Образ еды в произведениях русских писателей реферат
Обновлено: 05.07.2024
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток,
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Стразбурга пирог нетленный*
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.
*) Особым способом приготовленный паштет из утиной печени, трюфелей и рябчиков в тонкой хрустящей оболочке из теста.
После ресторана Онегин сразу помчался в театр:
Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
Что устрицы? Пришли! О радость!
Летит обжорливая младость
Глотать из раковин морских
Затворниц жирных и живых,
Слегка обрызгнутых лимоном.
Шум, споры – легкое вино
Из погребов принесено
На стол услужливым Отоном;
Часы летят, а грозный счет*
Меж тем невидимо растёт.
*) Устрицы в 1-й половине 19-го века были весьма дорогим удовольствием – стоимость сотни устриц доходила в ресторане до 100 рублей (например, армейский штабс-капитан зарабатывал тогда эти самые 100 рублей в месяц, а 1 кг свежего мяса стоил 40-50 коп.).
Иван Андреевич Крылов:
*) Каша, приготовляемая из манной крупы на молоке с добавлением орехов (грецких, фундука, миндаля), сухофруктов, сливочных пенок.
*) Свиной желудок с начинкой из молотых свиных субпродуктов (печень, почки, язык, уши), разных овощей и специй, запеченный в духовке; помещённый внутрь кусочек льда в духовке превращается в пар и делает сычуг пористым, мягким и нежным.
Об обеде совещались целым домом… Всякий предлагал свое блюдо: кто суп с потрохами, кто лапшу или желудок, кто рубцы, кто красную, кто белую подливку к соусу… Забота о пище была первая и главная жизненная забота в Обломовке. Какие телята утучнялись там к годовым праздникам! Какая птица воспитывалась. Индейки и цыплята, назначаемые к именинам и другим торжественным дням, откармливались орехами, гусей лишали моциона, заставляли висеть в мешке неподвижно за несколько дней до праздника, чтобы они заплыли жиром. Какие запасы были там варений, солений, печений! Какие меды, какие квасы варились, какие пироги пеклись в Обломовке!
– Ну-с, когда вы входите в дом, – начал секретарь суда, – то стол уже должен быть накрыт, а когда сядете, сейчас салфетку за галстук и не спеша тянетесь к графинчику с водочкой. Секретарь суда изобразил на своем сладком лице блаженство. – Как только выпили, сейчас же закусить нужно.
– Послушайте, – сказал председатель, поднимая глаза на секретаря, – говорите потише! Я из-за вас уже второй лист порчу.
– Ах, виноват-с, Петр Николаич! Я буду тихо, – сказал секретарь и продолжал полушёпотом: – Ну-с, а закусить, душа моя Григорий Саввич, тоже нужно умеючи. Надо знать, чем закусывать. Самая лучшая закуска, ежели желаете знать, селедка. Съели вы ее кусочек с лучком и с горчичным соусом, сейчас же, благодетель мой, пока еще чувствуете в животе искры, кушайте икру саму по себе или, ежели желаете, с лимончиком, потом простой редьки с солью, потом опять селедки, но всего лучше, благодетель, рыжики соленые, ежели их изрезать мелко, как икру, и, понимаете ли, с луком, с прованским маслом… объедение! Но налимья печенка – это трагедия!
– М-да… – согласился почетный мировой судья, жмуря глаза. – Для закуски хороши также, того… душоные белые грибы…
– Да, да, да… с луком, знаете ли, с лавровым листом и всякими специями. Откроешь кастрюлю, а из нее пар, грибной дух… даже слеза прошибает иной раз! Ну-с, как только из кухни приволокли кулебяку, сейчас же, немедля, нужно вторую выпить.
– Иван Гурьич! – сказал плачущим голосом председатель. – Из-за вас я третий лист испортил!
Надворный советник Семен Петрович Подтыкин сел за стол, покрыл свою грудь салфеткой и, сгорая нетерпением, стал ожидать того момента, когда начнут подавать блины… Но вот, наконец, показалась кухарка с блинами… Семен Петрович, рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки… Подтыкин приятно улыбнулся, икнул от восторга и облил их горячим маслом. Засим, как бы разжигая свой аппетит и наслаждаясь предвкушением, он медленно, с расстановкой обмазал их икрой. Места, на которые не попала икра, он облил сметаной… Оставалось теперь только есть, не правда ли? Но нет. Подтыкин взглянул на дела рук своих и не удовлетворился… Подумав немного, он положил на блины самый жирный кусок семги, кильку и сардинку, потом уж, млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот… Но тут его хватил апоплексический удар.
Когда Левин вошел с Облонским в гостиницу, он не мог не заметить некоторой особенности выражения, как бы сдержанного сияния, на лице и во всей фигуре Степана Аркадьича. К ним тотчас подлетел официант татарской внешности.
– Если прикажете, ваше сиятельство, отдельный кабинет сейчас опростается: князь Голицын с дамой. Устрицы свежие получены.
Степан Аркадьич задумался.
– Не изменить ли план, Левин? – сказал он, остановив палец на карте. И лицо его выражало серьезное недоумение. – Хороши ли устрицы? Ты смотри!
– Фленсбургские, ваше сиятельство, остендских нет.
– Фленсбургские-то фленсбургские, да свежи ли?
– Так что ж, не начать ли с устриц, а потом уж и весь план изменить? А?
– Мне все равно. Мне лучше всего щи и каша; но ведь здесь этого нет.
– Каша а ла рюсс, прикажете? – сказал татарин, как няня над ребенком, нагибаясь над Левиным.
– Еще бы! Что ни говори, это одно из удовольствий жизни, – сказал Степан Аркадьич. – Ну, так дай ты нам, братец ты мой, устриц два, или мало – три десятка, суп с кореньями…
– Прентаньер, – подхватил татарин. Но Степан Аркадьич, видно, не хотел ему доставлять удовольствие называть по-французски кушанья.
– С кореньями, знаешь? Потом тюрбо под густым соусом, потом… ростбифу; да смотри, чтобы хорош был. Да каплунов, что ли, ну и консервов.
– Эх-хо-хо… Да, было, было. Помнят московские старожилы знаменитого Грибоедова! Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый Амвросий! А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой помните? А яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в чашечках? А филейчики из дроздов вам не нравились? С трюфелями? Перепела по-генуэзски? Десять с полтиной! Да джаз, да вежливая услуга! А в июле, когда вся семья на даче, а вас неотложные литературные дела держат в городе, – на веранде, в тени вьющегося винограда, в золотом пятне на чистейшей скатерти тарелочка супа-прентаньер? Помните, Амвросий? Ну что же спрашивать! По губам вашим вижу, что помните. Что нынче ваши судачки! А дупеля, гаршнепы, бекасы, вальдшнепы по сезону, перепела, кулики помните? Шипящий в горле нарзан.
- Для учеников 1-11 классов и дошкольников
- Бесплатные сертификаты учителям и участникам
Любое литературное творение - это художественное целое. Таким целым может быть не только одно произведение (стихотворение, рассказ, роман…), но и литературный цикл, то есть группа поэтических или прозаических произведений, объединенных общим героем, общими идеями, проблемами и т.д., даже общим местом действия (например, цикл повестей Н.Гоголя "Вечера на хуторе близ Диканьки", "Повести Белкина" А.Пушкина; роман М.Лермонтова "Герой нашего времени" - тоже цикл отдельных новелл, объединенных общим героем - Печориным). Любое художественное целое - это, по существу, единый творческий организм, имеющий свою особую структуру. Как и в человеческом организме, в котором все самостоятельные органы неразрывно связаны друг с другом, в литературном произведении все элементы так же и самостоятельны, и взаимосвязаны. Система этих элементов и принципы их взаимосвязи и называются КОМПОЗИЦИЕЙ :
КОМПОЗИЦИЯ (от лат. Сompositio, сочинение, составление) - построение, структура художественного произведения: отбор и последовательность элементов и изобразительных приемов произведения, создающих художественное целое в соответствии с авторским замыслом.
К элементам композиции литературного произведения относятся эпиграфы, посвящения, прологи, эпилоги, части, главы, акты, явления, сцены, предисловия и послесловия "издателей" (созданных авторской фантазией внесюжетных образов), диалоги, монологи, эпизоды, вставные рассказы и эпизоды, письма, песни (например, Сон Обломова в романе Гончарова "Обломов", письмо Татьяны к Онегину и Онегина к Татьяне в романе Пушкина "Евгений Онегин", песня "Солнце всходит и заходит…" в драме Горького "На дне"); все художественные описания - портреты, пейзажи, интерьеры - также являются композиционными элементами.
Создавая произведение, автор сам выбирает принципы компоновки , "сборки" этих элементов, их последовательности и взаимодействия.
Нередко организатором композиции выступает художественный образ , например, дорога в поэме Гоголя "Мертвые души".
В своей работе я рассматриваю образ еды в произведениях писателей разных веков.
Актуальность моей работы связана с изучением художественного образа, в частности образа еды, как одного из важнейших композиционных приёмов.
Цель исследования : раскрыть философское звучание различных оттенков мотива еды в русской литературе XIX и XX веков, проследить эволюцию образа еды, начиная от произведений…
Задачи научной работы:
Познакомиться с произведениями заявленных писателей;
Изучит литературу по данной теме;
Выяснить вопрос о традициях изображения еды в мировой литературе;
Исследовать роль еды в раскрытии идей в произведениях классиков;
Проанализировать роль образов еды в данных произведениях.
Методы исследования:
работа с литературоведческими статьями, монографиями.
Моя работа может быть использована на уроках и лекциях в школе и других учебных заведениях, семинарах и др. по произведениям Гончарова, Булгакова, Гоголя, приёмам композиции и художественным образам. Материал моей исследовательской работы может помочь другим учащимся в освоении материала по литературе, а так же быть использованным в других научно-исследовательских работах.
ЕДА ж. еденье ср. действие по. глаг. есть, ясти; принятие пищи ртом, для насыщенья и усвоенья, яденье. Беззубому не еда, а майка. Весь день еда да питье идет.
Еда, едь пск. едево ср. каз. вор. едовище вологодск. едеро, есево, арх. едины ж. мн.. твер. пск. едомо ср. сиб. ежа, ежево и ело, сев. вост. тамб. естка и есть ж. пск. твер. ество ср. и ества ж. стар. яство, ество, яденье, снедь, брашно, выть, страва, пища, сыть, блюдо, кушанье, приспешка, изготовленный, состряпанный харч; за столом: подача, перемена. С ествою и с питьем. Котошихин Коровья-еда (Акад. ошибочно еда), растенье Orobus vernus. Ото сна, от еды отбило! забота. Хлеб да вода солдатская еда. А понадобится на ежу смолоть ржи, то пошлин не платят, Котошихин Птице корм, человеку ежево. Скорая ежа толокно: замеси, да и в рот понеси! Сухая еда душе, воложная плоти угождает. А что у нас ежева ноне за столом? Больному в еде не верь. Как придет беда, не пойдет на ум и еда. На бедного сон да еда (еда да беда). Не по наживе еда, видима беда. Не по рылу еда. Не по работе еда. По еде работа. Здоров на еду, да хил на работу. человек из еды живет. Хорошая ежа не придет лежа. Били челом служки троицкие о еже и о деньгах, что им давати ества братская (1609). Денег с нужу (с подать), хлеба с ежу, платья с ношу. Емикы ж. мн. сар. пск. харч, пища, особ. хлеб, оставляемый для домашнего запасу, не продажный. Хлеб на емины, и хлеб на сев, семена, на семены. Ежка, еда, бол. урочная, выть: обед, завтрак, ужин и пр. Едовый или ежевый и ежевой, к еде относящ.
Съедомый, съедобный, съестнсой, снедный, ядный, едомый сиб. едобный сев. годный в пищу, здоровый и вкусный: о сене говор. едовитое. Здоровому всякий хлеб ежевый, а больному и писаный пряник не в потребу. Сено-то самое душное, едовитое!
Образ еды в древней литературе
Один из самых почитаемых древними греками богов, бог вина и виноделия, Дионис, в мифах изображается путешествующим по всему свету в окружении хмельных менад и сатиров, весело пирующим и пляшущим в тенистых долинах. Дионис в мифологии воспринимался как апофеоз жизненной силы и чувственного земного бытия… Не случайно отец Диониса Зевс-громовержец жестоко наказывал всех, кто не почитал или оскорблял юного бога.
Образ еды в этом сюжете приобретает символический смысл силы веры. В сюжете последней вечери Иисус Христос нарекает хлеб своим телом, а вино – своей кровью: так возникает аллегорическое толкование хлеба и вина. (Евангелие от Луки - 2, 94.).
Образ еды зарубежной литературе разных веков
Развращенность телесная — невоздержанность в удовольствиях и чревоугодии — всегда идет рука об руку с другими страшными грехами: в Аббатстве совершаются убийства.
Образы еды в зарубежной литературе использовались как композиционный приём как и в эпоху возрождения, так и в 20 веке, не потеряв своего значения. Рассмотрим образы еды в русской литературе.
Введение
Проворачивая эту аферу, Чичиков колесит по России, встречаясь с помещиками, чиновниками, простым людом, и мы вместе с ним окунаемся в атмосферу того времени, наблюдаем, как Гоголь раскрывает перед нами, читателями, крепостную действительность тогдашней России, уклад жизни, мысли, чувства, поступки представителей различных слоёв общества.
Стремясь создать типические характеры персонажей, Гоголь использует их портреты, манеру говорить, одеваться, окружающий их интерьер, быт, а так же описание еды.
С первых страниц становится ясно, что образам еды автор отводит важное место в поэме.
Образы еды у Манилова
Вначале вместе с Чичиковым мы попадаем в помещичью усадьбу Манилова. Его поместье - парадный фасад помещичьей России: как будто бы изысканно, утончённо, с претензией на образованность, но лишь для декорации. Все здесь безжизненно, жалко, мелко. Манилов - помещик, равнодушный ко всему, витающий в облаках, он никогда не ездит на поля, не интересуется хозяйством: зачем, например, глупо и без толку готовится на кухне? Зачем довольно пусто в кладовой? Зачем воровка ключница?
Как пишет Гоголь,
Употреблённые здесь во множестве слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами усиливает нежность Маниловых друг к другу до приторности.
Его бесхозяйственность доходит до тупости, а радушие - до слащавости. Расчётливый Чичиков поэтому открыто и ласково проделывает свою аферу с Маниловым, а тот (в довершение доказательства своей бесхозяйственности) совершенно не берёт с гостя денег.
Характеристика Коробочки с помощью образов еды
Крепостническая действительность воспитала не только слащавых, прекраснодушных Маниловых, но и расчётливых Коробочек.
И далее Чичиков переносится в усадьбу помещицы Коробочки, где хозяйка встречает нашего героя со всем радушием. Коробочка его почует разнообразными вкусностями:
«Чичиков подвинулся к пресному пирогу с яйцом и, съевши тут же с небольшим половину, похвалил его. И в самом деле, пирог сам по себе был вкусен…
- А блинов? – сказала хозяйка.
Названия блюд употребляются с уменьшительно-ласкательными суффиксами, и это говорит о том, что Коробочка женщина очень обстоятельная и аккуратная. Но Коробочка потому так аккуратна, что охвачена жаждой наживы, продаёт всё: сало, пеньку, птичье перо, крепостных крестьян - не удивилась даже просьбе продать мёртвые души, только уж боится продешевить. Помещица старается задобрить покупателя:
Концепт еда в описании помещика Ноздрёва
Следующий помещик на пути Чичикова – Ноздрёв. Крепостные крестьяне своим тяжелейшим трудом освобождают помещика от забот, превращая его жизнь в вечный праздник. Среди его разоренного имения только псарня в отличном состоянии, всё остальное его мало интересует, даже собственный обед:
Единственное, что его интересует из обеда, это спиртное, и даже не его качество, а количество:
Образы еды как характеристика Собакевича
Наиболее ярко раблезинские мотивы проявляются у Гоголя в изображении помещика Собакевича. Чичиков, находясь у Собакевича, удивляется, как же много едят хозяин и его домашние. Создаётся такое ощущение, что Собакевичи всегда сидят за столом. Столы ломятся от разнообразной еды. А таким ее количеством насытились бы даже герои Рабле:
Здесь он не просто заботится о набивании только своего желудка, не вспоминая о других, но и стремится сделать все с выгодой для себя: не просто поесть, но и не навести на себя подозрение. Интересна микродеталь: не в первый раз в качестве деликатеса выступают мозги, словно они не годятся более ни для чего другого, как набивать живот.
Грубый практицизм, животность желаний делают Собакевича достойным противником Чичикова: главный герой отчаянно торгуется с человеком, который ни за что не упустит своей выгоды, не допустит ни малейшей угрозы для своего кошелька, а в конечном счёте - для своего желудка. Даже суть души он свел к пище:
Образы еды в усадьбе Плюшкина
Нарочитая убогость плюшкинского стола, доходящая до абсурда, подчёркивает убогость личности помещика. Он не просто жаден, в том числе и по отношению к дочери и внукам. Он жалеет денег даже на еду для самого себя.
Видение героем окружающего мира через призму еды
Принцип главного героя - судить о людях по угощению - переносится на его видение всего окружающего мира. Во всем и даже в самом себе взгляд Чичикова выделяет то, что напоминает ему что-то съедобное.
Главный герой поэмы не единственный, для кого еда является мерой оценки человеческих качеств.
В трактире, куда Чичиков заехал пообедать и, по своему обыкновению, разузнать о помещиках, старуха использует чичиковский способ определения людей по еде:
Этот эпизод интересен тем, что старуха обращается с подобной речью именно к Чичикову, словно сразу почувствовала в нем единомышленника, человека, смотрящего на других сквозь призму чревоугодия.
Так же изображаются в поэме помещики. Для Собакевича еда - мерило человеческих качеств, он делит людей на столичных и провинциальных жителей в зависимости от того, как они питаются:
А рассуждения Плюшкина вообще граничат с абсурдом:
И как же тут не согласиться с Собакевичем, что в провинции другой масштаб: то, что мелковато в столице, здесь разрастается до размеров необычайных. Действительно, до размеров необычайных разрастается пошлость, душевная пустота и убогость героев.
С горькой сатирической усмешкой автор замечает, что истинным мерилом человеческой личности для его героев, к сожалению, являются не качества души, а качества желудка.
Заключительные страницы первого тома поэмы содержат кульминационный в изображении еды эпизод. Яркими красками автор рисует сцену разгула чревоугодия чиновников:
Вывод
Изложенные выше наблюдения позволяют сделать следующие выводы.
Введение
Нормальным состоянием Ильи Ильича было лежание, потому и одежда любимая – халат. Другой его страстью была еда.
В девятой главе романа перед нами предстает мир детства Обломова, идиллический мир, «ограниченный основными, немногочисленными реалиями жизни: любовь, рождение, смерть, брак, еда…но все это дано в утонченном, одухотворенном виде. Вспомним, как рассказывает об еде в Обломовке Гончаров:
Вкусы обломовцев отличались своей характерностью. К идиллическим продуктам, особенно любимым, относились кофе, сливки, молоко, мед, хлеб. Последний был особенно популярен. Из муки изготовлялось и поглощалось в неимоверных количествах множество блюд: блины, булочки, крендельки, печенья, сухарики, пироги.
Пиршество продолжалось до тех пор, когда наставала пора печь новый пирог.
В Обломовке царит настоящий культ пирога. Изготовление громадной сдобы и насыщение ею напоминает некую сакральную церемонию, исполняемую строго по календарю, из недели в неделю, из года в год.
Эпикур 6 выделяет в жизни человека три рода удовольствий.
Принципом эпикурейства было не просто наслаждение само по себе, но тот безмятежный, безмолвный покой души, когда за размеренным удовлетворением потребностей организма наступает полное отсутствие всяких страстей и тягот. (Ср. у жителей Обломовки:
Блаженство такой жизни основано на физическом здоровье и телесном самоощущении.
Обломовцам свойственна полнота желаний, наслаждения жизнью (бытием). Совместная еда в этом мире — не бытовая подробность, а символ единения.
Еда в петербургской жизни Обломова
Многие особенности в поведении и о жизни взрослого Обломова объясняются не угасающим семейным началом, которое резко диссонирует с нормам петербургской жизни.
говорит Обломов в разговоре со Штольцем.
От более или менее активной жизни, которую герой вел в Петербурге, он постепенно переходит к спокойному и размеренному течению своих дней:
Обломов проводит свои дни дома, изредка выбираясь в гости в один из таких домов — к Ивану Герасимовичу, с которым служил прежде. Именно о нем рассказывает с таким умилением Илья Ильич Штольцу:
Лежание на диване и обильное питание очень нравились Обломову, однако, по мнению доктора, такой образ жизни приведет только к удару.
В принципе, он не далек от мечтаний Ильи Ильича.
Здесь восстанавливается разрушенный космос: через два дня Шарик уже лежал рядом с корзиной угля и смотрел, как работает Дарья Петровна. И есть что-то природно общее в них:
Повествование здесь ведется неспешно: до деталей расписанная автором процедура приготовления котлет смотрится как дело, которому пришло время и место:
Упорядоченность и предсказуемость являются следствием естественного развития событий:
В контексте нормального хода жизни Булгаковым представлены веками выработанные человечеством формы принятия пищи и разные по настроению варианты отношения к ней:
Вместе с тем герой вполне доброжелательно открывает истину в еде:
Неспешная беседа касается многих предметов, в том числе и непосредственно достоинств употребляемой пищи:
Для того чтобы воссоздать черты приспособленного к человеку жизненного уклада, Булгаков нередко осуществляет выходы в кулинарные пределы недавнего прошлого.
Лейтмотив масла в романе
Автор, однако, не позволяет читательскому восприятию остаться на поверхности событий. В своей привычной манере — играя, все же наводить на истину — он сразу же дает немаловажный, как окажется, взыскующий вопрос Берлиоза:
Какая Аннушка, вскоре становится ясно из разговора женщин:
Многократно повторится эта тормозящая повествование назойливая деталь:
Запахом оливкового масла заполнено все пространство вокруг Пилата.
Концепт вина в произведении
В булгаковском художественном мире, где серьезное существует в тесной связи со смешным, а веселые розыгрыши — рядом со свободной и трезвой правдой, в весьма широком диапазоне представлены разные смысловые коннотации концепта вина .
Не отказавшийся и от второй чаши гость включается в характерную для булгаковской манеры описания беседу:
Основной акцент поставлен на следующем, ритуальном по драматургии эпизоде тоста:
Возможно, Пилат из опасения громко произносит здравицу, но в любом случае само то, что после казни Иешуа он все же способен выговорить эти слова, удерживает на нем печать несмываемой вины. И Пилат, и его соучастник — оба представлены как трагически повинные, повязанные кровью сообщники. Многозначительным выглядит в аспекте темы несколько отодвинутый в тексте, как бы случайный штрих: на вопрос Пилата, в каких выражениях Иешуа отказался от напитка, предлагаемого перед повешением на столбы, Афраний отвечает:
Удивительное мастерство булгаковского строения текста обусловливаетсмысловое богатство скрытых внутри него семантических перекличек:
В ответ на обвинение буфетчик снова начинает:
т. е. снова пытается выйти из зоны виновности. Воланд же перекрывает ему ход:
А далее на вполне понятном площадном языке потасовки буфетчику преподносится наглядный положительный урок. Бесцеремонно его ставят в конфузное положение, подставляя под зад хитрую скамеечку,
Булгаков, кажется, выстраивает эпизод по травестийной кальке пилатовской сцены. Тонкая ирония окрашивает ситуацию выбора вина:
В мире булгаковских произведений это уже характеристика, которую, кстати, озвучивает Воланд:
Конечно, вина у каждого своя: Пилату — Пилатово, но, видимо, по Булгакову, преступление буфетчика не менее велико, что в плане осмысления нашей темы весьма значительно.
Следует отметить, что в описании бала у Воланда ни разу не упоминается красное вино, а только коньяк, спирт и шампанское, вследствие чего исчезают и аналогии вина и вины.
Подводя итоги наблюдения , можно сказать, что Булгаков, используя поливалентность образов еды и питья, разработал множество оригинальных изобразительно-выразительных приемов и способов формирования с их помощью новых смыслов. Эстетическая активность предметности такого рода ярко проявилась на разных уровнях художественной структуры и органически вошла в согласие со стилевыми законами булгаковского творчества, с его склонностью к социальной и психологической смещенности изображения, к карнавализации, гротескному отстранению и трагикомическому пафосу.
У Булгакова образы масла, вина проходят красной канвой через произведение. И если масло – один из связующих элемент некоторых частей произведения, то между вином и виной автором проводится аналогия, позволяющая раскрыть лучше черты общества и героев.
Так образ еды разными авторами используется для совершенно различных целей и играет неоднозначную роль в виде композиционного приёма. И по прошествию времени, авторы находят всё больше вариантов применения образов еды в композиции. Таким образом этот композиционный приём будет использоваться ещё долгие века, как один из самых ярких.
Словесные кулинары русской литературы
Автор работы награжден дипломом победителя III степени
Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF
Введение. Актуальность
В классических произведениях русской литературы можно найти все: и сюжеты из жизни людей, и описание природы, и повествование о быте и укладе определенного времени. Прочитав произведение классика, можно узнать, какие блюда были на столе у наших предков, а какие – у современников. Многие русские и зарубежные классики знали толк в еде, и не только были гурманами, но и сами прекрасно готовили. Кулинария и литература? Есть ли между ними общее? Оказывается, есть. Во многих литературных произведениях есть описание кулинарных традиций, пиров, обедов. Ценителями хорошей кухни были И.А. Крылов, А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, А. П. Чехов и многие другие писатели. Некоторые блюда, описываемые ими, сохранились до наших дней, какие-то забыты.
А такие блюда вам известны: ботвинья, репница, глазуха, няня? Многие писатели 19-20 веков подарили нам шедевры русской кулинарии. Одна из существенных составляющих писательского мастерства – умение правдоподобно, ярко и выразительно описывать всякие съедобные вещи. Подчас такие детали играют важную роль в общем впечатлении от книги. Но не только. Часто описание блюда, которое ест герой, или то, как он его ест, раскрывает читателю характер персонажа, его привычки. А это, согласитесь, очень важно для понимания идейного смысла художественного произведения.
Я остановилась на произведениях Н. В. Гоголя, Л. Андреева, И. Бабеля, В. Набокова, потому что объять необъятное невозможно.
Цели и задачи проекта, предмет, методы исследования, продукт
Цель моего проекта - раскрыть роль еды в творчестве русских писателей, воспитать интерес к изучению литературных произведений
Получить общие сведения о роли кулинарии в творчестве русских писателей, прочитав некоторые произведения русской литературы.
Проанализировать произведения для определения еды в произведениях русских писателей.
Провести обучающий мастер-класс по приготовлению блюд из произведений русской литературы .
Снять несколько видеороликов для создания в будущем своего блога на канале YouTube (расширить таким образом охват аудитории).
Предмет исследования
Произведения русской литературы, биографии писателей, энциклопедии, монографии
Методы работы
чтение произведений русской литературы, анализ эпизодов в соответствии с заявленной темой;
работа с литературоведческими статьями;
обобщение и систематизация сведений;
съёмка видеоролика (работа с видеоредактором);
создание презентации проекта.
Создание видеороликов и публикация их на канале YouTube
1 ролик – вареники по-гоголевски
Сроки реализации
Сентябрь 2018 – март 2019
Традиционные украинские блюда в цикле повестей Н. В. Гоголя
На Западной Украине вареники называли вареными пирогами, ведь на самом деле процесс приготовления, кроме способа готовки, очень похож. Варили их в крутом кипятке и обязательно сдабривали щедро зажаркой на сале с луком. Сладкие вареники смазывали сметаной или кисляком.
Несмотря на простоту блюда, вареники в украинских семьях подавали к праздникам – на свадьбах, поминках и крестинах, во время церковных празднеств или по воскресеньям.
Начинка для вареников издавна варьировалась в зависимости от дня поста или религиозного праздника – от простой к непомерно дорогой и праздничной. В основном это была капуста, творог, картофель, мак, вишня, калина и другие сезонные ягоды, фрукты и сухофрукты, фасолевое или гороховое пюре и даже каша – пшенка и гречка. Большинство начинок не прижились в нашей современности, было бы странным отобедать варениками с гречневой мукой в качестве начинки, например – как любили в Полтаве (напомним, что Гоголь родом с полтавщины) и Чернигове.
Только что он успел это подумать, Пацюк разинул рот, поглядел на вареники и еще сильнее разинул рот. В это время вареник выплеснул из миски, шлепнул в сметану, перевернулся на другую сторону, подскочил вверх и как раз попал ему в рот. Пацюк съел и снова разинул рот, и вареник таким же порядком отправился снова. На себя только принимал он труд жевать и проглатывать.
Творчество Леонида Андреева занимает видное место в истории русской литературы. Однако с самого начала его появления на литературном небосклоне его рассказы вызывали горячие споры в литературной среде. С одной стороны, кажется, что человеку нет спасения от смерти – это первая мысль, которая приходит на ум после прочтения рассказов Андреева. Потом понимаешь, что автор хотел сказать другое: в жизненной стихии существует что-то твердое, осмысленное и верное. Человек должен найти этот смысл. Тогда и исчезнет страх перед небытием, а пища помогает ему бороться с жизненными неурядицами и искать выход.
В моем представлении, тянучки – это ириски, но оказалось, что вначале 20 века были в ходу так называемые малиновые тянучки. То есть сладкие тянущиеся конфеты, да к тому же со вкусом малины, позволяют нам понять характер героя, его отношение к жизни.
Жуют здесь все и всегда – семечки, креветки, копченую рыбку, раков, виноград. Лучшие в стране рты не закрываются ни на секунду: хрумкают, лузгают, щелкают, посапывают, слушают ртом. Рты прекрасные – смесь украинской, русской, греческой и еврейской породы.
Эти описания помогают нам понять образ главного героя Бени Крика, понять, почему он стал именно таким, каким его видит читатель. Беня Крик престает перед нами со страниц рассказов цикла молодым жизнелюбивым человеком, разбирающимся в жизни, умеющим и любящим погулять и отдохнуть, не жалеющим денег на живописные пиршества и свадьбы, никогда не теряющим чувства собственного достоинства и благородства.
В последнем отрывке видно, что автор остается верен своему стилю и его язык сохраняет необыкновенную метафоричность. Аромат зразы сравнивается с запахом детства.
Кулинарные пристрастия русских эмигрантов в рассказах В. Набокова
Владимир Набоков родился в Петербурге в семье знаменитого юриста. Он получил прекрасное домашнее образование. На английском и французском языках мог изъясняться раньше, чем на русском. Закончил Тенишевское училище в Петербурге, затем Кембриджский университет. С 1922 года жил в германии, Франции, США, последние годы – в Швейцарии. Разумеется, жизнь за границей отложила отпечаток на его творчество. Среди его героев в основном представители русской интеллигенции, вынужденные покинуть родные края, оказавшиеся в эмиграции. Но эти герои не теряют связь со своими корнями, наоборот, они переносят свои привычки и пристрастия в еде в новый для них быт.
Эти гладкие пирожки на столе напоминают об утраченной России, выступающей как образ потерянного рая и счастья юности.
Я сделала попытку сопоставить функции кулинарных реалий в творчестве русских писателей, стараясь выбирать не самых известных словесных кулинаров, кроме Н. В. Гоголя, пожалуй. Проведя исследование, я убедилась, что на страницах русских классиков описание еды используется не просто так, а с определенным смыслом: рассказать о народных традициях, стать украшением текста или выступить в роли комической детали, охарактеризовать характер героя, образ его жизни, привычки, пристрастия, эпоху, её колорит. В общем, образы еды зачастую помогают понять замысел автора.
Данное исследование было попыткой совместить два моих увлечения: вкусную еду и хорошую литературу. В наш век занятости мы забываем не только о традициях русской кухни, но и о духовной пище.
Поэтому продуктом моего исследования стало создание видеоблога, где готовлю блюда русской кухни из произведений русской литературы. Надеюсь, что он поможет моим подписчикам не только приготовить вкусные, проверенные временем блюда, но и заставит обратиться к русской классической литературе и по-новому взглянуть на неё.
Список использованной литературы
Титульный лист оформляется в одном документе с основным текстом работы и только на русском языке.
Целью нашего исследования является анализ использования темы кулинарии в литературных произведениях XIX века, выявление взаимосвязи литературы и кулинарии.
Для достижения цели были поставлены следующие задачи:
1. Изучить кулинарные пристрастия писателей XIX века (изучить произведения русских классиков, где присутствуют описания блюд русской кухни).
3. Определить, чем питались наши предки, жившие в XIX веке, и изучить гастрономические пристрастия современного человека.
4. Узнать, знакомы ли учащиеся с блюдами из литературных произведений.
Обзор основных источников
Для работы были исследованы:
Основная часть.
Исторический обзор. Традиции наших предков
Человек в современном мире живет на бегу, куда-то опаздывает, спешит. На бегу и перекусывает – тем, что подвернется под руку. Но и в этой суматошной жизни рано или поздно хочется ему сесть за накрытый стол и отведать вкусных и обильных угощений. И, чтобы за этим столом сидели рядом родственники или друзья и вели разговор. А то и песню бы затянули – протяжную, душевную.
До сих пор не потеряла своей актуальности такая непреходящая чисто человеческая ценность как общение за столом. Несмотря на стремительный темп жизни, ослабленность родственных и дружеских связей ровесники XXI века, как и их предшественники сто, и триста лет назад находят время посидеть в тесном кругу и приятно пообщаться; не просто отметить важные для них события, но соблюсти соответствующие данному случаю ритуалы.
И это не просто тяга поесть или отдохнуть. Это традиция наших предков. Она, заложенная в генетической памяти, стала неотъемлемой частью нашей жизни. Традиция – собраться за столом, устроить пир горой.
В русских пословицах как в зеркале отражается щедрость русской души, ее хлебосольство и гостеприимство.
Что есть в печи, все на стол мечи.
Не красна изба углами, красна пирогами.
У нас на Руси прежде гостю поднеси.
Нет сомнения, что в обычаях кухни любого народа отражаются и его быт, и его история, и его духовная культура. Пиршества, сытные обеды сопровождали, да и сегодня сопровождают, нашу жизнь в праздники и на торжествах. Наверное, можно сказать, что они воплощают мечту каждого человека о счастливой и благополучной жизни – пусть все вокруг будут сыты и довольны!
Пировать русским людям очень нравилось. Ведь, за редким исключением, на пирах душа радовалась. И стали наши предки делать это по всякому поводу: одержали победу над врагом – пир! Освятили новый храм – пир! Новый князь вступил на трон – тоже пир!
Что же такое традиционная русская кухня?
Что же такое традиционная русская кухня? Еще на заре развития нашей национальной кухни полюбился предкам хлеб из кислого (дрожжевого) теста. Каких только кулинарных изысков не появилось потом на основе кислого теста – сочни, сайки, блины, оладьи, пышки, пироги – всего и не перечислить.
На Руси хлеб – всему голова! Этой поговоркой многое сказано. Да и могло ли быть иначе, ведь предки наши были в основном мирными земледельцами? Хлеб у русского человека всегда был наравне со святыней, относились к нему с благоговением. Ронять его или выбрасывать считалось немалым грехом.
Ржаной, черный хлеб, щи или похлебка – вот таков был и обед, к примеру, рабочего или крестьянина в XIX веке.
Отдельная история – это каша. Поистине национальное блюдо! К сожалению, сегодня современный человек все реже и реже в своем питании отдает предпочтение каше.
Летом простому крестьянину раздолье: в лесу можно собирать грибы. В пищу употребляли множество съедобных трав – сныть, щавель, укроп. В голодные неурожайные годы пекли лепешки из лебеды, крапивы, полыни.
Для русской кухни характерно изобилие особых напитков: медов, сбитней, квасов, морсов. Сейчас это изобилие мы заменяем чаем. К чаю также прилагалось варенье. В его приготовлении домашние хозяйки достигали поистине необычайного мастерства.
Изучив вопрос возникновения традиций русского застолья и охарактеризовав особенности русской национальной кухни, можно приступить к исследованию художественных произведений
ТРАДИЦИИ ТРАПЕЗЫ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Особое значение для нас имеет русское гостеприимство. Российские застолья прочно утвердились в исторической практике. И сегодня каково бы ни было материальное положение семьи, она проявит максимум гостеприимства и хлебосольства. Данное гостеприимство нашло отражение как в жизни так и в произведениях русских классиков: А.С.Пушкина, Д.И.Фонвизина, А.С.Грибоедова, Н.В.Гоголя, И.С.Тургенева и др.
Казалось бы, незначительная деталь - еда, характеризует писателя в определенной мере, дает нам представление о том слое общества, к которому принадлежит герой и многое другое. В некоторых произведениях, обращаясь к национальной кухне, можно проследить характерные особенности данного народа. Каждый автор пишет об этом по-разному. Каждый имеет свои определенные способы, приемы. Различие заключается даже в том, до какой степени сыт герой.
В классических произведениях можно найти все: и сюжеты из жизни людей, описание природы, жизненного уклада, прочитав произведение классика можно узнать: какие блюда были на столе много лет назад. Во многих литературных произведениях есть описание кулинарных традиций, застольев, пиров, обедов, трапез простых крестьян. Безграничное многообразие кулинарных традиций и вкусов существует в мире. Каждый народ говорит на своем языке. У каждого – свои особые, ни на что не похожие, обычаи и традиции, в том числе и кулинарные, и все отражается в произведениях писателей. Ценителями хорошей кухни были И.А. Крылов, А.С. Пушкин, Н.В. Гоголь, М.А. Булгаков и другие писатели и поэты.
Любимые блюда русских писателей.
Пушкин не был особо привередливым в еде. Предпочтение отдавал простой каше, домашнему супу, печеному картофелю. Любимыми кушаньями поэта были также варенец и моченые яблоки
Лев Николаевич любил грибную солянку, яичницу, утку с грибами, сливочную кашу, яблочный холодный пудинг, пудинг из ржаного хлеба, пирог из манной каши, крендели, водицу яблочную и пиво.
Любимыми блюдами писателя были сочные котлеты, украинские галушки со сметаной. Кулебяка и итальянские макароны, пачки которых он возил с собой, никому не доверяя их готовить. Из солений любимым блюдом были неженские огурчики, засоленные на смородинном листе с хреном и чесноком.
Данные пристрастия наши классики переносили на своих литературных героев. Читая произведения можно многое узнать о кулинарных традициях других стран и народов, познакомиться с меню французской, американской, немецкой кухни; можно сравнить какие блюда были любимыми в 19, 20, 21 веке, у богатых людей и простолюдинов. Некоторые блюда и кулинарные традиции сохранились и популярны и в наши дни, какие – то незаслуженно забыты и утеряны.
…Москва Онегина встречает,
Своей спесивой суетой,
Своими девами прельщает,
Стерляжьей потчует ухой…
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним ростбиф окровавленный
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.
“Мир яств на страницах поэмы Н.В. Гоголя “Мертвые души”
"Да кулебяку сделай на четыре угла; в один угол положи ты мне щеки осетра да вязигу, в другой запусти гречневой каши, да грибочков с луком, да молок сладких, да мозгов, да еще знаешь там этакого… Да чтоб с одного боку она, понимаешь, зарумянилась бы, а с другого пусти ее полегче. Да исподку-то, понимаешь, пропеки ее так, чтобы рассыпалась, чтобы всю ее проняло, знаешь, соком, чтобы не услышал ее во рту – как снег растаяла". Гоголь здесь абсолютно точен в описании старинной московской кулебяки. Фарш в нее клали разный, располагали его клиньями, разделяя каждый вид блинчиками "на четыре угла" (чтобы тесто не отмокло из-за сочной начинки). Делали ее из пресного сдобного рассыпчатого теста. Особое искусство было в том, чтобы с таким сложным фаршем кулебяка хорошо пропеклась.
Собакевич (Феодулии Ивановне): Щи, моя душа, сегодня очень хороши! (Отваливает себе на тарелку огромный кусок няни). (Чичикову) Эдакой няни вы не будете есть в городе, там вам черт знает что подадут!
Собакевич: Что ж, душа моя, если б я сам это делал, но я тебе прямо в глаза скажу, что я гадостей не стану есть. Мне лягушку хоть сахаром облепи, не возьму ее в рот, и устрицы тоже не возьму: я знаю, на что устрица похожа. (Чичикову) Возьмите барана. Это бараний бок с кашей! Это не те фрикасе, что делаются на барских кухнях из баранины, какая суток по четыре на рынке валяется! Это все выдумали доктора немцы да французы, я бы их перевешал за это! Выдумали диету, лечить голодом! Что у них немецкая жидкостная натура, так они воображают, что и с русским желудком сладят! Нет, это все не то, это все выдумки, это все… (Сердито качает головой). У меня не так. У меня когда свинина – всю свинью давай на стол, баранина – всего барана тащи, гусь – всего гуся!”
Перечень мясных блюд нашей старинной кухни очень широк и разнообразен. Характер их во многом определяли особенности русской печи: жарение крупными кусками и целыми тушками, запекание…
А теперь посмотрим, чем угощала Коробочка Чичикова.
Коробочка – гостеприимная, хлебосольная хозяйка, но угощает Чичикова исключительно мучными блюдами. Это и понятно: мясо дорого, бить скотину она не станет.
Гастрономические вкусы и наклонности гоголевских помещиков из “Мертвых душ” являются важной характеристикой, средством раскрытия характеров, одним из способов авторской оценки и “инструментом” символизации. При создании комических сцен и ситуаций в произведении кулинарные подробности используются автором для усиления сатирического эффекта. Например, сцена праздничного завтрака у полицмейстера, во время которого Собакевич " .. оставив без всякого внимания все эти мелочи, пристроился к осетру, и, покамест те пили, разговаривали и ели, он в четверть часа с небольшим доедал его всего". А затем переключился на маленькую рыбешку, показывая таким образом свою непричастность к исчезновению осетра. Те же комические ситуации помогают раскрыть и личность героя, некоторые черты его характера. Например, витание в облаках Манилова, который питается " по русскому обычаю" легкими щами, основательность Собакевича, предпочитающего съесть два блюда, да в меру, "как душа требует", жадность и скупость Плюшкина. " . у меня был славный ликерчик. Еще покойница делала. Козявки и всякая дрянь было напичкались туда [ в графинчик], но я весь сор-то повынул и теперь вот чистая." Даже описывая внешний вид героев, Гоголь сравнивает лица Собакевичей с огурцом и " молдаванской тыквой". Манилов, человек приятный во всех отношениях, походит на большой кусок сахара. В нем все сахарное: и губы, и улыбка, и глаза. Таким образом, пищевые подробности являются неотъемлемой частью в описании не только быта героев, но и их личных качеств, портретов, поступков.
А.И. Гончаров использует кулинарные реалии в качестве одного из аспектов понятия обломовщины. Это объясняется тем, что леность, косность обломовцев непосредственно связывается с приемом пищи. Вся их жизнь изо дня в день состоит в ожиданиях от завтрака к обеду, от обеда к чаю, от чая к ужину. Самым главным событием, ежедневной заботы является приготовление обеда. " Об обеде совещались целым домом. Всякий предлагал свое блюдо: кто суп с потрохами, кто лапшу или желудок, кто рубцы, кто красную, кто белую подливку к соусу. Всякий совет принимался в соображении, обсуждаются обстоятельно и потом принимался или отвергался по окончательному приговору хозяйки". Пристрастие к еде присутствует не только в семье Обломова. Подтверждением этого является то большое количество кулинарных подробностей, использованных Гончаровым в течение всего романа. Эта и жизнь Ильи Ильича в городе, и у Агафьи Матвеевны. Таким образом, в понятие обломовщины рядом с леностью и вялостью русского человека Гончаров вводит и пристрастие к еде.
Так мы видим, что традиции застолья, зародившиеся давно на Руси, играют немалую роль как в жизни как героев романа, так и в нашей. Эти традиции настолько прижились, что мы даже не замечаем, как им следуем.
При проведении исследования мы пришли к выводу, что в век прогресса и всеобщей занятости сама жизнь подталкивает к тому, что мы забываем не только о традициях исконно русской кухни, но и о духовной пище. Принимая все кулинарные новшества, мы забываем о родной русской кухне, о том, что извлечено опытом, передано от отцов к детям. Основное достоинство русской кухни - умение вбирать в себя и творчески дорабатывать, совершенствовать лучшие блюда всех народов, с которыми приходилось общаться русским людям на долгом историческом пути.
Так что, перед тем как готовить ужин, не забудьте заглянуть на страницы художественной литературы, потому что кто, как ни талантливые мастера пера, создают национальные кулинарные мифы. В русской кухне, как и во всякой другой, отражается быт, история и духовная культура народа. Гостеприимный и открытый, русский человек умел повеселиться, умел выразить свою приязнь к гостю тем, что вкладывал душу в то, что подавал на стол. Художественные произведения являются своеобразными учебниками истории народа.
Читайте также: