Утилитаризм бентама и милля кратко
Обновлено: 06.07.2024
Сделаем краткий исторический очерк этого учения и рассмотрим прежде всего состояние этого учения в древнегреческой философии.
Основателем гедонизма считается греческий философ Аристипп из Кирен (435—360 г. до P . X.). Он считал удовольствие высшим благом. Все, что приносит
удовольствие, хорошо все, что приносит неудовольствие или страдание, дурно, — все остальное безразлично. Он не делал различия между удовольствиями: для него удовольствия чисто телесные имели такую же цену, как и удовольствия духовные. Так как удовольствие тем выше, чем оно сильнее, то следует искать удовольствий, обладающих наибольшей силой, и не обращать внимания на то, что вызывает удовольствия, т. е. не обращать внимания на со держание удовольствий. Но каким образом Аристипп доказывает, что человек должен стремиться именно к удовольствиям, и что именно это последнее есть высшее благо? Главное доказательство этого положения Аристипп видит в том, что все живые существа с неиспорченным инстинктом стремятся именно к удовольствию и избегают страдания, а это обстоятельство показывает, что стремление к удовольствию представляет нечто естественное, нечто вполне сообразное с природой. Человек должен стремиться к тому, что сообразно с природой 1 ).
Анникерид (320—280 г.), ближайший последователь этой школы, под стремлением к удовольствию понимал уже нечто более высокое. Под удовольствиями он понимал не только удовольствия телесные, но и удовольствия, проистекающий) от дружбы, семейной жизни, любви к родителям, к отечеству и т. п.
Самым видным представителем гедонизма в древней философии является Эпикур (341—270). Доказательство гедонизма он ищет в том, в чем искал его и Аристипп. Он также исходил из предположения, что единственное безусловное благо есть то, к чему стремятся все живые существа. Все стремятся к удовольствию, и поэтому все имеет ценность лишь постольку, поскольку способствует достижению удовольствия. Даже познание и добродетель имеют ценность лишь постольку, поскольку они способствуют достижению удовольствий. Эпикур ставил духовные наслаждения выше телесных, чувственных. Целью жизни он считал не только удовольствия, но также избежание страданий.
Но поищем в история этики такую систему гедонизма, которая наиболее последовательно проводила бы тот
принцип, что удовольствие есть высшее благо. Такую систему мы находим у английского юриста Бентама (1748—1832).
Этого положения Бентам, в противоположность Эпикуру, не доказывает. Он его просто считает очевидным. Оно не нуждается, по его словам, в доказатель-
1) Фраза эта принадлежит Guyau . Morale anglaise contemporaine. Стр . 5.
стве, да и не может быть доказано: простого констатирования вполне достаточно, чтобы всякий согласился с ним.
Если признать, что достижение удовольствия есть единственная цель жизни, то оно должно быть также единственным критерием человеческих поступков. Другими словами, при оценке наших действий мы должны принимать в соображение только то, в какой мере именно эта цель достигается.
Вещь может считаться полезной только в том случае, если она увеличивает общую сумму удовольствий. Напр., стол полезен не потому, что на нем можно класть предметы, а потому, что он служит удовольствию того, кто кладет предметы 1 ).
Здесь собственно выражается вся нравственная фило-
1 ) Гюйо , ук . соч ., стр . 7 .
на самом деле его интерес, но каждый человек для себя и ближе и дороже, чем кто-либо другой 1 ).
могут быть рассматриваемы и с точки зрения тех по следствий, которые они за собою влекут. Если известное удовольствие стремится производить удовольствие того же рода, то это удовольствие Бейтам называет плодотворным. Если известное удовольствие стремится производить страдание, то это удовольствие будет нечистым. Вот еще два новых признака, которые, по его словам, мм должны принять в соображение: плодотворность и чистота. Но примем в соображение наличность других индивидуумов, и у нас окажется еще один признак. Если мы можем сказать о каком-либо удовольствии, что пм одновременно могут пользоваться многие, то этот признак мы назовем распространенностью удовольствия или его объемом 1 ).
Итак, все удовольствия, какого бы они ни были происхождения, будут ли это высшие, духовные, или низшие, чувственные, имеют семь свойств.
Бейтам придавал весьма важное значение возможности сравнения удовольствий и страданий при помощи указанных признаков. Казалось, каждый раз пред совершением того или другого действия нужно обсудить его с семи указанных точек зрения. Поэтому, для большей легкости запоминания свойств удовольствий и страданий, было придумано мнемоническое стихотворение, которое я и привожу в переводе.
Сила, продолжительность, верность, близость, плодотворность, чистота,
Эти признаки присущи удовольствиям и страданиям.
Таких удовольствий ты ищи, если преследуешь личную цель.
Если общественную, то придай им возможно больший объем.
Страданий же с этими свойствами ты избегай;
Если страдания должны наступить, то придай им возможно меньший объем.
Имея эти данные, легко определить свойство какого-либо действия по сравнению со свойством какого-либо другого действия.
С точки зрения Бентама, было бы совершенной нелепостью доказывать, что какое-либо действие содержит внутренние признаки, показывающие, что оно должно быть
отвергнуто или признано. Для Бентама таких соображений не существует. По его мнению, чтобы оценить какое-либо действие, нужно, подобно купцу, составить баланс удовольствий и страданий, т. е. вычислить, какое количество удовольствия может получиться от данного действия в сравнении с количеством страданий, и если количество удовольствий превысит, то действие молено назвать хорошим, в противном случае — дурным.
Взгляды Бентама лучше всего уясняются, если взять тот пример, который он сам в этом случае приводит. Положим, что мы должны определить этическую цену такого действия, как опьянение. Как это мы должны сделать? Мы должны определить то количество удовольствии, которое может принести с собою это действие в сравнении с количеством страданий. С точки зрения Бентама, нет возможности доказать, что опьянение есть само по себе действие постыдное, унижающее, дурное. По его мнению, доказать, что это действие дурное, можно только в том случае, если можно математически показать, что в нем количество страданий превосходит количество удовольствий. Именно, приняв в соображение вышеприведенные свойства удовольствий и страданий, можно произвести вычисление, которое покажет, что пьянство является действием невыгодным. Вот это вычисление. Удовольствие от опьянения, с точки зрения интенсивности, близости и верности, не оставляет желать ничего большего. С этих точек зрения, пьянство есть действие выгодное. Это то, что Бентам называет в моральном бюджете столбцом прибыли. Но посмотрим столбец потери: прежде всего продолжительность удовольствия от пьянства очень незначительна; далее, никакой плодотворности, и затем крайняя нечистота удовольствия. В самом деле, удовольствие от пьянства влечет за собою, во-1-х, неприятное состояние духа и вредные последствия для здоровья; во- 2-х, страдания, которые могут наступить, как вероятный результат болезни и ослабления организма; въ-3-х, потеря времени и денег; въ-4-х, страдание, производимое в душе тех, которые для нас дороги, напр., матери, жены, ребенка; въ-5-х, недоверие к лицу, одержимому пороком пьянства; въ-6-х, риск наказания (напр., за буйство в состоянии опьянения) и стыд, сопровождающий его; въ-7-х, риск наказания, связанный с престу-
Таким образом найдена возможность определять свойства действий. Нравственность делается арифметическим действием. Конечно, по мнению Бентама, этот процесс вычисления не может быть вполне точно совершаем пред каждым действием, но его всегда следует иметь в виду, и чем больше мы им пользуемся, тем более точным будет наше этическое суждение.
До сих пор мы рассматривали действия, относящиеся к личным интересам каждого, но в этих действиях, как я выше сказал, еще нет этического признака. Этот последний является лишь в тот момент, когда индивидуум совершает действия, принимая в соображение интересы других. Если, как думает Бентам, каждый ищет свой интерес, если каждый человек эгоист, то как он объяснит явления благожелательности, т. е. действия в интересах других? Как он объяснит фактически существующие благожелательные действия?
Объяснить действия в интересах другого, с точки зрения Бентама, в высшей степени трудно. В этом случае может возникнуть вопрос о пожертвовании личным интересом. Как в этом случае человек должен поступить? Ответить на этот вопрос Бентаму трудно потому, что он, как мы видели, говорит, что человек по природе своей эгоист. Если он эгоист, то он и действо-
1) D é ontologie . Гл. XI. Guyau . 30—31.
А если случится, что благожелательное действие лишает нас большего, чем дает, как тогда поступить? Воздержаться от такого действия или совершать его? Бентам думает, что действие такого рода есть неблагоразумие,
1 ) Déontologie. 1.
2) Guyan, ук . соч . 22—32.
расточение счастья. Для того, чтобы существовала добродетель, т. е. выгода, нужно, чтобы существовало равенство между удовольствием жертвуемым и удовольствием получаемым. Нужно, чтобы я передал другому все удовольствие, которое я теряю; только тогда всеобщее счастье, т. е. сумма счастья, принадлежащая всем людям, ничего не теряет; если же такого равенства не существует, то действие должно быть отвергнуто; совершенное самопожертвование не только не есть добродетель, а, напротив, есть порок. Бентам отвергает самопожертвование так же, как экономист отвергает непроизводительную трату. Решительное самопожертвование граничит с преступлением; человек бескорыстный и преступный соприкасаются близко друг с другом; единственная разница заключается в том, что преступник жертвует чужими интересами, а человек бескорыстный — наоборот 1 ). Авраам и Иеффай должны больше нравиться сторонникам утилитаризма, чем Деций и Курций. Если бы самопожертвование сделалось очень частым, то это угрожало бы опасностью для социальной жизни.
бы кто-либо бросал мяч в определенную цель; этот последний может попасть в цель, но может ѵи не попасть, так и человек может правильно рассчитать, может сделать ошибку в расчете. Дурное действие всегда является результатом неправильного расчета. Порок должен быть определен именно так, как неправильно рассчитанный шаг. Если конечный результат хорошо рассчитан, то это — нравственно хорошее действие; если расчет совершен плохо, то — безнравственное.
Таким образом, по Бентаму, человек по природе своей эгоист, а из правильного расчета. он может сделаться благожелательным, добродетельным, приобрести то, что мы называем социальной добродетелью.
Ближайшим последователем Бентама и продолжателем его идей был другой английский мыслитель Д. С. Милль (1806—1873), который именно впервые стал употреблять термин утилитаризм 1 ).
Милль энергично протестовал против тех, которые толковали утилитарный критерий в смысле эгоистическом. Критерий утилитарной морали не есть наибольшее счастье действующего лица, но наибольшая сумма общего счастья; то счастье, которое он признает руководящим принципом человеческих поступков, не есть личное эгоистическое счастье, а счастье всех; он требует от человека в отношении к своему личному счастью и к счастью других строгого беспристрастия, на какое может быть способен посторонний, вполне беспристрастный зритель. Легко видеть, что и в этом пункте Милль отличается от Бентама.
Противники утилитаризма утверждали, что человек имеет и другие цели, кроме счастья, и следовательно, счастье не есть единственное мерило добра и зла. Есть еще и добродетели, к которым человек может стремиться, как к чему-то такому, что желательно само по себе, к чему человек стремится совершенно бескорыстно, без каких-либо надежд получить удовольствие или достигнуть счастья.
По мнению Милля, утилитаризм не отрицает, что добродетель может быть желаема совершенно бескорыстно, ради самой себя, без какой бы то ни было надежды на счастье. Но в действительности это — иллюзия, объясняющаяся случайными причинами. На самом деле между добродетелью и счастьем есть связь, которая случайно утрачена. Первоначально человек стремился к добродетели, потому что надеялся, благодаря ей, достигнуть счастья. Теперь человек стремится к ней без таких надежд. Но мы это легко можем объяснить, если вспомним, что мы ведь и к деньгам тоже стремимся, по-видимому, совершенно бескорыстно, ради них самих, между тем как несомненно, что к ним мы прежде стремились ради получения какого-либо удовольствия. Деньги сами по себе не более желательны, чем какие-либо блестящие камешки. Главное их достоинство в наших глазах состоит в том, что на них можно купить другие вещи, и, следовательно, если они составляют для нас предмет желания, то не сами по себе, а как средство иметь желаемое. Но отчего человек стремится к деньгам самим по себе? Это объясняется следующими психологическими причинами. Мы первоначально стремились к ним, как к средству
для достижения удовольствия, а так как наши желания направляются непосредственно на деньги, а не на те удовольствия, которые, благодаря им, получаются, то мы как будто забываем, к чему собственно мы должны были стремиться, и так как это повторялось очень много раз, го кончилось тем, что мы теперь стремимся к деньгам самим по себе. Нашей первоначальной целью было удовольствие, а деньги средством. Благодаря продолжительной привычке, средство сделалось целью. Точно таким же образом обстоит дело и с добродетелью. Она первоначально была желательна, как средство для достижения счастья, но потом в силу того, что средство может превратиться в цель, как в вышеприведенном примере с деньгами, она становится желательной сама по себе. Но само собою разумеется, что человек не имеет ни малейшего желания быть добродетельным ради того только, чтобы быть добродетельным; добродетели он желает только потому, что она сама составляет средство для достижения счастья.
Таким образом, то обстоятельство, что мы теперь можем стремиться к добродетели самой по себе, не доказывает, что мы можем вообще желать ее бескорыстно; напротив, мы первоначально стремились к ней только потому, что, благодаря ей, мы могли достигнуть счастья; вследствие же продолжительной привычки средство превратилось в цель.
Самый трудный вопрос этики состоит в том, чтобы показать, что человек должен стремиться не только к личному счастью или удовольствию, но и к счастью других. Мы видели, что, по Бентаму, человек должен стремиться к счастью других, потому, что это может способствовать увеличению собственного счастья. Милль становится на совсем иную точку зрения. Для доказательства перехода от личного интереса к общему, Милль приводит одно психологическое соображение, уже совсем не совместимое с исходным положением утилитаризма; именно, он признает чувство единства с себе подобными. В человеческой природе, по мнению Милля, существует могущественное естественное чувство, которое может служить прочной основой для морали утилитаризма; эта прочная основа есть чувство общительности, присущее человечеству — желание единения с нашими ближними, которое теперь
уже является могущественным принципом в человеческой природе и принадлежит к числу тех свойств человека, которые с ростом цивилизации постоянно возрастают в своей силе. По мере того, как общество растет и общественные узы крепнут, индивидуальные стремления все более и более отождествляются с общим благом; человек, так сказать, инстинктивно приходит мало-помалу к тому, что начинает сознавать себя существом, которое по самой природе своей необходимо должно принимать участие в интересах себе подобных, и это стремление к общему благу становится, наконец, для человека столь же необходимым и естественным условием его существования, как физические условия существования. С каждым шагом на пути прогресса постоянно усиливаются те влияния, которые по самой природе своей стремятся возбудить в каждом индивидууме чувство единения с другими людьми, и чувство это может развиться до такого совершенства, что для человека сделается невозможным не только желание, но даже и самая мысль о таком личном благе, которое в то же время не было бы благом всех. В большей части индивидуумов это чувство теперь значительно слабее их эгоистических стремлений и часто даже совершенно в них отсутствует, но в тех, у кого оно есть, оно имеет совершенно характер естественного чувства. Только те немногие люди, у которых нет никакого нравственного чувства, могут оставаться совершенно чуждыми общему благу и не принимать в достижении его никакого участия, если этого не требует их личный интерес.
Если мы в этом пункте сравним Милля с Бентамом, то увидим огромную разницу между ними, происходящую вследствие признания Миллем чувства общественности, которое в корне подрывает бентамовское признание эгоизма исходной точкой морали. По Бентаму, человек рассчитывает, должен ли он содействовать благу других или же нет; по Миллю, он обладает такими чувствами, которые необходимо побуждают его содействовать общему благу. По Бентаму, человек должен рассчитать, выгодно ли для него в том или другом случае совершить то или другое благожелательное действие. Если по обсуждении окажется, что действие это не таково, то от него нужно отказаться. В действия человека входит известный
расчет. Совсем не то у Милля. Здесь расчету не придается значения, а у человека есть чувство солидарности, которое возникает вследствие совместной социальной жизни, которое и производит то, что он совершает благожелательные действия.
Несмотря на это различие в объяснении благожелательных действий, по существу система Бентама и Милля тождественны. Один и другой считают, что человек должен стремиться к увеличению общей суммы счастья, что это последнее только и может служить критерием для оценки человеческих действий.
В следующей главе мы увидим, что утверждение, по которому удовольствие или счастье есть конечный критерий человеческих действий, ни с какой точки зрения защищаемо быть не может.
Литература .
Zieg l er. Geschichte der Ethik. Erste Abtheilung. Die Ethik der Griechen und Römer. 1881.
Избранные сочинения И. Бентама , Введение в основания нравственности и законодательства. Избранные сочинения. Спб. 1867.
Guyau . Morale anglaise contemporaine . 1885 (русск. дерев. Современная английская моральная философия. 1900).
Jodl . Geschichte der Ethik . B . II . Cap . XV .
Милль. Утилитарианизм и о свободе. 3- е изд . Спб . 1900.
Douglas. The Ethics of John Stuart Mill. 1897. (Содержит собрание статей Милля, имеющих отношение к этике).
Douglas. John Stuart Mill. 1897.
Зенгер . Дж. Ст. Милль, его жизнь и произведения. Спб . 1903.
Bain. Mental and Moral Science. 1884.
Гижицкий. Основы морали. 1895. (Представитель своеобразной формы утилитаризма).
Мальцев, А. Нравственная философия утилитаризма. Спб. 1879.
утилитаризм или утилитарная этика Это этическая теория, которая гласит, что действие является морально правильным, если оно направлено на то, чтобы способствовать счастью не только того, кто его совершает, но и всех тех, на кого влияет такое действие. Наоборот, действие некорректно, если оно приводит к несчастью.
Утилитаризм был пересмотрен в конце 19-го века кембриджским философом Генри Сиджвиком, а позднее, в двадцатом веке, Джордж Эдвард Мур предлагает, чтобы правильная цель состояла в том, чтобы продвигать все ценное, независимо от того, делает ли он человек.
На протяжении веков утилитаризм был нормативной этической теорией, которая была не только в философской сфере, но и служила основой для применения в законах. Просто Бентам написал Введение в принципы морали и законодательства в 1789 году, как введение в план уголовного кодекса.
В настоящее время это одна из теорий, которую используют защитники этики и веганства животных. Вместе с ней пытаются получить закон, защищающий животное, на основании которого указывается тот же Бентам, осуждающий мучения животных..
Бентам утверждал, что в соответствии с принципом равенства, страдания лошади или собаки должны рассматриваться как страдания всего человека..
источник
Хотя создателем утилитаризма был Джереми Бентам, считается, что в его теории можно обнаружить влияние других философов..
Преподаватель и к.т.н. В философии Юлия Дайверс утверждает, что первыми предшественниками классических утилитаристов являются британские моралисты. Таким образом, он перечисляет епископа и философа семнадцатого века Ричарда Камберленда. Он также упоминает Шефтсбери, Гея, Хатчесона и Юма.
Богословский центр
Среди первых философов с утилитарными концепциями можно упомянуть Ричарда Камберленда (1631-1718) и Джона Гея (1699-1745). Оба утверждают, что у человека есть счастье, потому что оно было одобрено Богом.
Джон Гей перечислил обязательства, которым подчиняется человек. Они: различают естественные последствия вещей; обязательство быть добродетельным; гражданские обязательства, которые вытекают из законов и тех, которые вытекают из Бога.
Он также попытался объяснить практику одобрения и неодобрения действия. Он также добавил, что человек связывает определенные вещи с их последствиями. Эта ассоциация может быть положительной или отрицательной, что также видно в моральных суждениях, которые издаются.
Моральный смысл подхода
Одним из первых теоретиков морального смысла был Энтони Эшли Купер, 3-й граф Шефтсбери (1671-1713).
Шефтсбери утверждал, что человек может делать моральные различия. Это связано с их врожденным чувством добра и зла, а также с моральной красотой и уродством.
Следовательно, добродетельный человек - это человек, чей нрав, мотив и привязанность имеют правильный тип. Иными словами, он не только ведет себя надлежащим образом публично, но он также может различать то, что является или не является морально достойным восхищения, правильным или неправильным, хорошим или плохим.
Подход человеческой натуры
Фрэнсис Хатчесон (1694-1746) интересовался оценкой добродетели, определяя ее, с одной стороны, в отношении склонности к доброжелательности, которая имеет характер человека, а с другой - с точки зрения ее проекции в действиях морального агента. кто ищет счастья другого.
Таким образом, моральный смысл имеет дело с добродетельными поступками, поскольку он обладает способностью ценить их. Эта способность в свою очередь объединяет чувство, которое появляется у наблюдателя, когда он учитывает последствия.
Для Дэвида Хьюма (1711-1776), чтобы поймать что-то как справедливое или несправедливое, хорошее или плохое, добродетельное или порочное, может быть воспринято не разумом, а чувством одобрения, отклонения, симпатии или неприязни. Это чувство возникает, когда моральный объект наблюдается в соответствии с особенностями, которые свойственны человеческому существу..
Точно так же, как природа человека постоянна и распространена, нормы, которыми регулируются чувства, также имеют определенное соответствие. Одним из элементов этого является полезность, которая, в свою очередь, лежит в основе благотворительности и справедливости.
Общие характеристики
Среди наиболее примечательных особенностей утилитаризма:
-Определите счастье с удовольствием.
-Подумайте о правильном поведении человека, основанном на природе удовольствия и избегайте страданий.
-Предложите счастье как наиболее важную ценность на индивидуальном уровне. Тем не менее, он должен быть совместим с другими с помощью определенных добродетелей, таких как симпатия или доброжелательность.
-Судите человека как существо, которое может реализовать и расширить свои способности.
-Признать, что величайшее счастье общества проявляется в наибольшем количестве людей.
Утилитаризм Джереми Бентама
Вот почему он защищал принцип величайшего счастья как в частных, так и общественных действиях. Действие считается правильным без учета его внутренней природы, если оно приносит прибыль или полезность для достижения максимально возможного счастья.
Чтобы избежать противоречия, которое может возникнуть между поиском индивидуального удовольствия и социальным, Бентам утверждал, что счастье человека является определяющим.
Однако, то, что других, управляет только в той степени, в которой человек мотивирован доброжелательностью, интересом к доброй воле или мнению других или их сочувствием.
Принцип полезности
Для Бентама принцип полезности является своего рода стандартом правильных действий со стороны как отдельных лиц, так и правительств..
Упомянутая заповедь утверждает, что действия одобряются, когда они способствуют счастью или удовольствию, и не одобряет, когда они склонны к боли или несчастью.
Из этих концепций принцип полезности позволяет одобрить или нет действие, основанное на количестве причиненной боли или удовольствия. То есть последствия таких действий.
С другой стороны, определена эквивалентность между хорошим, связанным со счастьем и удовольствием, и плохим с болью и неудовольствием. В дополнение к возможности количественно оценить или измерить как одно, так и другое.
Количественная оценка или измерение удовольствия или боли
Чтобы измерить удовольствие и боль, Бентам перечисляет переменные, которые должен принимать во внимание человек, а именно:
-Уверенность или неопределенность
-Близость или расстояние
К предыдущим, которые рассматриваются на индивидуальном уровне, добавляются другие, когда необходимо оценить и удовольствие, и боль, с точки зрения которых может быть совершено другое действие. Это:
-Плодовитость или тенденция к продолжению схожих ощущений. Таким образом, вы ищете удовольствие, если вы, например, почувствовали удовольствие.
-Чистота или склонность не следовать с противоположными ощущениями. Например, боль, если это удовольствие, или удовольствие, если это боль.
-Расширение Речь идет о количестве людей, на которых он распространяется или с точки зрения утилитаризма, влияет.
Последствия принципа полезности
Бентам был социальным реформатором, и как таковой он применил этот принцип к законам Англии, особенно в областях, связанных с преступностью и наказанием. Для него было необходимо создать наказание для того, кто причиняет вред тому, кто может отговорить его от совершения этого действия снова..
Он также считал, что этот принцип можно применять для лечения животных. По его словам, вопрос, который необходимо задать, заключается не в том, могут ли они рассуждать или говорить, а в том, могут ли они страдать. И эти страдания должны быть приняты во внимание при обращении с ними.
Из вышесказанного вытекает моральная основа любого закона, который предотвращает жестокое обращение с животными.
Другие представители
Джон Стюарт Милль (1806-1873)
Сотрудник Bentham, был продолжателем доктрины утилитаризма своего учителя.
Хотя поиск счастья был актуален для Милля, он не согласился с Бентамом в том, что важнее не количество, а качество. Есть удовольствия, которые качественно отличаются, и это качественное различие отражается в высших удовольствиях и низших удовольствиях..
Так, например, моральные или интеллектуальные удовольствия превосходят физические удовольствия. Его аргумент в том, что люди, которые испытали и то, и другое, видят старшего лучше, чем низшего..
С другой стороны, его защита утилитарного принципа была основана на том, что объект виден, когда люди видят его. Точно так же единственная уверенность в том, что что-то желаемое может быть достигнуто, заключается в том, что люди хотят этого. И поэтому, что желательно, так это хорошее.
Итак, счастье желательно каждому человеку, что является утилитарной целью. И благо для всех людей - это общее счастье.
Оттуда он различал счастье удовлетворения, так что счастье имеет большую ценность, чем удовлетворение.
Внутренние санкции
Другое отличие от Бентама в том, что для Милля были внутренние санкции. И вина, и раскаяние являются регуляторами действий людей..
Когда человек воспринимается как средство причинения вреда, отрицательные эмоции появляются как вина за то, что было сделано. Для Милля, поскольку внешние меры наказания важны, внутренние санкции важны, так как они также помогают осуществить соответствующие действия..
Милль использовал утилитаризм в пользу закона и социальной политики. Его предложение увеличить счастье является основой его аргументов в пользу свободы выражения мнений и избирательного права женщин. Также по вопросу, что общество или правительство не вмешиваются в индивидуальное поведение, которое не вредит другим.
Генри Сиджвик представил свой Методы этики опубликовано в 1874 году, где он защищал утилитаризм и свою философию морали.
Таким образом, он считал, что базовая моральная теория имеет более высокий принцип для выяснения конфликта между ценностью и правилом, помимо теоретической ясности и достаточности для описания правил, являющихся частью морали..
Кроме того, было предложено то, что оценивается в теории, правила или определенной политики перед конкретным действием. Если вы принимаете во внимание то, что люди на самом деле будут делать, или то, что, по их мнению, эти люди должны делать рефлексивно и разумно.
Учитывая эту проблему, Сиджвик рекомендовал следовать курсу, который предсказывается как наилучший результат, принимая в качестве части расчетов все данные.
Общая полезность
Сиджвик проанализировал способ, которым предыдущие утилитаристы определяли полезность. Таким образом, для него существует проблема между повышением уровня полезности, когда количество людей увеличивается. Фактически, возможность увеличения количества людей в обществе подразумевает уменьшение среднего счастья..
В своих рассуждениях он указал, что конечной целью утилитаризма является действие счастья в целом и что совокупное население пользуется всем позитивным счастьем. Количество счастья, которое приобрело дополнительное количество людей, против которых оставшиеся.
Поэтому он пришел к выводу, что мы должны не только пытаться достичь более высокой средней прибыли, но и увеличивать население, пока мы не достигнем максимального продукта среднего количества счастья и количества людей, которые живы в то время..
Джордж Эдвард Мур (1873-1958)
Поэтому нравственно правильный конец не только приносит человеку счастье, но и поощряет то, что ценно, независимо от того, делает его счастливым или нет. Вот как он пытается продвигать максимально возможную ценность, лично или для других, будь то человек или природа.
Мур утверждает, что как внутренняя доброта, так и ценность являются неестественными, неопределимыми, а также простыми свойствами. Таким образом, ценность захватывается только интуицией, а не разумной индукцией или рациональным умозаключением..
Джон С. Харсани (1920-2000) - Питер Сингер (1946)
Оба представляют то, что было названо предпочтением утилитаризма. Речь идет о поиске согласованности с индивидуалистическим и эмпирическим принципом, заложенным в утилитаризм.
Они не считают, что все люди имеют общую природу, которая имеет единственную цель, хотя это удовольствие, но что они сосредоточены на индивидуальных предпочтениях вовлеченных людей, без объективной ссылки. Признание, кроме того, что у каждого человека есть концепция счастья, которая поддерживает свободно.
Утилитаризм (лат. utilitas - польза) – этическая и политическая теория, разработанная Бентамом и Миллем, дополненная сыном последнего Джоном Стюартом Миллем (1806–1873). В этой теории основной критерий справедливости и нравственности - полезность, понимание которой заимствовано утилитаристами у Адама Смита (1723–1790). Утилитаризм как воплощение практического либерализма ближе всего к адекватному пониманию реального процесса демократического управления (напр., модель современного государства всеобщего благосостояния является сугубо утилитаристской). Исходя из того, что максимизация удовольствия (счастья, блага) и минимизация страдания (боли, порока, наказания) - основные мотивы любых поступков, Бентам считал моральное суждение суждением о счастье, предположив возможность математического установления нравственности как баланса удовольствий и страданий, полученных в результате поступка. Дж.Ст. Милль дополнил тезис Бентама положением о качественной оценке удовольствий (более высокое качество умственных) и приоритет свободы среди удовольствий. Изучая британскую политику и законы, Бентам пришел к выводу, что лучшим правительством будет то, которое следует принципу “максимум счастья для наибольшего числа людей” (the greatest good for the greatest number). Благо в масштабах всего общества определяется совокупным расчетом индивидуальных страданий и удовольствий. Эта процедура требует всеобщего голосования (и всеобщего избирательного права при выборах законодателей), свободы самовыражения. Бентам также много занимался вопросами создания системы мер, гарантирующей ответственность властей. Используя принципы утилитаризма, Милль-старший пришел к заключению, что представительная демократия, основанная на всеобщем избирательном праве, является необходимым элементом “хорошей” системы правления, чем существенно способствовал избирательной реформе в Великобритании. Его сын, разделяя в принципе политические идеи старших утилитаристов, обращал внимание на опасность “тирании большинства” с последующим ухудшением качества политики и считал, что обычным гражданам лучше обратить внимание на дела местного самоуправления.
Философия: Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .
Способ мышления буржуа отразился в этике Бентама и в том, что он сводил проблему морального выбора к простому расчёту выгод и потерь, наслаждений и страданий, которые могут повлечь за собой различные действия. Дж. С. Милль попытался сгладить эгоистич. моменты этики У. и пришёл в итоге к эклектич. сочетанию различных принципов.
Милль Д ж. С., Утилитарианизм, пер. с англ., СПБ, [1900]3; Stephen L., The English utilitarians, v. 1—3, L., 1900.
Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .
Философский энциклопедический словарь . 2010 .
(от лат. utilitas – польза, выгода) – филос. и идеологич. принцип, согласно к-рому всякий природный и культурно-историч. феномен рассматривается не в его собственной конкретности, а лишь как средство для внешней цели – полезного эффекта. Ст. зр. У., всякий предмет, всякое богатство определяется через ту пользу, к-рую может из него извлечь потребление (индивидуальное или производительное) или нек-рый социальный институт, возведенный в самоцель. Для У. все только служебно и мир есть лишь резервуар "вещей", более или менее пригодных для утилизации. Бурж. сознание рассматривает предметный мир культуры ". под углом зрения какого-нибудь внешнего отношения полезности. " (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 594). Это сознание определяется овеществлением и соответствующей ему системой отношений полезности. Отношение полезности есть такое реальное, связанное с отчуждением отношение, при к-ром предметные воплощения человеческих способностей функционируют преим. без их распредмечивания (см. Опредмечивание и распредмечивание), как готовые полезные средства, безотносительно к создавшей их творч. деятельности, к ее характеру, генезису, смыслу и т.п. Напр., в науке результат мышления обретает самостоят. форму "готового знания", соответствующую его возможной утилизации. Наиболее развитое выражение отношение полезности получает в классовой эксплуатации.
Гегель видел в "теории полезности" итог идеологии Просвещения: ". в полезности чистое здравомыслие завершает свою реализацию . Так же, как для человека все полезно, он и сам полезен, и . его определение – сделаться общеполезным и общепригодным членом человеческого отряда . Где он находится, там его надлежащее место; он извлекает пользу из других, а другие извлекают пользу из него. Для человека как вещи, с о з н а ю щ е й это отношение, в этом обнаруживается его сущность и его положение. " (Соч., т. 4, М., 1959, с. 312, 302). Маркс исследовал за извращающим творч. характер человеческой культуры "словесным маскарадом" теории полезности "действительный маскарад": то реальное извращение, когда "для индивида его отношения имеют значение не сами по себе, не как самодеятельность, а как маски некоей действительной третьей цели и отношения", к-рое подставляется на место конкретного содержания этих отношений (MEGA, Abt. 1, Bd 5, В., 1932, S. 388). В классовом обществе господство собственно материального произ-ва над культурой навязывает ей мерило полезности, делает полезность способом включения индивида в обществ. связь в качестве средства, низводя его до уровня экономич. персонажа. В системе разделения деятельности наделенные самостоятельностью наука и иск-во преобразуются по образу и подобию собственно материального произ-ва. Бурж. произ-во создает ". систему всеобщей эксплуатации природных и человеческих свойств, систему всеобщей полезности; даже наука, точно так же как и все физические и духовные свойства человека, выступает лишь в качестве носителя этой системы всеобщей полезности, и нет ничего такого, что вне этого круга общественного производства и обмена выступало бы как нечто с а м о п о себе более высокое, как правомерное само по себе" (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 46, ч. 1, с. 386–87).
При отношении полезности исполнители утилизуют предметные формы культуры и тем самым друг друга. Утилизация создает иллюзию связи там, где на деле продолжает углубляться разрыв между развиваемой в отчужденной форме культурой и ничтожными по сравнению с ней индивидуальными способностями "частичных работников", форма поведения к-рых становится все более алгоритмизированной и враждебной творчеству. Критикуя мелкобуржуазную эгалитаристскую концепцию "грубого", "казарменного коммунизма", Маркс вскрыл реакционность стремления ликвидировать всю ту культуру, к-рая не может стать утилитарно пригодной и доступной каждому обывателю, следовательно, ликвидировать интеллигенцию, заменив ее чиновниками. Отрицая частную собственность, эта концепция лишь последовательнее проводит отрицание личности частной собственностью, стремясь универсализовать отношение полезности, сделать всех в равной степени взаимно утилизующими друг друга, т.е. учредить царство коллективизированного У. Категория эксплуатируемого пролетария ". не отменяется, а распространяется на всех людей" (Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., с. 586). Противоречие между возрастающей потребностью в творчестве, в способных к нему личностях и отношением утилизации разрешается только на пути коммунистич. преобразования мира, в к-ром человек шаг за шагом сбрасывает с себя все роли агента внутри собственно материального произ-ва. Преодолевая тем самым господство "внешней целесообразности", коммунистич. человек устраняет саму почву У. и утверждает развитие своих сущностных сил как самоцель.
Утилитаризм в этике – теория морали, получившая широкое распространение в Англии 19 в. и отразившая умонастроения нек-рых слоев англ. либеральной буржуазии. Бентам – основоположник У. – делал основой морали полезность, к-рую он отождествлял с наслаждением. Исходя из натуралистич. и внеисторич. понимания природы человека, Бентам видел конечное назначение морали в том, чтобы способствовать естеств. стремлению людей испытывать наслаждение и избегать страданий. В содействии "наибольшего счастья" (удовольствия) для "наибольшего числа людей" и состоит, согласно Бентаму, смысл этич. норм и принципов. Рассматривая общее благоденствие как сумму благ частных лиц, Бентам предполагает благо одного лица равнозначным благу всякого другого. По словам Маркса, Бентам "с самой наивной тупостью . отождествляет современного филистера – и притом, в частности, английского филистера – с нормальным человеком вообще. Все, что полезно этой разновидности нормального человека и его миру, принимается за полезное само по себе" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 623, прим.). Способ мышления буржуа отразился в этике Бентама и в том, что он сводит проблему морального выбора к простой калькуляции выгод и потерь, наслаждений и страданий, к-рые могут повлечь за собой различные альтернативы действий.
Внутр. противоречия этич. теории У. выявились у Дж. С. Милля, к-рый попытался сгладить эгоистич. моменты этики У. и пришел в итоге к эклектич. сочетанию различных принципов. Так, принцип личного счастья (удовольствия) Милль дополнил требованием согласования различных интересов, ввел качественное разграничение "низших" (чувственных) и "высших" (интеллектуальных) удовольствий, которым следует отдавать предпочтение, признал ценность добродетели в ней самой, а не в пользе, приносимой ею, и т.п.
Натуралистич. обоснование морали в У. было подвергнуто критике в совр. бурж. этике и прежде всего Дж. Муром, к-рый, однако, сам использовал утилитарный критерий оценки поступков по их последствиям (т.н. идеальный У.). Другие бурж. теоретики, переосмысливая Бентама и Милля, считают, что принцип полезности может быть основанием лишь общих моральных норм, но не каждого отд. действия; поступок должен выбираться в соответствии с существующей общей нормой ("ограниченный У." Дж. О. Эрмсона, Дж. Д. Маббота и др. в противоположность "крайнему У. " приверженцев классич. У. – Дж. Смарта, Г. Дж. Мак-Клоски). Дискуссия между теми и другими, прошедшая в 1950-х гг., имела в основном формально-методологич. характер, и в ней даже не поднимался вопрос о социальных причинах того, почему целесообразность ("полезность") общей моральной нормы может вступать в противоречие с целесообразностью отд. поступка.
Лит.: Милль Д. С., Утилатарианизм, пер. с англ., 3 изд., СПБ, 1900; Moore G. Ε., Principia ethica, Camb., 1903, p. 16–19; Urmsоn J. O., The interpretation of the moral philosophy of J. S. Mills, "The Philosophical Quarterly", 1953, v. 3, No 10; Mabbott J. D., Interpretations of Mill's utilitarianism, там же, 1956, v. 6, No 23; Smart J. J. C., Extreme and restricted utilitarianism, там же. No 25; Mс Сlоskey H. J., An examination of restricted utilitarianism, "Philosophical Review", 1957, v. 66, No 4.
Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960—1970 .
Читайте также: