Русский язык на грани нервного срыва реферат

Обновлено: 02.07.2024

Русский язык на грани нервного срыва. 3D

Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко В оформлении обложки использован фрагмент картины В. Любарова “Ветер перемен”

Издание осуществлено при техническом содействии Издательства ACT

В конце 2007 года вышла моя книга “Русский язык на грани нервного срыва”. Она выдержала два издания, второе было стереотипным. И когда пришло время для третьего, оказалось, что оно будет, как принято писать, “исправленным и дополненным”, причем дополнений так много, что фактически можно говорить о новой книге.

И тут я вспомнил, что самый частый вопрос, который мне задавали в связи с “Русским языком на грани нервного срыва”, был таков: “Почему вы так назвали свою книгу?”

Отчасти я написал об этом в послесловии (см. Послесловие), но про то, что это перифраза названия фильма Педро Альмодовара “Женщины на грани нервного срыва”, сказал как-то невнятно и где-то в середине книги (считая, что это и так всем известно), в общем, четкого и полного ответа не дал. А раз так, пришлось снова и снова отвечать на этот вопрос. И теперь я точно знаю, что прежде, чем начать что-то писать, надо понятно объяснить, почему оно так называется.

А раз уж речь зашла о благодарности, то я хочу поблагодарить Машу Бурас. Во-первых, потому что без нее этой книги не было бы. Во-вторых, потому что глава “Любить по-русски” была написана нами совместно как статья.

Однако вернусь к названию. В нем используются три очень популярных приема, над которыми я в меру сил и интеллекта издеваюсь в тексте, но удержаться и сам не могу. Зараза, к сожалению, заразна (“что лечу, тем болею”, говорит мой знакомый доктор). Первый – это искажение известного выражения (в данном случае – названия фильма). Второй – использование латинских букв в русском тексте. Третий – девальвация смысла, потому что, задумаемся, что, в сущности, добавляет “3D” к названию любого фильма? Объем? Новые ощущения? Новое видение мира? Надежду на то, что для просмотра (прочтения) выдадут очки? Или…

Ну, в общем, – очков не будет. И давайте перейдем к делу.

Заметки просвещенного обывателя

…Ошибки одного поколения становятся признанным стилем и грамматикой для следующих.

Исаак Башевис Зингер

Слаб современный язык для выражения всей грациозности ваших мыслей.

Александр Николаевич Островский

Надоело быть лингвистом

Я никак не мог понять, почему эта книга дается мне с таким трудом. Казалось бы, более десяти лет я регулярно пишу о современном состоянии русского языка, выступая, как бы это помягче сказать, с позиции просвещенного лингвиста [2] .

А у этого конкретного человека имеются свои вкусы и свои предпочтения, а также, безусловно, свои болевые точки. Отношение к родному языку не может быть только профессиональным просто потому, что язык – это часть нас всех, и то, что происходит в нем и с ним, задевает нас лично, в том числе и меня [3] .

Чтобы наглядно объяснить разницу между позициями лингвиста и обычного носителя языка, достаточно привести один пример. Как лингвист я с большим интересом отношусь к русскому мату, считаю его интересным культурным явлением, которое нужно изучать и описывать. Кроме того, я уверен, что искоренить русский мат невозможно ни мягкими просветительскими мерами (то есть внедрением культуры в массы), ни жесткими законодательными. А вот как человек я почему-то очень не люблю, когда рядом ругаются матом. Я готов даже признать, что реакция эта, возможно, не самая типичная, но уж как есть. Таким образом, как просвещенный лингвист я мат не то чтобы поддерживаю, но отношусь к нему с интересом, пусть исследовательским, и с определенным почтением как к яркому языковому и культурному явлению, а вот как обыватель, чего уж там, мат не люблю и, грубо говоря, не уважаю. Вот такая получается диалектика.

РУССКИЙ ЯЗЫК НА ГРАНИ НЕРВНОГО СРЫВА
(М.: Языки славянских культур, 2008, 232 с.)

Казалось бы, книга – строго научная, посвящена лингвистике, но это не сухой учебник или учёный трактат, а занимательное и весёлое чтение.

Кронгауз пишет о состоянии современного русского языка, преимущественно лексики, о трёх словесных волнах, захлестнувших русский язык после перестройки, об отношении государства к языку, о том, нужно ли законодательно регулировать язык, о реформе орфографии, о языке Интернета и др. И обо всём этом написано просто здорово: занимательно, с юмором, с насмешкой, с авторским отношением к тем или иным явлениям языка.

В книге – масса интереснейших примеров, которые иллюстрируют современную языковую ситуацию. Так, говоря о связи изменяющего мира с изменяющимся языком, Кронгауз рассказывает о северо-американских эскимосах. Из-за потепления климата и смещения флоры и фауны к северу, они сегодня не могут рассказать о том, что видят в природе: у них в лексиконе нет слов для названия многочисленных новых растений и животных, появившихся на их территории в последнее время. Интересно? Ещё бы!

В главах, посвященных орфографии, автор выступает против её реформы, считая, что она принесет неудобства в первую очередь людям грамотным. Они, встретив по-новому написанные слова, будут медленнее читать. Кстати, говоря о графическом облике слова, к которому привыкла читающая публика, учёный утверждает, что часто, чтобы прочитать слово, достаточно верно написанных его первой и последней букв, а внутри могут быть ошибки, и их читающий просто не заметит. В подтверждение этого, в книге предложен текст, в нём каждое слово написано с максимальным количеством ошибок, но первая и последняя буквы на месте и верны. И читается этот тест очень легко. Автор считает, что возможное количество ошибок в слове может сделать даже грамотный человек.

Вообще в книге много занимательного и весёлого. Главная же её задача, рассказав о состоянии современного русского языка, утвердить в умах носителей его, что для паники нет оснований, что наш язык достаточно творчески силён, что он способен всё новое, своё и заимствованное, привести в систему, отбросив не нужное, что язык не погибнет и до нервного срыва ему ещё далеко.

Дорида Никаноровна Шипулина,
учитель русского языка и литературы,
ныне на пенсии

«Появление новых слов в языке показывает, что важного появилось в мире. И в этом смысле, пожалуй, самое интересное то, как мы называем самих себя, то есть какие новые названия людей появились в последнее время. По этим словам можно судить о том, какие человеческие типы оказываются в фокусе нашего внимания. Они также задают и некий новый взгляд на себя или, точнее, новый ракурс. Вообще названия людей помогают нам составить наш собственный обобщенный портрет, новые же названия добавляют в него новые черты. А ведь самое интересное для нас — это мы сами. Если подумать, как было бы интересно из этого океана новых названий выбрать самое новое, самое модное, ну вообще, самое-самое. Попробуем!

Только входящее в нашу жизнь слово трендсеттер поначалу вводит в заблуждение, однако это не порода собак. Оно — воплощенная мода, модно само и к тому же называет модного человека, точнее, законодателя этой самой моды, стиля жизни и, не побоюсь нового слова, тренда.

Наблюдательный читатель уже обратил внимание, что и эти новые слова русским языком заимствованы, прежде всего из английского. Это, пожалуй, самый яркий и, наверное, грустный пример того, что мы сейчас не создаем общественные, профессиональные и культурные отношения, а, скорее, заимствуем их вместе с соответствующими словами, то есть живём в условиях трансляции чужой культуры.
Не знаю, послужит ли читателю утешением, что в языке сохранилась по крайней мере одна патриотичная область. Это зона партстроительства. Рядом с единороссами плечом к плечу выстраиваются свободороссы. Не будем забывать о родинцах и жизненцах. Правда, только к ним привыкли, как они, объединившись, вроде и перестали быть актуальными. Кто они теперь? Справедливороссы! Мне лично милее были бы справедливцы, но едва ли члены партии со мной согласятся. Впрочем, теперь, кажется, их называют еще и эсерами (по аббревиатуре СР). Не правда ли, все новое — это хорошо забытое старое?

Рецензия содержит анализ основного содержания книги и особенностей его композиции, в ней параллельно рассматриваются затронутые в первоисточнике актуальные общественные проблемы.

Рецензия на книгу

"Язык не может быть плохим или хорошим. Ведь язык - это только зеркало. То самое зеркало, на которое глупо пенять", - сказал однажды известный русский писатель и журналист Сергей Довлатов .

Если глаза - зеркало души, то язык - зеркало общества. Мир вокруг нас стремительно подвергается изменениям, меняется общество , и ,соответственно, язык меняется вместе с ним. Многие неравнодушные к родному языку люди пытаются понять тенденции, к которым могут привести эти изменения. Не остается в стороне и Максим Кронгауз – известный лингвист, профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой русского языка, директор Института лингвистики РГГУ, автор монографий и учебников и в то же время – человек широкого круга интересов, обладающий даром доступно и интересно рассказывать о проблемах науки. На протяжении последних 10 лет он постоянно участвует в академических и общественных дискуссиях о состоянии современного русского языка, опубликовал ряд статей на эту тему не только в научных изданиях, но и в средствах массовой информации.

Русский язык изменяется настолько быстро, что в обществе возникают тревожные, а порой панические настроения. Всё чаще говорят не только о порче, но уже и о гибели русского языка. Особенно болезненными оказываются такие темы, как язык Интернета, распространение брани, злоупотребление заимствованиями, жаргонизмами и просторечными словами.

Автор пытается выяснить, "живительный родник" или грязное болото представляет речь человека, говорящего по-русски, и, следовательно, в какое время и как мы живём: ведь язык не только отражает мир, он его формирует, -- не названное не существует.

Автор исследует состояние современного русского языка, перенасыщенного новыми словами, зависящими от Интернета, молодёжи, моды. И название книги — это авторская точка зрения на этот важный для многих вопрос.

Русский язык , начиная с конца 80-х годов, изменяется настолько быстро, что в обществе возникают тревожные, а порой панические настроения. Особенно болезненными оказываются такие темы, как язык интернета, распространение брани, злоупотребления заимствованиями, жаргонизмами и просторечными словами. Лингвисты не всегда успевают отвечать на запросы общества в сфере языка и коммуникации, не учитывают новых явлений в лексике, грамматике, речевом этикете, предпочитая рассматривать их как обычные нарушения нормы либо не замечая вовсе.

Такое спокойное, взвешенное и, вместе с тем, заинтересованное обсуждение и предлагается в настоящей книге. Как уже сказано, она обращена не к узкому лингвистическому сообществу, а к самому широкому читателю, которого интересует развитие русского языка и его будущее. И нас как представителей молодого поколения проблемы, поднятые известным лингвистом , должны волновать в полной мере.

«Все мы немного эскимосы, а может быть, даже и много,- утверждает лингвист , -Мир вокруг нас (неважно, эскимосов или русских) изменяется. Язык, который существует в меняющемся мире и не меняется сам, перестает выполнять свою функцию. Мы не сможем говорить на нем об этом мире просто потому, что у нас не хватит слов. И не так уж важно, идет ли речь о домовых сычах, новых технологиях или новых политических и экономических реалиях.

Но и очень быстрые изменения , оказывается, могут мешать и раздражать. Что же конкретно мешает и раздражает автора?

Профессор Кронгауз повествует о реальных случаях , свидетелями которых он стал, обобщает их и поднимает на принципиальную высоту. Конечно, все эти ситуации вызывают у него разные чувства – раздражение, смущение, недоумение. Но он объясняет это тем, что просто хотел привести примеры, вызвавшие у него разной степени языковой шок, потому и запомнившиеся.

Итак , случай первый…

А ведь правда… мы не очень запоминаем то, что говорят политики, наши

В своей книге М.Кронгауз затрагивает немаловажный для литературного языка вопрос о словах, засоряющих нашу речь.

Я полностью согласен с его мнением, действительно, общаться с такими молодыми ( и не только!) людьми бывает очень затруднительно.

Итог, действительно ,печальный.

По мнению автора, актуальные вопросы современного русского языка состоят в перенасыщении речи словами, связанными с Интернетом, модой, молодежными течениями.

На тему орфографии и грамотности в Интернете не проехался только ленивый. Кронгауз, честь ему и хвала, подходит к сему камню преткновения все так же выдержанно и спокойно, как и к остальным темам для рассуждения.

Падонковский язык – сам по себе очень интересный лингвистический объект.

Мы не можем обойтись без заимствованных слов, тем не менее их чрезмерное употребление сильно затрудняет понимание текста(речи), из-за этого могут возникнуть сложности в понимании собеседника, что осложняет общение между людьми.

Опасность гибели русского языка от потока заимствований сильно преувеличена. У него есть очень мощные защитные ресурсы. И состоят они не в отторжении заимствований, а в их скорейшем освоении.

Наш язык – это важнейшая часть нашего общего поведения в жизни. Замечательно сказал о влиянии слова на человека Ф.И.Тютчев:

На не дано предугадать,

Как слово наше отзовется…

И по тому, как человек говорит, мы сразу легко можем судить о том, с кем имеем дело: мы можем определить степень его интеллигентности, образованности, степень духовной и нравственной наполненности.

Недаром Д.С. Лихачёв говорил, что "язык. свидетельствует о вкусе человека, о его отношении к окружающему миру, к самому себе". Соглашусь с тем, что жаргонные слова, нецензурная брань, избыток неологизмов в нашей речи подтверждают правоту мысли известного русского учёного.

А К.И. Чуковский утверждал, что у людей, лишь неделю говоривших на вульгарном языке, появлялись вульгарные замашки и мысли. Не является ли растущая в последнее время озлобленность людей друг на друга следствием невежественного пренебрежения нами нашим родным языком?

Книгу хотелось бы порекомендовать прочитать всем людям, которые желают осознавать, что сейчас происходит с нашим языком, какие процессы в нем активизируются - может, кто-то после нее начнет говорить "баско" вместо "хорошо" или "ладно", кто-то перестанет употреблять излишнее количество англицизмов.

Русский язык на грани нервного срыва

…ошибки одного поколения становятся признанным стилем и грамматикой для следующих.

Слаб современный язык для выражения всей грациозности ваших мыслей.

Заметки просвещенного обывателя

Надоело быть лингвистом

Я никак не мог понять, почему эта книга дается мне с таким трудом. Казалось, более десяти лет я регулярно пишу о современном состоянии русского языка, выступая, как бы это помягче сказать, с позиции просвещенного лингвиста.[1]

В этот же раз откровенно ничего не получалось, пока, наконец, я не понял, что просто не хочу писать, потому что не хочу снова вставать в позицию просвещенного лингвиста и объяснять, что русскому языку особые беды не грозят. Не потому, что эта позиция неправильная. Она правильная, но она не учитывает меня же самого как конкретного человека, для которого русский язык родной. А у этого конкретного человека имеются свои вкусы и свои предпочтения, а также, безусловно, свои болевые точки. Отношение к родному языку не может быть только профессиональным, просто потому, что язык это часть нас всех, и то, что происходит в нем и с ним, задевает нас лично, меня, по крайней мере.[2]

Чтобы наглядно объяснить разницу между позициями лингвиста и обычного носителя языка, достаточно привести один небольшой пример. Как лингвист я с большим интересом отношусь к русскому мату, считаю его интересным культурным явлением, которое нужно изучать и описывать. Кроме того, я уверен, что искоренить русский мат невозможно ни мягкими просветительскими мерами (то есть внедрением культуры в массы), ни жесткими законодательными. А вот как человек я почему-то очень не люблю, когда рядом ругаются матом. Я готов даже признать, что реакция эта, возможно, не самая типичная, но уж как есть. Таким образом, как просвещенный лингвист я мат не то чтобы поддерживаю, но отношусь к нему с интересом, пусть исследовательским, и с определенным почтением как к яркому языковому и культурному явлению, а вот как, чего уж там говорить, обыватель мат не люблю и, грубо говоря, не уважаю. Вот такая получается диалектика.

Следует сразу сказать, что, называя себя обывателем, я не имею в виду ничего дурного. Я называю себя так просто потому, что защищаю свои личные взгляды, вкусы, привычки и интересы. При этом у меня, безусловно, есть два положительных свойства, которыми, к сожалению, не всякий обыватель обладает. Во-первых, я не агрессивен (я – не воинствующий обыватель), что в данном конкретном случае означает следующее: я не стремлюсь запретить все, что мне не нравится, я просто хочу иметь возможность выражать свое отношение, в том числе и отрицательное, не имея в виду никаких дальнейших репрессий или даже просто законов. Во-вторых, я – образованный обыватель, или, если еще снизить пафос, грамотный, то есть владею литературным языком, его нормами и уважаю их. А если, наоборот, пафосу добавить, то получится, что я своего рода просвещенный обыватель.

Вообще, как любой обыватель, я больше всего ценю спокойствие и постоянство. А резких и быстрых изменений, наоборот, боюсь и не люблю. Но так уж выпало мне – жить в эпоху больших изменений. Прежде всего, конечно, меняется окружающий мир, но брюзжать по этому поводу как-то неприлично (тем более что есть и приятные изменения), а кроме того, все-таки темой книги является язык. Может ли язык оставаться неизменным, когда вокруг меняется все: общество, психология, техника, политика?

Мы тоже эскимосы

«Глобальное потепление сделало жизнь эскимосов такой богатой, что у них не хватает слов в языке, чтобы давать названия животным, переселяющимся в полярные области земного шара. В местном языке просто нет аналогов для обозначения разновидностей, которые характерны для более южных климатических поясов.

Однако вместе с потеплением флора и фауна таежной зоны смещается к северу, тайга начинает теснить тундру и эскимосам приходится теперь ломать голову, как называть лосей, малиновок, шмелей, лосося, домовых сычей и прочую живность, осваивающую заполярные области.

Эта заметка в общем-то не нуждается ни в каком комментарии, настолько все очевидно. Все мы немного эскимосы, а может быть, даже и много. Мир вокруг нас (неважно, эскимосов или русских) изменяется. Язык, который существует в меняющемся мире и не меняется сам, перестает выполнять свою функцию. Мы не сможем говорить на нем об этом мире просто потому, что у нас не хватит слов. И не так уж важно, идет ли речь о домовых сычах, новых технологиях или новых политических и экономических реалиях.

Случаи из жизни

Проще всего начать с реальных случаев, а потом уж, если получится, обобщить их и поднять на принципиальную высоту. Конечно, все эти ситуации вызывают у меня разные чувства – раздражение, смущение, недоумение. Я просто хочу привести примеры, вызвавшие у меня разной степени языковой шок, потому и запомнившиеся.

Случай первый

Точнее всего об этом сказал Николай Глазков, которого я уже когда-то цитировал, но избежать цитаты и в этот раз не получится:

Если использовать его слова, то хватит уже быть историком, пора залезать под стол.

Некоторые странности статьи, посвященной эскимосам, но почему-то вдруг рассказывающей о саами, оставим на совести авторов. В данном случае точность не так уж важна.

Про мифическое существо сказано настолько хорошо, что хочется поискать аналогии и в нашей жизни. И они находятся в самых разных ее областях. Ну ведь правда, еще в 1984 году казалось, что слова путч, цунами или, прошу прощения, стриптиз к нашей действительности отношения не имеют, а и они, и многие другие так или иначе вошли в нее.

Читайте также: