскому Гуню усмирить наводнение. Много (букв.: девять) раз приступал [Гунь к делу], успеха не добился.
鯀自沉於羽淵，化為玄魚，時揚鬚振鱗，橫修波之上。	[Тогда] Гунь сам нырнул в [пучину] Юйюань, превратился [там] в тёмную (сюань 玄) рыбу, тогда усы [его] поднялись, чешуя расправилась, и [Гунь] всплыл, подняв огромные волны.
見者謂為「河精」。	Видевшие говорили, что [Гунь был в тот момент] подобен [духу Хуанхэ].
羽淵輿河海通源也。	Над [пучиной] Юйюань находятся все реки и моря, [она] является истоком для них всех.

[23, с. 33].

Отступление второе: Категория сюань 玄

Впрочем, ограничение коснулось в основном использования знака сюань как маркера небесной сути в официальном ритуальном обороте, но оно практически не действовало за пределами официального культа – мы уже упоминали, что у даосов этот термин стал одной из важнейших характеристик Дао (о связи Дао с культом Богини-матери, см.: [7]). В более идеологизированных текстах широко распространилось использование термина хуан для описания сакральных истоков власти в Поднебесной, самый характерный пример – это становление культа Хуан-ди 皇帝 ‘Жёлтого императора’. Очень полюбился этот термин и сторонникам местных культов, во множестве применявших его в именованиях своих божественных покровителей.

Происхождение Гуня

Особая ценность мифа о Гуне и Юе состоит в том, что он объединяет архаичный миф о Ныряльщике, доставшем со дна моря саморастущую землю (где в этой роли выступила рыба Гунь/Кунь), во-первых, с чуть менее архаичным мифом о зарождении в изначальной среде (воде) и последующем разделении двух других начал – воздушной среды и земли (порождение Юя из тела Гуня и посмертная трансформация тела Гуня в черепаху), и, во-вторых, с мифом о небесном Змее и земной Черепахе, плавающей в мировом океане, как изначальной космической дуальной паре. Вполне очевидные и многочисленные следы бытования последнего мифа присутствуют как в Китае (здесь он был уже в древности редуцирован до двуединого божества Севера – Сюань-у), так и в других странах Восточной и Юго-Восточной Азии.

Использование двух основных версий для синтеза архаичной (антропоморфизированной впоследствии) версии мифа о Гуне косвенно подтверждает не столько космологический, сколько идеологический его характер – миф этот был призван дать новую картину мира, общую для проходящего процесс становления сяского общества, объединившего уцелевшие после бедствий группы населения, как из западных, так и из восточных регионов Китая.

Отступление четвёртое: о способах использования сижана

У всех фигурок хорошо видны интересные дополнительные детали – обычно по обе стороны рта (а у фигурки на рис. 3–6 и внизу, на подбородке) имеются небольшие выступы со сквозными отверстиями. Я полагаю, что при воспроизведении мифа/отправлении ритуала, на каком-то этапе в эти отверстия вставлялись крепления некоего налагаемого поверх объекта, призванного наглядно демонстрировать открывающийся рот фигурки и/или что-то, из этого рта появляющееся.

Из разреза на теле Гуня появился в облике дракона Юй, а тело Гуня превратилось в черепаху, которая погрузилась в бездну

Рис. 18. Ханьский нефритовый экран с зооморфными символами стран света (север/низ соотнесён не только с Сюань-у, но и с гигантской рыбой). О том, что представления о гигантской рыбе, лежащей в основе земной тверди и давшей начало Небесному змею и Земной черепахе, оказались очень живучими, свидетельствует, например, нефритовый экран (рис. 18), где в нижнюю половину, символизирующую недра земли и север, включены не только черепаха и обвившая её змея (переосмысление идеи существ, порождённых из рассечённого тела Гуня), но и гигантская рыба, которую можно вполне уверенно соотнести с самим Гунем.

Примечательно, что горизонталь, отделяющая Красную птицу Чжу-няо, символ Неба и юга, от Сюань-у и рыбы, проходит посередине – то есть, по вертикали построение имеет не три элемента, а два (Сюань-у с рыбой объединены в один элемент). Иными словами, создатель экрана считал правильным воспроизвести Сюань-у и рыбу в одном секторе символического пространства, а значит, в Хань существовали представления, соотносящие Сюань-у с космической рыбой, пусть даже символически, путём помещения их в одно пространство.

Персонаж Сюань-у появился только во времена Чжоу и особого распространения не получил. Он всегда рассматривался как северный компонент пространственного построения, в состав которого входили также Цин-лун 青龍 (Зелёный дракон, Восток), Чжу-няо 朱鳥 (Красная птица, Юг) и Бай-ху 白虎 (Белый тигр, Запад). Если учесть, что пространственные построения древнего Китая неизменно сочетали горизонтальный ракурс мироздания с вертикальным, то Верхнему миру соответствует символ юга – Красная птица, Среднему миру – находящиеся на оси восток – запад Цин-лун и Бай-ху, а Нижнему миру – Сюань-у. Применительно к политической ситуации времён соперничества Шан-Инь и Чжоу, упомянутое пространственное построение было исполнено глубокого смысла.

К середине VIII в. до н.э. политические противоречия между уделами формально единого чжоуского государства серьёзно обострились. Прошло уже три столетия после падения Шан-Инь и триумфального объединения иньских и иных владений под властью выходцев из западных пределов тогдашней Поднебесной – чжоусцев. За это время династия Чжоу пережила взлёт и начала движение к упадку. Выдавливаемые пришедшими с запада цюаньжунами, чжоусцы во времена правления Ю-вана (781–771 гг. до н.э.) вынуждены были оставить свои западные владения и перенести столицу из Цзунчжоу на восток, в Лои (в районе совр. Чэнчжоу); во внутренней политике на передний план стали выдвигаться уделы сильных удельных князей, стремившихся если не к полной независимости от Чжоу, то к очень широкой автономии – настолько широкой, что границ её иногда было и не увидеть. Лавина была готова обрушиться, и не хватало лишь маленького камешка, повода, который позволил бы запустить давно назревшие процессы. Возможно, таким камешком стал сон, приснившийся в 756 г. до н.э. одной из важнейших политических фигур того времени – Вэнь-гуну (文公), правителю одного из сильнейших уделов – Цинь 秦.

Сыма Цянь в гл. 28 Ши цзи описывает это событие так:

Однако вернёмся к сну Вэнь-гуна. Для древних летописцев важнейшим моментом в нём было получение знамения высших сил и последующее создание алтаря Бай-ди. Отметим, что согласно трактовке астролога, давшим знамение божеством был шанский по происхождению Шан-ди – чжоуский культ Неба хотя и потеснил культ Шан-ди, но не смог вытеснить его полностью. Сказанное позволяет предположить, что Шан-ди мыслился имеющим облик небесного жёлтого змея, что косвенно подтверждается распространённостью изображений свернувшегося змея на бронзовых (т.е. жёлтого цвета) сосудах эпохи Шан, особенно на блюдах пань 盤 [16] .

В заключение, хочу принести искреннюю благодарность М.А. Неглинской за внимание и помощь при работе над этой статьёй.

Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: Т. XLII, ч. 3 / Редколл.: А.И. Кобзев и др. – М.: Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт востоковедения Российской академии наук (ИВ РАН), 2012. – 484 стр. – (Ученые записки ИВ РАН. Отдела Китая. Вып. 7 / Редколл.: А.И.Кобзев и др.). С. 194-224.

Тогда на небо поднялся божественный герой Гунь. Он обратился к Повелителю Неба с такими словами:

— Строй, если хочешь! — ответил Повелитель Неба, ухмыляясь.

Из тела умершего поднялся Юй, сын Гуня, такой же добрый и смелый, как отец. Неутомимый Юй обошел всю землю, вызволенную от потопа Гунем. По суше он ездил на четырехколесной повозке, запряженной конями, погрязным местам ходил в мокроступах, на неприступные горы взбирался в обуви с шипами. Всюду он рубил лес и кустарники, рыл канавы, отводя воду, сооружал плотины и запруды, прорывал русла рек и Давал им проход через земли Четырех варваров и девяти областей.

Читайте также: