Сделаем например гипотезу что праздность приятна а труд неприятен сочинение

Обновлено: 30.06.2024

Мы видим, что если даже предположить совершенный недостаток точных исследований о какой-нибудь части жизненного процесса, как об отдельной специальной части, то нынешнее состояние точных знаний о других частях того же самого жизненного процесса уже дает нам приблизительное понятие об общем характере этой неизвестной части, дает нам прочную опору для важных положительных и для еще более важных отрицательных выводов о ней. Но, конечно, мы только для разъяснения дела, argumenti causa, предположили совершенное отсутствие точных исследований по некоторым частям жизненного процесса; на самом же деле нет ни одной части жизненного процесса, о которой наука не приобрела более или менее обширных и точных знаний, специально относящихся именно к этой части. Так, iнапример, мы знаем, что ощущение принадлежит известным нервам, движение – другим. Результатами этих специальных изысканий подтверждаются выводы, получаемые из общих наблюдений над целым жизненным процессом и над частями его, более исследованными. До сих пор мы говорили о физиологии как о науке, занимающейся исследованием жизненного процесса в человеческом организме. Но читатель знает, что физиология человеческого организма составляет только часть физиологии или, точнее сказать, часть одного ее отдела – зоологической физиологии. Заметив это, мы поправим ошибку, сделанную на предыдущих страницах: напрасно мы говорили, что феномены дыхания, питания и других частей жизненного процесса в человеке составляют предмет физиологии: предмет ее составляют явления этого процесса во всех живых существах. Физиология человека существует только в том смысле, в каком существует география Англии, в смысле одной главы из состава целой книги, – главы, которая может сама разрастаться в целую книгу.

Нам нужно обозреть всю область природы, чтобы дойти до человека; а до сих пор мы говорили только о так называемой неорганической природе и о царстве растений, еще ничего не сказав о царстве животных. В наиболее развитых формах своих животный организм чрезвычайно отличается от растения; но читатель знает, что млекопитающее и птица связаны с растительным царством множеством переходных форм, по которым можно проследить все степени развития так называемой животной жизни из растительной: есть растения и животные, почти ничем не отличающиеся друг от друга, так что трудно сказать, к какому царству отнести их. Если некоторые животные почти ничем не отличаются от растений в эпоху полного развития своего организма, то в первое время своего существования все животные почти одинаковы с растениями в первой поре их роста; зародышем животного и растения одинаково служит ячейка; ячейка, служащая зародышем животного, так похожа на ячейку, служащую зародышем растения, что трудно и отличить их. Итак, мы видим, что все животные организмы начинают с того же самого, с чего начинает растение, и только впоследствии некоторые животные организмы приобретают вид очень различный от растений и в очень высокой степени проявляют такие качества, которые в растении так слабы, что открываются только при помощи научных пособий. Так, например, и в дереве есть зародыш движения: соки в нем движутся, как в животных; корни и ветви тянутся в разные стороны; правда, это перемещение происходит только в частях, а целый организм растения не переменяет места; но и полип также не переменяет места: полипняк способностью перемещения не превосходит дерево. Но есть даже и такие растения, которые переменяют свое место: сюда принадлежат некоторые виды семейства Mimosa.

Не надобно обижать никого; мы нанесли бы животным обиду, если бы, заметив, что они не должны считать себя существами иной природы, чем растения, понизив их на степень только особенной формы той же жизни, какая видна в растениях, не сказали несколько слов и в честь им. Действительно, научный анализ открывает несправедливость голословных фраз, будто животные вовсе лишены разных почетных качеств, как, например, некоторой способности к прогрессу. Обыкновенно говорят: животное всю жизнь остается тем, чем родилось, ничему не научается, нейдет вперед в умственном развитии. Такое мнение разрушается фактами, известными каждому: медведя научают плясать и выкидывать разные штуки, собак подавать поноску и танцевать; слонов даже выучивают ходить по канату, даже рыб приучают собираться в данное место по звонку, – этого всего обученные животные не делали без ученья; ученье дает им качества, которых без него не имели бы они. Не только человек учит животных – сами животные учат друг друга; известно, что хищные животные учат своих детей ловить добычу; птицы учат своих детей летать. Но, говорят нам, это наученье, это развитие имеет известный предел, дальше которого нейдет животное, так что каждая порода неподвижна в своем развитии, которое относится только к отдельным членам ее; отдельное животное может иметь свою историю, но порода остается без истории, понимая под историею прогрессивное движение. Это также несправедливо; на наших глазах совершенствуются целые породы животных: например, улучшается порода лошадей или рогатого скота в известной стране. Человек имеет пользу от развития одних только экономических качеств животного: от увеличения силы у лошади, шерсти у овцы, молока и мяса у коровы и быка; потому мы и совершенствуем целые породы животных только в этих внешних качествах. Но все-таки из этого уже видно, что животные доступны развитию не только индивидуумами, а целыми породами. Этого одного факта было бы уже достаточно для несомненного заключения о том, что и умственные способности животных каждой породы не стоят неподвижно на одной данной точке, а также изменяются: естественные науки говорят, что причина, производящая перемену в мускулах, то есть изменение качеств крови, непременно производит некоторую перемену и в нервной системе; если при перемене в составе крови, питающей мускулы и нервы, изменяется питание мускулов, то должно изменяться и питание нервной системы; а при различии в питании непременно изменяются качества и действия питающейся части организма. Лошадь улучшенной породы непременно должна иметь впечатления несколько иные, чем простая лошадь: вы видите, что ее глаз блещет более живым огнем; это значит, что зрительный нерв ее восприимчивее, чувствительнее; если так изменился зрительный нерв, то произошла некоторая перемена и во всей нервной системе. Это вовсе не гипотеза, это – положительный факт, известный, например, из того, что жеребенок от домашней лошади, от благовоспитанной лошади, если можно так выразиться, гораздо скорее и легче приучается ходить в упряжи, чем жеребенок от табунной лошади, от дикой, невоспитанной лошади; это значит, что умственные способности у одного более развиты в известном отношении, чем у другого. Но тут дело идет для целей человека, а не для потребности самого животного; это развитие касается только низших сторон умственной жизни, как всякое развитие, налагаемое целями, посторонними самому развивающемуся. Гораздо яснее обнаруживается в животных способность к прогрессу, когда они развиваются по собственной надобности, по собственному побуждению. Наши домашние животные, привыкшие к своему рабству, развившись в тех отношениях, которые нужны для их господина, вообще поглупели от рабства. Они стали трусливы, ненаходчивы в непредвиденных обстоятельствах. Но, выходя на свободу, они возвращаются к находчивости и смелости вольного состояния. Одичавшие лошади приучаются защищаться от волков, приучаются выбивать траву из-под снега зимой. Дикие животные вообще умеют приспособляться к новым обстоятельствам: книги о нравах животных наполнены рассказами о том, как умеют приноровлять свою жизнь к новой обстановке осы, пауки и другие насекомые, посаженные под стеклянный колпак. Сначала насекомое пробует поступать по-прежнему; постепенные неудачи показывают ему неудовлетворительность прежнего метода, оно пробует новые методы, и если обстоятельства не губят его, оно, наконец, устраивает свою жизнь по новому способу. Медведь, нашедши бочонок с вином, умеет, наконец, догадаться, как выбить дно. Мы не станем приводить бесчисленных отдельных анекдотов о находчивости животных и заметим только один общий факт, относящийся к целым породам: при появлении человека в пустынной стране птицы еще не умеют остерегаться его; но постепенно опыт научает их быть осторожными, предусмотрительными относительно этого нового врага, и все породы дичи научаются обходиться с охотником умнее прежнего, избегать его, обманывать его.

Мышление состоит в том, чтобы из разных комбинаций ощущений и представлений, изготовляемых воображением при помощи памяти, выбирать такие, которые соответствуют потребности мыслящего организма в данную минуту, в выборе средств для действия, в выборе представлений, посредством которых можно было бы дойти до известного результата. В этом состоит не только мышление о житейских предметах, но и так называемое отвлеченное мышление. Возьмем в пример самое отвлеченное дело: решение математической задачи. У Ньютона, заинтересованного вопросом о законе качества или силы, проявляющейся в обращении небесных тел, накопилось в памяти очень много математических формул и астрономических данных. Чувства его (главным образом одно чувство – зрение) беспрестанно приобретали новые формулы и астрономические данные из чтения и собственных наблюдений; от сочетания этих новых впечатлений с прежними возникали в его голове разные комбинации, формулы цифр; его внимание останавливалось на тех, которые казались подходящими к его цели, соответствующими его потребности найти формулу данного явления; от обращения внимания на эти комбинации, то есть от усиления энергии в нервном процессе при их появлении, они развивались и разрастались, пока, наконец, разными сменами и превращениями их произведен был результат, к которому стремился нервный процесс, то есть найдена была искомая формула. Это явление, то есть, сосредоточение нервного процесса на удовлетворяющих его желанию в данную минуту комбинациях ощущений и представлений, непременно должно происходить, как скоро существуют комбинации ощущений и представлений, иначе сказать – как скоро существует нервный процесс, который сам и состоит именно в ряде разных комбинаций ощущения и представления. Каждое существо, каждое явление разрастается, усиливается при появлении данных, удовлетворяющих его потребности, прилепляется к ним, питается ими, а собственно в этом и состоит то, что мы назвали выбором представлений и ощущений в мышлении; а в этом выборе их, в прилеплении к ним и состоит сущность мышления.

Говорят, будто бы животные не рассуждают. Это чистый вздор. Вы поднимаете палку на собаку, собака поджимает хвост и бежит от вас; отчего это? Оттого, что у ней в голове построился следующий силлогизм: когда меня бьют палкою, мне бывает неприятно; этот человек хочет побить меня палкою, итак, удалюсь от него, чтобы не получить болезненного ощущения от его палки. Смешно и слышать, когда говорят, будто собака в этом случае убежала только по инстинкту, машинально, а не по рассуждению, не сознательно: нет, инстинкт, машинальность есть тут, но не все дело произошло инстинктивно, машинально: по инстинкту, по машинальной привычке собака поджала хвост, когда добежала от вас, а побежала она по сознательной мысли. В действиях каждого живого существа есть сторона бессознательной привычки или бессознательного движения органов; но это не мешает участию сознательной мысли в том действии, которое сопровождается и некоторыми движениями, происходящими бессознательно. Когда человек испугается, мускулы его лица бессознательно, инстинктивно принимают выражение испуга; но тем не менее происходит в голове этого человека другая часть явления, принадлежащая области сознания: он сознает, что он испуган, он сознает, что сделал движение, выражающее испуг; от этой сознательной стороны ^факта происходят новые последствия: человек, может быть, постыдится себя за то, что испугался, может быть, примет меры к обороне от испугавшего предмета, а может быть, поспешит удалиться от него.

Еще забавнее становится пустая гипотеза об отсутствии сознания в животных, когда принимает какой-то нелепо возвышенный тон, подразделяя феномен сознания на два разряда: простое сознание и самосознание, говоря, что животные имеют простое сознание, а самосознания не имеют. Тут дело доходит до такой мудрости, с которой может сравниться лишь следующая дистинкция [9] 9
Различение (distinctio – лат.).

[Закрыть] ; скрипка издает только синий звук, а самосинего звука издавать не может, его издает виолончель. Кто поймет этот тонкий вывод о качествах звука скрипки и виолончели, для того будет совершенно ясно, что ощущение в животных сопровождается сознанием, но не сопровождается самосознанием, – иначе сказать, что животные имеют ощущение о внешних предметах, но не чувствуют, что имеют ощущение, – иначе сказать, имеют чувства, которых не чувствуют. После этого следует заключить, вероятно, животные едят зубами, которыми не едят, ходят ногами, которыми не ходят. Теперь для нас очевидно существование птичьего молока: птицы имеют молоко, которого не имеют; так как они его имеют, то оно существует, а так как они его не имеют, то простонародная поговорка справедливо полагает, что достать его нигде нельзя. Кто убежден в справедливости всех этих столь основательных мнений, тому остается только просидеть Иванову ночь над папоротником, и он получит цветок-невидимку.

Прикоснемся точным анализом к факту ощущения, и вся фантасмагория исчезает от первого прикосновения. Ощущение по самой натуре своей непременно предполагает существование двух элементов мысли, связанных в одну мысль: во-первых, тут есть внешний предмет, производящий ощущение; во-вторых, существо, чувствующее, что в нем происходит ощущение; чувствуя свое ощущение, оно чувствует известное свое состояние; а когда чувствуется состояние какого-нибудь предмета, то, разумеется, чувствуется и самый предмет. Например, я чувствую боль в левой руке; вместе с этим я чувствую и то, что у меня есть правая рука; вместе с этим я чувствую, что существую я, часть которого составляет эта левая рука, и, по всей вероятности, чувствую также, что эта рука болит у меня; или я не чувствую, что она болит у меня? или, когда я чувствую боль в руке, то я чувствую, что рука болит не у меня, а у какого-нибудь китайца в Кантоне? Не смешно ли рассуждать о подобных вещах, рассуждать о том, солнце ли есть солнце, рука ли есть рука, и о тому подобных мудреных задачах?

Эпиграф.
Следовало бы, непрерывную праздность
Поместить среди мучений Ада,
А мы её поместили, однако, в мечтах –
В число безграничных блаженств Райских.

Человек – это единственное существо на Земле, которое может скучать и\или смеяться. Человек – существо, для которого собственное существование составляет проблему. Другие существа – живут себе и не мучаются: почему они живут и зачем они существуют…. Но человек не может без этой проблемы, и он считает, что должен и ищет её разрешения, и этого уже не избежать. Потому что человек не может вернуться к доисторическому состоянию гармонии с природой. Он покоряет её, он изменяет природу к своему удовлетворению. Человеческий разум продолжает развиваться и стремится стать хозяином природы и хозяином самому себе.
На этом пути, на пути развития (и собственной внутренней природы) человек вступает в отношения с другими людьми, и всегда по-разному: он может любить и\или ненавидеть, он может соперничать и\или сотрудничать. И он может построить социальную систему, тоже по-разному, основанную: или на равенстве (коммуна, община), или на авторитете (царя, фараона). Основанную на свободе или на насилии.
Но так было у всех живых существ, подозревается – даже у бактерий существует социум, а уж среди насекомых идеально построенные социумы мы можем наблюдать: муравьи, термиты, пчелы и осы и прочие.
То есть жизнь – это действие, это делать надо какие-либо дела. А уж, зачем и почему и в чем смысл действия, - вопрос второстепенный. Само движение – это и есть жизнь. Вселенная движется вся, с самого её зарождения, движутся атомы, движутся звезды и галактики. Движется Энергия. И есть закон сохранения энергии, который подразумевает – переход одного вида энергии в другой. Если тело накапливает кинетическую энергию, то непременно, оно отдаст-передаст эту энергию, превращая её в другой вид. Из физики….

Одиночество – это еще не самое скверное, в дни испытаний, чувство человеческое; самое скверное – это сидеть, сложа руки, ничего не делая.
Когда мы перестаем делать (что-либо) – мы перестаем жить. Пассивность настигает человека, как один из пороков, - это болезнь, которая излечивается работой.

Вставай! Так долго отдыхая,
Утратишь силу ты сполна!
Ведь не приносит урожая
Невспаханная целина! – как сказал поэт.

Праздность - мать скуки. Труд – это отец удовольствия. Умение вести разговор – это талант. Печальная участь ожидает того, кто наделен талантом, но пребывает в праздности. Вместо того, чтобы развивать и совершенствовать свои способности. Возноситься и предаваться праздности и самолюбованию – губительно для любого таланта. Ржавчина невежества разъест и плоть и душу, утрачивается ясность и острота ума, косность и лень будут властвовать во всем.
Прекращение деятельности всегда приводит за собой вялость, а за вялостью идет дряхлость.
Праздная жизнь редко может быть чистою. Несправедливость не всегда связана с действием; часто она состоит именно в бездействии (видя страдание и нужду вокруг).
Если хочешь, чтобы у тебя было мало времени и его не хватало, - займись одним – ничего не делай! И есть такие люди, вся заслуга которых та, что они ничего не делают. И того, кто ничего не делает, всегда много помощников.

Стыдиться можно и должно не какой-либо работы, хотя бы самой нечистой, а только одного: праздной жизни. Никакое положение не оправдывает бездействия; всегда можно делать что-нибудь не совершенно бесполезное; всегда надобно делать всё, что можно.
В мире нет ничего разрушительнее, невыносимее, как бездействие. Апатия и лень – истинное замерзание души и тела. Стыдись своего безделья, когда так много можно сделать для самого себя, для своей семьи, для своего народа, для своей страны.

Везде исследуйте всечасно,
Что есть велико и прекрасно.
Кто малого не может,
Тому и больше невозможно.
И знай, что слабый человек,
Хоть он, подчас, того и сам не может знать,
Охотно в выспреннем безделье пребывает,
Чтоб только добрых дел не совершать.

При этом праздность не имеет ничего общего с нормальным полноценным отдыхом, без которого невозможна любая деятельность. Разница между отдыхом и праздной потерей времени заключается в том, что отдых всегда является необходимым для труда условием, а вот праздность не обуславливается усталостью от труда, наоборот, она базируется на легкомысленном и инфантильном желании всячески его избегать.

Примеры проявления праздности

В современной жизни можно найти огромное количество примеров проявления праздности. К наиболее ярким и типичным из них относят:

Основные причины появления праздности

К главным причинам праздности относят легкомысленность и расточительное отношение ко времени. Вследствие этого многие люди не задумываются об ограниченности отпущенного нам времени, что приводит к его нецелесообразному и бесполезному расходованию.

Еще одной важной причиной праздности является страсть к бесконечному веселью и развлечениям, к постоянному получению наслаждений. В этом случае отдых становится для человека не наградой за проделанный труд, а самоцелью всего существования, без которого он уже не мыслит свою жизнь, не считает ее полноценной и красочной.

В итоге человек уже не просто бесцельно тратит свое время, но и, в определенной степени, теряет сам смысл жизни, поскольку место главных движущих сил в ней занимают не реализация себя, а поиск забав и развлечений. Также немалую роль в развитии праздности следует отвести лени и банальному неумению организовать режим собственного труда и отдыха, найдя необходимый баланс между ними.

Вред праздности

В целом праздность оказывает исключительно негативное воздействие на подверженную ей личность. Перечислим наиболее распространенные негативные последствия, вызываемые данным феноменом:

Заключение

Для лучшего понимания сути праздности необходимо знать, на чем именно она основывается. Праздность не вызывается отсутствием чего-либо, она возникает вследствие неорганизованности, недостаточной занятости, расточительности и лени, что коренным образом отличает ее от досуга. Целью отдыха и досуга является восстановление физических и моральных сил после успешного завершения начатого дела, таким образом, отдых становится фактором, мотивирующего индивида к новым свершениям. К тому же, любой занятой человек ценит время досуга, понимая его ограниченность, а потому хочет использовать его с максимальной пользой.

Почему именно это эссе?

Чтобы понять важность намечаемых в эссе перспектив, стоит слегка окунуться в исторический контекст. Что такое тридцатые годы? В первую очередь – это разгар великой депрессии в США.

Во-вторых – это годы становления и формирования СССР: стахановское движение, мощная индустриализация и сопутствующие ей голодные годы. В-третьих – это все нарастающее влияние Гитлера в Германии, который всего через год (1933) становится рейхсканцлером.

Инвестировать вредно для экономики

Женская швейная фабрика. Англия. Начало XX века.

С экономической же точки зрения, ситуация такова: сберегать, вкладывать и инвестировать во что-то – правильно и полезно. Тратить – вредно и неправильно. А мы уже знаем, к чему привел дисбаланс в экономике. Потому-то философ столь резко критикует склонность инвестировать свои деньги в малоэффективный бизнес или ссуживать государству, которое тратит их на будущие войны или выплату налогов за войны прошлых лет. Перспектива-то не из приятных. Что делать?

Даешь больше досуга

Пить пиво, веселиться и поменьше работать. Да, таков почти буквальный ответ Бертрана Рассела. Но не все так просто. Во-первых, снова нужно обратиться к историческому бэкграунду, на котором еще яснее проступают контуры предлагаемых философом изменений. И, уже во-вторых, подробно рассмотреть предлагаемую английским математиком схему.

Судоходный канал между принадлежавшими Бриджуотеру копями в Уэрсли и Манчестером.

В начале 20 века положение низших классов изменилось к лучшему, но феодальное умонастроение никуда не делось. Что сильно удивляет Бертрана Рассела и, в связи с этим, он предлагает откровенно и без предрассудков взглянуть на этику работы, явно строящуюся вокруг данного умонастроения.

Землевладелец на машине и его крестьяне на комбайне.

В какой-то момент, читая эссе, может показаться, что Рассел предлагает вернуть власть народу, но это не так. На самом деле он предлагает воспитывать и постепенно формировать третий класс, сочетающий в себе черты трудолюбивого большинства и праздного меньшинства. Эдакого Homo Universalis.

В сочетании с четырёхчасовой системой труда, новая общественная система приведет к третьему возрождению. Обязательной работы будет достаточно чтобы себя обеспечивать, но она не будет вызывать изнеможение. Как следствие, городское население перестанет отдавать предпочтение только лишь пассивным формам развлечения. В таком мире каждый будет обладать научным интересом и достаточным временем чтобы его удовлетворить. И, что еще важнее, каждый сможет делать что-то действительно полезное для социума.

И снова об эссе

Кейнс нашел решении в отказе от золотого стандарта и наращивании денежной массы. Бертран Рассел предлагает выход куда более логичный – меньше работать, больше тратить и заниматься самообразованием. Выбор, как всегда, за вами.