Аверченко записки простодушного краткое содержание
Обновлено: 08.07.2024
Содержание
Проблематика цикла
Ой, крепок ещё русский человек, ежели ни гроб его не берет, ни карнавальное чучело не пугает, ежели простой таракан его кормит… [2]
Композиция цикла
Список рассказов
(Первое издание)
- Предисловие Простодушного
- Первый день в Константинополе
- Галантная жизнь Константинополя
- Деловая жизнь
- Русские женщины в Константинополе
- Русское искусство
- Константинопольский зверинец
- Второе посещение зверинца
- Оккультные тайны Востока
- Лото-Тамбола
- О гробах, тараканах и пустых внутри бабах
- Ещё гроб
- Благородная девушка
- Русские в Византии
- Аргонавты и золотое руно
- Развороченный муравейник
- Великое переселение народов
- Трагедия русского писателя
- Язык богов
- Бриллиант в три карата
- Константинопольские греки (1923)
- Утопленники (1923)
- Дела (1923)
- Заключение
Чехо-Словакия (1923)
- Прага
- Чехи
- Кнедлики
- Как добыть себе в Праге комнату
- Мой ученик
- Самый страшный притон Праги
- Русский беженец в Праге
Напишите отзыв о статье "Записки Простодушного"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Записки Простодушного
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 282 186
- КНИГИ 669 738
- СЕРИИ 25 796
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 621 054
Недавно я прогуливался в сопровождении своего импресарио по улицам Праги, погруженный в тихое умиление.
- О, прекрасная старуха, милая сердцу каждого художника, - думал я, сколько веков копила ты свои каменные сокровища и как ты ревниво бережешь их, подобно скупому рыцарю…
- Очень недурной городишко, - прозаично перебил мои грезы импресарио, этот человек с книжкой театральных билетов вместо сердца и с идеалами, заключающимися в красиво отпечатанной афише.
- По отношению к Праге вы могли бы выражаться почтительнее, - сурово заметил я.
- Я восхищен Прагой. Чего ж вам еще нужно…
- А-а, понимаю. Вам нравятся эти живописные серые дремлющие дома, многовековый сон которых…
- При чем тут дома… Я восхищен тем, что здесь нет этой идиотской манеры - заклеивать чужие афиши.
- Черт знает о чем вы говорите! Какие афиши?!
- Обыкновенные, театральные. Я знал города, где только что наклеишь афишу, как другой импресарио уже бежит и наклеивает на вашу афишу свою.
- Глупости вы говорите.
- Нет-с, не глупости. Да вот вам наугад одна из многочисленных историй. Приехали в один город два гастролера и выпустили их импресарио афиши. Вышел один импресарио погулять, полюбоваться на расклеенные афиши - глядь, - а они уже сплошь заклеены его конкурентом… Побежал он домой, взял новые и пошел заклеивать афиши конкурента собственноручно. Только что кончил, видит, идет конкурент с пачкой афиш под мышкой и с ведром клею. Ходит и заклеивает только что наклеенные афиши. Побежал первый домой за свежими афишами и давай восстанавливать свои нарушенные права. Около одного пункта оба сошлись. Стоят молча друг около друга и клеят. Один наклеивает, другой искоса взглянет на него, да на свеженькую афишу свою и прилепит. Полчаса они так клеили одна на другую - прямо слоеный пирог на стене получился!
- Чем же кончилось? - спросил я, не на шутку заинтересованный.
- У первого афиши раньше кончились. Посмотрел он на свои пустые руки, вздохнул, снял пиджак, мазнул по нему кистью и залепил пиждаком афишу конкурента. Обиделся тот за такое нарушение театральной этики да хвать беспиджачного кистью по голове…
- Не особенно. Тот два месяца в больнице пролежал, а этот два месяца в тюрьме просидел. Сенсационнейший процесс был, но в результате оба по хорошему сбору сорвали. Знаете, я запишу, чтоб не забыть.
- Что в Праге такое хорошее правило - афиши не заклеивать. Приеду в Россию - у себя введу.
- Мне здесь другое нравится, - задумчиво сказал я. - Очень любят здесь старину и сохраняют ее. Есть дома, которые по пятьсот лет стоят и их любовно берегут. А у нас в России на старину смотрят, как на рухлядь. Вернусь в Россию - буду пропагандировать сохранение старины. Запишите, чтобы не забыть.
- Запишу. А потом тут хорошая манера: при пивных заводах есть такие садики - дают только пиво на стол, а сосиски и ветчину посетители с собой в бумажке приносят. У нас в России хозяин пивной за это огромный скандал закатил бы. Да и посетитель считал бы моветоном и верхом мещанства - прийти в ресторан со своими продуктами. А ведь - очень удобно. Запишу в книжку, чтоб не забыть, и потом в России введу.
- А мне вот тоже нравится, что город просыпается с зарей и в шесть часов утра уже работа в полном ходу. Записать, а?…
- А соколов видели? Какие молодцы! Тренированные, бодрые. Всегда с музыкой и публика их приветствует кликами и аплодисментами. А наша русская молодежь… Я запишу, а?
- Запишите. Кстати, вот трамвай идет. Ну-ка, кто ловчее вскочит на ходу…
Я употребил ловкий, чисто сокольский, прием и, как птица, взлетел на подножку трамвая. Импресарио - за мной.
Но… тут случилось что-то непонятное… кто-то крикнул, кто-то свистнул, трамвай остановился, и молодцеватый полицейский вежливо отнесся ко мне:
- С вас четыре кроны.
- Так я их кондуктору уплачу, - бодро возразил я.
- Нет, мне. Штраф. Нельзя вскакивать на ходу.
- А у нас в России…
- Вот вы в России и скачите.
Дальше мы пошли пешком.
- Записать? - спросил притихший импресарио.
- А вот насчет скакания. Когда в Россию вернемся, чтоб ввести.
- Гм… запишите, пожалуй, только помельче… А вот на углу русские газеты. Купите. Интересно, как поживает Ленин.
Мы развернули газеты и уткнулись в них носом с таким интересом, будто о болезни родного отца читали.
- Жив, но уже, как говорится, - ни папа, ни мама не скажет.
Сзади кто-то деликатно тронул меня за плечо. Я оглянулся.
- Пожалуйте четыре кроны штрафа, - сказал полицейский.
- На улице читать запрещено.
- Да я и не читал.
- А что ж вы делали?
- Жарко, я хотел лицо утереть газетой. Знаете, при нашем беженском положении, когда нет носовых платков…
- Утираться газетой, на которой свежая краска! Тогда я вас оштрафую за нечистоплотность.
- Попробуйте! У меня родной дядя - Массарик.
- Не завидую ему, что он имеет таких родственников.
- Ну и насчет полиции ему тоже не повезло.
- Послушайте, вы меня лучше не задерживайте. Я спешу на завтрак к Бенешу и, если опоздаю…
- Ничего. Вы ему покажете квитанцию в уплате штрафа…
- Это вот такая квитанция? Могу я прочесть, что вы в ней написали?
Я ехидно улыбнулся:
- Да, как же я могу читать ее, когда вы сами говорите, что на улице читать запрещено.
Крупные капли пота выступили на честном полицейском лбу.
- Тогда пожалуйте за мной в участок - там в закрытом помещении и прочтете.
- Не беспокойтесь. Нате ваши четыре кроны. Кланяйтесь вашему начальнику полиции и скажите, что между нами все кончено…
Мне недавно говорили, что пражская полиция отличается гениальным искусством открывать преступления и находить преступников. Мне говорили, что за все время существования полиции только одно преступление осталось не открытым и не наказанным.
Теперь прибавилось еще другое преступление - не открытое и не наказанное: когда мы зашли за угол, я все-таки, озираясь по сторонам, дочитал газету на улице.
Омраченный импресарио спросил меня:
- Это записать? Насчет чтения на улице?
- Не надо, - угрюмо сказал я. - Незачем портить записную книжку.
P.S. Если орган, в котором будет напечатан этот фельетон, опубликует мое второе преступление с газетой и полиция явится ко мне за штрафом - я запишу этот штраф на счет редакции. Записать?
Как добыть себе в Праге комнату
Все живущие в Праге хорошо знают, как трудно добыть в этом прекрасном городе даже не-прекрасную комнату…
Бесквартирные квартиранты бьются и разбиваются о занятые уже квартиры, как слабая волна о несокрушимый каменный утес.
Любя своих читателей по-христиански, - я хочу дать им очень полезный совет:
Наметив себе владельца уютной комнатки, очень ревнивого и имеющего хорошенькую жену, вы садитесь за стол и пишете жене и мужу два совершенно различных письма…
Записки простодушного, Аркадий Тимофеевич Аверченко - рейтинг книги по отзывам читателей, краткое содержание
Автор:
Категория:
Классическая и современная проза
Оценка редакции (1-10):
О книге
Краткое содержание
Запискам простодушного - одному из великих произведения Аркадия Аверченко предшествовали трагические события космического масштаба - Первая мировая война, Октябрьская революция, последовавшая за ней Гражданская война. Остро переживая необходимость своего отбытия из России и дальнейшую жизнь и скитания в эмиграции, Аверченко пишет ряд произведений, пропитанных болью и горечью, однако, при этом завуалированных юмором так, что за усмешками и острой сатирой лишь со временем после прочтения приходит понимание всей безысходности ситуации, в которой оказывались русские эмигранты.
АРКАДИЙ АВЕРЧЕНКО В КОНСТАНТИНОПОЛЕ
Одна из малоизвестных страниц жизни Аверченко - его пребывание в Константинополе с конца ноября 1920-го по апрель 1922 г.г. Об этом периоде рассказывают его собственный сборник "Записки Простодушного" (1921) и воспоминания современников - весьма малочисленные. Попробуем пройтись по Стамбулу столетней давности вместе Аверченко и другими русскими беженцами.
Пристань в Галате.
"Я забрал с парохода свои вещи, сел в лодку и поехал к Галатскому берегу" ("Первый день в Константинополе")
Перспектива Гран рю де Пера (ныне Истикляль Джадесси) - главной магистрали
одноименного района Пера, соединяющей площади Таксим и Тоннель
". мы понеслись в голубую неизвестную даль, короче говоря, на Перу, а еще короче говоря, в ту маленькую комнату, которую мне наняли заранее" ("Первый день в Константинополе")
Перспектива улицы Kartal sokagi в сторону Галатасерайского лицея.
У левого обреза, украшенный вывеской, дом № 3, в котором жил Аверченко.
Фото Натальи Малофеевой (Стамбул, 2011).
В этот вечер я заснул рано, а проснулся еще раньше: ужасный, нечеловеческий вопль прорезал утренний воздух под самым моим окном. Мой компаньон по комнате вскочил с кровати и поглядел на меня диким взглядом: - Понимаете, что это значит? Кемалисты вошли в город. - Н-да, въехали мы в историю, - пробормотал я. - Из огня да в полымя. Однако пойдем на улицу. Вы не боитесь? - Ну вот, не видал я этих резнев. Чего там бояться. Русские, чай. А крики, вопли, стоны и мольбы о помощи все неслись и неслись с улицы. Чувствовалось, что там, за стеной, растут целые гекатомбы свеженарезанных тел, обильно орошенных кровью. Мы не могли больше. Мы выбежали на улицу. Молодой грек стоял около корзиночки, на дне которой терялось полдесятка полудохлой скумбрии, - и, разинув рот, ревел во все горло. ("Первый день в Константинополе") Отель "Токатлиан" на Гран рю де Пера. Этот фасад Аверченко видел перед собой, как только спускался со своей улочки на Гран рю де Пера. "Встретил около Токатлиана друга своего Филимона Бузыкина. Правду сказать, это была дружба наполовину: только он считал меня своим другом. " ("Русские женщины в Константинополе") " На лице актрисы появилось выражение небывалой для нее растерянности: - Где я живу. Позвольте. Не то Шашлы-Башлы, не то Биюк-Темрюк. А может быть, и Казанлы-Базанлы. Впрочем, лучше дайте мне карандашик и бумажку - я вам нарисую. Отчасти делается понятной густая толпа, толкущаяся на Пере: это все русские стоят друг против друга и по полчаса объясняют свои адреса: не то Шашлы-Башлы, не то Бабаджан-Османлы. Выручает обыкновенно карандаш и бумажка, причем отправной пункт - Токатлиан: это та печка, от которой всегда танцует ошалевший русский беженец. Рисуют две параллельные линии - Пера. Потом квадратик - Токатлиан. Потом. - Вот вам, - говорила актриса, чертя карандашом по бумаге, - эта штучка - Токатлиан. От этой штучки вы идете налево, сворачиваете на эту штучку, потом огибаете эту штучку - и тут второй дом, где я живу" ("Русское искусство") Вид на площадь Галатасерай. Справа - входные пропилеи Галатасерайского лицея. Трактир Сарматова работал на этой площади. "Около ресторана Сарматова я слышал такой диалог. Господин сделал испуганное лицо и, подбирая французские слова с таким страхом, с каким неопытная барышня впервые заряжает револьвер, спросил прохожего: - Комм же пуве алле дан л'амбассад рюсс? Спрошенный ответил: - Тут-де сюит. Вуз алле ту а гош, а гош, апре анкор гош, е еси будут. гм. черт его знает, забыл, как по-ихнему, железные ворота? - Же компран, - кивнул головой первый. - Я понимаю, что такое железные ворота. Ла порт де фер. - Ну, вот и бьен. Идите все а гош - прямо и наткнетесь" ("Первый день в Константинополе"). Русское консульство (ныне Русское посольство) на Гран рю де Пера - одно из самых оживленных мест в начале 1920-х годов. Фото Натальи Малофеевой. 2011 г. Рядом с бывшим зданием русского посольства находится улица Асмалы Месджит. У левого обреза фотографии - дом № 3, где располагалась редакция газеты "Presse du Soir", с которой сотрудничал Аверченко и где впервые публиковался цикл "Записки Простодушного" На первом этаже этого здания (пл. Тоннель, 2) располагалось Бюро русской печати, возглавляемое Н. Чебышевым. Здесь собирался материал для журнала "Зарницы", с которым сотрудничал Аверченко
"Ко мне в бюро народ валил валом. Константинополь был полон журналистами и литераторами, не успевшими еще рассыпаться по вселенной.
Сблизился я с А.Т. Аверченко, ставшим постоянным сотрудником "Зарниц". Я точно знал день и час, когда винтовая лестница задрожит под тяжелой поступью и на моих антресолях, где постоянно горело электричество, появится массивная фигура тщательно одетого и причесанного женпремьера, с бритым лицом, толстыми губами, неодинаковостью взгляда из-под пенсне" (Чебышев Н. Н. Близкая даль).
У левого обреза - увеселительный сад Пти-Шан, излюбленное место отдыха Аверченко и других обеспеченных русских эмигрантов. На этой улице работал любимый Аркадием Тимофеевичем "Ресторан Георгия Карпыча".
Реклама любимого ресторана из первого издания сборника "Записки Простодушного"
Читайте также: