Сочинение об идеальном острове утопия написал франсуа рабле мигель сервантес томас мор

Обновлено: 05.07.2024

Рабле создает в своем романе утопию совсем другого рода. Телемская обитель представляет собой противоположность привычным аббатствам. Там могут жить лишь молодые красивые люди хорошего происхождения, которые проводят время самым приятным образом: в беседах, чтении, игре на музыкальных инструментах и т.д. Однако их жизнь вовсе не предполагает вседозволенности - телемитами руководят не законы, а собственная честь и порядочность.

Таким образом, идеальное общественное устройство Мора предполагает всеобщее равенство и совместный труд, а также умеренность желаний и всеобщее удовлетворение существующим порядком вещей. Рабле же создает общество людей, прекрасных физически и духовно, а главное - живущих сообразно собственному разумению, свободных как от жестких законов, так и от необходимости бороться с нуждой.

По своему мироощущению Ронсар был скорее язычником, влюбленным в живописную прелесть классических мифов, в красоту природы, в земную любовь и в звонкоголосую поэзию. Эта влюбленность в жизнь разлита по всем его стихотворным сборникам. Она проступает уже в первом сонетном цикле "Любовь к Кассандре" (1552-1553), написанном под большим влиянием Петрарки и его учеников.
В дальнейшем Ронсар окончательно отходит от аффектированного платонизма петраркистов и их прециозной манерности. В сонетном цикле "Любовь к Марии" уже всецело царит здоровая чувственность и благородная простота. Ронсар сам указывает на это в сонете, обращенном к участнику "Плеяды" поэту Понтюс де Тиару:

Когда я начинал, Тиар, мне говорили,
Что человек простой меня и не поймет,
Что слишком темен я. Теперь наоборот:
Я стал уж слишком прост, явившись в новом стиле.

Впрочем, Ронсар не зря побывал в школе петраркизма. Он стал выдающимся мастером сонета. Петрарка помог ему глубже заглянуть в мир человеческих чувств и понять, что такое изящное в поэзии. Но, взяв от петраркизма все, что казалось ему ценным, Ронсар пошел своим особым путем.

Ронсару приятно, что его подруга не пустая светская кокетка, изнывающая от безделья. Она
Весь день прядет иль шьет, клубок мотает, вяжет,
С двумя сестренками вставая на заре, -
Зимой у очага, а летом во дворе.

Он намерен ей подарить вандомское веретено, зная, что этот подарок доставит Марии неподдельную радость: "Ведь даже малый дар, залог любви нетленной, ценней, чем все венцы и скипетры вселенной" ("Веретено"). А когда Мария неожиданно умерла в расцвете лет, Ронсар оплакал ее преждевременную кончину в ряде проникновенных стихотворений ("Смерть Марии" и др.).
Большую роль в творческом развитии Ронсара сыграла античная литература. Ронсар шел в направлении, указанном Дю Белле, и в стихотворении "Едва Камена мне источник свой открыла" с гордостью отмечал свои заслуги перед французской ренессансной поэзией:

Тогда для Франции, для языка родного,
Трудиться начал я отважно и сурово,
Я множил, воскрешал, изобретал слова,
И сотворенное прославила молва.
Я, древних изучив, открыл свою дорогу,
Порядок фразам дал, разнообразье слогу,
Я строй поэзии нашел - и волей муз,
Как Римлянин и Грек, великим стал француз.

Дю Белле советовал французским поэтам по примеру древних "петь оды", посвященные восхвалению богов и доблестных людей" либо "юношеским забавам" - любви, вину и всяческим пиршествам. Ронсар стал первым французским одописцем. Его на время увлек Пиндар. Однако пышная высокопарность пиндарических од, впоследствии так привлекавшая классицистов, не вошла в литературный обиход ренессансной Франции, да и сам Ронсар вскоре предпочел более естественную и простую манеру.
Ю.Б.Виппер выделяет несколько аспектов хвалебности ронсаровой оды:
1. С одной стороны, в этой хвалебности проявляется стремление к идеализации действительности, ее приукрашиванию, возвышению и монументализации.
2. С другой стороны, в восхвалении отражается и мировоззрение поэта, свойственной ему радостное жизнелюбие, восхищение, вызванное многообразием мира и упоение собственными творческими силами .
Ронсар в своих “Одах” обогатил французскую поэзию тематически и эмоционально. Ю.Б.Виппер отмечает, что “ей стали доступны более разнообразные регистры чувств, начиная от торжественно-возвышенного и кончая интимно-шутливым” .
Именно в “Одах” Ронсар осуществляет свою реформу строфической системы, а также осуществил ряд метрических нововведений. Разнообразие различных строфических форм становится поистине огромным, что дает новый импульс к развитию поэзии. Наиболее важными моментами реформ, по мнению Ю.Б.Виппера, были:
1. Реформа способствовала сближению поэзии с музыкой, проникновению в нее музыкального начала. Строфическое построение усиливало мелодическую организованность стихотворения, позволяло шире варьировать мелодический рисунок, определяющий тональность и музыкальное звучание произведения.
2. Реформа дала неисчислимое количество вариантов строфы, многие из которых стали затем классическими и вошли в золотой фонд французской поэзии. Причем само разнообразие созданных Ронсаром строфических структур и было основным проявлением поэтического качества по сравнению с предыдущей поэтической традицией.
3. Расширение изобразительных возможностей стиха за счет строфического принципа, а также придание поэтической мысли большего динамизма .

Но прекрасный мир ронсаровской поэзии не так уж безоблачен. Ронсара неотступно преследует мысль о быстротечности жизни. К благоуханию цветов в его стихах нередко примешивается запах тления ("Стансы"). Но обо всем этом Ронсар твердит не для того, чтобы внушить отвращение к жизни и ее радостям. Наоборот, вслед за Горацием он призывает "ловить наставший день", не упустить ничего из того, что может дать жизнь человеку. Разве роза менее прекрасна оттого, что скоро должна увянуть? Обращаясь к поэту Адамису Жамену, он пишет:

Итак, Жамен, лови, лови наставший день!
Он быстро промелькнет, неуловим, как тень,
Зови друзей на пир, чтоб кубки зазвучали!
Один лишь раз, мой друг, сегодня нам дано,
Так будем петь любовь, веселье и вино,
Чтоб отогнать войну, и время, и печали.

И все же есть во всем этом что-то тревожное. Значение, видимо, имел тут и чисто личный момент. Ведь Ронсара одолевала изнурительная болезнь, с годами ее власть чувствовалась все сильнее ("Я высох до костей. "). К тому же и вокруг становилось все тревожней, никто не знал, что принесет с собой завтрашний день.
Этому испорченному, взбаламученному миру Ронсар противопоставлял горацианскую проповедь тихих радостей на лоне природы. Только вдалеке от порочной суеты дворцов может человек вздохнуть полной грудью. Только там он может почувствовать себя свободным. В связи с этим Ронсар поэтизирует трудовую жизнь простого пахаря:

Блажен кто по полю идет своей дорогой,
Не зрит сенаторов, одетых красной тогой,
Не зрит ни королей, ни принцев, ни вельмож,
Ни пышного двора, где только блеск и ложь.

("Кардиналу де Колиньи")

Однако рисуемая Ронсаром сельская идиллия не имела под собой твердой жизненной почвы, как впрочем, и вся идиллическая литература того времени. Душой ее была мечта о золотом веке, принявшая у Рабле очертание Телемской обители, а у Ронсара выступавшая в виде то идиллии, то сказки о блаженных островах ("Блаженные острова"), то мифического Элизиума, в котором царит гармония, неведомая на земле ("Как вьется виноград, деревья обнимая").

Поэзия Ронсара не утратила своей художественной силы и в поздние его годы. Об этом ясно свидетельствуют превосходные "Сонеты к Елене", написанные стареющим поэтом в конце 70-х годов. Среди них находим мы и знаменитый сонет "Когда, старушкою, ты будешь прясть одна", принадлежащий к числу самых замечательных созданий французской ренессансной лирики.

В 1562 г. вспыхнула гражданская война. Новая обстановка плохо вязалась с веселым горацианством Ронсара и других поэтов Плеяды. Не удивительно, что в суровые годы гражданской войны Плеяда быстро утратила свое былое влияние. В стране, как никогда, бушевали религиозно-политические страсти. Все были вовлечены в этот стремительный водоворот. Горели деревни, разрушались замки, осаждались города. Люди оборонялись, нападали, плели заговоры. Понятно, что и литература не могла стоять в стороне от этих драматических событий. Нередко она превращалась в оружие, с большой силой разившее противника. Враждующие стороны распевали воинственные песни, осыпали друг друга язвительными памфлетами и сатирами. На исходе XVI в. появилась талантливая "Мениппова сатира" (1594), в которой сторонники Генриха IV остроумно осмеяли католическую Лигу, стремившуюся посадить на французский престол своего ставленника.

В это время во Франции было немало талантливых писателей, публицистов и мыслителей. Достаточно сказать, что ко второй половине XVI в. относится деятельность великого французского философа Мишеля Монтеня (1533-1592), автора знаменитых "Опытов".

Весьма яркой фигурой среди писателей периода гражданских войн был поэт и прозаик Теодор Агриппа Д'Обинье (1552-1630), пламенный гугенот, непримиримый противник папистов. В его произведениях с особой отчетливостью отразился глубокий трагизм тогдашней французской жизни.

Мигель де Сервантес Сааведра (1547-1616) родился в городке Алькала де Энарес. Принадлежал к идальгии, сын бедного лекаря. Окончил универ. 21 год поступил на службу к папскому послу в Испании. Солдат в испанской армии, флот, Лепанто (1571), увечье левой руки. Плен в Алжире пять лет.

Ставил перед театром моральные задачи, не только развлечение.

"Дон Кихот" написан на склоне жизни. Пародия на рыцарские романы. Предисловие. Пародия на рыцаря, на сами обряды. Сатира на рыц. романы- распространенный жанр, но Сервантес его трансформир. и углубил. Не только отриц., но и положит. черты, двойная жизнь. Кроме того спутник, который и контрастен и дополняет.

Дон Кихот сталкивается с реалистичной обычной жизнью. Толкования дон Кихота сначала носили абстрактный характер. По большей части это противопоставление образов Санчо Пансы и Кихота. Осмеиваются не только рыцарские романы, но и рыцарство вообще. Это борьба с феодальным сознанием, против реакции и правящей верхушки. Осуждение не дон Кихота, а рыцарских идей.

Грустный комизм образа – несоответствие между фантазиями и реальностью. Кихот даже соц .вреден. Перекличка с испанской современностью. Сочувствует Кихоту. Высокие нравств. качества Кихота, цель высока, желание принести пользу, часто умные речи. Во время безумства он предстает в другом виде. На фоне придворной жизни он выглядит еще благороднее во второй части.

Дополнение к образу дон Кихота – Санчо Панса. Во франц .героич. эпосе есть тип весельчака- оруженосца. Но Сервантес превратил эту гротескную фигуру в сложный реалистич. образ. На первый взгляд Панса – противоположность Кихоту. Кихот изнуряет себя, Панса любит поесть и поспать. Он весь в практике, в настоящем, Кихот- в прошлом. Но между ними сходство – оба очень добры, отзывчивы, человечны, беспечны, активны.

Судьба аналогична – увлечены фантазиями, уходят из дома, в конце концов исцеляются. Но если Кихот пленился рыцарством, то Панса пленился современной ему идеей легкой наживы. Социальная дистанция между Пансой и Кихотом постепенно исчезает. Панса исцеляется задолго до конца романа в результате суровых испытаний при губернаторстве. Помогает Кихоту уже из сердечной привязанности. Под его влиянием Кихот мудрее, а Панса- человечен и справедлив. В Пансе открываются качества, заглушенные губит. влиянием церкви и условиями жизни в деревне. Пословицы Санчо Пансы очень мудры.

Сервантесу приходилось маскировать свои мысли. В романе несколько сот персонажей, но мало аристократов – похожи на марионеток, пустые по сравнению с народом. Это фигура умолчания. Не любит священников.

Единственный положит образ монаха – не зациклен на религии.Санчо шут, поэтому в его устах часто сатира.

Хорошо описана жизнь народа. Показ возможностей народа несмотря на все его недостатки.

Язык персонажей различен. Меняется от характера.

Значение дон Кихота очень велико. Разрушая старый роман, Сервантес закладывает новый тип, шаг вперед в развитии реализма.

Сервантесу приходилось маскировать свои мысли. В романе несколько сот персонажей, но мал аристократов – похожи на марионеток, пустые по сравнению с народом. Это фигура умолчания. Не любит священников. Единственный положит образ монаха – не зациклен на религии.Санчо шут, поэтому в его устах часто сатира. Хорошо описана жизнь народа. Показ возможностей народа насмотря на все его недостатки. Язык персонажей различен. Меняется от характера. Значение дон Кихота очень велико. Разрушая старый роман, Сервантес закладывает новый тип, щаг вперед в развитии реализма.

32.Вечные спутники Дон Кихота. Санчо Панса и Дон Кихот.

Дон Кихот написан на склоне жизни. Пародия на рыцарские романы. Предисловие. Пародия на рыцаря, на сами обряды. Сатира на рыц. романы- распространенный жанр, но Сервантес его трансформир. и углубил. Не только отриц., но и положит. черты, двойная жизнь. Кроме того спутник, который и контрастен и дополняет.

Кихот сталкивается с реалистичной обычной жизнью. Толкования дон Кихота сначала носили абстрактный характер. По большей части это противопоставление образов Санчо Пансы и Кихота. Осмеивается не только рыцарские романы, но и рыцарство вообще. Это борьба с феодальным сознанием, против реакции и правящей верхушки. Осуждение не дон Кихота, а рыцарских идей.

Грустный комизм образа – несоответствие между фантазиями и реальностью. Кихот даже соц вреден. Перекличка с испанской современностью.

Сочувствует Кихоту. Высокие нравств. качества Кихота, цель высока, желание принести пользу, часто умные речи. Во время безумства он предстает в другом виде. На фоне придворной жизни он выглядит еще благороднее во второй части.

Дополнение к образу дон Кихота – Санчо Панса. Во франц .героич. эпосе есть тип весельчака- оруженосца. Но Сервантес превратил эту гротескную фигуру в сложный реалистич. образ. На первый взгляд Панса – противоположность Кихоту. Кихот изнуряет себя, Панса- любит поесть и поспать. Он весь в практике, в настоящем, Кихот- в прошлом.

Но между ними сходство – оба очень добры, отзывчивы, человечны, беспечны, активны. Судьба аналогична – увлечены фантазиями, уходят из дома, в конце концов исцеляются.

Но если Кихот пленился рыцарством, то Панса пленился современной ему идеей легкой наживы. Социальная дистанция между Пансой и Кихотом постепенно исчезает.

Панса исцеляется задолго до конца романа в результате суровых испытаний при губернаторстве. Помогает Кихоту уже из сердечной привязанности. Под его влиянием Кихот мудрее, а Панса- человечен и справедлив.

ВПпансе открываются качества, заглушенные губит. влиянием церкви и условиями жизни в деревне. Пословицы Санчо Пансы очень мудры.

Карта острова Утопия из первого издания книги 1516 года

В таких условиях невозможно никакое эстетическое разнообразие: жизнь одной семьи ничем не отличается от жизни другой, язык, нравы, учреждения, законы, дома, и даже планировка городов по всему острову одинаковы. Все утопийцы носят идентичную одежду:

Что же касается одежды, то, за исключением того, что внешность ее различается у лиц того или другого пола, равно как у одиноких и состоящих в супружестве, покрой ее остается одинаковым, неизменным и постоянным на все время, будучи вполне пристойным для взора, удобным для телодвижений и приспособленным к холоду и жаре… Когда утопийцы выходят на улицу, то надевают сверху длинный плащ, прикрывающий упомянутую грубую одежду. Цвет этого плаща одинаков на всем острове, и притом это естественный цвет шерсти.

Томас Мор. Утопия

ДЕЛАЙ, ЧТО ХОЧЕШЬ

Вся их жизнь была подчинена не законам, не уставам и не правилам, а их собственной доброй воле и хотению. Вставали они когда вздумается, пили, ели, трудились, спали когда заблагорассудится; никто не будил их, никто не неволил их пить, есть или еще что-либо делать. Такой порядок завел Гаргантюа. Их устав состоял только из одного правила: ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ, ибо людей свободных, происходящих от добрых родителей, просвещенных, вращающихся в порядочном обществе, сама природа наделяет инстинктом и побудительною силой, которые постоянно наставляют их на добрые дела и отвлекают от порока, и сила эта зовется у них честью. Но когда тех же самых людей давят и гнетут подлое насилие и принуждение, они обращают благородный свой пыл, с которым они добровольно устремлялись к добродетели, на то, чтобы сбросить с себя и свергнуть ярмо рабства, ибо нас искони влечет к запретному, и мы жаждем того, в чем нам отказано.

Франсуа Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль

История Телемской обители — первая либеральная утопия. Её изъян виден невооруженным глазом. Этот общественный идеал не для всех, а только для людей со светлыми и чистыми лицами, хорошим происхождением и воспитанием. Логическое развитие этой идеи — элои и морлоки Герберта Уэллса.

ПОД СВЕТОМ ЗВЕЗДЫ

В Городе Солнца, по замыслу утописта, прямо на стенах должны были быть изображены всевозможные учебные пособия: деревья, животные, небесные тела, минералы, реки, моря, горы. Владимир Ильич хотел чего-то подобного. Но монументальная пропаганда — далеко не единственная общая черта соляризма и большевизма.

Все беды, все преступления, считал Кампанелла, от двух вещей — от частной собственности и от семьи. Поэтому в Городе Солнца всё общее, а моногамный брак и право родителей на ребенка объявлены пережитком прошлого. Солярии трудятся только вместе, едят только в общих столовых, спят только в общих спальнях.

Идеи демократии соляриям чужды. Во главе города каста жрецов-учёных: верховный жрец, по имени Метафизик или Солнце и его соправители — Мощь, Мудрость и Любовь. Их никто не выбирает, наоборот верховные правители назначают всех более мелких начальников, жрецов-ученых низшего ранга. Наука — религия соляриев. Цель их жизни — восхождение по ступеням рационального знания. И выстроена она в строгом соответствии с научными принципами, которые в свою очередь применяют к бытовой эмпирике жрецы:

Наверху храма пребывают двадцать четыре жреца, которые в полночь, в полдень, утром и вечером, четыре раза в сутки, поют Богу псалмы. На их обязанности лежит наблюдать звезды, отмечать их движения при помощи астролябии и изучать их силы и воздействие на дела человеческие. Таким образом, знают они, какие изменения произошли или имеют произойти в отдельных областях земли и в какое время, и посылают проверять, действительно ли там случилось, отмечая и верные и ложные предсказания, дабы иметь возможность предсказывать впредь с наибольшей точностью на основании этих данных. Они определяют часы для оплодотворения, дни посева, жатвы, сбора винограда и являются как бы передатчиками и связующим звеном между Богом и людьми. Из их среды по большей части и выходит Солнце.

Читаешь и думаешь: что с этой стройной системой не так? Где она дает сбой? Почему общество, управляющееся учеными и на началах науки… нежизнеспособно? Видимо, потому, что человек не может быть счастлив без возможности побыть наедине с собой, со своей женой, детьми, любимыми вещами и даже своими грехами. Утопия Кампанеллы, равно как и любая другая социалистическая утопия, этого счастья человека лишает.

ГДЕ-ТО В ИНДИЙСКОМ ОКЕАНЕ

Религия обязывает севарамбов повиноваться высшим, тем более что они не только признают солнце своим королем, но поклоняются ему как богу и верят в то, что оно является источником всех благ, которыми они обладают. Поэтому они глубоко почитают законы и формы управления их государства, веря, что они установлены самим Солнцем через посредство его наместника Севариаса. Кроме того, получив хорошее воспитание, они с детства привыкают к повиновению законам; это становится как бы врожденным, и чем больше они в них вникают, тем охотнее они им подчиняются и тем справедливее и разумнее они им кажутся.

Дени Верас. История Севарамбов

ИСКУССТВЕННОЕ И ЕСТЕСТВЕННОЕ

Если политическое общество, какую бы форму оно не имело, уже превратило большинство людей в собственность немногих, если оно привело к появлению видов труда, в которых нет необходимости, а также пороков и болезней, ранее не известных, удовольствий, противных природе, если во всех странах оно сокращает жизнь миллионам человек и повергает эти миллионы в крайне жалкое и плачевное состояние, то разве мы должны по-прежнему поклоняться столь вредному идолу и ежедневно приносить ему в жертву свои здоровье, свободу и мир? А может, мы должны с презреньем пройти мимо столь ужасного нагромождения абсурдных идей и гнусных дел, считая, что выполнили свой долг, показав убогое жульничество и нелепые фокусы нескольких сумасшедших… Совершенно иная картина в естественном состоянии. Здесь нет нужды ни в чем, что дает природа. В этом состоянии человек не может испытывать иные потребности, кроме тех, что могут быть удовлетворены весьма умеренным трудом, а потому тут нет рабства. Нет здесь и роскоши, ибо никто в одиночку не может создать необходимых для нее вещей. Жизнь проста, а следовательно, счастлива.

Эдмунд Берк. Защита естественного общества

Берк, повторимся, иронизирует. Его точка зрения заключается как раз в том, что никакое развитие общества невозможно без исторической преемственности, без опоры на уже существующие политические, общественные и религиозные институты. Для него существующее государство — естественно, а любой революционный проект, ломающий через колено социальную действительность, искусственен. Тезис — на все времена.

ВРАГ ГОСУДАРСТВА

В центре мировоззрения Годвина стоит индивидуум, всё поведение которого определяется разумом. Здоровым и правильным может быть только то общество, что построено на принципах разума. Истина одна, а значит истинное устройство общества только одно. Вряд ли стоит искать это устройство в прошлом, потому что (см. Берка) вся история человечества — это история преступлений, это история насилия государства над индивидуумом. Да и не только государства, а вообще всего, что закрепощает разум, навязывает ему унифицирующую норму.

Годвин считает, что человечество ждет Новая Эра, когда на смену государствам придут небольшие и самодостаточные общины, населенные новыми людьми.

Новый человек во всех?своих действиях будет руководствоваться исключительно велениями своего собственного?разума; мысль и деятельность каждого будут?направлены на общее благо. Из всех форм зависимости между людьми сохранится лишь?моральная зависимость. Никакой внешней?регламентации, никакого принудительного?единообразия, стесняющего развитие человеческого духа, не будет. Сохранится лишь свободное воздействие людей друг на друга в?форме общественной оценки поведения индивидов. Общество будет влиять на человека, но?не грубой силой, а доводами разума.

Уильям Годвин. Исследование о политической справедливости

НАША ЦЕЛЬ — КОММУНИЗМ

Мы хорошо сделали, что сперва занимались только нашими внутренними делами и не стремились распространять наши отношения вовне. Мы даже хорошо поступили, когда не старались стать известными отдельным нациям и посылали к ним только тайных комиссаров. Но не настало ли время ознакомить с нами весь мир? Посмотрите, как велико теперь наше могущество! Нам больше нечего опасаться… Свыше двух миллиардов в золотых и серебряных слитках и сосудах и свыше миллиона солдат позволяют нам предпринять все, ибо если бы республика провозгласила крестовый поход в пользу общности, то я убежден, что свыше миллиона молодых граждан добровольно стало бы под знамя пропаганды коммунизма. И если бы это знамя явилось народам, сколько союзников, сколько миллионов угнетенных в первую очередь захотело бы стать в ряды вокруг знамени свободы! Никогда народ или завоеватель не имел в своих руках подобной силы… Нужно поднять знамя общности во Франции или Англии, потому что это знамя, отправившись из одной или другой из этих великих стран, обойдет всю остальную Европу, и мы одним ударом освободим весь мир.

Этьен Кабе. Путешествие в Икарию

Источник текста и иллюстраций 2035.media

Рекомендуем также познакомиться с очередным выпуском Евро-дайджеста — обзором самых актуальных публикаций европейской прессы за первую половину сентября

Что общего у Франсуа Рабле и современных либералов? Как неудачно пошутил Эдмунд Берк? Зачем анархисты придумали жанр триллера?

Чудо-остров

Карта острова Утопия из первого издания книги 1516 года

Что же касается одежды, то, за исключением того, что внешность ее различается у лиц того или другого пола, равно как у одиноких и состоящих в супружестве, покрой ее остается одинаковым, неизменным и постоянным на все время, будучи вполне пристойным для взора, удобным для телодвижений и приспособленным к холоду и жаре… Когда утопийцы выходят на улицу, то надевают сверху длинный плащ, прикрывающий упомянутую грубую одежду. Цвет этого плаща одинаков на всем острове, и притом это естественный цвет шерсти.

Томас Мор. Утопия

Делай, что хочешь

Вся их жизнь была подчинена не законам, не уставам и не правилам, а их собственной доброй воле и хотению. Вставали они когда вздумается, пили, ели, трудились, спали когда заблагорассудится; никто не будил их, никто не неволил их пить, есть или еще что-либо делать. Такой порядок завел Гаргантюа. Их устав состоял только из одного правила: ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ, ибо людей свободных, происходящих от добрых родителей, просвещенных, вращающихся в порядочном обществе, сама природа наделяет инстинктом и побудительною силой, которые постоянно наставляют их на добрые дела и отвлекают от порока, и сила эта зовется у них честью. Но когда тех же самых людей давят и гнетут подлое насилие и принуждение, они обращают благородный свой пыл, с которым они добровольно устремлялись к добродетели, на то, чтобы сбросить с себя и свергнуть ярмо рабства, ибо нас искони влечет к запретному, и мы жаждем того, в чем нам отказано.

Франсуа Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль

Под светом звезды

Наверху храма пребывают двадцать четыре жреца, которые в полночь, в полдень, утром и вечером, четыре раза в сутки, поют Богу псалмы. На их обязанности лежит наблюдать звезды, отмечать их движения при помощи астролябии и изучать их силы и воздействие на дела человеческие. Таким образом, знают они, какие изменения произошли или имеют произойти в отдельных областях земли и в какое время, и посылают проверять, действительно ли там случилось, отмечая и верные и ложные предсказания, дабы иметь возможность предсказывать впредь с наибольшей точностью на основании этих данных. Они определяют часы для оплодотворения, дни посева, жатвы, сбора винограда и являются как бы передатчиками и связующим звеном между Богом и людьми. Из их среды по большей части и выходит Солнце.

Где-то в Индийском океане

Религия обязывает севарамбов повиноваться высшим, тем более что они не только признают солнце своим королем, но поклоняются ему как богу и верят в то, что оно является источником всех благ, которыми они обладают. Поэтому они глубоко почитают законы и формы управления их государства, веря, что они установлены самим Солнцем через посредство его наместника Севариаса. Кроме того, получив хорошее воспитание, они с детства привыкают к повиновению законам; это становится как бы врожденным, и чем больше они в них вникают, тем охотнее они им подчиняются и тем справедливее и разумнее они им кажутся.

Дени Верас. История Севарамбов

Искусственное и естественное

Если политическое общество, какую бы форму оно не имело, уже превратило большинство людей в собственность немногих, если оно привело к появлению видов труда, в которых нет необходимости, а также пороков и болезней, ранее не известных, удовольствий, противных природе, если во всех странах оно сокращает жизнь миллионам человек и повергает эти миллионы в крайне жалкое и плачевное состояние, то разве мы должны по-прежнему поклоняться столь вредному идолу и ежедневно приносить ему в жертву свои здоровье, свободу и мир? А может, мы должны с презреньем пройти мимо столь ужасного нагромождения абсурдных идей и гнусных дел, считая, что выполнили свой долг, показав убогое жульничество и нелепые фокусы нескольких сумасшедших… Совершенно иная картина в естественном состоянии. Здесь нет нужды ни в чем, что дает природа. В этом состоянии человек не может испытывать иные потребности, кроме тех, что могут быть удовлетворены весьма умеренным трудом, а потому тут нет рабства. Нет здесь и роскоши, ибо никто в одиночку не может создать необходимых для нее вещей. Жизнь проста, а следовательно, счастлива.

Эдмунд Берк. Защита естественного общества

Враг государства

Новый человек во всех своих действиях будет руководствоваться исключительно велениями своего собственного разума; мысль и деятельность каждого будут направлены на общее благо. Из всех форм зависимости между людьми сохранится лишь моральная зависимость. Никакой внешней регламентации, никакого принудительного единообразия, стесняющего развитие человеческого духа, не будет. Сохранится лишь свободное воздействие людей друг на друга в форме общественной оценки поведения индивидов. Общество будет влиять на человека, но не грубой силой, а доводами разума.

Уильям Годвин. Исследование о политической справедливости

Наша цель — коммунизм

Мы хорошо сделали, что сперва занимались только нашими внутренними делами и не стремились распространять наши отношения вовне. Мы даже хорошо поступили, когда не старались стать известными отдельным нациям и посылали к ним только тайных комиссаров. Но не настало ли время ознакомить с нами весь мир? Посмотрите, как велико теперь наше могущество! Нам больше нечего опасаться… Свыше двух миллиардов в золотых и серебряных слитках и сосудах и свыше миллиона солдат позволяют нам предпринять все, ибо если бы республика провозгласила крестовый поход в пользу общности, то я убежден, что свыше миллиона молодых граждан добровольно стало бы под знамя пропаганды коммунизма. И если бы это знамя явилось народам, сколько союзников, сколько миллионов угнетенных в первую очередь захотело бы стать в ряды вокруг знамени свободы! Никогда народ или завоеватель не имел в своих руках подобной силы… Нужно поднять знамя общности во Франции или Англии, потому что это знамя, отправившись из одной или другой из этих великих стран, обойдет всю остальную Европу, и мы одним ударом освободим весь мир.

Этьен Кабе. Путешествие в Икарию

Чудо-остров

Карта острова Утопия из первого издания книги 1516 года

Что же касается одежды, то, за исключением того, что внешность ее различается у лиц того или другого пола, равно как у одиноких и состоящих в супружестве, покрой ее остается одинаковым, неизменным и постоянным на все время, будучи вполне пристойным для взора, удобным для телодвижений и приспособленным к холоду и жаре… Когда утопийцы выходят на улицу, то надевают сверху длинный плащ, прикрывающий упомянутую грубую одежду. Цвет этого плаща одинаков на всем острове, и притом это естественный цвет шерсти.

Томас Мор. Утопия

Средневековье — это эпоха, которая придумала Будущее. Но каким оно было в представлениях интеллектуалов той эпохи?

Делай, что хочешь

Вся их жизнь была подчинена не законам, не уставам и не правилам, а их собственной доброй воле и хотению. Вставали они когда вздумается, пили, ели, трудились, спали когда заблагорассудится; никто не будил их, никто не неволил их пить, есть или еще что-либо делать. Такой порядок завел Гаргантюа. Их устав состоял только из одного правила: ДЕЛАЙ ЧТО ХОЧЕШЬ, ибо людей свободных, происходящих от добрых родителей, просвещенных, вращающихся в порядочном обществе, сама природа наделяет инстинктом и побудительною силой, которые постоянно наставляют их на добрые дела и отвлекают от порока, и сила эта зовется у них честью. Но когда тех же самых людей давят и гнетут подлое насилие и принуждение, они обращают благородный свой пыл, с которым они добровольно устремлялись к добродетели, на то, чтобы сбросить с себя и свергнуть ярмо рабства, ибо нас искони влечет к запретному, и мы жаждем того, в чем нам отказано.

Франсуа Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль

Под светом звезды

Наверху храма пребывают двадцать четыре жреца, которые в полночь, в полдень, утром и вечером, четыре раза в сутки, поют Богу псалмы. На их обязанности лежит наблюдать звезды, отмечать их движения при помощи астролябии и изучать их силы и воздействие на дела человеческие. Таким образом, знают они, какие изменения произошли или имеют произойти в отдельных областях земли и в какое время, и посылают проверять, действительно ли там случилось, отмечая и верные и ложные предсказания, дабы иметь возможность предсказывать впредь с наибольшей точностью на основании этих данных. Они определяют часы для оплодотворения, дни посева, жатвы, сбора винограда и являются как бы передатчиками и связующим звеном между Богом и людьми. Из их среды по большей части и выходит Солнце.

Где-то в Индийском океане

Религия обязывает севарамбов повиноваться высшим, тем более что они не только признают солнце своим королем, но поклоняются ему как богу и верят в то, что оно является источником всех благ, которыми они обладают. Поэтому они глубоко почитают законы и формы управления их государства, веря, что они установлены самим Солнцем через посредство его наместника Севариаса. Кроме того, получив хорошее воспитание, они с детства привыкают к повиновению законам; это становится как бы врожденным, и чем больше они в них вникают, тем охотнее они им подчиняются и тем справедливее и разумнее они им кажутся.

Дени Верас. История Севарамбов

Искусственное и естественное

Если политическое общество, какую бы форму оно не имело, уже превратило большинство людей в собственность немногих, если оно привело к появлению видов труда, в которых нет необходимости, а также пороков и болезней, ранее не известных, удовольствий, противных природе, если во всех странах оно сокращает жизнь миллионам человек и повергает эти миллионы в крайне жалкое и плачевное состояние, то разве мы должны по-прежнему поклоняться столь вредному идолу и ежедневно приносить ему в жертву свои здоровье, свободу и мир? А может, мы должны с презреньем пройти мимо столь ужасного нагромождения абсурдных идей и гнусных дел, считая, что выполнили свой долг, показав убогое жульничество и нелепые фокусы нескольких сумасшедших… Совершенно иная картина в естественном состоянии. Здесь нет нужды ни в чем, что дает природа. В этом состоянии человек не может испытывать иные потребности, кроме тех, что могут быть удовлетворены весьма умеренным трудом, а потому тут нет рабства. Нет здесь и роскоши, ибо никто в одиночку не может создать необходимых для нее вещей. Жизнь проста, а следовательно, счастлива.

Эдмунд Берк. Защита естественного общества

Почему идеальное государство Платона так нравилось средневековым книжникам? Как куртуазный роман мог влиять на политические проекты? И по какой причине протестантские секты хотели отменить брак и частную собственность? Чтобы найти ответы, надо просто понять, откуда взялись утопии

Враг государства

Новый человек во всех своих действиях будет руководствоваться исключительно велениями своего собственного разума; мысль и деятельность каждого будут направлены на общее благо. Из всех форм зависимости между людьми сохранится лишь моральная зависимость. Никакой внешней регламентации, никакого принудительного единообразия, стесняющего развитие человеческого духа, не будет. Сохранится лишь свободное воздействие людей друг на друга в форме общественной оценки поведения индивидов. Общество будет влиять на человека, но не грубой силой, а доводами разума.

Уильям Годвин. Исследование о политической справедливости

Наша цель — коммунизм

Мы хорошо сделали, что сперва занимались только нашими внутренними делами и не стремились распространять наши отношения вовне. Мы даже хорошо поступили, когда не старались стать известными отдельным нациям и посылали к ним только тайных комиссаров. Но не настало ли время ознакомить с нами весь мир? Посмотрите, как велико теперь наше могущество! Нам больше нечего опасаться… Свыше двух миллиардов в золотых и серебряных слитках и сосудах и свыше миллиона солдат позволяют нам предпринять все, ибо если бы республика провозгласила крестовый поход в пользу общности, то я убежден, что свыше миллиона молодых граждан добровольно стало бы под знамя пропаганды коммунизма. И если бы это знамя явилось народам, сколько союзников, сколько миллионов угнетенных в первую очередь захотело бы стать в ряды вокруг знамени свободы! Никогда народ или завоеватель не имел в своих руках подобной силы… Нужно поднять знамя общности во Франции или Англии, потому что это знамя, отправившись из одной или другой из этих великих стран, обойдет всю остальную Европу, и мы одним ударом освободим весь мир.

Этьен Кабе. Путешествие в Икарию

Читайте также: