Чехов ненужная победа краткое содержание
Обновлено: 02.07.2024
Деньгами души не выкупишь.
Этот друг и сам без рук.
От того терплю, кого больше люблю.
Счастье ума прибавляет, несчастье последний отымает.
Сиденьем (или: Стояньем) города берут.
А.П. Чехов. Ненужная победа (1956)
Постановка: Иштван Казан, Анатолий Липовецкий.
Действующие лица и исполнители:
Иштван Казан Цвибуш - Юрий Катин-Ярцев
Илька - Людмила Богданович
Барон - Геннадий Карнович-Валуа
Графиня - Ирина Титлякова
Андре Д’Омарен - Александр Пелевин
Его собеседник - Василий Кудров
Судья - Метельцев Иван
Офицеры - Владимир Меньшов, Николай Прокопович, Василий Белов
Посетители кабаре:
Марк Луврер - Владимир Торский
Виконт Сези - Борис Ульянов
Альфред Дезире - Валентин Абрамов
Адольф Бах - Леонид Марков
Ботич - Феликс Тобиас
Арко - Дмитрий Кознов
Бланшар - Вера Леоненко
Служанки - Римма Маркова, Элла Бурова
Офицер - Александр Пронин.
Использована венгерская народная музыка.
Народный оркестр Венгерского радио п/у М. Шованка.
Солисты - Иолан Матэ и Шери Генчи (Венгрия).
Год выпуска: 1956
Формат: MP3
Продолжительность: 01:13:38
Битрейт аудио: 128 kbps
Размер: 67 Mb
Если ссылка устарела, пишите - постараемся восстановить.
Добавить комментарий
Сегодня по календарю
Антон Чехов - Ненужная победа краткое содержание
Ненужная победа - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Антон Павлович Чехов
Солнце было на полдороге к западу, когда Цвибуш и Илька Собачьи Зубки свернули с большой дороги и направились к саду графов Гольдаугенов. Было жарко и душно.
В июне венгерская степь дает себя знать. Земля трескается, дорога обращается в реку, в которой вместо воды волнуется серая пыль. Ветер, если он и есть, горяч и сушит кожу. В воздухе тишина от утра до вечера. Тишина эта наводит на путника тоску. Одни только роскошные, всему свету известные, венгерские сады и виноградники не блекнут, не желтеют и не сохнут под жгучими лучами степного солнца. Они, разбросанные рукою культурного человека по сторонам многочисленных рек и речек, от ранней весны до средины осени щеголяют своею зеленью, манят к себе прохожего и служат убежищем всего живого, бегущего от солнца. В них царят тень, прохлада и чудный воздух.
Цвибуш и Илька пошли по длинной аллее. Эта аллея была кратчайшее расстояние между калиткой, выходящей в степь, и калиткой, глядящей в графский сад. Она пересекала сад на две равные части.
– Эта аллея напоминает мне линейку, которой во время оно, в школе, хлопали твоего отца по рукам, – сказал Цвибуш, стараясь увидеть конец аллеи. Конец ее пропадал и сливался с зеленою далью. Солнце не касалось ее. Она была шириною не более сажени, а деревья, стоящие по ее сторонам, посылали свои ветви навстречу друг другу. Это был туннель, устроенный природой из масличных, дубовых, липовых и ольховых ветвей. Цвибуш и Илька вошли как под крышу. Толстый и коротконогий Цвибуш обливался потом. Лицо его было багрово, как вареная свекла. Он то и дело утирал полой короткой куртки свой влажный подбородок. Он пыхтел и сопел, как плохо смазанный молотильный паровик.
– Это – божественная прохлада, мой зяблик! – бормотал он, расстегивая своими жирными пальцами жилетку и сорочку. – Клянусь моей скрипкой. Не находишь ли ты, что мы из ада попали в рай?
Лицо Ильки было не бледней ее розовых губок. На ее большом лбу и горбинке носа светились капельки пота. Бедная девочка страшно утомилась и едва держалась на ногах. Ремень от арфы давил ей плечо, а острый край неделикатно ерзал по боку. Тень заставила ее несколько раз улыбнуться и глубже вздохнуть. Она сняла башмаки и пошла босиком. Маленькие красивые босые ноги с удовольствием зашлепали по холодному песку.
– Не посидеть ли нам? – предложил Цвибуш. – Аллея длинна, как язык старой девки. Она тянется версты на три!
– Нет, папа! Если мы сядем, то трудно будет потом вставать. Лучше дойдем до конца и там уже отдохнем.
– Так… Сегодня, мой зяблик, день твоего рождения. Что-то подарит тебе судьба, какой подарочек?
– Я желала бы, чтобы судьба подарила мне сегодня обед…
– Ишь, чего захотела! Ха-ха! Много захотела! А не жирно ли будет, моя девочка? Не хочешь ли еще и поужинать?
– Давно уж я не ела ничего горячего… Ты не можешь вообразить себе, папа, как у меня пересохло в горле от сухого хлеба и копченой колбасы! Если бы судьба предложила сегодня мне в подарок что-нибудь на выбор: десять лет лишних жизни или чашку бульона, – я, не задумываясь, выбрала бы второе.
– И отлично бы сделала. Самый плохой бульон во много раз лучше нашей дурацкой жизни.
– Я выбрала бы второе и съела бы, и с каким аппетитом! Мне ужасно есть хочется.
Цвибуш с участием поглядел на Ильку, вздохнул и издал своими толстыми губами свистящий звук. Он всегда издавал отрывистые свистящие звуки, когда его что-нибудь тревожило или заставляло задумываться. Помолчав немного, он обратил на Ильку свои густые отвисшие брови, из-за которых выглядывали улыбающиеся глаза, и сказал:
– Ну подожди, потерпи… Я предчувствую, что подарок, который поднесет тебе сегодня судьба, будет достоин нашего внимания… Хе-хе… Я предчувствую, что мы недаром плетемся ко двору благородных графов Гольдаугенов! Хе-хе… Когда мы войдем во двор и заиграем, нас засыпят презренным металлом. Мы набьем наши карманы монетой. Ильку угостят обедом… Хе-хе…Мечтай, Илька! Чего не бывает на свете? Авось всё, что я говорю, правда!
Илька поправила на плече ремень от арфы и засмеялась.
– Нас послушает сам граф! – продолжал Цвибуш. – И вдруг, душа моя, ему, графу, залезет в голову мысль, что нас не следует гнать со двора! И вдруг Гольдауген послушает тебя, улыбнется… А если он пьян, то, клянусь тебе моею скрипкой, он бросит к твоим ногам золотую монету! Золотую! Хе-хе-хе. И вдруг, на наше счастье, он сидит теперь у окна и пьян, как сорок тысяч братьев! Золотая монета принадлежит тебе, Илька! Хо-хо-хо…
– Почему же непременно пьяный? – спросила Илька.
– Потому, что пьяный добрей и умней трезвого. Пьяный больше любит музыку, чем трезвый. О, моя сладкоголосая квинта! Не будь на этом свете пьяных, недалеко бы ушло искусство! Молись же, чтобы те, которые будут нас слушать, были пьяны!
– Трезвые презирают нас с тобой, потому что видят в нас попрошаек, а пьяные допускают нас к себе, потому что мы своей музыкой заглушаем несколько их головную боль.
Этими словами Цвибуш довел досадующую Ильку до уныния. Ей захотелось заплакать и поломать себе что-нибудь… хоть пальцы, например. Но не ломаются пальцы, как ни крути и не верти их; пришлось ограничиться одними только слезами.
– Приветствую дом почтенных графов Гольдаугенов! – пробормотал Цвибуш.
Он увидел калитку, сотканную из тонкой проволоки, увитой цветущим горошком.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Ненужная победа: краткое содержание, описание и аннотация
Антон Чехов: другие книги автора
Кто написал Ненужная победа? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Ненужная победа — читать онлайн ознакомительный отрывок
Антон Павлович Чехов
Солнце было на полдороге к западу, когда Цвибуш и Илька Собачьи Зубки свернули с большой дороги и направились к саду графов Гольдаугенов. Было жарко и душно.
В июне венгерская степь дает себя знать. Земля трескается, дорога обращается в реку, в которой вместо воды волнуется серая пыль. Ветер, если он и есть, горяч и сушит кожу. В воздухе тишина от утра до вечера. Тишина эта наводит на путника тоску. Одни только роскошные, всему свету известные, венгерские сады и виноградники не блекнут, не желтеют и не сохнут под жгучими лучами степного солнца. Они, разбросанные рукою культурного человека по сторонам многочисленных рек и речек, от ранней весны до средины осени щеголяют своею зеленью, манят к себе прохожего и служат убежищем всего живого, бегущего от солнца. В них царят тень, прохлада и чудный воздух.
Цвибуш и Илька пошли по длинной аллее. Эта аллея была кратчайшее расстояние между калиткой, выходящей в степь, и калиткой, глядящей в графский сад. Она пересекала сад на две равные части.
– Эта аллея напоминает мне линейку, которой во время оно, в школе, хлопали твоего отца по рукам, – сказал Цвибуш, стараясь увидеть конец аллеи. Конец ее пропадал и сливался с зеленою далью. Солнце не касалось ее. Она была шириною не более сажени, а деревья, стоящие по ее сторонам, посылали свои ветви навстречу друг другу. Это был туннель, устроенный природой из масличных, дубовых, липовых и ольховых ветвей. Цвибуш и Илька вошли как под крышу. Толстый и коротконогий Цвибуш обливался потом. Лицо его было багрово, как вареная свекла. Он то и дело утирал полой короткой куртки свой влажный подбородок. Он пыхтел и сопел, как плохо смазанный молотильный паровик.
– Это – божественная прохлада, мой зяблик! – бормотал он, расстегивая своими жирными пальцами жилетку и сорочку. – Клянусь моей скрипкой. Не находишь ли ты, что мы из ада попали в рай?
Лицо Ильки было не бледней ее розовых губок. На ее большом лбу и горбинке носа светились капельки пота. Бедная девочка страшно утомилась и едва держалась на ногах. Ремень от арфы давил ей плечо, а острый край неделикатно ерзал по боку. Тень заставила ее несколько раз улыбнуться и глубже вздохнуть. Она сняла башмаки и пошла босиком. Маленькие красивые босые ноги с удовольствием зашлепали по холодному песку.
– Не посидеть ли нам? – предложил Цвибуш. – Аллея длинна, как язык старой девки. Она тянется версты на три!
– Нет, папа! Если мы сядем, то трудно будет потом вставать. Лучше дойдем до конца и там уже отдохнем.
– Так… Сегодня, мой зяблик, день твоего рождения. Что-то подарит тебе судьба, какой подарочек?
– Я желала бы, чтобы судьба подарила мне сегодня обед…
– Ишь, чего захотела! Ха-ха! Много захотела! А не жирно ли будет, моя девочка? Не хочешь ли еще и поужинать?
– Давно уж я не ела ничего горячего… Ты не можешь вообразить себе, папа, как у меня пересохло в горле от сухого хлеба и копченой колбасы! Если бы судьба предложила сегодня мне в подарок что-нибудь на выбор: десять лет лишних жизни или чашку бульона, – я, не задумываясь, выбрала бы второе.
– И отлично бы сделала. Самый плохой бульон во много раз лучше нашей дурацкой жизни.
– Я выбрала бы второе и съела бы, и с каким аппетитом! Мне ужасно есть хочется.
Цвибуш с участием поглядел на Ильку, вздохнул и издал своими толстыми губами свистящий звук. Он всегда издавал отрывистые свистящие звуки, когда его что-нибудь тревожило или заставляло задумываться. Помолчав немного, он обратил на Ильку свои густые отвисшие брови, из-за которых выглядывали улыбающиеся глаза, и сказал:
– Ну подожди, потерпи… Я предчувствую, что подарок, который поднесет тебе сегодня судьба, будет достоин нашего внимания… Хе-хе… Я предчувствую, что мы недаром плетемся ко двору благородных графов Гольдаугенов! Хе-хе… Когда мы войдем во двор и заиграем, нас засыпят презренным металлом. Мы набьем наши карманы монетой. Ильку угостят обедом… Хе-хе…Мечтай, Илька! Чего не бывает на свете? Авось всё, что я говорю, правда!
Илька поправила на плече ремень от арфы и засмеялась.
– Нас послушает сам граф! – продолжал Цвибуш. – И вдруг, душа моя, ему, графу, залезет в голову мысль, что нас не следует гнать со двора! И вдруг Гольдауген послушает тебя, улыбнется… А если он пьян, то, клянусь тебе моею скрипкой, он бросит к твоим ногам золотую монету! Золотую! Хе-хе-хе. И вдруг, на наше счастье, он сидит теперь у окна и пьян, как сорок тысяч братьев! Золотая монета принадлежит тебе, Илька! Хо-хо-хо…
Несмотря на редакторскую спешку, каноны жанра в этом произведении были строго соблюдены. Перед нами романтическое повествование с мелодраматическими героями и взвинченными страстями. Чехов высмеивает романтические пейзажи (бесконечная венгерская степь, серебряный звенящий ключ, где герои жадно пьют воду, пушистые вербы, раскидистые и зовущие, где тоже непременно должна быть вода) и иронизирует по поводу их эффектных красок и поэтических условностей.
Романтическое повествование с яркими страстями и мелодраматическими эффектами проявляется на самых разных уровнях. Прежде всего на уровне образной системы, которая тесным образом связана с сюжетным повествованием. Несчастная Илька горько переживает обиду, нанесенную ее отцу. И Антоша Чехонте со слезливыми подробностями описывает ее истерику на нескольких страницах.
Сюжетное повествование сложное, запутанное, изощренное: Артур расстался с будущей графиней навсегда; когда Илька рассказывает ему о страшной обиде, нанесенной отцу, он не думает о графине, не предполагает, что это она; но когда глаза его открылись при новой встрече с графиней, он понимает, что именно она нанесла оскорбление Тибушу.
Молодой автор блестяще пародирует концепцию романтического героя. Артур отрешен от света, его считают шарлатаном, жуликом, негодяем. Он благороден, но в то же время для полноты жизни ему нужен миллион. Барон фон Зайниц презирает графиню, но говорит ей правду только тогда, когда пьян. Все стали ему противны, включая предавшую его графиню, но в трезвом состоянии он галантен, вежлив и влюблен В то же время он страстно ищет свой романтический идеал. И находит: это прекрасная маленькая девочка в цветке – Дюймовочка, ради нее он готов на все. Илька напомнила ему эту девочку, но бескорыстная любовь не для барона (он беден, она бедна – где тут место для счастья).
Фортунатов Н.М. Тайны Чехонте: о раннем творчестве А.П.Чехова. Н.Новгород, 1996.
Чехов М.П. Вокруг Чехова. М. 6, – Л., 1993.
Чехов А.П. Собр. соч. в 12-ти тт. .– Т. 1.– М., 1960
. Фортунатов Н.М. Тайны Чехонте: о раннем творчестве А.П.Чехова. Н.Новгород, 1996.
Раздел III. Языковой образ провинции
В заключение следует отметить, что в языке художественной литературы, в противоположность литературному языку, у слова провинция (деревня, глубинка) появляются и положительные оттенки значения. Так, например, в языке романтиков сложилось устойчивое противопоставление столичного как чего-то пагубного, бездушного и безнравственного и провинциального , несущего большой духовный потенциал и способствующего нравственному возрождению героя.
Словарь русского языка в 4-х тт. под ред. А. П. Евгеньевой. М.:1983.
Александрова З. Е. Словарь синонимов русского языка. М.: 1971.
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.:2006.
Большой академический словарь русского языка под ред. К. С. Горбачевича. М- СПб.: 2006.
СЕМИОТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО ГОРОДА: ЗНАКИ И ЗНАКОВЫЕ СИСТЕМЫ
(на примере системы Симбирск – Ульяновск)
В настоящее время исследование семиотики провинциальных городов, их семиотические характеристики и представление их в виде знаковых систем лишь в начале пути. Для того чтобы представить пространство города как знаковую систему, необходимо выделить базовые понятия и определения семиотики, такие как: знак, знаковая система, семиотические характеристики текста городской культуры, семиосфера , семиотическая граница , а также понятия смежных дискурсов, в контексте которых они функционируют [1]. Город, являясь частью семиосферы, представляет собой семиотическое пространство с присущим ему рядом знаковых характеристик:
Архитектурный семиотический ряд.
Внеархитектурный семиотический ряд (имя города, названия улиц и т.д.).
Известные жители города, городская мифология, влияющая на общегородской семиозис.
Таким образом, для построения универсальной семиотической модели города необходимо пройти ряд этапов:
Анализ отдельных знаков.
Анализ знаковой деятельности (то есть того типа «бытийности, которая тяготеет к воспроизводству знаков, влияющих на общий семиотический фон города).
Исходя из заданных Лотманом критериев для описания семиотического пространства Петербурга [2, 84–92], для анализа в нашем случае можно выделить следующие:
Симбирск изначально был построен как крепость с соответствующими оборонительными сооружениями. Город с циркульным построением создавался с учетом взгляда из центральной крепости (позже это стало ассоциироваться с удобством артиллерийского прострела улиц).
У Симбирска явно присутствовала отграниченность от всего близлежащего пространства (в терминологии Лотмана), замкнутость (присущая, как правило, городам, являющимся по совместительству крепостями). Со временем город стал существовать не только как крепость, поэтому для него стала характерна и семиотическая неравномерность.
Названия улиц как сегмент внеархитектурного семиотического ряда. Следует отметить, что именно названия улиц представляют собой не что иное как внеархитектурный семиотический ряд городского пространства. В данном контексте они представляют собой иконические знаки.
Улицы Симбирска носили имена храмов и монастырей, которые на них стояли. На Покровской улице стоял Покровский монастырь. В честь Спасского монастыря была названа Спасская улица, на Никольской улице стояла Никольская церковь и т.д.
Семиотика названия города. Имя города тоже может рассматриваться как иконический знак, определяющий денотативность города и также влияющего на его внеархитектурный семиотический ряд. В случае с Симбирском интересно отметить некоторые особенности орфографической динамики названия.
Мифология Симбирска. Мы не ставим перед собой задачи исследовать этот пласт подробно, ограничимся лишь констатацией существования симбирских мифов и их безусловного влияния на мифологию быта.
Известные симбиряне. Выдающиеся личности Симбирска также сыграли важную роль в формировании его семиотического фона. Мы считаем необходимым классифицировать так называемые знаковые персоны на людей реальных (Гончаров, Минаев, Языков, Керенский, Розанов, И. Н. Ульянов и т.д.) и мифологических (Обломов).
Рассматривая все вышеперечисленные имена, как существенные семиотические параметры, характеризующие пространство города, мы считаем нужным добавить еще ряд факторов, составляющие семиотический фон данного пространства (язык, костюмы, интерьеры, предметы быта). Следует отметить, что специфика так называемой семиотизации поведения, характерной для жителей города той эпохи, является существенной знаковой характеристикой. В ее основе лежит система взглядов, соединяющая воедино все параметры, прежде всего, следует учитывать соотношение сословий, населяющих данное пространство.
Например, процент дворянства в Симбирске был не так уж высок. Их быт и нравы во многом основывались на правилах сословно-аристократической этики. Аристократ, как известно, типичен, процесс индивидуализации совершается в нем согласно нормам поведения, принятым в данном сословии. Например, в Симбирске, как и в Петербурге, было распространено такое явление как дендизм, правда, в гораздо меньшей степени. Лотман характеризовал дендизм как простую поведенческую оригинальность, не имеющую под собой никакой идеологической основы, поскольку она ограничена сферой быта.
Безусловно, при анализе семиотического фона города, стоит принять во внимание специфику психологии быта различных слоев населения.
Следует отметить, что архитектурный ансамбль Симбирска существенно обогатился постройками, носящими на себе отпечаток влиятельных людей города той эпохи. То же самое можно говорить о названиях улиц. В результате было создано уникальное в своем роде архитектурное семиотическое пространство, которое впоследствии стало во многом носить символический характер в русской истории. Безусловно, общий семиотический фон Симбирска зависел во многом от факторов хронологического порядка.
Дело в том, что это — пародия, мистификация.
Я присутствовал при ее возникновении и осуществлении.
Плохо? А вы напишите что-нибудь такое же — тогда и говорите, что плохо.
— Как Мавр Иокай? — ужаснулся Курепин.
Чехов объяснил, что, может быть, и не как Мавр Иокай, но — он берется написать повесть, которую публика будет читать нарасхват и единодушно примет за переводную с венгерского, хотя он по-венгерски не смыслит ни аза, ничего не знает о Венгрии и, кроме как в романе Мавра Иокая, отродясь ни одного венгерца не видал.
Читайте также: