Кавказская пленница сочинение по фильму

Обновлено: 04.07.2024

"3 апреля 2021 года будет 54 года, со дня первого показа великой кинокомедии 20 века - "Кавказская пленница", в 1967 году.

Бессмертная, величайшая комедия 20 века, советского гениального комедиографа Леонида Гайдая – "Кавказская пленница", выпущенная на широкий экран в 1967 году, заслужила самых положительных отзывов и исследований. Но в основном дело ограничивается поверхностным изучением, наподобие поиска киноляпов съёмочного процесса, типа того, что на одном кадре стекло у автомобиля разбито, а на другом – целое.

Образ Иисуса носит трагический характер, и все его притчи серьёзны, - по рыбьи глубоки и таинственны, почти как загадки Сфинкса – угадаешь, останешься живым! Мессия наступающей эры Водолея – другой: главное для него не душа, не чувства, а – интеллект.

Недаром в 20 веке, на пороге эры Водолея, был создан телефон, компьютер и и глобальная сеть интернета. И самое главное, если в эру Рыб спасти душу можно было только пройдя страдания – физические и нравственные, на примере Христа, то в эру Водолея спасти душевное здоровье можно через юмор! То есть в эру Рыб Спаситель пришёл в виде блаженного, не от мира сего, печального юродивого, по представлениям иудейских обывателей (Марк 3:21). То в эру Водолея Спаситель, или точнее Утешитель (Ин. 16:17) , выглядит как весёлый юморист!

. В предварительном итоге можно понять, что русский комедийный мессия двадцатого века, въехавший на ослике в мировое кинопространство планеты, является Добрым клоуном. То есть это – Иванушка-дурачок 20 века.

В Америке тоже был свой великий киноклоун немого кино 20 века – Чарли Чаплин. Общий высший смысл его комичных гэгов и пантомим, в образе маленького бродяги – водолейское равенство – протест против разделения людей на богатых и бедных – на власть имущих и на бесправных.

То есть Шурик, преодолев все препятствия, становится её женихом. А если посмотреть на первый сюжет знакомства Шурика на ослике, с Ниной, то можно увидеть на девушке платье в триколоре российского флага, только вместо синей полосы чёрная – то же холодный, женский цвет (цвета разделяются на тёплые - мужские и на холодные – женские. Прим. авт.).

То есть в этой мизансцене можно увидеть кинематографический сон о будущем: Советский Союз развалится через 24 года , и флагом РФ станет российский триколор. Значит, Шурик символизирует не просто Мессию, как Идею, а весь мессианский Русский народ, независимо от этнической принадлежности. Таким образом в сцене остановившегося упрямого осла, и остановившейся от неисправности грузовой машины, показывается, что российские народы – Шурик на осле, и экономика – грузовик, пойдут только ради России, символизируемой Ниной, наряженной в трёхцветное платье российского триколора!

А кого символизируют троица – Трус, Балбес и Бывалый, в контексте государственного строительства РФ?

Возможно эти комичные антигерои символизируют капитализм, который после капиталистической перестройки 1990-х, за копейки приватизировали Россию, через залоговые аукционы, ваучерную приватизацию Чубайса..

Трус – чиновничество и служащая им интеллигенция, Бывалый – олигархия, Балбес – военные, с которой олигархия и чиновники вынуждены были поделиться, и частная охрана бизнеса.

Вот эта капиталистическая триада и захватила Россию, отняв её у народа, истинного суженого России, и у высшей Идеи, сверхнациональной Идеи (Шурик).

Это диагностирует период дикого капитализма в России – периода первичного накопления капиталов, в котором Россия теряет свою суверенность, по Конституции 1993 года, и становится сырьевым придатком Запада, что символизирует в комедии сцена связывания тремя жуликами девушки.

Советская бюрократия, символизируемая заведующим райкомхозом Сааховым, закрывает мятежного студента в психбольницу, что намекает на практику преследования диссидентов и правозащитников в СССР методом карательной психиатрии.

То есть, коммунистическая идея перестала развиваться, стала мёртвой догмой, и все интеллектуалы, которые пытались как-то оживить идею, преследовались. Поэтому номенклатура начала разлагаться в привилегиях и потребительстве, и стала мечтать о капитализме.

По кинокомедии великого режиссёра Гайдая, можно понять только одно – эта идея точно - не капиталистическая.

Помните тост, от которого заплакал студент Шурик, в своей научно-этнографической экспедиции?

"И вот когда вся стая полетела зимовать на юг (западный капитализм, с тёплым климатом), одна маленькая, но гордая птичка (Россия) сказала: "Лично я полечу прямо на солнце" (идея Коммунизма). Она стала подниматься все выше и выше, но очень скоро обожгла себе крылья и упала на самое дно самого глубокого ущелья (распад СССР в 1991г.). Так выпьем же за то, чтобы никто из нас, как бы высоко он не летал, никогда не отрывался бы от коллектива (от Европы)".

― Птичку жалко! – пустил слезу студент Шурик.

Шурик не уточнил, кого именно жалко - жалко птичку за то, что хотела долететь до солнца, и в этом своём идеализме обрекла себя на гибель?

Многим критикам фильм показался слишком мягким, избегающим показа кровавой реальности войны в Чечне или быта Российской армии. Действительно, в нем нет зверств, нет эффектных батальных сцен. Это объясняется тем, что замысел режиссера заключался в создании картины взаимоотношений двух русских солдат и чеченцев, в плен к которым они попали.

Главные герои фильма - рядовой Жилин и прапорщик Александр. Первый - брошенный в пекло войны призывник-новобранец, второй - профессионал-наемник. Оба, раненные в бою, попадают в плен к чеченцу Абдул-Мурату. Сын Абдула находится в плену у русских, и старик хочет договориться с комендантом лагеря об обмене пленными. Во время неудачной попытки побега Александра убивают, Жилин остается один. Мать Жилина, потрясенная тем, что случилось с ее сыном, приезжает к коменданту и договаривается об обмене. Но ее усилия оказались тщетными: сына Абдулы застрелили русские солдаты, когда тот пытался убежать. Картина показывает, как и почему возникает ужасная бесконечность кровопролития. Одна кровь влечет за собой другую, одна смерть - следующую. На этом строится сюжет. Этим он движется, пока кто-нибудь не найдет в себе силы остановить, разорвать порочный круг. Абдул-Мурат находит в себе силы не мстить, не убивать. Видя, что его дочь Дина любит Жилина, старик сохраняет ему жизнь. Но финал фильма омрачается страшной картиной: русские бомбардировщики летят бомбить аул Абдулы.

Лента имела большой успех на кинофестивале в Канне, где получила приз ФИБРЕССИ и приз зрительских симпатий. На фестивале «Кинотавро в Сочи фильм удостоен Гран-при, а Олег Меньшиков, исполнитель роли Александра, и Сергей Бодров-младший, исполнивший роль Жилина, получили приз за лучшую мужскую роль. Сняв в роли Жилина своего сына, Сергей Бодров-старший нашел прекрасного партнера для Олега Меньшикова, а картина стала для режиссера более значительной, личной. Беззащитные глаза солдата Жилина, в которых мы не видим ни одной ноты фальши, интуитивно угаданная Сергеем Бодровым-младшим пластика компенсируют отсутствие в фильме философских глубин и эстетических порывов. В сильном актерском ансамбле блистает Олег Меньшиков, который принес в фильм ноту оптимизма и жизнерадостности. Благодаря мастерству оператора Павла Лебешева мы увидели Кавказ с его пейзажными красотами и местными обрядами.

При всей видимой простоте в фильме есть то, что соединяет его компоненты: это внутренняя естественность, соответствие психологическим и духовным реалиям нынешней России.

Чеченская война. Несомненно, в душе каждого из нас еще жи­вы воспоминания об этой трагической странице в истории нашей страны. Фильм Сергея Бодрова “Кавказский Пленник”, Рассказы­вающий о судьбе двух русских солдат, попавших в плен к чечен­ским боевикам, еще раз напоминает нам о ней и заставляет задума­ться над тем, как отвратительна и чудовищна война, насколько чужда она человеческому сознанию.

В то же время фильм поражает нас Прекрасными человеческими отношениями между героями, которые подобны цветку, распустившемуся на поле битвы.

“Кавказского пленника” понятен и близок всем людям. Такие сюжетные ситуации характерны для многих фильмов Бодро­ва. Например, в его картине “СЭР” мальчик бежит из исправитель­ной колонии, чтобы найти своего отца. Посмотрев предыдущие ра­боты Сергея Бодрова (“Сладкий сок внутри травы”, “Непрофессио­налы”, “СЭР”), мы можем отметить, что этот режиссер, показывая суровую правду жизни, смотрит на своих героев с теплотой и любо­вью.

Такой же взгляд мы можем без труда уловить и в “Кавказ­ском пленнике”.

Многим критикам фильм показался слишком мягким, избегаю­щим

показа кровавой реальности войны в Чечне или быта Россий­ской армии. Действительно, в нем нет зверств, нет эффектных ба­тальных сцен. Это объясняется тем, что замысел режиссера заклю­чался в создании картины взаимоотношений двух русских солдат и чеченцев, в плен к которым они попали.

Создателей ленты вдохновило одноименное произведение Льва Николаевича Толстого. Имена персонажей – Жилин, Дина, Абдул-Мурат, некоторые сюжетные моменты взяты из “Кавказского плен­ника” Толстого, поэтому и сам фильм носит такое название. Ре­жиссер следует традиции классика, восходящей к “Войне и миру”, с его отрицанием войны и убийства.

Главные герои фильма – рядовой Жилин и прапорщик Алек­сандр. Первый – брошенный в пекло войны призывник-новобра­нец, второй – профессионал-наемник. Оба, раненные в бою, попа­дают в плен к чеченцу Абдул-Мурату. Сын Абдула находится в пле­ну у русских, и старик хочет договориться с комендантом лагеря об обмене пленными.

Во время неудачной попытки побега Александра убивают, Жилин остается один. Мать Жилина, потрясенная тем, что случилось с ее сыном, приезжает к коменданту и договаривает­ся об обмене. Но ее усилия оказались тщетными: сына Абдулы за­стрелили русские солдаты, когда тот пытался убежать. Картина по­казывает, как и почему возникает ужасная бесконечность крово­пролития.

Одна кровь влечет за собой другую, одна смерть – сле­дующую. На этом строится сюжет. Этим он движется, пока кто-ни-

Будь не найдет в себе силы остановить, разорвать порочный круг. Абдул-Мурат находит в себе силы не мстить, не убивать. Видя, что его дочь Дина любит Жилина, старик сохраняет ему жизнь.

Но фи­нал фильма омрачается страшной картиной: русские бомбардиров­щики летят бомбить аул Абдулы.

“Кавказский пленник” Сергея Бодрова – это фильм не только о войне, но и о любви. Юные герои фильма – Жилин и Дина – это Ромео и Джульетта в условиях войны на Кавказе, разделившей уже не два рода, а два народа.

Лента имела большой успех на кинофестивале в Канне, где по­лучила приз ФИБРЕССИ И приз зрительских симпатий. На фести­вале “Кинотавро в Сочи фильм удостоен Гран-при, а Олег Меньши­ков, исполнитель роли Александра, и Сергей Бодров-младший, Ис­полнивший роль Жилина, получили приз за лучшую мужскую роль. Сняв в роли Жилина своего сына, Сергей Бодров-старший на­шел прекрасного партнера для Олега Меньшикова, а картина стала для режиссера более значительной, личной. Беззащитные глаза солдата Жилина, в которых мы не видим ни одной ноты фальши, интуитивно угаданная Сергеем Бодровым-младшим пластика ком­пенсируют отсутствие в фильме философских глубин и эстетиче­ских порывов.

В сильном актерском ансамбле блистает Олег Мень­шиков, который принес в фильм ноту оптимизма и жизнерадостно­сти. Благодаря мастерству оператора Павла Лебешева мы увидели Кавказ с его пейзажными красотами и местными обрядами.

При всей видимой простоте в фильме есть то, что соединяет его компоненты: это внутренняя естественность, соответствие психоло­гическим и духовным реалиям нынешней России

Привет! Я Махил (не Михаил, как многие читают:). И я переехал из Голландии в Россию. В блоге я пишу про мою жизнь здесь. И хотя я пишу и говорю с ошибками, фильмы на русском я уже могу понимать. И сегодня пост о советском фильме, который посмотрел.

Раньше я писал про фильм "Приключения итальянцев в России" . И в комментариях вы много советов давали, какие ещё фильмы посмотреть. Спасибо огромное! Вчера мы посмотрели один из них - " Кавказская пленница" на большом экране - решили потестировать новый проектор, который купили.

Популярная традиция не только на Кавказе

Я давно хотел побывать на Кавказе, но после этого фильма захотел ещё больше. Я очень люблю горы. И я, как Шурик, хотел бы узнать больше про традиции на Кавказе. Мне интересно, правда так много вина пьют на Кавказе? (кстати, почему НА Кавказе, а не В Кавказе?) Я долго смеялся после фразы:

― Тост? Сейчас запишу.

Я вспомнил дедушку жены, который сказал тоже так, когда я его увидел первый раз. Кажется, это не только кавказская традиция!

Шурик - хороший знак для фильма

Я уже знал Шурика из фильма, где он готовился к экзамену. И эти три актёра в другом фильме тоже видел. Поэтому я знал примерно, какой фильм ожидать. Очень смешной. И я не ошибся.

Есть такой юмор в фильме, который можешь предсказать. Например, эпизод с вакцинами. Я уже думал, что лысый большой актёр получит самый большой шприц. И всё равно смешно получилось, потому что такого лица не ожидал.

Фильм старый, но возраст не заметен

Сделали фильм в 1967 году, но не всегда чувствуется возраст. Часто в старых фильмах сцены очень медленные, но здесь всё быстро, как будто современный.

Я только заметил, что в некоторых местах свет был неестественно яркий, видно было, что это свет от ламп. И иногда понятно, что фон добавили потом. Но остальное снято очень хорошо для 55 лет назад.

Наверное, сложно было снимать настоящую машину со спящими актёрами, поэтому машина по-настоящему не ехала. Скриншот: из фильма "Кавказская пленница".

Необычная традиция - воровать девушек

Я не знал, что на Кавказе была такая традиция. Возникло несколько вопросов: сейчас такое бывает? что делать, если у тебя нет баранов? как решают, сколько баранов просить за невесту?

В фильме, конечно, смешно получилось, но девушкам, наверное, не очень весело. Жена сказала, что 25 баранов - это мало за неё, мне пришлось бы больше баранов искать. Мне повезло, что она не с Кавказа!

Неожиданный конец

В конце фильма, когда девушка освободилась, быстро закончился фильм. Я ожидал, что покажут ещё несколько сцен вместе с ней и Шуриком. Наверное, ожидал, что они в конце всё равно вместе будут. Этого, может быть, не хватило. Но в целом мне очень понравилось смотреть этот фильм, поэтому продолжаю смотреть список фильмов, которые вы посоветовали, и выбирать на следующий раз.

Кстати, если кому-то интересно, я могу рассказать про проектор, и почему мы решили купить проектор, а не телевизор.


Многие критики после просмотра высказывали сходные упреки в том, что в вашем фильме звучит и грузинская речь. Этот обобщенный образ Кавказа сочли бестактным и непозволительным невежеством, поскольку здесь не учитываются все те сложные вековые отношения, которые существуют между мусульманскими и христианскими народами Кавказа. Вам инкриминировали абсолютное безразличие к правде истории и высказывали предположение, что вы ориентировались на некий экспортный вариант, рассчитанный на международные фестивали. Что бы вы могли по этому поводу возразить?

С. Б. Что я могу сказать? Я очень люблю грузинскую речь, мне даже хотелось, чтобы она звучала. Но там звучит не только грузинская, но и азербайджанская, лезгинская, аварская, агурская речь. Мы же снимали в Дагестане, а там 36 различных языков, и зачастую жители друг друга не понимают. Должен признаться, я совершенно сознательно не мог и не хотел учитывать все их противоречия, кто друг с другом может разговаривать, кто не может. Для меня это был уголок земли, где все люди говорят на разных языках, и в этом его прелесть.

Любопытно, что критика не заметила мои маленькие хитрости: один из героев — человек, который говорит по-грузински, — вообще ходит в одежде девятнадцатого века, и никто на это не обращает внимания.

А. Т. Не кажется ли Вам, что такая позиция может быть истолкована как образчик европейского шовинизма?

С. Б. Может быть, когда речь идет о малых народах, нужно быть аккуратнее, чтобы никто не обиделся. Я мог бы привести тысячи сюжетных оправданий, почему житель аула в фильме говорит на грузинском языке: грузин, принявший мусульманство, женившийся на женщине из этого аула, и так далее… Я просто не захотел этого делать, мне это было не нужно.

Л. А. Не было ли это связано с тем, что в тот момент, когда вы начинали картину, еще не был актуален конкретно чеченский конфликт, и вы хотели создать некий собирательный образ?

С. Б. Нет, это пришло позднее, тогда, когда я уже стал снимать картину. Здесь была определенная профессиональная проблема. Я беру грузинского актера, и на каком языке он должен говорить? Предположим, мы снимаем в огульском ауле, огулов всего 5 тысяч человек в мире. Значит, если он играет огула, он должен говорить на огульском языке, а мне придется его дублировать, чего я терпеть не могу. Это тоже было бы неправильно.

Как ни странно, все были бы довольны и не увидели бы никакого шовинизма, если бы я всю картину сделал на русском. Все привыкли к тому, что в кино говорят по-русски. Но это было бы вранье.

А. Т. Это была бы, вероятно, другая условность. С точки зрения современного стандартного восприятия было бы правильно, если бы все герои говорили либо по-английски, либо по-русски. Возможно, требовался некий стертый international language, который как бы не есть язык.

С. Б. Если бы я был шовинистом, я бы так и поступил. Но в этом и состояло мое уважение к материалу: масса непрофессионалов, настоящая речь, настоящие голоса — все это очень важно, мне кажется.

Я не разделяю ни первую точку зрения, ни, уж конечно, вторую — однако я тоже думаю, что русская трагедия на Кавказе страшнее и многозначнее в реальности, нежели то представление о ней, которое дает Ваш фильм. Хотя, с другой стороны, нельзя не признать, что адекватное воплощение этой трагедии почти невозможно.

С. Б. Если говорить о моей этической позиции, то ее можно сформулировать очень просто: для меня в такой войне нет правых и виноватых — все и правы, и виноваты одновременно. Если взять повесть Толстого, мы увидим в ней более однозначную авторскую позицию: там понятно, на чьей он стороне.

Л. А. На чьей он стороне?

С. Б. Вонючие татары берут в плен русских, чтобы их продать. Это гениальный рассказ. Но брать чью-либо сторону сегодня я бы не осмелился.

С. Б. Да, возможно, но в современной ситуации мы не можем счесть тех, против кого воюют наши власти, другими — и только. Когда большая страна воюет с маленькой, то у первой ответственности больше. Вот и все. Большая страна обязана быть разумнее.

А. Т. В Вашей картине разумнее, напротив того, оказывается старик, который находит в себе силы преодолеть…

С. Б. Кто-то должен.

А. Т. При этом старик — не русский… И в ответ он получает атаку бомбардировщиков.

С. Б. Для меня здесь было важно то, что сталкиваются трудный человеческий выбор и бесчеловечная махина уничтожения.

А. Т. То есть Вы не хотели противопоставлять русскую и кавказскую стороны? Для Вас был важен иной уровень обобщения?

С. Б. Нет, не хотел. Я думал картину снимать в Таджикистане, Афганистане, Боснии, Мексике. Для меня эта история важна тем, что она универсальна. Важно, что мне жалко людей. Я думаю, когда есть универсальный сюжет о войне, это и есть универсальный сюжет о человеке.

А. Т. Это ваша лучшая картина…

С. Б. К сожалению, я попал в такую неприятную ситуацию, что это одна из немногих картин. Лучшая, худшая — одна из немногих.


Кавказский пленник. Реж. Сергей Бодров, 1996

А. Т. Бытует такое мнение, что Меньшиков использует некий свой привычный стереотип, и потому трудно поверить в то, что его герой детдомовец или в то, что он наемник, — слишком очевиден в нем светский человек, удачливый представитель интеллектуальной элиты… И здесь возникает некий зазор между его исполнительской манерой Меньшикова и тем персонажем, которого он должен воплощать.

Л. А. В то время как герой — как тип персонажа на экране — этого зазора предполагать не может, в отличие от характерного персонажа. Он должен быть психологически достоверен.

А. Т. Ваше кино предполагает сопереживание — то сопереживание, которое затрудняется Меньшиковым.

Он сразу согласился играть в моей картине, потому что ему это было интересно. Другое дело, что потом мы импровизировали и сценарий меняли, чтобы чуть-чуть перекроить роль на него…

Л. A. У вас были какие-то другие варианты?

С. Б. Были. Машков мог бы это сделать очень точно, у Маковецкого были замечательные пробы. Но с появлением Меньшикова все сомнения отпали — это была его роль.

Л. А. Вы можете рассказать биографию героя Меньшикова?

С. Б. Да, я представляю себе таких людей. Это люди одинокие, им некуда податься, особенно сейчас. Провинция, работа, за которую не платят денег, на которой невозможно выдвинуться и сделать карьеру… Армия — это компенсация, это самоутверждение в достаточно унизительной для мужского сознания социальной ситуации, это избавление от ответственности. Я этого не могу разделить и понять, но я могу себе представить комплекс психологических мотивов, которые приводят человека к профессии наемного воина в воюющей стране.

Л. А. Все же чей-то просчет в таком случае здесь имеется — драматурга, режиссера или самого актера… Вы довольно точно нарисовали психологический портрет наемника, но для меня он не сходится с тем экранным персонажем, которого воплощает Меньшиков.

С. Б. Он как раз соответствует тому типу мужчин в армии, которые увереннее себя чувствуют в этих условиях, нежели в мирных: обычно такие становятся командирами, у них авторитет, их уважают и боятся. И он не хочет менять свою жизнь, потому что другая жизнь — это прежде всего неизвестность. Для меня здесь нет драматургической натяжки, и ее бы не было ни для кого, если бы герою не приписывали особенности внеэкранного имиджа Меньшикова.


Кавказский пленник. Реж. Сергей Бодров, 1996

А. Т. Хочу вас спросить: вот вы взяли классическую экзистенциальную историю двух людей в пограничной ситуации со смертью и упаковали ее в некий кавказский сюжет, сегодня конъюнктурный. Что следующее, что еще можно сделать сегодня, чтобы быть конъюнктурным? Что сегодня еще можно предложить, что фильм окупить? Ваш фильм — первый, который окупился. Какой должен быть второй?

С. Б. Конечно, если бы все это задумывалось во время войны, я не стал бы снимать эту картину или снимал бы тот же сюжет в другом месте.

Но история задумывалась до того, как началась война. Это тот самый редкий случай, когда жизнь догнала замысел. Замысел был, война случилась, и мне в голову не пришло ломать свой замысел и говорить — стойте, стойте, сейчас я не буду этого делать, тут война началась! Я думал, что война кончится раньше, чем я сниму картину. Но она все равно когда-нибудь кончится. Я надеюсь, что кино останется.

Честно говоря, я не могу свою жизнь подчинять даже таким грандиозным событиям, как война. У меня собственный график. Это может кому-то не нравиться, даже кого-то может раздражать, но я не могу менять свои планы.

Я вообще понял, что невозможно угнаться за жизнью. Я попытался сделать такую картину, и она устарела просто на следующий день. Невозможно угнаться, это бесполезное занятие. Жизнь так быстро меняется, что все актуальные сегодня события завтра становятся вчерашней газетой…

Л. А. Когда вы в советские времена работали сценаристом, у вас было такое ощущение, что — не угнаться?

С. Б. Когда я работал сценаристом, у меня было такое ощущение, что никогда не догнать. Тогда-то я был циничным человеком, я знал, что невозможно сказать правду. Потом мне стало противно этим заниматься, несмотря на большие деньги. В той, другой жизни ни за чем гнаться не нужно было — только смеяться потихоньку и над собой, и над окружающей действительностью.


Кавказский пленник. Реж. Сергей Бодров, 1996

А. Т. Мне кажется, у вас замечательно все, что касается взаимоотношений двух героев. И я думаю, что не получились линия матери и линия отца, которые выступают в роли некоего нравственно-рефлексивного ряда. У меня возникает естественный вопрос — а нужен ли он вообще? Не достаточно ли всей той сложности
и многообразия, которые есть между этими двумя мужчинами и смертью? А мать, немного дежурная, и отец, немного дежурный, — нужна ли эта нравственная риторика?

С. Б. Я как раз думал о сюжете, и с точки зрения сюжета это хорошая линия. Если американцы будут делать римейк — а они будут делать римейк — то они это используют.

А. Т. Это чисто по-американски. Но мне кажется, что у вас есть, так сказать, европейская линия, которая связана с двумя героями, это классическая европейская линия замкнутого пространства и двух героев в нем на грани жизни и смерти; и линия американского высокого патернализма, допускающая, что есть некие внешние высокие силы, которые между собой договариваются и которые, соответственно, сопряжены с авторской оценкой.

Я думаю, что вьетнамская война сыграла огромную роль и для Америки, и для американского кино. Просто выросло другое поколение, и изменилось традиционное американское мышление.

А. Т. Сережин фильм более европейский, более тонкий, более психологичный, более нюансированный, более детализированный.

Л. А. Я думаю, что сравнивать художественное качество некорректно. Я бы только заметила, что он на удивление более комфортный, надо честно сказать.

А. Т. Комфортный — это понятие очень индивидуальное. Ты имеешь в виду, что там глаз ничего не режет?

Л. А. Нет, я имею в виду, что толстовская тема интерпретирована более или менее комфортно. Потому что она укладывается в некую схему, укладывается больно ладно, как-то очень нетрудно. Этого сразу не объяснишь. У Толстого именно в этом рассказе нравственная риторика еще более проста и элементарна. Однако надо вспомнить фактуру, стиль этой прозы. Там нет претензии на психологическую рефлексию, там простота как несостоявшаяся сложность. Простота как чрезвычайно целомудренное отношение к войне. Здесь же есть замах на глубину, замах на социальное обобщение и психологический анализ — и потому простота делает вещь комфортной. Как будто пространство фильма — что-то вроде шахматной доски, где все ходят по правильным и известным траекториям. И даже отсутствие победы или поражения белых или черных фигур тоже очень предсказуемое — какая-то запланированная ничья.

А. Т. Ничья — это же правильно.


Кавказский пленник. Реж. Сергей Бодров, 1996

С. Б. Для меня в фильме комфортности нет. По-моему, это неточное слово. Наоборот, мне кажется, что там есть трагедия, есть жесткость. Ведь выхода-то нету. Я говорю, что выхода нет. В истории этой столетней войны нет и не может быть счастливого конца. И это тем более страшно, что самым жестоким в этой истории предстает сам ход Истории. Можно, конечно, искать виноватых, и они на разных этапах, безусловно, были и есть — но не в них дело. Отец останавливает этот страшный круг жестокости, вражды и насилия, он стреляет в воздух, но это один день одного поступка одного человека. Да, я думаю, что один человек может что-то сделать, но это его личный жест, который ничего не меняет, к сожалению. И именно поэтому в финале в ответ на не-выстрел отца летят вертолеты — в этом жестокий ход истории, который и слеп, и глух и к горю человеческому и к его поступкам.

Читайте также: