Мастер шукшин итоговое сочинение
Обновлено: 15.05.2024
Василий Макарович Шукшин – может быть, самый русский из всех наших авторов. Основной жанр, в котором работал Шукшин, – короткий рассказ, представляющий собой или небольшую психологическую точную сценку, построенную на выразительном диалоге, или несколько эпизодов из жизни героя.
Вступая в постоянную перекличку, рассказы Шукшина раскрываются по-настоящему лишь в сопряжении и сопоставлении друг с другом. Рассмотрим рассказ “Мастер”. Герой рассказа Семка Рысь представлен нам в первых же строках двумя определениями: “непревзойденный
Все полученные за счет своего мастерства “левые” деньги Семка пропивает, и, возможно, в этом причина того, что “непревзойденного столяра” в деревне называют уменьшительным словом Семка, не оказывая мастеру должного уважения.
Но вот внимание его привлекает давно заброшенная талицкая церковка. Шукшин употребляет здесь слова “стал приглядываться”. Не вдруг, не сразу, а постепенно, ведя от интереса и удивления к нежному, просветленному чувству, завораживает талицкая церковь душу героя той подлинной красотой, бесполезной и неброской, над которой
Это удивление, переживаемое героем, сродни тому ощущению праздника – раскрепощения и всплеска души, – необходимость которого так остро осознавалась Шукшиным.
Обнаруженный Семкой прикладок разрушает жесткость прямых углов, зрительно расширяет пространство церкви, выводит его “за рамки” обычной конструкции. Так же и герои Шукшина всегда ищут возможности вырваться душой за жесткие рамки прямоугольников, в которые заталкивает их жизнь.
Семка хочет отреставрировать церковь, и обращается за помощью – сперва к церкви, затем в облисполком, – но всюду получает отказ. У служителей культа – потому что нельзя открыть в Талице новый приход, а в исполкоме – потому что, как оказалось, здание не представляет “исторической ценности”, являясь поздней копией храма Покрова на Нерли.
Получается, что и митрополит, и просвещенный чиновник сходятся в одном: они смотрят на талицкую церковь с утилитарной точки зрения, взвешивая ее культовую или историческую ценность. И никого не волнует духовность и красота.
Для Шукшина принципиально важно, что герой идет именно к этим людям – священнику, писателю, представителю власти – и не получает от них поддержки. Ведь все они – своего рода пастыри народа. И эти пастыри оказываются не в силах спасти разрушающиеся духовные ценности, доверенные им.
Ведь в небрежении находится храм, а храм – это душа народа, опора его нравственности.
Почему рассказ называется “Мастер”? Такое название, во-первых, говорит о единстве, слиянии душ Семки и безымянного создателя церкви, общности их идеалов, нравственных и эстетических, которой не мешает разделенность во времени; во-вторых, подчеркивает обобщающий смысл слова “мастер” как созидательного начала в человеке.
Почему же Семка перестал ходить к талицкой церкви? Шукшин говорит об этом так: “Обидно было и досадно. И Семка, все эти последние дни сильно разгребавший против течения, махнул рукой…” И течение обыденной жизни, против которого устал загребать Семка, неизбежно выносит его… “к ларьку”: “он взял на поповские деньги “полкилограмма” водки, тут же осаденил…”. Семка опять пьет, чтобы уйти от злобы: злобы на людей и самого себя, бессильного и даже совестящегося отстоять “поруганную красавицу”.
Но уже по тому, как зло реагирует Семка на все, что произошло, как обходит он стороной талицкую церковь, чтобы не бередить раны, можно понять, что чувство красоты по-прежнему живет в нем, только теперь он пытается спрятать его от людей.
Искусство должно учить добру. Шукшин в способности чистого человеческого сердца к добру видел самое дорогое богатство. “Если мы чем-нибудь сильны и по-настоящему умны, так это в добром поступке”, – говорил он. С этим жил, в это верил Василий Макарович Шукшин.
Если материал и наш сайт сочинений Вам понравились - поделитесь им с друзьями с помощью социальных кнопок!
Некоторое время назад мое внимание привлек рассказ под названием "Мастер", написанный Василием Макаровичем Шукшиным в тысяча девятьсот семьдесят первом году. Повествуется в нем о советском времени, когда государство проводило атеистическую политику и не только не способствовало строительству храмов, но и разрушало существующие. А вера в сверхъестественное в те времена стала считаться незаконной.
Главным героем рассказа является человек по имени Семен Рысь.
Он талантлив в своем деле- столярном. Увлекается стариной и старинными предметами интерьера, умеет их самостоятельно изготавливать. Однажды Семен даже готовил в таком стиле предметы интерьера для кабинета одного высокопоставленного чиновника. Но есть и минусы в характере столяра. Любил он прикладываться к бутылке, частенько выпивал. Но позабылась эта его зависимость, когда Рысь нашел недалеко от деревни Талица заброшенный полуразваленный храм. Он так увлекся мыслями о его реставрации, что даже отправился к местному батюшке, чтобы договориться о восстановлении храма. Но тот лишь пожал плечами и сказал, что нужно спрашивать у того, кто чином повыше стоит.
Так дошел Семка до митрополита. Поступаете в 2019 году? Наша команда поможет с экономить Ваше время и нервы: подберем направления и вузы (по Вашим предпочтениям и рекомендациям экспертов);оформим заявления (Вам останется только подписать);подадим заявления в вузы России (онлайн, электронной почтой, курьером);мониторим конкурсные списки (автоматизируем отслеживание и анализ Ваших позиций);подскажем когда и куда подать оригинал (оценим шансы и определим оптимальный вариант).Доверьте рутину профессионалам – подробнее.
Но тот тоже не смог, вернее, не захотел ничего сделать. Ведь советское государство новый приход для социалистических граждан строить точно не будет, а культурно- исторической ценности чиновники в это Талицком храме никакой не видят. Так и осталась та церквушка стоять полуразрушенной и заброшенной. Семку Рысь это все ранило настолько, что вернулся он обратно к бутылке. А к храму больше не ходил и даже голову в его сторону, когда проезжал мимо, не поворачивал.
Мне понравился данный рассказ Василия Макаровича Шукшина. Он показывает читателю советскую реальность, когда религия порицалась и презиралась, а бюрократический аппарат имел неоправданно большую силу, а также то, как может одна лишь неудавшаяся попытка сделать хорошее дело, лишь проявленное чиновничье невнимание могут разбить человека морально, сломать ему вот- вот начинающую свой размеренный ход жизнь. Это произведение, на мой взгляд, стоит прочесть. Оно довольно- таки увлекательное и в чем- то поучительное. Например, в том, что, имея определенную цель, не стоит тут же от нее отказываться и опускать руки, если вдруг что-то пошло не так. Всегда нужно продолжать действовать.
Ценность земли определяется людьми, которые эту землю населяют и нередко мы можем видеть скептическое отношение к простому человеку. Шукшин сам был выходцем из деревни, который многого достиг, получил образование. Поэтому он мог довольно ясно представлять себе разницу этих миров города и деревни.
Скептическое отношение, которое указано ранее, обуславливается во многом отсутствием полного понимания суть человека. К примеру, при поверхностном взгляде главный герой рассказа Мастер Семка Рысь является типичным забулдыгой. Может быть он и довольно ценный работник, но помимо работы он с удовольствием прикладывается к бутылке, довольно много шкодит, дебоширит, в общем, практически полностью нивелирует приносимую пользу своим отрицательным поведением.
Тем не менее, следует посмотреть немного глубже и понять кем именно является этот человек. Его поведение обуславливается неизрасходованной энергией, которую следовало бы пустить в более приемлемое русло.
Семка Рысь получает возможность заняться продуктивным делом, он хочет восстановить храм. Более того, он не просто решает заняться восстановлением этого храма, но и проникает в суть мыслей прежнего строителя, который специальным образом выбирал определенную форму, для того чтобы создать оптимальное здание на относительно небольшом пространстве. Таким образом главный герой рассказа становиться частью этой красоты, традиции.
Казалось бы, такая деятельность может вызвать только одобрение других людей и в действительности одобрение появляется, оно возникает у читателей рассказа, которые искренне сочувствуют главному герою. Только вот, если говорить о героях самого рассказа, то там ситуация обстоит полностью иным образом. Семке не дают возможности заняться делом, так как храм является копией.
Отсюда возникает снова разочарование, которое выливается в весьма деструктивное поведение. Несмотря на высокие нравственные порывы, главный герой не просто не может выполнить полезное дело, но и существенным образом разочаровывается в целесообразности таких порывов, он перестает ездить к храму, когда проезжает, то отворачивается и старается всячески избегать мыслей об этом.
Шукшин вкладывает весьма глубокий смысл в этот рассказ, если присмотреться, внешне не особенно приятные люди могут оказаться носителями красоты.
Также читают:
Картинка к сочинению Анализ рассказа Мастер
Популярные сегодня темы
Осень – великолепная пора, которая потрясает до глубины души. В ней есть что-то волшебное и загадочное, что можно понять лишь полюбив её. Осенью можно вечно любоваться.
В начале поэмы автор даёт общее описание русской крестьянки, судьба которой во все времена была очень тяжёлой, и лирический герой рассказать миру о её страданиях.
И. С. Тургеневу удавалось удивительно тонко понимать людей и передавать их переживания и чувства с поразительной точностью. В своих произведениях он знакомит читателей с людьми, способными на высокие чувства
В творчестве каждого великого художника тема любви занимает ведущее место. Отношения между мужчиной и женщиной – самые волнующие, не поддающиеся однозначному толкованию. Невозможно найти одинакового подхода к этой теме у разных писателей.
Люди мечтают о разном. Одни мечтают о материальном – съездить на море, купить машину, смартфон. Они долго копят, думают о своей мечте. Продвигаются к ней маленькими шажочками.
Фото: ссылка
Выбранные места из полного текста работы - Духовная брань Василия Макаровича Шукшина
Всегда интересно… нет, все-таки не интересно, а - важно!, необходимо, жизненно важно… для понимания писателя, смотреть первые его произведения и последние.
Здесь тоже, ведь, - двое, как и в первом рассказе. Двое. На телеге. Двое на телеге жизни… Только те, старик и девушка, не чужие. А последние двое… Велика матушка-Русь!
Болит во мне, чистой болью болит то, что при таком нашем огромном богатстве – только русскую литературу беру и русскую литературу в советском периоде Истории нашего Отечества – не умеем мы рачительно богатством своим распорядиться.
Шукшин! – Какой дар нашему народу его проза. Проза Шукшина, вся русская литература, – это не эстетика, не чтение, не искусство, не художество (хоть, и художество высочайшего уровня – всегда!), но – главное, это – опыт жизни. Вневременный, как таковой, как в Евангелии – опыт жизни человека, любой национальности человека. Русская литература - это опыт жизни человека на Русской Земле. Это же в школах надо учить, в институтах, даже и в технических вузах. И крепко учить, по-настоящему. Не менеджеров выучивать надо – человека надо растить. Народу надо растить свою молодежь. Растить… воспитывать, точнее сказать. Но воспитывать - от питать… как почва, как Земля Русская питает и злак хлебный и человека, вот так и надо вос-питывать молодого человека, жителя Земли Русской.
Только, прочесть надо сначала старшим, понять правильно, может не прочесть, а сердцем, и личным жизненным опытом, прозу Шукшина пережить. А потом разделить пережитое с молодыми. Не навязывая свое мнение, а приглашая к совместному размышлению, к совместному вос-питанию от русской литературы, и, в том числе, от прозы Василия Макаровича Шукшина.
Попробуем некоторые штрихи в это жизненно-важнейшее дело внести, обозначить.
Бригадир Шурыгин Николай Сергеевич постоял перед ней, подумал… Подошел к стене, поколупал кирпичи подвернувшимся ломиком, закурил и пошел домой.
Встретившись через два дня с председателем колхоза, Шурыгин сказал:
– Церква‑то освободилась теперь…
– Чего с ней делать‑то?
– Закрой, да пусть стоит. А что?
– Там кирпич добрый, я бы его на свинарник пустил, чем с завода‑то возить.
– Это ее разбирать – надо пятерым полмесяца возиться. Там не кладка, а литье. Черт их знает, как они так клали!
– Так. Тремя тракторами зацеплю – слетит как миленькая.
Православный Символ Веры – называет все Лица Пресвятой Троицы.
Есть Христос – грядет антихрист.
И день гибели Церковки – Воскресение. Главный Православный День. Начало Недели. А чуть иначе – Начало Жизни на ближайшую Неделю. Жизни начало. Не так ли и при начале советской жизни с Церковью поступили…
Вот с таким вниманием и тщанием даже, надо читать русскую литературу. Бережно читать – тогда и содержание иначе открывается и позиция автора произведения – становится очевидной. И раскрытое таким образом произведение – раскрывает, обозначает въяви художественную систему ценностей автора, - тем самым, само собой начинает работать и в качестве контекста остальных произведений.
Еще страшные прямо, в буквальном смысле – страшные страницы, если сердцем читать, если жизненным человеческим опытом читать, страшные:
«Шурыгин махнул трактористам… Моторы взревели. Тросы стали натягиваться. Толпа негромко, с ужасом вздохнула. Учитель вдруг сорвался с места, забежал с той стороны церкви, куда она должна была упасть, стал под стеной.
– Ответишь за убийство! Идиот…
– Уйди‑и! – заревел Шурыгин. И на шее у него вспухли толстые жилы.
– Не смей трогать церковь! Не смей!
Шурыгин подбежал к учителю, схватил его в беремя и понес прочь от церкви. Щуплый учитель вырывался как мог, но руки у Шурыгина крепкие.
– Давай! – крикнул он трактористам.
– Становитесь все под стену! – кричал учитель всем. – Становитесь. Они не посмеют! Я поеду в область, ему запретят.
– Давай, какого. – заорал Шурыгин трактористам.
Трактористы усунулись в кабины, взялись за рычаги.
– Становитесь под стену! Становитесь все.
Но все не двигались с места. Всех парализовало неистовство Шурыгина. Все молчали. Ждали.
Тросы натянулись, заскрипели, затрещали, зазвенели… Хрустнуло одно бревно, трос, врезавшись в угол, запел балалаечной струной. Странно, что все это было хорошо слышно – ревели же три трактора, напрягая свои железные силы. Дрогнул верх церкви… Стена, противоположная той, на какую сваливали, вдруг разодралась по всей ширине… Страшная, черная в глубине, рваная щель на белой стене пошла раскрываться. Верх церкви с маковкой поклонился, поклонился и ухнул вниз. Земля вздрогнула, как от снаряда, все заволокло пылью.
Шурыгин отпустил учителя, и тот, ни слова не говоря, пошел прочь от церкви.
Два трактора еще продолжали скрести гусеницами землю. Средний по высоте трос прорезал угол и теперь без толку крошил кирпичи двух стен, все глубже врезаясь в них.
Шурыгин остановил тракторы. Начали по новой заводить тросы.
Матф.6:23 (…) Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?
Нет, все-таки в случае Шукшина мы имеем дело не только с высочайше обостренной художественной интуицией. Он сознательно работал в контексте ценностей Нового Завета, Евангелия.
(NB: И это, создание рассказа, 1969 год – разгар социализма).
Или, второе предположение. В русской литературе, такова одна из главных ее особенностей, а может, и закон даже, первый закон русской литературы – Если писать жизнь, быт точно, правдиво, художественно, достигая через художественную правду отражения, воскрешения правды жизни, то из текста, их художественного текста будет само собой проступать Евангелие, Новый Завет.
Потому что Новый Завет и Библия в целом – это правда быта и бытия. Правда жизни человека.
Всякое подлинно художественное произведение – правдиво. Библия – вне критериев (документ, художество и т.д.). Библия иная и Единственная Книга. Библия - правдива в высшем смысле.
Жил‑был в селе Чебровка некто Семка Рысь, забулдыга, непревзойденный столяр. Длинный, худой, носатый – совсем не богатырь на вид. Но вот Семка снимает рубаху, остается в одной майке, выгоревшей на солнце… И тогда‑то, когда он, поигрывая топориком, весело лается с бригадиром, тогда‑то видна вся устрашающая сила и мощь Семки. Она – в руках. Руки у Семки не комкастые, не бугристые, они – ровные от плеча до лапы, словно литые. Красивые руки. Топорик в них – игрушечный. Кажется, не знать таким рукам усталости, и Семка так, для куража, орет:
– Что мы тебе – машины? Тогда иди заведи меня – я заглох. Но сзади подходи осторожней – лягаюсь!
«…он стал приглядываться к церковке, которая стояла в деревне Талице, что в трех верстах от Чебровки. В Талице от двадцати дворов осталось восемь. Церковка была закрыта давно. Каменная, небольшая, она открывалась взору – вдруг, сразу за откосом, который огибала дорога в Талицу… По каким‑то соображениям те давние люди не поставили ее на возвышение, как принято, а поставили внизу, под откосом. Еще с детства помнил Семка, что если идешь в Талицу и задумаешься, то на повороте, у косогора, вздрогнешь – внезапно увидишь церковь, белую, легкую среди тяжкой зелени тополей.
Радовать, - вот здесь главное определение – радовать.
Может здесь и секрет неудачи Семкиных намерений. Церковь, Она ни как иначе ценная быть не может, - если не с религиозной точки зрения, то – никак… Поэтому, предположим, и не получается у Семки дело его… И он, понимает, чувствует это…
Вроде бы, что нам сегодня до этих рассказов Василия Макаровича Шукшина? Время другое, жизнь другая. Жизнь другая, а русский человек - все тот же. душа - та же. трещины те же.
Читайте также: