Новая локальная история реферат
Обновлено: 05.07.2024
Современная историческая наука и изучение локальной истории
Сейчас профессиональное историческое сознание ведёт интенсивный методологический поиск, рефлексирует о творческом процессе, о творении научного текста, который при всём желании автора быть объективным, всё равно наполняются смыслом, заданным рассказчиком. Признание многообразия методологических подходов и исследовательских приёмов, позволяющих реконструировать прошлое, вызванное влиянием на историков постмодернизма, с его неприятием глобальных объяснительных схем, заложило основы новой историографической культуры [8] .
Подобные исторические исследования, на наш взгляд, составляют элементы при создании национальных историй. Истории отдельных стран, написанные на основе методов новой локальной истории позволяют преодолеть унификаторство, опирающееся на типичность. Исследования в рамках новой локальной истории признают многообразие региональной специфики, которое и составляет национальное целое. В таком случае, построение макросоциального историописания государственной общности определяется микроподходами к иерархии локальности. Это прослеживается в трудах британского историка Фитьям Адамса [27] .
Сегодня в станах Западной Европы и в США при университетах и колледжах работают многие десятки научных центров, занимающиеся проблемами локальной истории вообще, а так и конкретными направлениями локалистики, например городская и сельская истории.
Таким образом, локальная история существенно дополняет историю национальную, обращает внимание не на узко политическую историю и не на главные события национальной исторической драмы, а на историю социокультурных сообществ. Тем не менее, сам вопрос о предмете и объекте локальной истории является не вполне прояснённым, что отмечает и Кросби. Одни учёные укладывают локальную историю в чисто географические территориальные рамки и, им представляется, что границы округа ( parish ) или графства ( county ) должны определять периметр для нашего исследования. Возникает справедливый вопрос. Не являются ли географические границы искусственными конструкциями, не имеющими никакого отношения к социальным, экономическим и культурным моделям ( patterns ) локальной истории? – спрашиваем мы вслед за редактором журнала.
1 Spang, Rebecca L. Paradigms and Paranoia: How Modern is the French Revolution // The American Historical Review. 2003. Vol.108. No1. P.119.
3 Writing World History, 1800-2000 //
4 Chayut, Michael. Tragedy and Science // History of European Ideas. 1999. Vol .25. No .4. July . P .163-177.
5 Грей, Джон. Поминки по Просвещению: Политика и культура на закате современности. М .,2003. С .133.
6 Jenkins, Keith. A Postmodern Reply to Perez Zagorin // History and Theory. 2000. Vol .39. No .2. May . P .181-200. 7 Румянцева М.Ф. К вопросу о опреодолении кризиса исторического метанарратива: философия истории Г.-В.-Ф. Гегеля как опыт исторической теории // Ставропольский альманах Общества интеллектуальной истории. Вып.2. Ставрополь,2002. С.35.
9 Domanska, Ewa. Hayden White: Beyond Irony // History and Theory. 1998. Vol .37. No .2. May . P .173-181.
10 Каравашкин А.В., Юрганов А.Л. Опыт исторической феноменологии. Трудный путь к очевидности. М.,2003. С.20.
12 Ankersmit F.R. Hayden White’s Appeal to the Historians // History and Theory. 1998. Vol .37. No .2. May . P .182-193.
13 Эксле, Отто Герхард. Культура, наука о культуре, историческая наука о культуре: размышления о повороте в сторону наук о культуре // Одиссей: Человек в истории. 2003 / Гл . ред . А . Я . Гуревич . М .,2003. С .394,412.
14 Barberi, Alessandro. Editorial: Historische Epistemologie & Diskursanalyse // Österreichische Zeitschrift für Geschichtswissenschaften. 2000. Jg .11. No .4. S .2-11.
15 П.Ю. Уваров. Думают ли историки? А если думают, то зачем? // Одиссей: Человек в истории. 2003. С .303-304.
16 Barrera, Jose Carlos Bermejo. Making History, Talking about History // History and Theory. 2001. Vol.40. No.2. May. P.190-205.
17 Ibbett, John. Our Obligation to the Past // Rethinking History. 2003. Vol.7. No.1. Spring. P.51-53.
18 Graf, Rüdiger. Interpretation, truth, and past reality Donald Davidson meets history // Rethinking History. 2003. Vol .7. No .3. November . P .387-402.
19 Медушевская О.М. Источниковедение и историография в пространстве гуманитарного знания: индикатор системных изменений. С .35.
20 Iqqers, Georg G. Historiography between Scholarship and Poetry: Reflections on Hayden White’s Approach to Historiography // Rethinking History. 2000. Vol.4. No.3. Desember. P.373-390.
21 White, Hayden. An Old Question Raised Again: Is Historiography Art or Science? ( Response to Iggers ) // Ibid . P .391-406.
22 Маловичко. С.И. Комплексное исследование в междисциплинарном пространстве: теоретико-познавательные методы изучения исторической мысли XVIII в. // Ставропольский альманах Общества интеллектуальной истории. Вып.2. С.15.
23 Медушевская О.М. Источниковедение и историография… С.21.
24 Jenkins , Keith . On disobedient histories // Rethinking History. 2003. Vol .7. No .3. November . P .367-385.
26 Репина Л.П. Парадигмы социальной истории в исторической науке XX столетия // XX век: методологические проблемы исторического познания. В. 2 ч. Ч.1. М.,2001. С.85.
28 Levy , Daniel . The Future of the Past: Historiographical Disputes and Competing Memories in Germany and Israel // History and Theory. 1999. Vol.38. No.1. February. P.51-66.
29 Annales. Histoire. Sciences socials. 2003. Vol.58. No.5 (Septembre – Octobre).
30 Большакова О.В. Специализированная тема 9: Регионы и регионализация (Обзор материалов) // XX век: Методологические проблемы исторического познания: Сб. обзоров и материалов: В 2 ч. Ч.2. М.,2002. С.284.
31 Гамаюнов С.А. Местная история: проблемы методологии // Вопросы истории. 1996. №9. С .161.
32 Alsvik, Ola. The Norwegian Institute of Local History and Local History in Norway. Oslo: NLI, 1993. P. 1-2.
35 Women in Towns: The Social position of Urban Women in a Historical context: Studies in Urban History / Eds. Marjatta Hietala & Lars Nilsson. Vol.18. Stockholm,1999.
36 См .: Flanagan M. A. The City Profitable, the City Livable: Environmental Policy, Gender, and Power in Chicago in the 1910s. // Journal of Urban History. 1996. Vol. 22. January. P.163-190; Linder M.L., Zacharias L.S. Of Cabbages and Kings County Agriculture and the Formation of Modern Brooklyn. Iowa City, 1999; Mahoney T. R. River Towns in the Great West: The Structure of Provincial Urbanization in the American Midwest, 1820-1870. New York, 1990. Mohl R. A. New Perspectives on American Urban History // The Making of Urban America / Ed. R. A. Mohl. Wilmington: Delaware, 1997. P.335-374.
37 Helland, Janice. Rural Women and Urban Extravagance in Late Nineteenth-Century Britain // Rural History: Economy, Society, Culture. 2002. Vol.13. No.2. P. 179-197.
38 Fletcher, David. The Parish Boundary: A Social Phenomenon In Hanoverian England // Ibid.2003. Vol.14. No.2. P.177-196.
46 Garratt, Delia. Primitive Methodist Circuits In The English-Welsh Borderland // Rural History: Economy, Society, Culture. 2003. Vol.14. No.1. P.39-80.
47 Embry, Jessie. Point Four, Utah State University Technicians, And Rural Development In Iran, 1550-64 // Ibid. P.99-113.
48 Schwarz, Werner. Konsum des Anderen. Schaustellungen "exotischer" Menschen in Wien // Österreichische Zeitschrift für Geschichtswissenschaften. 2001. Jg.12. No.1. S.15-29.
Новая локальная история, выстраивающая свои исследовательские операции на новейших достижениях мировой историографии, становится естественным каналом интернационализации локальных исследовательских практик. Однако, говоря о вхождении этих практик в наднациональную историографию, нужно помнить, что, с одной стороны, следует беречь национальные историографические традиции, с другой – пытаться преодолеть существующие в науке барьеры.
Социальная и культурная истории: выбор стратегий исследования новой локальной историей
С другой стороны, конструирующий макроисторическое исследование ученый должен полагаться именно на метанарратив. Взаимодействие метанарратива и макроисторического исследования не обязательно заканчиваются общей историей (general history). Последняя представляет собой краткое изложение (summary) специфического исторического развития, страны или отдельного места, за длительный период. Таким образом, общая история часто превращается в массу сведений, с которыми ученые скоро начинают обращаться как с информацией самоочевидной и непоколебимой (self-evident and unshakeable). Работа историка в этом случае, изучает ли он социальную, гендерную, женскую истории, микроисторию, и т.д., является приспособлением его исследования к специфической структуре общей истории, встраиванием изучаемого в уже известный контекст 11 .
Таким образом, универсализмы защищают позиции власти в реальном мире. Но это также относится и к локализмам (localisms), и партикуляризмам (особенностям) (particularisms), подчёркивает Валлерстейн. Выбор одной из антиномий - это предпочтение только одной из групп, которые управляют современным знанием, а значит это выбор ограниченности, больше ориентированной на политику, нежели на науку 47 . По мнению учёного, все социальные действия могут быть проанализированы с двух позиций, без какого либо приоритета универсализму или особенности. Мы должны признать, что одновременно существует множество универсализмов (multiple universalisms) и множество особенностей (multiple particularisms). Подтверждая их существование, необходимо выяснить, как они приспосабливаются друг к другу, каково их оптимальное соединение (optimal mix), и в какой ситуации 48 .
Ó Регіональна історія України. Збірник наукових статей. Випуск 1. – С. 47-66.
Новая локальная история, появившаяся в России на волне принятия исторической мыслью мирового научного опыта, на рубеже XX – XXI вв. была воспринята из британской историографии с новыми компаративными и междисциплинарными подходами, методологией и исследовательским инструментарием, заимствованными из гуманитарных и социальных дисциплин.
Британские историки уже в 60 – 80-е гг. ХХ в. стали обращать внимание на социальные группы и общности, вовлеченные в различные процессы, как в масштабах страны, так и на уровне локальной и региональной истории. Объектом внимания становились отдельные аспекты экономической, социальной, интеллектуальной жизни разных слоев провинциального общества в графстве, городе, приходе [17, с. 174 – 183].
Мне уже приходилось писать, что оформившиеся в это время глобальная, транснациональная и новая локальная истории, при всем своем различии, имеют важный объединяющий принцип, – субъект исторического действия не тождественный государству. В рамках этих направлений исследователи уже не акцентируют внимание на политически ограниченных пространствах, а обращаются к негосударственным акторам истории. Историки пытаются изменить уже известные пространственно-временные структуры, чтобы по-новому организовать исторический рассказ [12, с. 181 – 182].
Можно заметить интересную тенденцию, когда, с одной стороны, историки, изучающие глобальные процессы начинают обращать больше внимание на региональные и локальные объекты, признавая, что локальные исследования получат только определенные достоинства от понимания отношений к более широким образцам и сравнениям [7, p. 43 – 45]. С другой стороны, специалисты в области локальной истории отмечают, что в истории почти все является местным или явно имеет местное измерение. Поэтому сегодня, как подчеркивает А. Кросби, настоятельно необходимо запоздалое осознание, что локальные исследования нуждаются в широком историческом анализе, глубоком, выходящем за границы объектов изучения понимании исторических тенденций и потребностей науки [1]. В данном случае имеется ввиду локалистский подход.
Рефлексия о современном состоянии исторического знания и перспективах изучения национальной и местной историй позволила в 2002 г. ставропольским (Ставропольский государственный университет) и московским (Историко-архивный институт Российского государственного гуманитарного университета, Российский государственный аграрный университет – МСХА имени К.А. Тимирязева) историкам начать процесс институциализации нового направления [16].
Известно, что современная интеллектуальная история выросла из критического анализа господствовавшей в западноевропейской и американской историографии социальной истории, к которой имеет отношение и история локальная. В нашем случае ирония заключается в том, что российские историки, приступившие к конструированию теоретической базы новой локальной истории, пришли к ней из интеллектуальной истории. Основной отличительной чертой последней сегодня признается широкий контекстуализм, связь изучаемых ею идей с культурным и социальным контекстами, в которых эти идеи рождались, развивались, транслировались, видоизменялись или прерывались.
Неслучайно, в теоретическую основу новой локальной истории был заложен принцип широкого контекстуализма. Историографическая практика новой локальной истории покоится на рефлексии о способности видеть целое прежде составляющих его локальных частей, воспринимать и понимать контекстность, глобальное и локальное, отношения исторических макро- и микроуровней.
Новая локальная история находится в исследовательской области новой социально-культурной истории. Историко-культурный подход помогает переносить акцент с анализа процессов на анализ структур, с линейного исторического метанарратива на локальные социокультурные пространства и их включенность в пространство глобальное, в глокальную перспективу [13, с. 132 – 133].
Сегодня и специалисты в области британской локальной истории, подчеркивают настоятельную необходимость осмысления того, что локальные исследования нуждаются в широком историческом анализе, глубоком, выходящем за границы объектов изучения понимании исторических тенденций и потребностей науки [2]. Все это неминуемо рождает потребность в новых подходах и в новой исследовательской проблематике. Времени пост-постмодерна уже не соответствует социальная история 60 – 70-х гг. ХХ в.; теоретики этого направления в XXI в. призывают своих коллег предусматривать возможность исследования над-административных пространств, обращать внимание на над-национальные пространственные объекты [6, p. 613 – 614].
Историческое исследование не может обойтись без структуры, основанной на хронологии, периодизации или географии. Последняя традиционно ограничивает объект исследования в национальных, региональных или локальных административных единицах. Именно на них ориентировалась традиционная местная история и историческое краеведение. В последние годы историки стали предлагать разные подходы для изучения локальных сообществ. Многие видят выход из традиционной практики местного историописания в поле микроистории. По их мнению, принцип, на котором основывается такое исследование, предлагает интенсивную историографическую операцию, кропотливое изучение небольших территорий и сообществ, проживающих там. Новые методы работы с историческими источниками и микроисторические обобщения, как считают ученые, могут вполне изменить наше восприятие метаисторических обобщений, представленных в виде социальных, экономических и культурных тенденций прошлого [3]. Новая локальная история признает такую практику, но микроистория не может и не должна быть единственным подходом, используемым историком, изучающим тот или иной локус. Следует признать, что это лишь один из инструментов, который помогает исследователю выходить на новый уровень анализа.
Развитие методологических исследований и подготовка кадров историков в Республике Беларусь, Российской Федерации и Республике Польша: сборник научных статей; под науч. ред. проф. А.Н. Нечухрина. – Гродно: ГрГУ, 2011.
Особое внимание к проблемам исторического краеведения, региональной и локальной истории можно объяснить не только ростом историзма в российском обществе, но и децентрализацией власти, ослаблением внимания государства к национальной истории. «Национальному тождеству, – как указывают современные исследователи С.И.
Следует подчеркнуть, что и отечественная историческая наука рубежа XX – XXI вв.
Подробнее см.: Маловичко С., Мохначева М. Тенденции и перспективы интеграции региональных исторических исследований // Регіональна історія України. Збірник наукових статей. Вип. 1. К.: Інститут історії України НАН. - України, 2007. - С. 29-46.
Маловичко С.И., Булыгина Т.А. Современная историческая наука и изучение локальной истории // Новая локальная история. - Ставрополь, 2003. - Вып. 1. - С. 16.
В настоящий момент объектом исследования новой локальной истории являются социальные аспекты различных проявлений бытия человека в его историческом развитии.
Нам представляется, что исследования в рамках новой локальной истории признают многообразие региональной специфики, которое и составляет национальное целое. При таком подходе, адекватным методом, позволяющим максимально полно и многоаспектно охватить социокультурное целое, является компаративное источниковедение в рамках феноменологической источниковедческой парадигмы гуманитарного знания.
Репина Л.П., Зверева В.В., Парамонова М.Ю. История исторического знания. - М., 2004. - С. 239 Маловичко С.И. Глокальная перспектива новой локальной истории. [Электронный ресурс]. URL:
Румянцева М.Ф. Субъект исторического действия: к вопросу о предмете новой локальной истории // Новая локальная история. - Ставрополь, 2003. - Вып. 1. - С. 208; Маловичко С.И., Румянцева М.Ф.
Проблемное поле актуального исторического знания и новая локальная история. [Электронный ресурс].
Репина Л.П. Парадигмы социальной истории в исторической науке XX столетия // XX век:
методологические проблемы исторического познания. - М., 2001. - Ч. 1. - С. 85.
Таким образом, локальная история существенно дополняет историю национальную, обращая особое внимание на историю социокультурных сообществ, совокупность людей, осуществляющих определенную историческую деятельность.
В 2000-х гг. в научном сообществе вновь актуализировалась дискуссия по вопросу определения дисциплинарных границ краеведения, оценке вклада историков-краеведов и региональной (провинциальной) историографии в развитие интеллектуального, институционального, социокультурного пространства российской исторической науки.
Сегодня в новой социокультурной и теоретико-познавательной ситуации региональная история рассматривается как самостоятельное направление, но в исследовательских практиках ее границы и объект четко и однозначно не определены 13.
Укажем, что некоторые исследователи вообще не видят разницы между совершенно разными областями знаний, в частности историческим краеведением и регионалистикой14.
Маловичко С.И. Локальная история: современные проблемы и основные тенденции развития.
Шмидт С.О. Краеведение и региональная история в современной России // Методология региональных исторических исследований: Материалы международного семинара 19-20 июня 2000 года, Санкт-Петербург. - СПб., 2000. - С. 11-15.
Хлынина Т.П. Историческая регионалистика: основные концепты и проблемы дисциплинарного роста… - С. 71-78.
Подробнее см.: Маловичко С., Мохначева М. Тенденции и перспективы интеграции региональных исторических исследований… - С. 29-46.
Термин С.О. Шмидта. Подробнее см.: Шмидт С.О. Путь историка. Избранные труды по источниковедению и историографии. - М., 1997.
Подводя итог, следует подчеркнуть, что исследовательская практика новой локальной истории не угрожает краеведению или регионалистики, а создает возможности для осмысления новых проблемных полей и применения нового исследовательского инструментария. Эти направления современной профессиональной историографии в изучении местной истории идут своим путем, используя разнообразные методологические подходы.
См.: Гревс И. История в краеведении // Отечество. Краеведческий альманах. - Вып. 2. - М., 1991. - С.
6, 9, 14; Архангельский С. Локальный метод в исторической науке // Краеведение. - 1927. - Т. 4. - №. 4. - С.
193-194; Лихачев Д.С. Краеведение как наука и как деятельность // Историческое краеведение в СССР.
Вопросы теории и практики: Сборник научных статей. - Киев, 1991. - С. 3-4.
Хлынина Т.П. Историческая регионалистика: основные концепты и проблемы дисциплинарного роста… - С. 73-74.
Теория, методология, источниковедение. Региональная история глазами ее созидателей: материалы экспресс-опроса // Былые годы. Черноморский исторический журнаЛ. - Сочи, 2010. - №3(17). - С. 63.
Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.
ГОСТ
Историография – специальная историческая дисциплина, которая изучает историю исторической науки.
В XX в. историческая наука пережила ряд изменений, касающихся понимания предмета, содержания, методов, проблематики, профессионально-научного и социального статуса.
Изучая историографию второй половины XX века необходимо обратить внимание на направления:
- новая локальная история;
- новая историческая наука;
- социокультурная;
- микроистория;
- гендерная;
- новая биографическая и интеллектуальная история.
Роль релятивизма
Неолиберальные концепции
Готовые работы на аналогичную тему
Новая социальная история и культурная антропология
В середине 1970-ых гг. на первый план в междисциплинарном взаимодействии вышла культурная антропология. Социальные историки обращались к изучению обыденного сознания людей, ментальных представлений, ценностей и обычаев, моделей поведения. Постепенно тематика их исследований расширялась, они стали заниматься изучением социальных микроструктуры. За основу были взяты взгляды на общество как на целостный организм, в котором элементы взаимодействуют в системе прямых и обратных связей, не дающей возможностей упрощения и нахождения одного фактора, способного определять историческое развитие.
В этот период развернулись ожесточенные споры между приверженцами социально-структурной истории и сторонниками исторической антропологии, которые и одержали верх в дискуссии, поставив задачу синтеза исторической действительности сквозь призму человеческого сознания. Постепенно антропологическая история расширила рамки исследований, включив поведение, ценности, обычаи, представления, верования всех групп общества.
Недостатки социальной истории:
- неадекватное применение методов количественного и структурального анализов;
- механическое заимствование экономических, социологических и других теорий и методов;
- отторжение вопросов политической истории;
- абсолютизация технических приемов исследования;
- отсутствие концепций динамики развития.
Середина 80-х гг. отмечена поворотом в сторону объединения социальной истории и исторической антропологии. Целый ряд исследователей приступил к разработке теоретических моделей, опирающихся на сочетание социокультурного и системно-структурного подходов. Фактически речь идет о социоистории, в предмет которой включены способы взаимодействия социальных структур и человеческого поведения и сознания в развивающейся общественной системе.
Новая локальная история и мкироистория
Широкое распространение в рамках локальной истории получили микроподходы, основанные на максимальной индивидуализации и детализации исследуемых объектов.
Микроистория возникла в Италии в 70-е гг. Она имеет экспериментальный характер, так как исследователи экспериментируют с формой и методами изложения материала. К недостаткам направления относятся опасность чистой описательности и проблема репрезентативности изучаемого объекта – не всегда можно быть уверенным, что жизнь этого конкретного человека отражает коллизии эпохи.
Читайте также: