Сочинение по тексту дорога домой

Обновлено: 12.05.2024

Дина Рубина - "Дорога домой"

ДОРОГА ДОМОЙ

В возрасте лет восьми или девяти я сбежала из пионерского лагеря, первого и последнего в моей жизни. Подробностей не помню; кажется, он был обкомовским, этот лагерь, и находился в предгорьях Чимгана, километрах в двадцати от города, где-то в районе Газалкента.

Меня туда пристроила по блату мамина подруга, и, усаживая меня в автобус с детьми, мама оживленно твердила, что на завтрак там дают икру и сервелат – это было основным доводом в пользу моего удаления из дома. Я же не понимала – кому и чем так помешала моя вольная беготня по окрестным улицам и дворам, чтобы запихивать меня в автобус с целой оравой горластых обормотов, и так далеко увозить: растерянность кошки, выглядывающей из неплотно застегнутой сумки.
И недоумение: что мне этот сервелат? А скользкая соленая икра, медленно и жутко шевелящаяся, тогда просто внушала отвращение.

В лагере помню только утренние пионерские линейки и резь в глазах от хлорки, густо посыпаемой в чудовищном казарменном туалете с дырками в полу. Сейчас пытаюсь припомнить какие-нибудь издевательства, или что-то, ущемившее мои детские чувства, из чего бы состряпать убедительный эпизод, оправдывающий мой дикий поступок. Нет. Ничуть не бывало! Человеку, для которого главное несчастье - место в пионерском строю и общая спальня, незачем придумывать иные ужасы судьбы. Видимо, я просто не была создана для счастливого детства под звуки горна. Впрочем, я всегда игнорировала счастье.

Сбежала я на четвертый день, дождавшись отбоя. В темноте не удалось нащупать под кроватью сандалии, поэтому, бесшумно выбравшись через открытое окно на веранду, я отправилась восвояси босиком. Это было не страшно: кожа на моих ступнях за лето становилась задубело-нечувствительной. Так что, пролезши через дырку в заборе и по остановке автобуса вычислив направление на Ташкент, я побежала по еще теплой от дневного жара асфальтовой дороге, сначала бодро и возбужденно (мне все чудилась погоня, так что, заслышав шум далекой машины, я сбегала с дороги и пряталась в кустах, а если их поблизости не было, просто падала лицом и животом в высокую придорожную траву, сухую и сильно пахнущую пряным запахом гор), потом шла все медленней, затем, под утро, уже устало плелась.

Я шла, чувствуя направление неким внутренним вектором, как та кошка, которую завезли черт знает в какую даль, и для которой дом и свобода важнее сервелата.

Чем глубже в топкую вязкую ночь погружалось окрестное предгорье, тем выше и прозрачнее становилось небо над головой. Великолепная россыпь ярко мигающих тревожных звезд – игольчатый иней на гигантском стекле - пульсировала в невыразимой вышине. Там шла бесконечная деятельная жизнь: неподвижными белыми прожекторами жарили крупные звезды; медленно ворочались, перемещаясь, маяки поменьше; суетливо мигали и вспыхивали бисерные пригоршни мелких блестких огней, среди которых носились облачка жемчужной пыли. Все жило, все плыло и шевелилось, бормотало, заикалось, требовало, вздымалось и опадало в той ужасающей, седой от звезд, бездне вверху…Там шла какая-то непрерывная контрольная по геометрии: выстраивались фигуры – окружности, углы и трапеции, а прямо в центре неба образовался квадрат - окно, довольно четко обозначенное алмазным пунктиром, и сколько бы я ни шла, то убыстряя, то замедляя шаг, это окно плыло и плыло надо мной, и мне казалось, что внутри своих границ оно содержит звезды более яркие, более устрашающие и одушевленные, и что наверняка где-то там, в другой вселенной, тоже идет по дороге одинокая и упрямая девочка, и над ней тоже плывет призывное это окно…Я придумала себе, что там вот-вот что-то произойдет, мне что-то покажут в этом космическом окне…Поэтому, то и дело останавливалась, задирала голову и пристально следила за знаками, каждый раз обнаруживая удивительные события: новые вспышки завихрений, новые сообщества беспокойно мигающих звезд…Иногда я принималась энергично махать руками, подавая знаки той, другой девочке: а вдруг у них такая развитая цивилизация, что она меня видит в триллионы раз увеличивающее стекло какого-нибудь космического телескопа?
Раза два-три за всю ночь темная дорога вливалась в какие-то населенные пункты, скудно освещенные десятком глухих фонарей. Каплями густого меда вдали теплились окна кишлаков, тянуло горчайшим дымом горящего кизяка, и разной высоты голосами перебрехивались псы, отвечая на дрожащий крик осла.

. Я шла всю ночь; на рассвете добрела до трамвайного круга на окраине города, дождалась первого пустого трамвая, и бесплатно (кондукторша очень испугалась, увидев меня!) доехала до дома.

Впоследствии никто из знакомых, и родители тоже, не верили, что я прошла весь этот путь ногами. - Тебя подвезли? – допрашивали меня. - На машине? На повозке? На велосипеде? Ведь девочка не могла проделать босиком весь этот путь, одна, да еще ночью…

Именно одной и ночью, молча возражала я, только одной и ночью можно было проделать этот долгий одинокий путь среди бушующих запахов предгорья, под бесконечным и бесчисленным воинством планет, комет и астероидов, что так страшно и глубоко дышали и сражались в небесном окне над моей головой…

Эта дорога домой под лохматым от звезд, горным небом, запахи чабреца, лаванды и горчащий дым кизяка со стороны кишлаков, дрожащий, страдающий крик осла на рассвете – все это, при желании возбуждаемое в моей памяти и носовых пазухах в одно мгновение, останется со мною до последнего часа.

. Мимо меня плыли темные поля с рассветными огоньками далеких окон, на пепельном небе замирали и гасли звезды, асфальт под босыми ногами давно остыл. Я шла и шла, и была главной осью вселенной, крошечным колышком, вокруг которого вращались бездонные, беспросветные, раз и навсегда неизменные миры.

Что-то осталось во мне после того побега из пионерлагеря, после той длинной ночной дороги домой; я думаю - бесстрашие воли и смирение перед безнадежностью человеческого пути. Что увидала я - ребенок - в том неохватном, том сверкающем окне вселенной, о чем догадалась навек?

Что человек одинок?
Что он несчастен всегда, даже если очень счастлив в данную минуту?
Что для побега он способен открыть любое окно, кроме главного, - недостижимого окна-просвета в другие миры.

Нередко человек остается наедине с собой. В такие моменты он задумывается о смысле жизни.

В тексте Д. И. Рубина поднимает проблему созидательного одиночества.

Она н желает мириться с пионерскими порядками ограничивающими ее как личность, и сбегает обратно домой. Во время своего долгого пути, который она проделала пешком, девочка смотрела на небо и размышляла о «другом мире, непохожем на наш. Оставшись наедине с собой, героиня наблюдала за звёздным небом, думала о месте человека в жизни. Общение с природой способствовало её духовному развитию. Ей было необходимо побыть одной, чтобы лучше понять саму себя.

Автор считает, что человеку необходимо одиночество для самопознания, для созидательной деятельности.

Я согласен с данной позицией. Каждому из нас свойственно размышлять о своем предназначении. Мы часто ведем внутренний диалог. Общество, частью которого является человек, способно лишь создать иллюзию отсутствия одиночества.

Таким образом, мы видим, что одиночество благоприятствует расширению знаний человека, способствует его саморазвитию. Оставаясь наедине с собой, он способен совершать открытия, быть творцом.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Бывают вороватые коты. А среди них – неисправимо вороватые. Одесский кот Мордан был как раз таким, вороватым неисправимо.

Что касается его внешности, то имя его, мне кажется, дает достаточное о том представление. О внутренней же его сути было сказано выше. Жил кот Мордан в коммунальной квартире, отнюдь не голодал, призвание же свое видел не в ловле мышей, не в той ласковости, которой иные коты умудряются снискать у людей беспечальное себе житье, а в том, чтобы следовать своей врожденной преступной склонности – воровать.

зазеваться или выйти из, кухни, как Мордан был тут как тут. Он умудрялся вытаскивать мясо даже из кастрюли с кипящим супом. Ловкость и наглость, с которой совершал он свои налеты, постоянно держала всех обитателей квартиры как бы на осадном положении.

Конечно, с одной стороны, это было полезно, так как представляло собой постоянную тренировку бдительности, внимательности и устойчивости нервной системы. Но, с другой стороны, квартирные обитатели, не понимая положительной стороны таких испытаний, предпочли искать легкой жизни и малодушно решили избавиться от кота.

Бедное животное отвезли в дальний конец

города и оставили там на глухой окраине. С месяц все жили расслабленно, спокойно и думали, что так будет всегда. Но ошиблись: через месяц Мордан вернулся.

Вернулся злой, похудевший и неизменно верный прежним преступным своим пристрастиям. На кошачью беду, в той же квартире жил капитан сухогруза. Решено было, что капитан заберет кота с собой на корабль.

Само собою, на корабле криминальные возможности кота, по сравнению с кухней, возросли многократно. Мордан крал все, что мог. Уберечься, уследить за ним было практически невозможно. Конечно, я был бы склонен во всем этом увидеть скорее некий азарт, элементы игры, увлекательный поединок между Морданом и остальными.

Что еще может так скрасить монотонные дни пути?

Моряки, к сожалению, не поднялись до столь возвышенных чувств и оказались настроены более прозаически. Они не приняли вызова, который судьба посылала им, и, едва дождавшись первого индийского порта, оставили Мордана на берегу.

На этом история с вороватым котом должна была бы завершиться. Этого не случилось. Обитатели одесской квартиры, избавившись от наваждения, жили счастливо и спокойно. Они забыли и думать о коте, а если и вспоминали Мордана, то теперь уже без былого ужаса, а, возможно, даже и с некоторым сожалением и ностальгией.

Когда же по прошествии полутора лет на рассвете у дверей все той же одесской квартиры послышалось жалобное мяуканье, сначала никому и в голову не пришло, что это мог быть Мордан.

Но это был именно он – добравшийся в Одессу из Индии, их неисправимый, шкодливый кот. Для всех это было как возвращение блудного сына. Желающие могут попытаться рассчитать, через сколько границ, рек, гор и пустынь пришлось коту перейти, сколько тысяч километров преодолеть, чтобы вернуться домой. (453 слова)

(1)Лет в восемь или девять я сбежала из пионерского лагеря, первого и последнего в моей жизни. (2)Подробностей не помню; кажется, он был обкомовским, этот лагерь, и находился в предгорьях Чимгана, километрах в двадцати от города, где-то в районе Газалкента. (3)Я не понимала, кому и чем так помешала моя вольная беготня по окрестным улицам и дворам, чтобы запихивать меня в автобус с целой оравой горластых обормотов и так далеко увозить: растерянность кошки, выглядывающей из неплотно застёгнутой сумки.

(4)В лагере помню только утренние пионерские линейки и резь в глазах от хлорки, густо посыпаемой в чудовищном казарменном туалете с дырками в полу. (5)Сейчас пытаюсь припомнить какие-нибудь издевательства или серьёзную обиду, из чего бы состряпать убедительный эпизод, оправдывающий мой дикий поступок… (6)Нет. (7)Ничуть не бывало! (8)Человеку, для которого главное несчастье — место в пионерском строю и общая спальня, незачем придумывать иные ужасы. (9)Видимо, я просто не была создана для счастливого детства под звуки горна. (10)Впрочем, я всегда игнорировала счастье.

(11)Сбежала я на четвёртый день, дождавшись отбоя. (12)В темноте не удалось нащупать под кроватью сандалии, поэтому, бесшумно выбравшись через открытое окно на веранду, я отправилась восвояси босиком. (13)Пролезши через дырку в заборе и по остановке автобуса вычислив направление на Ташкент, я побежала по ещё тёплой от дневного жара асфальтовой дороге, сначала бодро и возбуждённо, потом шла всё медленней, затем, под утро, уже устало плелась…

(14)Я шла, чувствуя направление внутренним вектором, как та же кошка, завезённая чёрт знает в какую даль…

(15)Чем глубже в топкую вязкую ночь погружалось окрестное предгорье, тем выше и прозрачнее становилось небо над головой. (16)Там шла бесконечная деятельная жизнь: неподвижными белыми прожекторами жарили крупные звёзды; медленно ворочались, перемещаясь, маяки поменьше; суетливо мигали и вспыхивали бисерные пригоршни мелких огней, среди которых носились облачка жемчужной звёздной пыли. (17)Там всё жило, всё плыло и шевелилось, там шла какая-то непрерывная контрольная по геометрии: выстраивались фигуры — окружности, углы и трапеции, а прямо в центре неба образовался квадрат — окно, довольно чётко обозначенное алмазным пунктиром, и, сколько бы я ни шла, то убыстряя, то замедляя шаг, это окно плыло и плыло надо мной, и мне казалось, что внутри своих границ оно содержит звёзды более яркие, более устрашающие и одушевлённые, и что наверняка где-то там, в другой Вселенной, тоже идёт по дороге одинокая и упрямая девочка, и над ней тоже плывёт призывное это окно… (18)Я придумала себе, что там вот-вот что-то произойдёт, мне что-то покажут в этом космическом окне, поэтому то и дело останавливалась, задирала голову и пристально следила за знаками.

(19)Я шла всю ночь; на рассвете добрела до трамвайного круга на окраине города, дождалась первого пустого трамвая и бесплатно (кондукторша очень испугалась, увидев меня) доехала до дома. (20)Впоследствии никто из знакомых, и родители тоже, не верили, что я прошла весь этот путь ногами.

(21)Эта дорога домой под лохматым от звёзд горным небом, запахи чабреца, лаванды и горчащий дым кизяка от кишлаков, дрожащий, страдающий крик осла на рассвете — всё это, при желании возбуждаемое в моей памяти и носовых пазухах в одно мгновение, останется со мною до последнего часа.

(22)Именно в ту ночь я стала взрослой — так мне кажется сейчас. (23)Что-то осталось во мне после того побега из пионерлагеря, после той длинной ночной дороги домой; я думаю — бесстрашие воли и смирение перед безнадёжностью человеческого пути. (24)Что увидела я — ребёнок — в том неохватном, том сверкающем окне Вселенной, о чём догадалась навек? (25)Мне кажется, в ту ночь возвращения домой под невыразимо ужасным и невыразимо величественным небом я поняла несколько важных вещей.

(26)Что человек одинок.

(27)Что он несчастен всегда, даже если очень счастлив в данную минуту.

(28)Что для побега он способен открыть любое окно, кроме главного, — недостижимого окна-просвета в другие миры…

(По Д. Рубиной)

Напишите сочинение по прочитанному тексту.

Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста. Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования). Поясните значение каждого примера и укажите смысловую связь между ними.

Сформулируйте позицию автора (рассказчика). Выразите своё отношение к позиции автора по проблеме исходного текста (согласие или несогласие) и обоснуйте его.

Объём сочинения — не менее 150 слов.

Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов.

Детишки выбежали из школы, как мыши из клетки. Я тоже сильно хотел домой, но ноги не несли меня на сверхзвуковых скоростях. Когда идешь по улице медленно, ты можешь подумать и понаблюдать. На дворе зима. Птички садятся на столбы и веточки. Дорога громко гудит. А снежинки под конусом фонаря очень красиво танцуют. Если бы я был королевой зимы, на моем балу танцевали бы только снежинки: большие и маленькие, твердые и подтаявшие. Когда приближаешься к подъезду своего дома, ручки в перчатках уже подмерзают. Мама скоро нальет теплого чая и отправит делать уроки. Но пока я любуюсь снежинками и наслаждаюсь дорогой домой.

После уроков в школе я иду домой.По пути в школу я прохожу школьный двор и чужие дома.Около чужих домой есть площадка,иногда я хожу погулять туда с друзьями.Потом я прохожу авто-стоянку высотного дома.И с дальнего расстояния вижу своё родное место.

Читайте также:

Сочинение по тексту дорога домой

Войти

Дина Рубина - "Дорога домой"