В годину смуты не осудите братья брата тихий дон сочинение
Обновлено: 08.07.2024
В годину смуты и разврата
Не осудите, братья, брата.
А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других.
Однако предусмотрительно он готовился к весьма далекой от литературы, зато надежной карьере. Учился на юридическом факультете сначала Московского, затем Петербургского университетов. По окончании устроился на службу в Государственную канцелярию. Был членом правления Общества взаимного поземельного кредита. В 1889 году по личному желанию Александра III получил место управляющего Дворянским и Крестьянским банками. Наконец летом 1895-го стал секретарем императрицы Марии Федоровны и в этой должности пребывал до самой смерти.
Еще в университете съездил на лечение в Карлсбад, куда возвращался впоследствии около пятнадцати раз. Обычно после курса водной терапии путешествовал по Европе. Особенно полюбил Рим.
Помимо музыки, Голенищев-Кутузов был тонким ценителем живописи. Вся его петербургская квартира была увешана замечательными полотнами. Сюда приходили Фет, Полонский, Достоевский, Григорович, Владимир Соловьев. Самые теплые отношения связывали Арсения Аркадьевича с Аполлоном Майковым, который был старше на полный пушкинский возраст, на целых 37 лет. Майкову посвящались стихи, с ним Голенищев-Кутузов был в переписке. Потеряв друга, напечатал его некролог.
А живое воздействие стихов Голенищева-Кутузова через целое столетие Шаламов объясняет так:
«Ощущение ухода от людей, сближение с природой, и притом русской природой, находки на этом пути и давали Голенищеву-Кутузову строить свою самозащиту в четырех стенах.
Не потому ли он и смог наперед испытать то, что Сальвадор Дали задним числом назвал предчувствием Гражданской войны?
Плакальщица
Следы побоища поспешно
Снегами вьюга занесла.
Исчезла кровь, земля бела;
Но вьюга плачет неутешно
И по снегу несет печаль,
Как будто ей убитых жаль.
1877
Ночь. В дрожащей мгле вагонов
Всё подернуто дремой.
Раб слепой слепых законов,
Мчится поезд – в тьме ночной.
Мчится поезд – мне не спится…
Разлученья близок миг;
Дорогой для сердца лик
Еще молит воротиться –
И вернулся б я домой
На призыв подруги милой;
Но, бездушной движим силой,
Мчится поезд в тьме ночной.
Неподвижно, одиноко
Я лежу средь темноты;
Бесприютные мечты
Разбрелись во тьме далеко…
И помчался предо мной
Ряд изменчивых видений:
Мчатся грезы, мчатся тени…
Мчится поезд в тьме ночной!
Утро детства золотое,
Бури юношеских дней,
Всё умершее былое
Мчится в памяти моей;
Мчатся скорби и невзгоды;
Мчится грез счастливых рой;
Мчатся лица, мчатся годы…
Мчится поезд в тьме ночной!
И мне чудится, что дико,
Без оглядки, без стыда,
Буйным вихрем в тьме великой
Мчится всё, везде… всегда!
Позади оставив счастья
И любви живой привет,
Правду нежного участья,
Благодатной веры свет;
Торопясь в погоне шумной
За неведомой мечтой,
Как безвольный, как безумный –
Этот поезд в тьме ночной!
Слепоглухонемому
Ужель дерзаешь, нечестивец,
Ты плакать о своей судьбе?
Ты слеп, ты глух, ты нем… Счастливец!
Как я завидую тебе!
Подлогов жизни ты не видишь,
Не внемлешь лжи и сам не лжешь,
Не любишь ты, не ненавидишь,
Красу хулою не обидишь
И в гимнах грязь не воспоешь.
Вне власти веры и мечтаний,
Избавлен ты – и навсегда –
От издевательств, поруганий,
От горьких разочарований
И покаянного стыда.
Верь: если б всё тебе открылось,
Что чувствам жизнь дает познать,
В испуге сердце бы взмолилось,
Чтоб вновь блаженство воротилось –
Молчать, не слышать, не видать.
В годину смуты и разврата Не осудите, братья, брата.
М. Шолохов первым рассказал миру о жизни и укладе донских казаков, показав широкую картину казаҹьего нравственного мира не только в мирное время, но и в переломную эпоху поисков новой правды, построения новой жизни.
"Тихий Дон" не зря называют романом-эпопеей: события, развернутые в нем, широкомасштабны, в произведении действуют более шестисот персонажей, которые помогают нам глубже понять и вернее оценить сложный образ ҹеловека из народа, муҹительно ищущего свое место в революции.
Стремление к луҹшей жизни всегда вынуждало людей искать истинную, "всамделишную" правду об этих поисках и рассказывает нам роман. Но все дело в том, ҹто истина многогранна, и ҹасто люди не могут узнать ее, ҹуть принарядившуюся или изменившую облик. Так и сходятся двое, говорят об одном и том же, а расходятся врагами.
В муҹительных поисках правды, бесконеҹных метаниях из лагеря в лагерь, сомнениях и тревогах от осознания собственных ошибок и предстает перед нами главный герой произведения Григорий Мелехов. Он так или инаҹе связан с каждым из многоҹисленных персонажей романа, даже с теми, с кем в перипетиях бурных событий никогда и не встреҹался непосредственно.
В образе Григория Мелехова, вышедшего из среды середняков самой многоҹисленной ҹасти крестьянства, отразился весь народ. Молодой донской казак вырос в атмосфере любви к труду, был воспитан многовековым укладом собственниҹеской жизни.
Именно поэтому ему с таким трудом дается понимание разговоров о казаҹестве как единой, целостной массе. Носителям разных "правд" сложно прийти к единому мнению и отсюда метания-, искания, сомнения Мелехова. Григорий никогда не искал выгоды только для себя, он стремился найти правду, которая могла бы удовлетворить всех казаков.
Труженик по натуре, бесконеҹно любящий свой хутор, казацкую жизнь, Григорий стремился к сҹастью такому, каким он его понимал: ". хотелось убирать скотину, метать сено, дышать увядшим запахом донника. Мира и тишины. " Но в суровое время, когда столкнулись интересы простого труженика и собственниҹества, невозможно жить по-прежнему. Нужно занять место в рядах одной из двух сил, восставших друг на друга, стремящихся к победе любой ценой: ценой ҹеловеҹеских жертв, калеҹенья судеб, беспощадной одномерности восприятия реальности. Это-то и отталкивает Мелехова в борьбе жестокость и кро-вавость. Григорию сложно принять за истину, ҹто ҹеловеҹеская жизнь это лишь средство достижения цели, какой бы справедливой эта цель ни была.
Историҹеские события в романе М. Шолохова "Тихий Дон" показаны не сами по себе, а в их преломлении в судьбах отдельных людей и целых семей: Мелеховых, Коршуновых, Астаховых, Листницких и т.д. Герои романа люди разного достатка и жизненных позиций, но заҹастую они малообразованны. Их "путь исканий" это жизненный путь, они на себе проверяют правильность сделанного выбора, расплаҹиваясь за ошибки искалеҹенными судьбами или даже жизнью.
Таким образом, М. Шолохову удалось не только дать объективную картину историҹеских событий, но и раскрыть их коренные приҹины, показать зависимость историҹеско* го процесса не от воли отдельных крупных лиҹностей, а от общего состояния духа народных масс.
М. Шолохов первым рассказал миру о жизни и укладе донских казаков, показав широкую картину казачьего нравственного мира не только в мирное время, но и в переломную эпоху поисков новой правды, построения новой жизни.
"Тихий Дон" не зря называют романом-эпопеей: события, развернутые в нем, широкомасштабны, в произведении действуют более шестисот персонажей, которые помогают нам глубже понять и вернее оценить сложный образ человека из народа, мучительно ищущего свое место в революции.
Стремление к лучшей жизни всегда вынуждало людей искать истинную, "всамделишную" правду - об этих поисках и рассказывает нам роман. Но все дело в том, что истина многогранна, и часто люди не могут узнать ее, чуть принарядившуюся или изменившую облик. Так и сходятся двое, говорят об одном и том же, а расходятся врагами.
В мучительных поисках правды, бесконечных метаниях из лагеря в лагерь, сомнениях и тревогах от осознания собственных ошибок и предстает перед нами главный герой произведения - Григорий Мелехов. Он так или иначе связан с каждым из многочисленных персонажей романа, даже с теми, с кем в перипетиях бурных событий никогда и не встречался непосредственно.
В образе Григория Мелехова, вышедшего из среды середняков - самой многочисленной части крестьянства, отразился весь народ. Молодой донской казак вырос в атмосфере любви к труду, был воспитан многовековым укладом собственнической жизни.
Именно поэтому ему с таким трудом дается понимание разговоров о казачестве как единой, целостной массе. Носителям разных "правд" сложно прийти к единому мнению - и отсюда метания, искания, сомнения Мелехова. Григорий никогда не искал выгоды только для себя, он стремился найти правду, которая могла бы удовлетворить всех казаков.
Труженик по натуре, бесконечно любящий свой хутор, казацкую жизнь, Григорий стремился к счастью - такому, каким он его понимал: ". хотелось убирать скотину, метать сено, дышать увядшим запахом донника. Мира и тишины. " Но в суровое время, когда столкнулись интересы простого труженика и собственничества, невозможно жить по-прежнему. Нужно занять место в рядах одной из двух сил, восставших друг на друга, стремящихся к победе любой ценой: ценой человеческих жертв, калеченья судеб, беспощадной одномерности восприятия реальности. Это-то и отталкивает Мелехова в борьбе - жестокость и кровавость. Григорию сложно принять за истину, что человеческая жизнь - это лишь средство достижения цели, какой бы справедливой эта цель ни была.
Исторические события в романе М. Шолохова "Тихий Дон" показаны не сами по себе, а в их преломлении в судьбах отдельных людей и целых семей: Мелеховых, Коршуновых, Астаховых, Листницких и т. д. Герои романа - люди разного достатка и жизненных позиций, но зачастую они малообразованны. Их "путь исканий" - это жизненный путь, они на себе проверяют правильность сделанного выбора, расплачиваясь за ошибки искалеченными судьбами или даже жизнью.
Таким образом, М. Шолохову удалось не только дать объективную картину исторических событий, но и раскрыть их коренные причины, показать зависимость исторического процесса не от воли отдельных крупных личностей, а от общего состояния духа народных масс.
Взгляды на ближайшее будущее в вихре этих перемен оказываются катастрофически несовместимы.
Вторая книга романа более исторична и идеологична. Большевик Бунчук тут пропагандирует и читает Ленина. Здесь появляются исторические персонажи: Корнилов, Подтелков и Кривошлыков. Мелеховский сюжет во второй книге развивается в десятке глав (из 52). Значимыми здесь оказываются лишь роды Натальи. Листницкий, Бунчук и Анна заслоняют, отодвигают в сторону Григория и других персонажей с хутора Татарского. В многочисленных диалогах-спорах второй книги герои предсказывают будущие потрясения, к которым ведет бессмысленная война.
– Ягодка, мой Максимушка! В старину не так-то народ жил – крепко жил, по правилам, и никаких на него не было напастей. А ты, чадунюшка, доживешь до такой поры-времени, что увидишь, как всю землю опутают проволокой, и будут летать по синю небушку птицы с железными носами, будут людей клевать, как арбуз грач клюет… И будет мор на людях, глад, и восстанет брат на брата и сын на отца… Останется народу, как от пожара травы.
– Что ж, – помолчав, продолжал Максим, – и на самом деле сбылось: телеграф выдумали – вот тебе и проволока! А железная птица – еропланы. Мало они нашего брата подолбили? И голод будет. Мои вон спротив энтих годов в половину хлеба сеют, да и каждый хозяин так. По станицам стар да млад остались, а хлоп неурожай – вот и „глад“ вам.
– А брат на брата – это как, вроде брехня? – спросил Петро Мелехов, поправляя огонь.
Затем происходит возвращение к личной точке зрения, начинается новый этап поисков и метаний Мелехова.
Солнце будет сопровождать героя на всем его дальнейшем мучительном пути. Жизнь на грани, на гребне, в ситуации постоянного выбора станет его обычным состоянием. Взгляд на революцию из точки вечного промежутка, с позиции человека, барахтающегося в потоке, а не сразу выбравшего определенный берег, придает авторской концепции идеологическую неоднозначность и глубину.
Только теперь, после революции, в Татарском начинают по-настоящему не любить богатых. Только теперь иногородние становятся не поводом молодецких кулачных забав, а причиной ненависти и страха. Только во время войны и восстания Григорий осознает свою чуждость соратникам по оружию – кадетам, офицерам, дворянам, – что и становится предлогом его очередного шатания в сторону красных.
Завершается она композиционным кольцом – символической сценой и сентенцией морально-метафизического, общечеловеческого характера. Гибнет вслед за Подтелковым и Кривошлыковым от случайной пули безвестный Валет, закапывают его в густой донской чернозем, и какой-то старик с ближнего хутора ставит над могилой-холмиком часовню со скорбным ликом Богоматери и черной вязью славянского письма:
В годину смуты и разврата
Не осудите, братья, брата.
«Старик уехал, а в степи осталась часовня горюнить глаза прохожих и проезжих извечно унылым видом, будить в сердцах невнятную тоску.
Младая жизнь природы сияет у гробового входа на щедро политой и поливаемой кровью земле.
Милый, семейный снимок. Помимо прочего надпись удостоверяет фальсификацию шолоховского рождения в 1905. По Болотову он родился, в 1901-м. Впрочем, современникам это было известно – А.Ч.
Наверное, пришло время объяснить причины такого невнимания к выступлениям горячего энтузиаста.
Участников 2-й Шолоховской конференции в Москве Валентин Осипов решил огорошить докладом о православии:
«[…] тема, уверен, необычна: писатель-коммунист, а вот, гляди, вписывают его в мир религии.
Православный тихий Дон,
И послушно отозвался
На призыв монарха он.
А Осипов никак не успокоится: «То, что писать положительное о православии было невозможно – это так. Но неужто прав литературовед в звании кандидата наук, что Шолохов подчинился невозможному?
В итоге чтения-перечтения собрался немалый материал, как Шолохов вопреки былым партпостановлениям и нынешним утверждениям ученого все-таки отображал тему православия.
Гражданская заполыхала в “Тихом Доне”. Кисть романиста взрослеющего – осмелилась: венчает сцену казни от белых Валета такими проникновенно-скорбными красками-строками – истинно стихотворение в прозе: “Вскоре приехал с ближайшего хутора какой-то старик, вырыл в головах могилы ямку, поставил на свежеоструганном дубовом устое часовню. Под треугольным навесом ее в темноте теплился скорбный лик божьей матери, внизу на карнизе навеса мохнатилась черная вязь славянского письма:
«В годину смуты и разврата
Старик уехал, а в степи осталась часовня горюнить глаза прохожих и проезжих извечно унылым видом. Будить в сердцах невнятную тоску…”
Но разве эта тонкая новелла не политическая крамола? […] В ней – приговор установкам на классовую непримиримость […]
«[B]озьмемся за “Поднятую целину”, – распаляется Осипов. – Начало 30-х гг. ХХ век. Власть все еще рубит храмы, пополняет священниками каторги и ссылки […] Но Шолохов и в новом романе не подчинился агитпроповским наставлениям, хотя – выделю – готовится вступать в партию.
Эх, кабы не было у нас никаких иных источников, кроме Осипова и Семанова. Но, к несчастью, имеются:
Комсомолец Л., 1937 года рождения (совхоз “Грачевский”), пьет в рабочее время, разошелся с женой, забирает деньги у матери, пропивает их, часто пьяный валяется на “улице”. “Замечательный” пример для нашей молодежи!
Комсомольцы из совхоза “Терновский” П., Д., Ч. и Е. окрестили в церкви своих детей. Но дальше уже, так сказать, пойдет совершенно анекдотическое. Члены КПСС У. и Г. из колхоза имени Шолохова ходили славить Христа, а затем два дня пьянствовали. Коммунист Б. из этого же колхоза оказался активным проповедником против закрытия церкви в хуторе Ушаковский. Вероятно, на должность дьякона метит!
Это что такое? А это распечатка магнитофонной записи выступления Михаила Александровича Шолохова на пленуме Вёшенского райкома КПСС осенью 1963 года [*5].
Здесь все сказано прямо, внятно и конкретно: для Шолохова М.А. крещение, крестный ход и незаколоченная церковь – такая же мерзость, как разврат, хулиганство и пьянство в рабочее время.
«Погнали их (Мишку Кошевого и Валета. – Б.–С.) обратно. Сажен А сто
двигались молча. Потом выстрел… Валет, путая ногами, пошел боком, боком, как лошадь, испугавшаяся своей тени, не упал, а как-то прилег Б неловко, лицом в сизый куст полынка. […]
Валета через двое суток прибрали двое яблоновских казаков, посланных хуторским атаманом, вырыли неглубокую могилу Положили в могилу по-христиански: головою на запад, присыпали густым черноземом.
Через полмесяца зарос маленький холмик подорожником и молодой полынью, заколосился на ней В (sic!) овсюк Г , пышным цветом выжелтилась сбоку сурепка, махорчатыми кистями повис любушка-донник, запахло чобором, молочаем и медвянкой. Вскоре на лошаденке Д приехал с ближайшего хутора какой-то старик, вырыл в головах могилы ямку, поставил на свежеоструганном дубовом устое часовню. Под треугольным навесом ее в темноте теплился скорбный лик божьей матеи, внизу на карнизе Е мохнатилась черная вязь славянского письма:
“ Ж В годину смуты и разврата З не И судите К братья брата! Л ” М
Б После 1929 г. вставка: [,].
Ж После 1929 г. [“] устранено.
З С 1929 г.: [Z].
Л С 1929 г. [!] заменено на: [.].
М С 1929 г. [”] устранено.
«Отрешенность и лиризм стихотворных строк гармонирует с настроением аскетической строгости и почтения к безвременно оставившим землю. Их принадлежность перу мастера – бесспорна… Мы имеем дело с начальными строками стихотворения А. Голенищева-Кутузова:
В годину смут, унынья и разврата
Не осуждай заблудшегося брата;
Но ополчась молитвой и крестом.
Пред гордостью – свою смиряй гордыню,
Пред злобою – любви познай святыню
Проведенная в последующих изданиях правка восстанавливает не только стихотворную форму записи, но и стихотворный размер – 4-стопный ямб.
Скорее, следует предположить, что причина отступления от оригинала была идеологической.
Лежащий в могиле Валет – большевик. Убит белоказаками. Старик, написавший эпитафию, призывает к примирению – мол, все мы братья, так не допустим же братоубийства! Коротко и ясно.
А если бы старик процитировал две голенищевских строчки в их первозданном виде, какой бы вывод пришлось делать?
И тогда редактор (или цензор) фразу переделывает: выбрасывает лишние слова и (дабы кому-нибудь не вспомнился оригинал) превращает ее в прозу…
Может ли такое предположение быть доказано? Несомненно, поскольку первоначальный облик цитаты отразился в тексте романа, в той же самой главе:
~ «Погнали их (Мишку Кошевого и Валета. – Б.–С.) обратно. Сажен А сто двигались молча. Потом выстрел… Валет, путая ногами, пошел боком, боком, как лошадь, испугавшаяся своей тени, не упал. А как-то прилег Б неловко, лицом в сизый куст полынка.
Минут пять шел Мишка, не чуя тела, звон колыхался в ушах, на сухом вязли ноги. Потом спросил:
– Чево ж В не стреляете, сукины дети? Чево Г томите?
– Иди, иди. Помалкивай! – ласково сказал один из казаков. – Мужика убили, а тебя прижалели. Ты в 12-м Д в германскую был?
Б После 1929 г. вставка: [,].
А теперь самое время выслушать показания свидетеля – А.З. Иващенко, который запомнил следующее высказывание М.А. Шолохова: :
Из чего с несомненностью вытекает, что Шолохов не только про Голенищева-Кутузова не слыхал, но даже не подозревал, что текст искалечен. Его и к такой работе не подпускали!
Завершая выступление, В.О. Осипов не упустил случая задуматься и над причинами собственного исследовательского успеха:
Можно было бы и впечатлиться… Вот только одна беда: Осипов скрыл, что открытием своим он обязан именно памяти – воспоминанию о чтении статьи Д.М. Мазнина 1931 года:
«Я уже говорил о тех иллюзиях, которые не изжиты Шолоховым в вопросе о казачестве. Но в поисках решения проблемы гуманизма Шолохов порою оступается так, что попадает в объятия классового врага.
Можно было привести ряд примеров того, как врывается в ткань романа враждебная нам идея всепрощения, но я ограничусь одним, наиболее ярким, примером. Заключительная страница второй книги чрезвычайно ответственная, она воспринимается, как обобщение событий, описанных ранее. Вспомните, как убитого Валета похоронили “по-христиански” двое казаков, как приехал с ближнего хутора какой-то старик и поставил у могилы часовню.
“Внизу на карнизе мохнатилась черная вязь славянского письма:
«В годину смуты и разврата
Старик уехал и в степи осталась часовня горюнить глаза прохожих и
проезжих извечно унылым видом, будить в сердцах невнятную тоску”. А в мае возле часовни бились стрепета – “бились за самку, за право на жизнь, на любовь, на размножение”. И потом – “положила самка стрепета девять дымчато-серых крапленых яиц и села а них, грея их теплом своего тела, защищая глянцево-оперенным крылом”.
Какие выводы напрашиваются из всей этой картины? “Невнятную тоску” навевает одинокая часовня в степи: помните о бренности всего земного! Шла борьба, не было жалости к человеку ни у белых, ни у красных. Что ж, не будем осуждать друг друга – все повинны в жестокости. К чему борьба, в которой брат встает против брата? Ведь жизнь прекрасна, посмотрите на “бездумно счастливую птичью жизнь” и поймите, что единственно справедлива борьба только “за самку, за право на жизнь, на любовь, на размножение”. Вечны только биологические законы, человеческой жизни, а все остальное – суета сует.
Нетрудно убедиться – ни на что большее, чем переворачивать советские схемы и объявлять прошлые грехи доблестью, B.O. Осипов не способен.
плагиатором; – оправданы ли исправления биографии. И о тех, кто вступался за правду. М.: Голос-Пресс, 2012.
[*2] Осипов В.О. М.А. Шолохов: тема православия в творческом наследии // Шолоховские чтения. Сб. научных трудов. Вып. 2. М.: Альфа, 2002. С. 61.
«Во времена, когда М.А. Шолохов создавал “Тихий Дон”, в нашей стране публиковать
[*4] Осипов В.О. М.А. Шолохов… С. 62– 63.
[*5] Шолохов М.А. …И чтобы внукам заказал // Советский Дон. – Вёшенская. 1985. 7.11; цитир. по: [Петелин В.В., сост.] Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. М.: Шолоховский центр МГОПУ им. М.А. Шолохова, 2005. Кн. 2 (1941–1984 гг.). С. 405.
На данное выступление и его несовместимость с заявлениями нынешних шолоховедов о тайной религиозности М.А. Шолохова наше внимание обратил Л.Ф. Кацис.
[*6] Вторая – заключительная – строфа стихотворения такова:
Не говори: «Я капля в этом море!
Моя печаль бессильна в общем горе,
Моя любовь бесследно пропадет…
Смирись душой – и мощь свою постигнешь:
Поверь любви – и горы ты подвигнешь;
И укротишь пучину бурных вод!
(Сочинения графа А. Голенищева-Кутузова. В 3-х тт. Т. 1. СПб.,
[*8] Мусоргский М.П. Письма и документы. М.–Л., 1932. С. 254.
[*9] Русская мысль. 1913. № 2. С. 150.
[*10] Иващенко А.З. Так и не договорили? // Народная газета. – М. 1996. № 39. 28.02.
Иващенко Анатолий Захарович (1925–2004), писатель и лауреат Государственной
«А “Целину” надо когда-то дописывать. Маюсь теперь между нею и книгой о войне. Не
[*11] Осипов В.О. М.А. Шолохов… С. 66.
Читайте также: