Еще ночь но скоро рассвет сочинение

Обновлено: 07.07.2024

* * *
Ранним утром в оттепели небо приближено к земле. Низкая полная луна ещё сохраняет остаток ночи, но на дорогах города уже отражается сумеречно-голубой цвет неба…
Ночь сменилась днём на востоке: покраснели тёмные неровные полосы на далёких вереницах дымчатых облаков, резко очерченных от всего неба, проявилось чистое-чистое небо …
Но спустя время, небо, почти дневное, закрывается завесой сплошных облаков, и вновь пасмурный свет, уже который день
но … грузные тучи снизу уже окрашиваются ржавчиной, а лёгкие – светло-коричневыми оттенками, затем тучи … становятся белыми!
И вот уже лучи солнца прорезают светлое утро … лучи солнца заливают утро
* * *
Спокойный яркий день в деревенской местности умирает морозным пылающим небом. Между холмами дымчатая синева сокращает путь, стоящие на пригорках деревья ощущаются в плоскости и резко обозначены до самых мелких ветвей.
Окрашенность неба сейчас была оттянута далеко к себе, становилась вязче.
Деревья зрительно смягчали мороз, но он понизу соединял всю местность, было холодно.
Наступает ночь: синева ее мешает краски и очертания предметов, движет в беспорядочных направлениях объем между предметами и человеком.
Небо не имеет плотной границы, как ранее, - оно просматривается насквозь.
Луна восходит поздно, с лунным светом холмистая равнина перед проникаемым верхом - застывшее противостояние, великое.
Дом насквозь пронизан ветром…
Стелется по низу дым в деревне в предсумеречное время, меняя непредугаданно быстро направление, неуютно: серый воздух, серый в себе, тяжелое небо, рядом снежная метель с теплотой тающих снежинок на лице.
Кажется, что избы и день этот - сон, и действия твои - опережают осознание; но хорошо тебе; ты в течении, даже работая ты отдыхаешь.
А дом пронизан ветром насквозь, и помогает вспоминать этот шум ветра - выражение непосредственного времени, и сколько грез с тобой, сколько представлений.
В просторном доме слышно, как гудит, хлопает и шумит ветер, то затихая, то усиливаясь ожидающимися порывами.
* * *

С зеленью непривычно ощущение холода, непривычен холод при ярком солнце над раскинувшимся устойчивым пространством, подробным и темным. Словно местность и солнце сами по себе. А даль ясна, воздух чистый сам удлинял взгляд.
Перед заходом солнца, когда всюду от изб и деревьев длинные тени, так светло - как в полдень. Сумерки после солнечно-ветреного дня - движение медленное и ровное. Силуэты деревьев ближе и мягче: распускаются листья.
… Уже низко светила луна, обозначая льдинисто края туч; по ручьям и лощинам собирается холод в заморозки. Где-то в низине в садах пел соловей.
* * *
За день мир изменяется несколько раз; изменяется глубина света, краски и оттенки неба и зеленой земли. С рассветом рождается и умирает поздним утром мглистая даль и позже влажная дымка, окутывающая опушки леса, околицы деревень, близкий горизонт. Яркая освещенность зрелого дня идет на смену залитому солнцем позднему утру и сменяется прохладой гаснущих сумерек, гаснущих теплых лучей солнца, рождаются в воздухе меркнущие точки темноты, резко возрастает глубина образов мира, глубина, которая в детстве так помогает воображению. День умирает.
Изменяется утренняя гулкость звуков на дневной обычный шум порывов ветра и торопливое пение птиц, понятные звуки деревни, сменяется тонкая ограниченность звука днем на вечерний стелющийся в полях по земле шум дальних селений и ночного леса.
И сам ветер то тепло овевающий разгоряченной землей на опушке сада, то шумно и ненасытно вьющийся вокруг головы и тела, вольный, то свежий и бесконечно легкий на улице, то вдруг беспрерывно рождающий упругость встречного движения, то, наконец, остановившийся во всюду присутствуемый объем - в сумерках или ночью.
* * *
Несколько дней низкие водянисто-серые облака …
Ненастная погода богата звуками, они все – общий шум, но где-то близко разъединяющийся на шелест листвы, струйки-звуки ветра , крик одиночных птиц, какие-то далёкие и глухие удары … Иногда к позднему вечеру небо становится ясным , и сероватый ветер стихает
Ночью – всё неподвижно.
Перед рассветом клубится туманом утро, а с бледно-синего неба ещё смотрит бледно-жёлтая луна …
Перед восходом солнца вновь наползает мгла, и незаметно рождается новый серый день
* * *
Рано поутру безмолвие; под облачным небом долго сохраняется тонко-темное освещение воздуха, но видно все хорошо. Улицы в деревне пустынные, окна в избах темные – всё неестественно для тебя: рождение дня ты подсматриваешь.
Поздним утром ветрено и ярко от солнца.
После полудня всюду тепло, шум и звуки деревни оканчиваются близко от тебя.
К вечеру общий шум, стоящий над теплом, и все слышно; повсюду в воздухе рождаются струйки прохлады.
Скоро ночь, а сейчас на западе открылось небо картиной заката - явление..
Рано утром пруд – светлое с неровными краями зеркало. Повсюду от берегов – зелень, ещё сизая от росы …
Ещё не так ярко, как поздним утром, свет солнечный уходит на преодоление звучности воздуха , а звуки всюду в деревне с прудами и оврагами имеют цвет и запах …
Прохладно; над дальним лесом стоит низкий туман.
Близкая тень серая и мертвенно застылая от однообразно рассеянного света. Под солнцем тень скрыта блистающим воздухом – хрустальным пузырём; а далее , воздух до горизонта пронизан тончайшими также блистающими линиями … Лучи солнца , касаясь каждой, словно рождали утренний звук и запах
Скоро-скоро и незаметно искрящееся свежестью утро сменится мягкостью шёлковых тонов настоящего дня, растворится звучность…
Начало ветреного дня предстаёт свободой в смене резкости близких и отдалённых предметов. Пруд – замкнут в себе волнами …
После полудня зной: волнистыми движениями смывается горизонт, яркое небо принижает взгляд…
К вечеру – тепло ещё висит над землёй, но даль уже резкая. Вечер до сумерек – долгий. Тепло дня на освещённых местах, на пыльной дороге, но более сохраняет тепло пруд. В его недвижной воде – отраженье зелёных берегов и последних лучей солнца , отраженье тёплого неба …
Долгие летние сумерки незаметно переходят в ночь, и тонко мчится прохлада над темнеющейся землёй, и утверждается тишина, мгновенно доставляющая нам любой случай… Великое время ! великое время – день и ночь на земле
* * *
С рассвета до позднего утра дождь и ветер; ветер мчался темными стайками по озеру, шумел в ставнях избы, гудел и выл в проводах. А как тени туч летели по земле - неуловимо. Холодное лето. Холодно то, что вокруг, перед изгибами и зелено-стальными пятнами холмистой местности.
К этим грязным дорогам, к деревням, окруженным низкими темными облаками, сколько запаха идет, сильного, свежего. Сколько ветру остается здесь в деревьях, вокруг. Только такая земля, суровая, с бегущей под ветром водой, могла родить людей.
Ветер мчится темными стайками по озеру, шумит в ставнях избы, ветер шумно проходит сквозь старый сад, затихая и нарастая до беспрерывной заполненности, так что шум в зелени являл как бы начало и конец всего, что знали мы о мире окружения.
Сегодня гулкая ночь темна, с редким дождем она сходна с осенним запахом мокрой побуревшей травы да всплеском воды.
Небеса и еле проглядываемая местность сейчас бегут сюда, мчатся прочь… и плавают вдали единым проникновением запаха живой земли… и заодно с ними - ты.
* * *
Перед восходом солнца, когда краски однообразны серостью и свежестью, вода в небольшом озере струится широкой гладью, бежит, обгоняя взгляд. Подробную в движении воду не нарушает даже ветер, но трогает деревья, лицо серыми рыхлыми порывами.
Днем из-за синевы неба солнце слепило глаза. На реке ветер дробил плоскость воды на тысячи мелких волн и тысячи оттенков синего и голубого отражения.
Зрелым днем в поле открытом свежесть открытого воздуха и знойное касание солнца. Ярко, но краски дня залиты теплом, дальше, у горизонта - тепло замыкает местность. И так всегда в поле: и зной и свежесть.
В преддверии осени и жаркие дни пронизаны прохладой, прохладой до земли, прохладой, влекущей к простору, открыто уносящей твои мысли вместе с запахом прогретой земли.

Так много от нас может уйти и потерять ценность, как вдруг осенняя тишина на редких листьях да налет желтого тепла на них заставляют забыть прежнее состояние, и мы в изумлении перед осенью.
* * *
Осенью с серым широким небом и близким ветром, побуревшими травами и листьями и ждущими чего-то сверху силуэтами деревьев, воздух прозрачно сер, а мысли быстры.
* * *
Поздней осенью солнечные дни трудно объяснимы чистотой неброских красок, необыкновенной прозрачностью воздуха. И освещение ясное будто наступает в том мире, которому ранее неведомо было солнце. Воздух настолько чист, что подхватывает взгляд, удлиняет, и мы легко-легко следуем изгибам местности, все предметы с нами, и легко нам.
* * *
Безоружен я при прямом пути к природе, но все, что видел, обладало огромной объединяющей силой, оказывало такое чудодейственное влияние, как отношение к любимой. Часто чувствовал я неостановимое желание найти главное, но маленький кусочек земли оставался недосягаемым, казался чудом.
К миру природы я был вечный путь.
* * *

Из книги "Жизнь и смерть"

По каким законам установился этот маятник? Как творил (в буквальном смысле) пространство свет?
Все - когда-то, но и сейчас - как?
И вот уже ритм этот одно из условий нашей жизни (главное?), ритм этот в живой природе, ритм этот - в нас.
Сжатые до самых своих пределов (пределов каких? пределов для наших органов чувств?) темнота и свет - ночь и день, словно сами по себе. Что устанавливало эти пределы? значения какие они имеют для природы нашей? природы сознания?
Начало нам - здесь. Чья поэзия расскажет нам об этом?
Интересно, за наше, человеческое время, свет и темнота испытали эволюцию? Все ли проще в мире том, быстром, неживом? Проще - жестче?
А свет солнечный в радость нам, свет сумеречный наступающего или уходящего дня, свет яркий или странно ровный, свет диктует нам сомнение или уверенность, свет ненасытен, как ненасытна сама жизнь.
Видеть нам - словно жить.
Темнота - отдых? усталость? Что темнота нам? Мера?
Прекрасно рождение дня и ночи, прекрасно само течение времени, да как часто способны мы видеть красоту? привыкая и к заботам своим, ближним и дальним, привыкая к красоте самой, не замечая ни красок, ни тесноты событий. Почему большую часть времени мы вообще не видим (не чувствуем) красоты? а в меньшую словно отхлебываем какие-то резкие для себя установки? Почему все так?
Лишь редко, лишь иногда мы словно впервые видим внешнее, видим красоту.
А ведь вся жизнь наша "проходит" через мир внешний, через ночь и день, проходит бесшумно и невидимо, проходит дерзко - единственно и изменяя все вокруг, и всю жизнь мы сохраняем удивление от природы дня, зависимость, - странную связь!
Эта связь поэтизировалась в традициях, рождающихся и видоизменяемых, эта связь определяла искусство человека, эта связь поражала и поражает легкостью картин, ситуаций, легкостью какой-то свободы: все богатство земли раскрыва¬лось перед нами целостно и глубоко, и мы никогда не чувствовали подвоха, обмана в виденном, всегда чувствовали невыдуманность природы дня и ночи, невыдуманность своего собственного состояния.
Что день нам сам по себе? свет его, воздух его? как соприкасаемся мы мыслями своими - с ним? сейчас и тогда - всегда? Как зависит внутренний мир наш, принимающий форму бесконечности, от мира реального, бесконечность которого принимаем мы только умом?
И не пересказать словами красоту этих мгновений Вселен¬ной: дни и ночи в разные времена года, дни и ночи в одной и той же природе, дни и ночи на границе своей друг с другом - и без края, и все это движение (замедленное?) - нам, все это сочетание множества условий - нам (физических условий!).
И все - образец, все - то, чем не можем никак насмотреться, надышаться, все - родина наша, родина - нам.
Ночь и день - великие противостояния друг другу, день и ночь - великие противостояния нам. Уже - нам.

Из работы "Милетские постулаты"

Из книги "Природа"

Из книги "И звук, и свет"

Огромное зимнее небо с желтым и спешащим сквозь разорванные облака месяцем, отрадная прохлада летом с силуэтами домов и деревьев и льющимся лунным светом — это ночь;
морозная и звездная над снежным скрипом зимою, темная, с запахом сухой или мокрой земли осенью, звучная и короткая летом, насквозь лунная и соловьиная весной, — все ночь.
Любые мгновения ночи, так же велики, как мгновения дня. Нам же ночь более таинственна, потому что мы знаем ее меньше.
А ночь странная — все время кажется, что она чужая, непонятная, привнесенная. может быть, только исключая звезд своих — границ, или вынужденная, и ее должны мы терпеть.
Древние люди боялись солнечных затмений днем: вдруг опускающаяся ночь словно отрезала все жизненные подробности. Тревога эта остается в подсознании и поныне.
И ночь огромна, всюдуприсутствующая как день, долгая; и долго-долго готовится ночное время, так же как и долго приготавливается день.
Отчего в жизни нашей не обожествились эти великие явления — День, Ночь, Времена года? Ведь физические пределы их даны нам, пределы, в которых появилась жизнь, проявилось сознание? Ведь ритмы эти обросли технологией какого-то повторения в нашем внутреннем мире, проросли жаждой соединения с первоисточниками; жаждой возвращения в породившее нас лоно?
Ночь огромна исчезающим всюду светом: зимнее небо со спешащим месяцем обретает новые дальние просторы, небо летнее переполнено звуками жизни и шумом пространства, небо осеннее — запахами и вкусом, то небо осеннее, серое, непросматриваемое все возвращает и воз¬вращает к какой-то сладкой суете. Отчего так?
И огромна весенняя ночь, с льдинистыми или грязно-снежными краями, с заморозками, а то уже с темной еще землей, сырой, но вот-вот проявляющейся зеленью, распускающимися древесными листьями, и вот уже начинаются ночи соловьиные, ночи, переворачивающие все сознание твое: пение столь громко, что пронзает старый деревенский дом, пронзает сон твой.
и в торжествующие лунные минуты или часы ты вдруг выходишь к сизой в лунном свете зелени, к медовой прохладе неба и смотришь и смотришь на луну. смотришь вокруг. Что же это за время нам, людям? какая объясняющая мелодия звучит? И для нас ли она?
. и когда-то Глюк сочиняет мелодию: выбирает! Ночь — состояние неба и всего на Земле. Даруется нам ночь.

Из книги "Арабески"

Нет большего контраста, чем беззаботно отдыхающие люди в лунную ночь и воспринимающие луну лишь как деталь собственного отдыха.
. а луна сияла — открытая, недоступно далёкая, безмерно печальная, луна смотрела на землю, заливая её до горизонта печальным светом, и словно тайну какую-то несла с собой. Какую?
. летняя низкая лунная ночь шумная, звучная, таинственная; и кажется, что дышишь ты насквозь шумным воздухом, темным, силуэтным, не дышишь — пьёшь. летняя лунная ночь прохладная, прохлада. в отдалении, прохлада застывающая.
а свет луны — торжественный, замирающий, медленный да и время это всё — медленное, словно земное быстрое время, не замечаемое тобой. встречаясь с лунным светом, — замедляется: от этого необычно!
луна замедляет твоё время! поэтому на "острие" времени "скапливаются" бегущие мгновенья, и вот уже ты не на "острие" времени, но на поверхности времени, открытой лунным светом. а "времена" всё прибывают и прибывают!
какое-то торжество, чьё-то торжество вокруг, а ты не можешь быть непосредственным: ты постоянно "оглядываешься" на собственное прошлое, да и вот оно, рядом! . времена выстраивают печальную поляну, всё увеличивающуюся
/низкая ночь потому, что темнота только вокруг, а поодаль словно светло.!/
. низкая летняя ночь, а там, далеко в небе, бледные звёзды да редкие облака, то седые, то чёрные, и всё тот же печальный и разреженный свет луны.
А зимою уже высокая луна, и ночное небо уже высокое-высокое — видное! — видное от самой заснеженной земли, видное всё с тем же застывающим в пути встречным лунным светом, а темнота, должная быть, вытягивается куда-то в невообразимую вышину, к горизонту, и поэтому зимней лунной ночью — светлее, зимней лунной ночью сам ты кажешься себе — меньше /!/, поэтому вся зимняя лунная ночь — объемнее, просторнее, да и луна в холодном небе кажется меньше, а "печаль" её — недоступнее

* * *
Открывается земля со всем живым — луне, и безотчётно, подсознательно, человек обращает мысли к себе, к оценке себя
Открывается земля лунному свету и беспокойство с нами, настигает неожиданная и непонятная самооценка, а она, оказывается, "требует" как-то иначе "обращаться" со временем. Как? и какая самооценка?
Безмолвный свидетель луна, свидетель наших помышлений и действий, луна — великая спутница на нашем пути.
И луна, и водное отражение всегда несли с собою что-то совсем-совсем новое — для нас. Что?

Из работы "Этюды о сознании"

Среди предложений 1–4 найдите сложное предложение с союзной подчинительной и бессоюзной связью между частями. Напишите номер этого предложения.

(1)Ещё ночь, но скоро рассвет. (2)Ихтиандр идёт по песчаной дорожке сада, которая еле видна, под ногами потрескивает ракушечный песок. (3)Он думает о наставлениях отца, доктора Сальватора, который когда-то, спасая больного Ихтиандра от смерти, пересадил ему жабры молодой акулы. (4)С тех пор юноша мог жить и на земле, и под водою, но о жизни моря знал больше, чем о жизни людей.

(5)Он не спеша надевает большие очки с толстыми стёклами, затем выдыхает из лёгких воздух и прыгает в воду. (6)Несколько сильных движений руками, и Ихтиандр, человек-рыба, оказывается в родной водной стихии. (7)Он видит, как в глубине мелькают голубоватые искры рыбок-ночесветок, как тускло-красные медузы легко, как в танце, опускаются на дно. (8)Приближается рассвет, и светящиеся животные медленно тушат свои фонарики.

(9)Вот луч солнца упал на воду, и она сразу позеленела, засверкали мелкие водяные пузырьки, зашипела пена. (10)Недалеко от юноши резвятся его друзья, дельфины, поглядывая на него весёлыми, хитрыми, любопытными глазами. (11)Они всегда, как бы невзначай, оказываются рядом, где бы Ихтиандр ни появился. (12)Их лоснящиеся тёмные спины мелькают среди волн. (13)Человек-амфибия смеётся, ловит дельфинов, плавает вместе с ними. (14)Ему кажется, что и этот океан, и эти дельфины, и это небо и солнце созданы только для него.

(15)Однако бездействие скоро надоедает, и юноша устремляется к отмели, где гибнут беспомощные крабы, медузы, морские звёзды. (16)Ихтиандр любит спасать выброшенных на берег животных.

(17)Вынырнув на поверхность, юноша заметил на волнах какой-то предмет, похожий на кусок белого паруса с рыбачьей лодки. (18)Подплыв поближе, он с удивлением увидел молодую женщину, привязанную к доске. (19)Неужели эта красивая девушка мертва? (20)Человек-амфибия был так взволнован своей находкой, что у него впервые появилось враждебное чувство

(21)Быть может, девушка только потеряла сознание? (22)Он ухватился за доску и быстро направился к берегу.

(25)Он хотел, чтобы девушка открыла глаза, но боялся испугать её. (26)Не снять ли очки и перчатки? (27)Но на это уйдёт время, а плыть без перчаток будет труднее.

(28)Вот и полоса прибоя. (29)Человек-амфибия вынес девушку на прибрежный песок, отвязал от доски, перенёс в тень разросшихся кустарников и начал делать искусственное дыхание.

(30)Ему показалось, что веки её дрогнули и ресницы шевельнулись. (31)Она жива! (32)Теперь он должен уйти, чтобы не испугать незнакомку. (33)Но можно ли оставить её одну, такую беспомощную? (34)Пока юноша раздумывал, послышались чьи-то тяжёлые шаги. (35)Он вдруг вспомнил наказ отца не попадаться людям на глаза. (36)Колебаться нельзя, и Ихтиандр бросился в воду, нырнул, поплыл под водой к скале и, скрываясь между обломками камней, стал наблюдать за берегом.

(37)Вот девушка открывает глаза, приподнимает голову. (38)Мужчина о чём-то горячо говорит, помогает девушке встать.

− (39)Так это вы спасли меня?

− (40)Да, — отвечает он.

(41)Девушка будто не слыхала этих слов, она помолчала, а потом сказала:

− (42)Странно. (43)А мне почудилось, будто возле меня было какое-то странное доброе чудовище.

− (44)Возможно, вам показалось, — ответил её спутник.

(45)Они встали и пошли — чудесная девушка и этот нехороший смуглый человек, уверивший девушку, будто он спас её. (46)Но Ихтиандр не мог изобличить смуглого во лжи. (47)На душе стало как-то неприютно.

(48)Девушка и её спутник скрылись за дюнами, а человек-амфибия всё ещё смотрел им вслед. (49)Сердце учащённо билось: юноша теперь точно знал, что он найдёт прекрасную незнакомку во что бы то ни стало.

Задания Д2 № 7622

1) Ихтиандр любил спасать выброшенных на берег животных.

2) Герой выполнял все наказы отца.

3) Спасая девушку, Ихтиандр относился к ней бережно и нежно.

4) У героя в водной стихии было много друзей.

Что произойдет, если человек получит возможность жить и на суше, и под водой? Принесет ли это ему счастье, или обречет на мучения? Перед Ихтиандром, человеком-амфибией, стоит жестокая необходимость выбирать: покой и свобода в океане или любовь, сопряженная со множеством опасностей на земле.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

На палубе шхуны лежали полуголые ловцы жемчуга. Утомленные работой и горячим солнцем, они ворочались, вздыхали, вскрикивали в тяжелой дремоте. Руки и ноги у них нервно подергивались. Быть может, во сне они видели своих врагов — акул. В эти жаркие безветренные дни люди так уставали, что, окончив лов, не могли даже поднять на палубу лодки. Впрочем, это было не нужно: ничто не предвещало перемены погоды. И лодки оставались на ночь на воде, привязанные у якорной цепи. Реи не были выровнены, такелаж плохо подтянут, неубранный кливер чуть-чуть вздрагивал при слабом дуновении ветерка. Все пространство палубы между баком и ютом было завалено грудами раковин-жемчужниц, обломками кораллового известняка, веревками, на которых ловцы опускаются на дно, холщовыми мешками, куда они кладут найденные раковины, пустыми бочонками. Возле бизань-мачты стояла большая бочка с пресной водой и железным ковшом на цепочке. Вокруг бочки на палубе виднелось темное пятно от пролитой воды.

От времени до времени то один, то другой ловец поднимался, шатаясь в полусне, и, наступая на ноги и руки спящих, брел к бочке с водой. Не раскрывая глаз; он выпивал ковш воды и валился куда попало, словно пил он не воду, а чистый спирт. Ловцов томила жажда: утром перед работой есть опасно — слишком уж сильное давление испытывает человек в воде, — поэтому работали весь день натощак, пока в воде не становилось темно, и только перед сном они могли поесть, а кормили их солониной.

В молодости Бальтазар был известным ловцом жемчуга: он мог пробыть под водою девяносто и даже сто секунд — вдвое больше обычного.

«Почему? Потому, что в наше время умели учить и начинали обучать нас с детства, — рассказывал Бальтазар молодым ловцам жемчуга. — Я был еще мальчишкой лет десяти, когда отец отдал меня в ученье на тендер к Хозе. У него было двенадцать ребят учеников. Учил он нас так. Бросит в воду белый камень или раковину и прикажет: „Ныряй, доставай!“ И каждый раз бросает все глубже. Не достанешь — выпорет линем или плетью и бросит в воду, как собачонку. „Ныряй снова!“ Так и научил нас нырять. Потом стал приучать к тому, чтобы мы привыкли дольше находиться под водою. Старый опытный ловец опустится на дно и привяжет к якорю корзинку или сеть. А мы потом ныряем и под водой отвязываем. И пока не отвяжешь, наверх не показывайся. А покажешься — получай плеть или линь.

Состарившись, Бальтазар оставил опасный промысел искателя жемчуга. Его левая нога была изуродована зубами акулы, его бок изодрала якорная цепь. Он имел в Буэнос-Айресе небольшую лавку и торговал жемчугом, кораллами, раковинами и морскими редкостями. Но на берегу он скучал и потому нередко отправлялся на жемчужный лов. Промышленники ценили его. Никто лучше Бальтазара не знал Ла-Платского залива, его брегов и тех мест, где водятся жемчужные раковины. Ловцы уважали его. Он умел угодить всем — и ловцам и хозяевам.

Молодых ловцов он учил всем секретам промысла: как задерживать дыхание, как отражать нападение акул, а под хорошую руку — и тому, как припрятать от хозяина редкую жемчужину.

Промышленники же, владельцы шхун, знали и ценили его за то, что он умел по одному взгляду безошибочно оценивать жемчужины и быстро отбирать в пользу хозяина наилучшие.

Поэтому промышленники охотно брали его с собой как помощника и советчика.

Бальтазар сидел на бочонке и медленно курил толстую сигару. Свет от фонаря, прикрепленного к мачте, падал на его лицо. Оно было продолговатое, не скуластое, с правильным носом и большими красивыми глазами — лицо арауканца. Веки Бальтазара тяжело опускались и медленно поднимались. Он дремал. Но если спали его глаза, то уши его не спали. Они бодрствовали и предупреждали об опасности даже во время глубокого сна. Но теперь Бальтазар слышал только вздохи и бормотание спящих. С берега тянуло запахом гниющих моллюсков-жемчужниц, — их оставляли гнить, чтобы легче выбирать жемчужины: раковину живого моллюска нелегко вскрыть. Этот запах непривычному человеку показался бы отвратительным, но Бальтазар не без удовольствия вдыхал его. Ему, бродяге, искателю жемчуга, этот запах напоминал о радостях привольной жизни и волнующих опасностях моря.

Зурита был расчетлив: раковины он продавал на фабрику, где из них делали пуговицы и запонки.

Бальтазар спал. Скоро выпала из ослабевших пальцев и сигара. Голова склонилась на грудь.

Музыкальный звук трубы не походил на резкое звучание пароходной сирены, а веселый возглас совсем не напоминал крика о помощи утопающего. Это было что-то новое, неизвестное. Бальтазар поднялся; ему казалось, будто сразу посвежело. Он подошел к борту и зорко оглядел гладь океана. Безлюдье. Тишина. Бальтазар толкнул ногой лежавшего на палубе индейца и, когда тот поднялся, тихо сказал:

— Кричит. Это, наверно, он .

— Я не слышу, — так же тихо ответил индеец-гурон, стоя на коленях и прислушиваясь. И вдруг тишину вновь нарушил звук трубы и крик:

Гурон, услышав этот звук, пригнулся, как под ударом бича.

— Да, это, наверно, он, — сказал гурон, лязгая от страха зубами. Проснулись и другие ловцы. Они сползли к освещенному фонарем месту, как бы ища защиты от темноты в слабых лучах желтоватого света. Все сидели, прижавшись друг к другу, напряженно прислушиваясь. Звук трубы и голос послышались еще раз вдалеке, и потом все замолкло.

— Морской дьявол, — шептали рыбаки.

— Мы не можем больше оставаться здесь!

— Это страшнее акулы!

— Позвать сюда хозяина!

Послышалось шлепание босых ног. Зевая и почесывая волосатую грудь, на палубу вышел хозяин, Педро Зурита. Он был без рубашки, в одних холщовых штанах; на широком кожаном поясе висела кобура револьвера. Зурита подошел к людям. Фонарь осветил его заспанное, бронзовое от загара лицо, густые вьющиеся волосы, падавшие прядями на лоб, черные брови, пушистые, приподнятые кверху усы и небольшую бородку с проседью.

Его грубоватый спокойный голос и уверенные движения успокоили индейцев.

Они заговорили все сразу. Бальтазар поднял руку в знак того, чтобы они замолчали, и сказал:

— Мы слышали голос его… морского дьявола.

— Померещилось! — ответил Педро сонно, опустив голову на грудь.

Бальтазар заставил замолчать их тем же движением руки и продолжал:

— Я сам слышал. Так трубить может только дьявол. Никто на море так не кричит и не трубит. Надо быстрее уходить отсюда.

— Сказки, — так же вяло ответил Педро Зурита.

Ему не хотелось брать с берега на шхуну еще не перегнившие, зловонные раковины и сниматься с якоря.

Но уговорить индейцев ему не удалось. Они волновались, размахивали руками и кричали, угрожая, что завтра же сойдут на берег и пешком отправятся в Буэнос-Айрес, если Зурита не поднимет якорь.

— Черт бы побрал этого морского дьявола вместе с вами! Хорошо. Мы поднимем якорь на рассвете. — И, продолжая ворчать, капитан ушел к себе в каюту.

Ему уже не хотелось спать. Он зажег лампу, закурил сигару и начал ходить из угла в угол по небольшой каюте. Он думал о том непонятном существе, которое с некоторых пор появилось в здешних водах, пугая рыбаков и прибрежных жителей.

Никто еще не видел этого чудовища, но оно уже несколько раз напоминало о себе. О нем слагались басни. Моряки рассказывали их шепотом, боязливо озираясь, как бы опасаясь, чтобы это чудовище не подслушало их.

По крайней мере один утопающий уверял, что, когда он уже погружался в воду, кто-то подхватил его снизу за спину и, так поддерживая, доплыл до берега, скрывшись в волнах прибоя в тот миг, когда спасенный ступил на песок.

Правительственные чиновники Буэнос-Айреса сначала не обращали внимания на эти рассказы и газетные заметки, считая их досужим вымыслом.

Однажды ночью рыбаки, находившиеся довольно далеко от берега, были разбужены блеянием козленка, который каким-то чудом появился на их баркасе. У других рыбаков оказались изрезанными вытащенные сети.

Ученые не заставили себя долго ждать.

Но не все ученые думали так.

Другие ученые ссылались на знаменитого швейцарского натуралиста Конрада Геснера, [1] который описал морскую деву, морского дьявола, морского монаха и морского епископа.

В докладе, опубликованном в газетах, члены экспедиции писали:

«1. В некоторых местах на песчаных отмелях нами были замечены следы узких ступней человеческих ног. Следы выходили со стороны моря и вели обратно к морю. Однако такие следы мог оставить человек, подъехавший к берегу на лодке.

2. Осмотренные нами сети имеют разрезы, которые могли быть произведены острым режущим орудием Возможно, что сети зацепились за острые подводные скалы или железные обломки затонувших судов и порвались.

3 По рассказам очевидцев, выброшенный бурей на берег, на значительное расстояние от воды, дельфин был кем-то ночью стащен в воду, причем на песке обнаружены следы ног и как бы длинных когтей Вероятно, какой-то сердобольный рыбак оттащил дельфина в море.

Известно, что дельфины, охотясь за рыбой, помогают рыбакам тем, что загоняют ее к отмели. Рыбаки же часто выручают из беды дельфинов. Следы когтей могли быть произведены пальцами человека. Воображение придало следам вид когтей.

Ученые пришли к выводу, что ни одно морское чудовище не могло совершить столь сложных действий.

Педро Зурита вспоминал всю эту загадочную историю, не переставая шагать по каюте. Он не заметил, как рассвело, и в иллюминатор проник розовый луч. Педро погасил лампу и начал умываться. Обливая себе голову теплой водой, он услышал испуганные крики, доносившиеся с палубы. Зурита, не кончив умываться, быстро поднялся по трапу.

Голые ловцы, с холщовой перевязью на бедрах, стояли у борта, размахивая руками, и беспорядочно кричали. Педро посмотрел вниз и увидел, что лодки, оставленные на ночь на воде, отвязаны. Ночной бриз отнес их довольно далеко в открытый океан. Теперь утренним бризом их медленно несло к берегу. Весла шлюпок, разбросанные по воде, плавали по заливу.

Зурита приказал ловцам собрать лодки. Но никто не решался сойти с палубы. Зурита повторил приказ.

— Сам лезь в лапы дьяволу, — отозвался кто-то.

Зурита взялся за кобуру револьвера. Толпа ловцов отошла и сгрудилась у мачты. Ловцы враждебно смотрели на Зуриту. Столкновение казалось неминуемым. Но тут вмешался Бальтазар.

— Арауканец не боится никого, — сказал он, — акула меня не доела, подавится и дьявол старыми костями. — И, сложив руки над головой, он бросился с борта в воду и поплыл к ближайшей лодке.

Теперь ловцы подошли к борту и со страхом наблюдали за Бальтазаром. Несмотря на старость и больную ногу, он плавал отлично. В несколько взмахов индеец доплыл до лодки, выловил плавающее весло и влез в лодку.

— Веревка отрезана ножом, — крикнул он, — и хорошо отрезана! Нож был острый как бритва.

Видя, что с Бальтазаром ничего страшного не произошло, несколько ловцов последовали его примеру.

Собрала для вас похожие темы сочинений, посмотрите, почитайте:

Сочинение на тему: Сумерки

Нам кажется, что сумерки наступают почти незаметно. Некоторое время назад птицы пели, жужжали насекомые и светило яркое, нежное солнце. И вдруг медленно начинает оседать, и наступают сумерки.

Сумерки — это граница между вечером и ночью. Или, точнее, между дневным светом и темнотой. Я думаю, что редко кто-нибудь видит рассвет. Только ученые вычисляют точный дневной свет, или художники улавливают красоту вечера, или писатели делают лирическое отступление в своих романах о том, как красиво и романтично это время суток. Ну, я, простой ученик, постараюсь смотреть, как день проходит ночью.

Невозможно определить точное время рассвета. Также невозможно узнать точное время рассвета. Это очень тонкая грань, которую может понять только ученый. Как будто солнце светит, сначала яркое, потом немного затухающее. Но рассвет еще не наступил. Когда солнце начинает выходить за край земли и становится меньше света, тогда наступают сумерки. Люди в квартирах включают свет, фонари и вывески магазинов начинают светиться, становится все сложнее отличить людей, животных от деревьев. И тогда видны только силуэты, а можно даже перепутать, например, дерево и столб.

В сумерках это красота. Еще не ночь, но даже не день. Очертания деревьев становятся совершенно другими, облака на небе более заметны, чем днем. Можно даже предположить, что по форме облако напоминает, например, лошадь или рыбу. Я заметил это только в сумерках.

Когда начинается рассвет, птиц уже не видно, они не летают над городом. Но летом, особенно в деревне, в это время суток в пруду начинают кричать лягушки. Чтобы животные почувствовали, что ночь наступает.

В общем, мне кажется, что любое время суток красиво, даже сумерки. Очень интересно наблюдать за ними. Думаю, минуту назад было светло, а сейчас начинает рассветать. Думаю, я никогда не поймаю эту минуту ночи. Все, что мне нужно сделать, это насладиться красотой и тишиной города в сумерках.

Образовательный сайт для студентов и школьников

Начало дня знаменуется восходом Солнца. Многие люди воспринимают этот факт как банальность и даже не смотрят на небо, хотя именно оттуда они получают тепло и свет. Когда зачинается рассвет, просыпается природа и на земле становится теплее и светлее.

Символизм рассветной поры рассматривали многие писатели и поэты, да и вообще практически любые деятели искусства. Ведь этот переход от небытия к бытию является действительно грандиозным, несмотря на свою повседневность.

Сейчас каждый человек ясно понимает некоторую банальность этого факта, ведь просто Земля вращается определенным образом и занимает соответствующее положение. Поэтому часть поверхности планеты становится освещенной. Так ситуация выглядит из космического пространства, но мы люди, которые проживают на Земле, видим ситуацию немного иным образом.

Для человека простой астрономический феномен всегда является чем-то большим. Наряду с собственным пробуждением человек видит пробуждение природы, пробуждение всего мира и может поразмыслить как мудро и грандиозно устроен мир, как велико небесное светило, которое своим теплом согревает всю Землю.

Пора рассвета именно такая, торжественная пора. Символ того как тьма оказывается поверженной и торжествует свет. Не зря во многих мифологиях этот ежедневный цикл персонализировали в противоборстве разных божеств.

Людям дано поэтическое видение мира, мы способны не только описывать факты, но и видеть образы, сопоставлять и сравнивать. Каждый рассвет для думающего человека является чем-то удивительным.

Ведь каким бы ни был человек, он тоже видит этот рассвет. Он чувствует тепло и свет нового дня.

Сочинение Описание рассвета

Рассветом называют природное явление между восходом солнца и сумерками темной ночи, которое сопровождается увеличением освещенности поверхности земли за счет подъема солнца над горизонтом нашей планеты. Пробуждение природы – это невероятно волшебное событие, которое переполнено таинственностью, загадочностью и великолепием. Рассвет – это начало нового дня.

Это проявление природы особенно прекрасно летом в июне. Некоторые цветочки, такие как одуванчики, маки, полевые гвоздики, дикий шиповник, дикий цикорий и белоснежные кувшинки к пяти часам утра, когда только солнечные лучи осветили землю, открывают свои бутончики, словно живые зверьки, протирая свои глазки.

Особенно красив рассвет на открытом месте - в поле или на море, когда линия земли соединяется с небом. Если наблюдать за солнцем некоторое время, то можно увидеть сначала маленькую каемку солнечного шара на воде, а потом его полусферу, которая постоянно увеличиваясь в размерах, превращается в огромное светило и наступает день.

Во время рассвета пробуждается вся природа. Начинают появляться из гнезд птички и петь песни, начинают в траве жужжать мухи и стрекозы. Полевы зверьки тоже начинают выходить из своих норок и бегать в мокрой зеленой траве по выпавшей утренней росе.

Ранним летним утром во время рассвета очень хорош воздух, он теплый, свежий и чистый. От постепенно раскрывавшихся бутончиков цветов воздух переполняется их душистым ароматом.

Сначала на рассвете небо блеклое, а потом с восходом солнца оно постепенно вступает в голубизну и начинается повседневная жизнь.

Вслед за природой просыпаются и люди, как в деревне, так и в городе. Они начинают спешить на работу и учебу. Из окон домов начинает пахнуть вкусным завтраком. Аромат чашек кофе и ванильный запах булочек начинает пробиваться на улицу.

Конечно, рассвет за городом и рассвет в городе очень разный. В городе он не так заметен, как на природе. Но даже в городских условиях глядя в окно на розовую улыбку солнца понимаешь, как прекрасно это волшебное явление, как рассвет.

Рассвет – это уход вчерашнего дня с его проблемами и трудностями, и начало сегодняшней новой жизни, которая будет состоять только из радостных и счастливых моментов!

Еще ночь но скоро рассвет сочинение

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Сочинение Описание рассвета

Также читают:

Картинка к сочинению Рассвет

Популярные сегодня темы