Жак деррида декларация независимости кратко

Обновлено: 30.06.2024

В чем же состоял феномен всемирной известности Деррида, алгоритм его влияния? Ведь это было не просто явление очередной университетской звезды - его имя давно воспринимается как haute couture французской философии, наподобие Диора или Шанель в моде.

В поздних работах Деррида продолжал поражать своих поклонников неожиданными темами и парадоксальными трактовками. Свою книгу “Давать время”(1992) он начал с высказывания мадам де Ментенон “Король занимает всё мое время, остальное я отдаю Сен-Сиру [1], которому я желала бы отдавать всё свое время”. Первая глава книги целиком посвящена толкованию этой антиномии в рамках концепции дара Марселя Мосса, после чего Деррида обращается к Бодлеру и пытается проанализировать описанный им в эссе случай, когда нищему подали милостыню фальшивыми монетами…

Элевсинские сатиры №9. Жак Деррида: Ницше и Декларация независимости

Жак Деррида, Ухобиографии: Учение Ницше и политика имени собственного
Пер. с франц., предисловие и комментарии В.Е. Лапицкого
СПб.: Академический проект, 2002
ISBN 5-7331-0250-0

Это публичная лекция. Опять путаница с названием: ухо-биографии,
слухо-биографии, ото-биографии. Все названия оправданны; ни
одно не лучше других. Точный перевод вряд ли возможен.
Otobiographies и autobiographies
одинаковы для уха. Звук доминирует над буквой. Таков жанр.
Это публичная лекция. Более того, лекция на заданную тему.

Фридрих Вильгельм — в честь прусского короля, в день рождения
которого появился на свет долгожданный пасторский сын. Ницше — от
каких-то гипотетических польских графьев. Отметим буквенную
избыточность немецкого написания по отношению к русскому:
девять букв против пяти. Встраивание в чуждую среду редко
обходится без наспех нажитых мозолей и случайных мозольных
пластырей. Но разбираемое искажение можно назвать скорее удачным
— однофамильцев не так много, имя узнаваемо.

Мне было двадцать лет; виноградники уже вырубались;
обладать кое-какой литературой было еще
опасно; Ницше, безусловно, принадлежал к списку. Я была
круглой сиротой, и все мне было безразлично. Ни страх, ни восторг
не существовали для меня. Факсимиле перевода Заратустры
13-го года — рассыпанные, криво скопированные листы — я взялась
читать, только упав в постель с тяжелым гриппом и,
разумеется, не подозревая, какое потрясение меня ждет. Через два дня
я встала с ложа болезни другим человеком.

Страны и годы спустя, я поняла, что лучший способ учить язык —
немедленно начать читать на нем, и явилась в самый большой
книжный магазин города Бонна в намерении что-нибудь, все равно,
купить. Дородный дядя с внешностью состарившегося на службе
страхового агента спрашивал у продавщицы, где искать на полках
Ницше. Побеседовав с дяденькой, она взглянула на меня
вопросительно. Знаете, говорю, мне тоже Ницше. Странный день,—
должно быть, подумала книготорговка.

Потом, еще через несколько итераций, случился Базель, город Ницше.
Но не только и не столько Ницше. Это универсальный город.
Земля вопросительно подрагивала под ногами. Духи носились в
воздухе, искали сносных двойников и подсказывали свои имена,
желая (хотя бы) буквенного воплощения. Да, увы, невозможность
воспринять такой город — это патология, безумие, мания
преследования насыщенностью духа. Кафедра — это престол. Увы-увы.

Полгода назад, та ксера перестроечная странным образом настигла меня
вновь. Теперь страницы аккуратно обрезаны и сшиты в книжку.
Эта пачка мажущей руки бумаги больше не имеет той,
запретной, ценности,— рассудил, видимо, случайный человек, у
которого осело в свое время мое гриппозное просветление. Он прав,
ни к чему копить ненужные долги. Теперь самодельный том
имеет скорее ностальгическую ценность. Я давно прочла
по-немецки. Но закон исполнен. Вечное возвращение.

Уникальность Ницше в вечной радикальности, в том, что его творения
до сих пор взрывоопасны. Не в меньшей степени, чем, положим,
Новый Завет. Прогнать торговцев из храма — уже за это ждет
каталажка. Раздать имущество бедным — упекут в дом скорби.
Толкнуть падающего — поздно, он уже упал. Великие тексты
остаются великими именно из-за недостижимости идеала. Возможно,
публика стала чуть Übermensch'истее с
момента написания Заратустры и др. В таком случае, теперь надо
работать над тем, чтобы стать
Über-übermensch'истее и т. д.

Родство Ницше и Деррида в том, что оба держатся на стиле. Но Ницше —
в том числе на стиле, а Деррида — преимущественно на стиле.
Этому, среди прочего, научил Ницше: хочешь быть умным —
пиши красиво. А вот секрет Деррида: хочешь слыть умным — будь
универсальным, пиши обо всем, в царстве узких специализаций
это не может не произвести впечатления. Что же касается
уникальности — она вовсе не обязана произвести впечатление.

Чистая философия (если только такая бывает, ибо в решительный момент
всякий чистый философ норовит оказаться практичнейшим
буржуа) и философия взгляда сквозь саван — какая
предпочтительнее? Та, что естественнее. Особое зрение, открывающееся у
человека на границе жизни и смерти, вообще говоря, открыться
вовсе не обязано. Тот, кто взглянул в лицо смерти, — ущербен,
полумертв, зомбирован или все-таки более зряч?

Золотую середину, способ мышления увязывающий обе крайности,
кажется, стоит искать приблизительно здесь: я знаю свое
предназначение; я знаю, почему рожден именно от этих родителей; во всем
же, что касается моего предназначения да ведет меня чистый
разум.

Что там с государством? Для Ницше государство — безусловное зло.
Деррида же рассуждает о пуповине и родительско-детских
отношениях. Модель логично вытекает из сказанного прежде, но не
вполне адекватна per se. Государство в гораздо
большей степени паразитирует на своих детях, чем питает их.
Из тех, кто может дать, будет выжато все без остатка. Но об
этом вовсе не обязательно говорить на публичной лекции в
университете штата Вирджиния, во время празднования годовщины
Декларации независимости.

"Этот визит Деррида состоялся в 1986 году - через двести лет после подписания американской Декларации независимости. В этой своей лекции Деррида ставит проблему невозможности - точки отсчета конкретной исторической ситуации: ситуации самостоятельности. Я нарочно употребляю слово "самостоятельность" в отличие от слова "независимость", чтобы подчеркнуть тот смысл, который подразумевает Деррида. Деррида настаивает на том, что демократическое государство должно себя построить. Он спрашивает: как строится или создается государство? Как строится самостоятельность? Как создается автономия того, кто сам себя наделяет собственным законом и подписывается под ним? (Он имеет здесь в виду "le peuple", то есть коллективного субъекта.) Qui signe toutes ces autorisations de singer? Какой коллективный автор подписывает все разрешения подписывать? Иначе говоря, какой автор может авторизовать право на авторизацию? Деррида задает этот вопрос не в начале лекции, а в конце. Своим докладом он не отвечает на этот вопрос, напротив, он показывает невозможность ответа. "

Познать идеи Жака Деррида, философа языка, дано лишь тем, кто прекрасно разбирается в гуманитарных науках. Поэтому ему, одному из самых влиятельных ученых XX века, в современной философии не уделяется широкого внимания. И это при том, что вклад в семиотику, сделанный Жаком Деррида, глобален. Благодаря ему, в частности, появилась концепция деконструкции, то есть разрушения привычного смысла.

Детство и юность

Детство мальчика пришлось на режим Виши и, следовательно, на антисемитизм. Из-за национальной нетерпимости в 1940 году его выгнали из престижного лицея. Но, несмотря на враждебную атмосферу, уроженец Алжира все-таки получил образование. Кстати, именно в школе он открыл для себя творчество Жан-Жака Руссо, Фридриха Ницше, Альбера Камю, Жан-Поля Сартра.

В 1949 году Жак Деррида переехал в Париж, сердце Франции, где с третьей попытки поступил в Высшую педагогическую школу. К тому моменту философия полностью занимала его разум. Особым подспорьем стали лекции Мишеля Фуко. Позже юноша уделил ему значительное место в своих трудах.

После Высшей педагогической школы Деррида отвлекался от учебы и преподавания только ради того, чтобы отдать гражданский долг родине — с 1957 по 1959 год он воевал за независимость Алжира. После этого его биография была связана с Сорбонной, Университетом Джона Хопкинса, Йельским университетом.

Личная жизнь

Единственной женой Жака Деррида была Маргарит Окутюрье — психоаналитик. Их свадьба состоялась в 1957 году. В браке родились двое сыновей, Пьер (1963 г. р.) и Жан (1967 г. р.). Как и многие творческие люди, Деррида отличался ветреным характером, что отражалось и на личной жизни. Как следствие — в 1984 году у него и философа Сильвиан Агачински родился внебрачный сын Даниэль.

Философия и творчество

Первый труд философ посвятил Жан-Жаку Руссо и анализу его языка, но суть распространяется куда шире — на историю появления и развития графических знаков, в частности алфавита. Вторая работа представляет собой сборник статей, посвященных теории языка. В качестве примеров Деррида использует творчество Рене Декарта, Зигмунда Фрейда и Антонена Арто.

С деконструкцией Деррида связывает такие понятия, как наличие (или присутствие), логоцентризм, метафизика, грамматология, письмо и архе-письмо, след, различие и различание, восполнение.

Деконструкция в широком смысле — это иная трактовка искусства или философии, которая или разрушает существующую, или помещает ее в новый контекст. Согласно Жаку Деррида, цель деконструкции — выявить альтернативность, показать относительность той или иной философии или целого культурного пласта.

В раннем периоде деятельности Деррида ставил перед собой задачу путем деконструкции изменить существующие тексты, вскрыть иной подтекст, а в позднем — найти противоречия, которые автор не смог разрешить. Эти противоречия философ называет апориями.

Предметом деконструкции не всегда оказываются разрозненные тексты. Жак прицельно исследовал, в частности, научные статьи Жан-Жака Руссо, Фридриха Ницше, Эдмунда Гуссерля, Мартина Хайдеггера, Мишеля Фуко.

В середине 1980-х годов философ отклонился от теории языка в сторону этики и политики. Но даже к таким прежде неисследованным сферам жизни он применял деконструкцию. В этом контексте его, наравне с Жаном Лиотаром, считают самым влиятельным последователем постмодернизма Франции XX века.

Например, справедливости, с точки зрения деконструкции, противопоставляется право. Чтобы глубже погрузиться в суть вопроса, Жак Деррида исследовал декларацию независимости. Он пришел к выводу, что текст написан одним человеком и подписан группой лиц, представляющих интересы народа. Народ, в свою очередь, чаще всего обращается к Всевышнему. Получается, что декларация независимости — это воззвание к Богу.

Смерть

Жак Деррида умер 9 октября 2004 года в больнице в Париже. Причиной смерти стал рак поджелудочной железы, мучивший философа с начала 2003-го. Тело захоронили в Рис-Орангисе, городе в 20 км от столицы Франции.