Записки из мертвого дома история создания кратко
Обновлено: 02.07.2024
профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации, главный научный сотрудник управления научных исследований, профессор кафедры теории государства и права Уральского государственного юридического университета
620137, Россия, Свердлвская область, г. Екатеринбург, ул. Комсомольская, 21, оф. 210
Kodan Sergei Vladimirovich
Honored Lawyer of the Russian Federation; Chief Scientific Associate, the department of Scientific Research Governance; Professor, the department of Theory of State and Law, Ural State Law University
620137, Russia, Sverdlvskaya oblast', g. Ekaterinburg, ul. Komsomol'skaya, 21, of. 210
Дата направления статьи в редакцию:
Дата публикации:
Ключевые слова: правоведение, историческая наука, литературоведение, история России, история права, исторические источники, источниковедение, историко-юридическое источниковедение, источники изучения права, творчество Ф.М. Достоевского
Abstract: The subject of the research is a source study of history of the Russian state and law. The study of history is based on positive and legal sources: legislation, law enforcement practice, documentary materials. Law historians underestimate the role of sources of personal nature, such as memoirs, diaries, epistolary heritage. Among these sources of historic and juridical information a special place is take by documentary-artistic works that reflect personal impressions of a writer who is a direct participant or an observer of the events described. Regarding this, “The Notes from a Dead House” by F.M. Dostoyevskij is a unique historic evidence which can be viewed as a historical source and a medium of information about the past for a law historian. The subject of the research is to define the basic characteristics of a certain literary work under research as a historic and juridical source for finding out the qualitative characteristics and peculiarities of this information source and also to use the scheme and method of research of a certain literary work for creating a matrix of research work with such kind of sources. The methodology of the research is based on using the methods and techniques of different sciences and consists of relying on their approaches. The methodology of historical source study lets us rely on modern approaches to study the historic information sources of personal nature (within the article limits) (informative, communicative and biographical) in the context of the author’s live and peculiarities of a certain literary work. The scientific novelty of the article consists in the analysis of a certain literary work and to study it as a historic and juridical source of knowledge of the State and law in retrospective projection, attracting the law historians’ attention to the information sources that are out of normative and official documentary acts. Using documentary artistic works for studying politics and law, studying the real functioning of governmental and law institutions reflected in these works, aspiration to understand the difficulty and depth of the processes in the epoch under research and the influence they had on the writer’s personality let widen the limits of History of the State and Law, involve this juridical science in the discussion on the topic of “Literature and Law”. Methodological approaches and methods of work with documentary artistic works as with historic information media are shown on the example of the certain work of literature.
См.: Записки из Мертвого дома Ф.М. Достоевского. СПб., 1862. Ч. 1-2. Далее по тесту цитируется: Достоевский Ф.М. Записки из Мертвого дома // Достоевский Ф.М. Полное собр. соч. в 30 т. М., 1972. Т. 4.
Впечатление о реалиях тюремной или каторжной жизни – достаточно распространенная тематика в русской литературе как в поэзии, так и в прозе. Литературные шедевры, в которых воплощены картины жизни заключенных, принадлежат перу Александра Солженицына, Антона Чехова и других великих русских писателей. Одним из первых открыть читателю картины другого, неизведанного обычным людям мира тюрьмы, с его законами и правилами, специфической речью, своей социальной иерархией осмелился мастер психологического реализма – Федор Михайлович Достоевский.
Хотя произведение относится к раннему творчеству великого писателя, когда он еще оттачивал свое прозаическое мастерство, в повести уже чувствуются попытки психологического анализа состояния человека, находящегося в критических условиях жизни. Достоевский не просто воссоздает реалии тюремной действительности, автор методом аналитического отображения исследует впечатления людей от нахождения в остроге, их физическое и психологическое состояние, влияние каторги на индивидуальную оценку и самообладание героев.
Анализ произведения
Из слов автора читателю становится известным, что Горянчиков – человек лет 35-ти доживает свой век в небольшом сибирском городке К. За убийство собственной жены, Александр был приговорен к 10 годам каторжных работ, после которых живет на поселении в Сибири.
Специфика образной системы произведения
Главным героем художественно-документального произведения является Александр Петрович Горянчиков, от чьего лица ведется повествование. Его глазами читатель видит картины лагерной жизни. Через призму его отношения воспринимаются персонажи окружающих каторжников, а по окончании его срока заключения обрывается повесть. Из повествования мы больше узнаем о других, нежели об Александре Петровиче. Ведь по сути, что читатель знает о нем? Горянчиков был осужден за убийство жены из ревности и приговорен к каторге на 10 лет. В начале повести герою 35 лет. Спустя три месяца он умирает. Достоевский не акцентирует максимальное внимание на образе Александра Петровича, так как в повести есть два более глубоких и важных образа, которые сложно назвать героями.
В основе произведения образ российского лагеря для каторжников. Автор подробно описывает быт и околицы лагеря, его устав и распорядок жизни в нем. Рассказчик размышляет о том, как и почему люди оказываются там. Кто-то преднамеренно совершает преступление с целью уйти от мирской жизни. Многие из заключенных – настоящие преступники: воры, аферисты, убийцы. А кто-то совершает преступление, защищая свое достоинство или честь своих близких, например, дочери или сестры. Есть среди заключенных и неугодные современной автору власти элементы, то есть политические заключенные. Александру Петровичу непонятно, как можно их объединить все их вместе и наказывать практически одинаково.
Достоевский дает имя образу лагеря устами Горянчикова – Мертвый дом. Этот аллегорический образ раскрывает отношение автора к одному из главных образов. Мертвый дом – то место, где люди не живут, а существуют в ожидании жизни. Где-то глубоко в душе, пряча от насмешек других заключенных, лелеют надежду о свободной полноценной жизни. А некоторые лишены даже ее.
Главным образом произведения, без сомнения, является русский народ, во всем своем разнообразии. Автор показывает различные слои русских по национальности людей, а также поляков, украинцев, татар, чеченцев, которых в Мертвом доме объединила одна судьба.
Главная идея повести
Места лишения свободы, особенно на отечественном грунте, представляют собой особый мир, закрытый и неведомый другим людям. Живя обычной мирской жизнью, мало кто задумывается о том, каково это место содержания преступников, заключение которых сопровождается нечеловеческими физическими нагрузками. Пожалуй, лишь тот, кто побывал в Мертвом доме, имеет представление об этом месте. Достоевский с 1954 по 1954 года находился в каторжном заключении. Писатель поставил перед собой цель – показать все особенности Мертвого дома глазами заключенного, что и стало основной идеей документальной повести.
Сначала Достоевского ужасала мысль о том, среди какого контингента он находится. Но склонность к психологическому анализу личности привела его к наблюдениям за людьми, их состоянием, реакциями, поступками. В первом письме по выходу из острога Федор Михайлович писал брату, что четыре года, проведенные среди реальных преступников и невинно осужденных людей, он не потерял даром. Пусть он не узнал России, зато русский народ он узнал хорошо. Настолько хорошо, как его, быть может, не узнал никто. Еще одной идеей произведения является отражение состояния заключенного.
В повести Федора Достоевского В повести Федора Достоевского “Записки из подполья” раскрывается тема личности, противопоставление себя обществу, философских размышлений на тему смысла жизни и собственной значимости.
Главной героиней романа-повести Достоевского “Неточка Незванова” является наивная девченка, которая находясь в мире грез пытается найти свое место в жизни.
Находясь в Омске, писатель узнал сотни историй о различных преступлениях, их мотивациях, состоянии психики преступника до и после преступления. Неслучайно, что преступление становится одним из основных мотивов зрелого творчества Достоевского. Исследование природы преступления и оценка справедливости наказания за него – одни из основных идей произведения, которые позже более глубоко воплотились в гениальных романах великого русского прозаика.
Вскрыл тайну Фёдор Михайлович, скорее всего, нечаянно, но сути дела это не меняет. В одном из своих произведений — "Записки из Мёртвого дома" — писатель недвусмысленно указывает на пространство, которое сегодня отождествляется с Тартарией. Сам Достоевский название это нигде не озвучивает, однако в закодированной форме обозначает.
Для сколько-нибудь просвещённых, здравомыслящих людей факт существования Тартарии очевиден. По одной версии Тартария прекратила существование после поражения Емельяна Пугачева в 1775 году, по другой — окончательно сошла с исторической сцены с разгромом Наполеона в 1812 году. О чём говорят и сохранившиеся многочисленные письменные источники и карты XV-XVIII веков, и новые данные, обнаруженные уже в наше время. Одно из таких свидетельств мы находим в повести Достоевского. Оно ценно вдвойне.
Исследователь Тартарии, автор "Записок колымчанина" Андрей Голубев как-то заметил, что один из верных критериев при отборе источников — поприще их авторов.
"По уровню достоверности, - пишет Голубев, - художественные произведения, вне всяких сомнений, на порядок выше трудов, написанных профессиональными историками. Впрочем, было бы удивительно, если бы поэты лгали, а учёные были искренними.
Достоевскому в автобиографичных, по сути, "Записках из мёртвого дома" тем более незачем было лгать.
Разумеется, тезис Голубева не отметает напрочь труды профессиональных историков, он лишь предостерегает от безоглядной веры в то, что они наваяли. Критический подход вообще важен в такой субъективной науке как история.
"Записки из Мёртвого дома" Достоевский завершил в 1861 году. К этому времени и само слово "Тартария" из массового сознания, из памяти народа практически стёрли. Достоевский, по воспоминаниям современников, был "образованнее многих русских литераторов своего времени", и с уверенностью можно предположить, что о Тартарии он сведения какие-то имел. Прямое указание на то — повесть о "мёртвом доме".
За связь с петрашевцами, как мы знаем, Военно-судная комиссия приговорила Достоевского "к лишению всех прав состояния и смертной казни расстрелянием". В последний момент смертный приговор был заменён осуждением к восьмилетнему сроку каторги. Император Николай I окончательно откорректировал приговор, заменив восьмилетний срок каторги Достоевскому четырёхлетним с последующей военной службой рядовым.
Четыре года каторги писатель провёл в Омске. Впечатления от пребывания в остроге и нашли отражение в повести "Записки из Мёртвого дома".
Уже во "Введении" в первом же абзаце обращает на себя внимание противопоставление Сибири и России. Приведу его целиком:
"В отдаленных краях Сибири, среди степей, гор или непроходимых лесов, попадаются изредка маленькие города, с одной, много с двумя тысячами жителей, деревянные, невзрачные, с двумя церквами — одной в городе, другой на кладбище, — города, похожие более на хорошее подмосковное село, чем на город. Они обыкновенно весьма достаточно снабжены исправниками, заседателями и всем остальным субалтерным чином. Вообще в Сибири, несмотря на холод, служить чрезвычайно тепло. Люди живут простые, нелиберальные; порядки старые, крепкие, веками освящённые. Чиновники, по справедливости играющие роль сибирского дворянства, — или туземцы, закоренелые сибиряки, или наезжие из России, большею частью из столиц, прельщённые выдаваемым не в зачёт окладом жалованья, двойными прогонами и соблазнительными надеждами в будущем. Из них умеющие разрешать загадку жизни почти всегда остаются в Сибири и с наслаждением в ней укореняются. Впоследствии они приносят богатые и сладкие плоды. Но другие, народ легкомысленный и не умеющий разрешать загадку жизни, скоро наскучают Сибирью и с тоской себя спрашивают: зачем они в неё заехали? С нетерпением отбывают они свой законный термин службы, три года, и по истечении его тотчас же хлопочут о своём переводе и возвращаются восвояси, браня Сибирь и подсмеиваясь над нею. Они неправы: не только с служебной, но даже со многих точек зрения в Сибири можно блаженствовать. Климат превосходный; есть много замечательно богатых и хлебосольных купцов; много чрезвычайно достаточных инородцев. Барышни цветут розами и нравственны до последней крайности. Дичь летает по улицам и сама натыкается на охотника. Шампанского выпивается неестественно много. Икра удивительная. Урожай бывает в иных местах сам-пятнадцать. Вообще земля благословенная. Надо только уметь ею пользоваться. В Сибири умеют ею пользоваться".
Современный читатель сразу, думается, обращает внимание на фразу "наезжие из России". Как это можно наезжать в Сибирь из России? Ведь Сибирь это и есть Россия. Да, в нашем сегодняшнем, современном восприятии, это так и есть. Но, как мы видим, ни в 1850 году, когда Достоевский начал отбывать каторгу, ни в 1861 году, когда завершил работу над "Записками из Мёртвого дома", так ещё не было. Была Россия и была Сибирь, которые воспринимались как самостоятельные субъекты.
А словами, что в Сибири "люди живут простые, нелиберальные; порядки старые, крепкие, веками освящённые", Достоевский словно подчёркивает, что Сибирь — это не Россия. "Люди нелиберальные", то есть не заражённые либеральными идеями, которые проникали в Россию и растлевали её всегда и исключительно из Европы, с Запада.
Или фраза "порядки веками освящённые" — прямо указывает на давнюю самостоятельную историю Сибири. Причём историю Сибири русской, потому что речь, как мы понимаем идёт о людях русских — простых и нелиберальных.
В повести слово "Россия" или производные от него встречаются около двадцати раз (все эти фрагменты текста, кому интересно, приведены ниже*). И почти каждый раз в нём слышится противопоставление Сибири.
А в некоторых фразах не противопоставление даже, а указание на то, что Сибирь — это одно, а Россия — другое. Например, вот в этой:
"Подполковник Г-ков упал к нам как с неба, пробыл у нас очень недолго, — если не ошибаюсь, не более полугода, даже и того меньше, — и уехал в Россию, произведя необыкновенное впечатление на всех арестантов".
И символично звучит само название повести — "Записки из Мёртвого дома". Почему из "мёртвого"?
Часто литераторы в своих произведениях зашифровывают по различным причинам информацию. Мастером шифровки был "наше всё" Александр Сергеевич Пушкин. Мы его воспринимаем обычно только как поэта, драматурга, прозаика. Однако он серьёзно занимался и историей. Имел доступ к секретным государственным архивам. В частности известно , что работая над "Историей Пугачёва" из Военного министерства на квартиру Пушкина было доставлено несколько томов документов, некоторые из них он скопировал или законспектировал. Что-то из полученных сведений он выдал в своих произведениях, но не в открытом виде, а в закодированном.
Упомянутый выше Голубев указывает, к примеру, на один такой случай:
"Его "Сказка о спящей царевне" — зашифрованная истинная история мира. Елисей — не просто сказочный королевич, а сын Царя Ивана, который разбудил Царевну (Россию?)".
Достоевский, казалось бы, сам объясняет, что такое "Мёртвый дом" в первой главе, которая так и озаглавлена — "Мёртвый дом". Однако во "Введении" он поясняет, что перед читателями якобы записки бывшего каторжанина Александра Петровича Горянчикова, доставшиеся писателю после смерти последнего. И далее читаем:
". тут же была одна тетрадка, довольно объёмистая, мелко исписанная и недоконченная, может быть заброшенная и забытая самим автором. Это было описание, хотя и бессвязное, десятилетней каторжной жизни, вынесенной Александром Петровичем. Местами это описание прерывалось какою-то другою повестью, какими-то странными, ужасными воспоминаниями, набросанными неровно, судорожно, как будто по какому-то принуждению. Я несколько раз перечитывал эти отрывки и почти убедился, что они писаны в сумасшествии. Но каторжные записки — "Сцены из Мёртвого дома", — как называет он их сам где-то в своей рукописи, показались мне не совсем безынтересными. Совершенно новый мир, до сих пор неведомый, странность иных фактов, некоторые особенные заметки о погибшем народе увлекли меня, и я прочёл кое-что с любопытством".
Особо интригуют последние слова: "Совершенно новый мир, до сих пор неведомый, странность иных фактов, некоторые особенные заметки о погибшем народе увлекли меня…"
В этой фразе Достоевский ясно намекнул, что последующие "Записки. " не только, а может, и не сколько об остроге и жизни острожной, а "о погибшем народе" и "совершенно новом мире".
Миром этим, несомненно, была Тартария. В силу очевидных причин Достоевский не мог в "Записках. " употреблять название "Тартария", она у него выступает под кодом "Мёртвый дом".
На тот момент Тартария и стала уже "Мёртвым домом". Как государственное образование Тартария окончательно умерла в 1812 году, её территория была глобальным кладбищем.
Здесь требуется дополнительное пояснение. Одной из причин заката и гибели самого большого и мощного государства в мировой истории Тартарии стала природная мегакатастрофа. Очень многие признаки и факты указывают на то, что в первой половине XVI века произошёл сдвиг северо-восточной азиатской тектонической плиты, что привело к глобальным изменениям ландшафта данной территории. Природная катастрофа поглотила города Тартарии, многие из них ушли на сотни метров вглубь толщи земной коры. Значительно изменилась береговая линия.
В это же время, считают некоторые учёные, "произошло смещение полюсов Земли, которое вызвало мощную приливную волну с мгновенной заморозкой, что стало причиной появления ледяного панциря и вечной мерзлоты на землях Тартарии, где некогда был субтропический климат".
Подтверждение вышесказанному мы находим на старых картах. На картах до XVI века — до катастрофы и глобального оледенения — мы видим одну картину береговой линии Евразии, где не находим ни Камчатского полуострова, ни Сахалина. И на картах второй половины XVI века и далее они уже появляются.
И странным образом в "вечной" мерзлоте находят свежие останки якобы доисторических мамонтов с хорошо сохранившимися субтропическими фруктами в желудке. Сегодня выясняется, что возраст этих животных исчисляется не десятками миллионов лет, а сотнями… лет.
Многое мог рассказать сибирский поход Ермака. Из официальной истории нам известно, что вторжением казачьего отряда Ермака численностью в 840 человек на территорию Сибирского ханства в 1581—1585 годах началось освоение Сибири. На самом деле экспедиция под предводительством Ермака носила характер не завоевательный, а разведывательный. Казачий отряд проводил, скажем так, рекогносцировку на местности — изучал то, что осталось от Великой Тартарии после глобального природного катаклизма. Разумеется, не обходилось без боевых стычек с местными племенами, которые впоследствии и вынесли на первый план, а об исследовательской деятельности умолчали вовсе. Между тем экспедиция Ермака собрала уникальные материалы — археологические, этнографические…
Все эти материалы были уничтожены в период императорства Петра I.
На эти вопросы ответы в моей статье "Фальсификаторам русской истории готовят осиновый кол". Здесь приведу лишь короткую цитату:
"Новогодний указ" Петра I — одна из ключевых точек фальсификации русской истории. Представьте сами, 5508 лет — это не 15 минут и даже не год, их в кармане не спрячешь. Надо же было что-то придумать, чтобы скрыть эти тысячи и тысячи исторических лет. Ничего нового Пётр со своими подручными выдумывать не стал, он воспользовался старым средневековым "шаблоном" Ватикана, где в конце XVI века ввели так называемый Индекс запрещённых книг, согласно которому уничтожались все летописи, книги противоречащие официально принятой скалигеровской хронологии. И Пётр I приказал собрать со всех монастырей и церквей страны старые летописи и книги, якобы для "снятия копий". После этого ни книг, ни их копий никто не видел. Уничтожением старинных русских летописей и было положено начало глобального переписывания истории Руси с помощью немецких профессоров миллеров, байеров, шлёцеров".
Такая же участь постигла и уникальные материалы, собранные на территории Тартарии экспедицией Ермака. Они никаким боком не вписывались в "новую историю России", сочинённую Миллером-Шлёцером, согласно которой восточнославянские племена до X века обитали кто на деревьях, а кто в ямах, а Великой Тартарии и вовсе не существовало.
"Подтверждение" своей исторической теории Герхард Фридрих Миллер, или как его звали на русский манер — Фёдор Иванович Миллер, "нашёл" во "Второй Камчатской экспедиции", во время которой тот 1733—1743 годы объездил земли Западной и Восточной Сибири. В ходе путешествия Миллером были исследованы местные архивы и вывезена масса документов, по которым и в наши дни изучают историю Сибири XVII-XVIII вв. Но здесь обращает на себя внимание такая многозначительная оговорка:
". большинство документов сибирских архивов XVII-XVIII вв. до нас не дошли — погибли от пожаров, сгнили, истлели и т. д. Однако содержание их можно найти в сделанных Миллером выписках, а также его дневниках и путевых описаниях".
Не странно ли, что старинные документы погибли именно в период Второй Камчатской экспедиции Герхарда Фридриха Миллера?
"История Сибири" Миллера — "первый правильный учёный труд по сибирской истории", как его квалифицировали в академической научной среде.
То есть и по истории Сибири мы получаем концептуальное представление от человека, который принимал самое деятельное участие в создании фальсифицированной истории всего государства Российского.
Разумеется, в "Истории Сибири" Миллера нет и намёка на Тартарию. "Тартария" и "тартары" фигурируют в его "истории" как "Татария" и "татары".
Вот один из примеров миллеровского описания Татарии:
"Так как название Татария присваивается территории значительно большей, чем Сибирь, то следовало бы еще доказать, в каком месте Татарии образовались эти китайские поселения. В Китае все земли, лежащие за стеной, носили общее название Татарии".
Представление о методах работы, принципах отбора источников Миллером дают следующие две цитаты из его "Истории Сибири". Первая об отношении немца к русским источникам:
"Может ли быть что-либо бессмысленнее того, когда какой-то неизвестный писатель сообщает, будто некоторые думают, что самоеды — те древние скифы, которые отправляли своих послов к Александру Великому. Если же спросить, кто же этому поверит, то в доказательство приводится рукописная русская повесть, в которой история этого героя так представлена, что едва можно отличить правду от вымысла. В одной русской летописи, составитель и время написания которой неизвестны, к тому же и содержит она в себе мало ценного для истории, упомянутое событие описывается следующим образом: Александр во время своих походов будто бы дошел до Печерских или, как раньше их называли, Югорских гор, неприступность которых положила границу его победам, и туда-то прибыло к нему посольство самоедов".
А здесь Миллер рассказывает по каким источникам он составлял "Историю Сибири":
"Совершенно излишне говорить здесь о тех сибирских народах, о которых нет никаких известий до их покорения русскими. Мы займёмся поэтому более обстоятельно одним татарским владением, которое было известно в Западной Сибири ещё задолго до русской власти, причем дадим в дальнейшем связное изложение событий вместо отдельных и случайных замечаний, которые нам приходилось высказывать до сих пор.
Всё известное нам об этом татарском владении основано, правда, только на устных преданиях, которые сибирские татары получили от своих предков, но это не лишает достоверности историю этого владения. Эти предания вскоре после завоевания Сибири были записаны и вошли в состав сибирских летописей. Эти летописи двух родов: обыкновенные, с которых часто встречаются списки у любителей истории в России и Сибири, и одна особенная, которую необходимо отметить отдельно. Я нашел эту летопись в Тобольске, и владелец согласился продать её мне. Так как, насколько мне известно, это был единственный список этой летописи, я передал его в Библиотеку Академии Наук. Она более подробная и во многом более точная, чем остальные, несмотря на то, что тоже имеет свои ошибки. Изложение летописи сопровождается в ней плохими рисунками. Так как составителем этой летописи мне называли тобольского дворянина или сына боярского Ремезова, то я там, где в особенности на нее ссылаюсь, буду называть ее Ремезовской летописью. Из прочих же летописей уже составлено и напечатано извлечение, касающееся того времени, когда существовало указанное татарское владение. В этом извлечении многие имена совсем не упомянуты, а некоторые события излагаются совсем неверно. Поэтому не будет излишним, если в последующем повествовании кое-что будет мною повторено и при том прибавлены будут некоторые мои замечания".
Так вот незатейливо Миллер отбирает источники и определяет, а точнее, наделяет их достоверностью, с прибавлением "некоторых своих замечаний".
Так делалась "история" по-миллеровски.
Но вернёмся к Достоевскому. Европейский и азиатский вопросы волновали писателя и он думал о них. Через двадцать лет после написания "Записок из Мёртвого дома" в "Дневнике писателя" Достоевский растолковывает "Что такое для нас Азия?". В частности он пишет:
"Потому необходимость, что Россия не в одной только Европе, но и в Азии; потому что русский не только европеец, но и азиат. Мало того: в Азии, может быть, ещё больше наших надежд, чем в Европе. Мало того: в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход!"
И дальше писатель ещё более откровенен:
"Но от окна в Европу отвернуться трудно, тут фатум. А между тем Азия — да ведь это и впрямь может быть наш исход в нашем будущем, — опять восклицаю это! И если бы совершилось у нас хоть отчасти усвоение этой идеи — о, какой бы корень был тогда оздоровлен! Азия, азиатская наша Россия,— ведь это тоже наш больной корень, который не то что освежить, а совсем воскресить и пересоздать надо! Принцип, новый принцип, новый взгляд на дело — вот что необходимо!"
В фразе "азиатская наша Россия,— ведь это тоже наш больной корень, который не то что освежить, а совсем воскресить и пересоздать надо" между строк явно звучит слово "Тартария", хотя Достоевский ни разу его не произносит. Он только призывает нас воскресить и пересоздать наш больной корень.
Что это за корень, если не Тартария?
И последнее. Почему Достоевский не использует название "Тартария"? Может, оттого что считает это слово не исконно русским, а привнесённым с Запада.
Слово и название "Тартария" и пришло с Запада. Из тех же письменных источников и из карт. Европейцы в название это вкладывали определённый смысл (тартар), лишний раз подчёркивая УЖАСную отсталость обитавших в той страшной стороне народов. Но так ли называли свои земли, государство русские? Нет, конечно.
А как? До этого нам надо докопаться.
*Фрагменты текста повести "Записки из Мёртвого дома", где встречается слово "Россия" или производные от него:
Произведение было создано под впечатлением от заключения в Омском остроге в 1850–1854 годы. Писатель художественно осмыслил всё увиденное и пережитое за четыре года каторги в Омске (с 1850 по 1854 годы), будучи сосланным туда по делу петрашевцев. Так называли участников встреч у Михаила Буташевича-Петрашевского. Не все из них были радикальных революционных взглядов: кто-то занимался изучением социально-утопических идей 19 века, а значительную часть осудили только за распространение письма Белинского к Гоголю или за недоносительство о собраниях.
Читайте также: