Современники о достоевском кратко

Обновлено: 05.07.2024

Навязчивая идея Достоевского - раздвоение личности. Юношеская повесть "Двойник" - одна из самых любимых его книг. Критика приняла повесть плохо, но Достоевский высоко ценил ее. Он писал: "Зачем мне терять превосходную идею, величайший тип, по своей социальной важности, который я первый открыл и которого я был провозвестником".

Действительно, идея двойничества, когда его лучшая часть противостояла худшей, всю жизнь неотступно преследовала Достоевского. Наказание грешника начинается с того, что его личность раскалывается на две части. Материализуется дубликат, и этот дубликат, эта копия - одновременно и он сам, и не он. Двойник - жуткая карикатура на него, кривое зеркало, отражающее человеческое лицо, на котором проступает тайная проклятая внутренняя жизнь.

Раскольников в "Преступлении и наказании" узнает себя в гнусном Свидригайлове: "Ну, не сказал ли я, что между нами есть какая-то точка общая, а?"

В "Подростке" Версилов раздваивается так же, как герой "Двойника" Голядкин: "Знаете, мне кажется, что я весь точно раздваиваюсь. Право, мысленно раздваиваюсь и ужасно этого боюсь. Точно подле вас стоит ваш двойник; вы сами умны и разумны, а тот непременно хочет сделать подле вас какую-нибудь бессмыслицу, и иногда превеселую вещь".

Ставрогин в "Бесах" обнаруживает своего двойника в Петре Степановиче, революционном агитаторе: "Я на обезьяну мою смеюсь", - поясняет он ему. А тот ему отвечает: "Я-то шут, но не хочу, чтобы вы, главная половина моя, были шутом!"

Ставрогин, говоря о бесе, который ему мерещится, выражается определенно: "О нет, я в него не верю. Пока не верю. Я знаю, что это я сам в разных видах, двоюсь и говорю сам с собой".

Иван Карамазов в галлюцинации видит черта. И этот черт - он сам, это тень, которую он отбрасывает. "Браня тебя, себя браню! - опять засмеялся Иван, - ты я, сам я, только с другою рожей. Только все скверные мысли мои берешь, а главное - глупые".

И еще: ". все, что ни есть глупого в природе моей, давно уже пережитого, перемолотого в уме моем, отброшенного, как падаль, - ты мне же подносишь как какую-то новость. Почему же душа моя могла породить такого лакея, как ты?"

Лакей Смердяков также породия на молодого Ивана Карамазова: ". и в душе его сидел лакей Смердяков".

"В любом человеке в любую минуту, - скажет Бодлер, - уживаются два одновременных порыва - один к Богу, другой к Сатане".

Третья навязчивая идея Достоевского - отцеубийство.

В те мгновения, когда его отец испускал дух под ударами напавших на него мужиков, Достоевский, запертый в Инженерном училище, мысленно обвинял его в пьянстве и старческом эгоизме. Роковое совпадение акта, совершенного другими, и ненависти, наполнявшей его самого, до глубины души потрясло его. Его руки не были обагрены кровью, но именно он был главным виновником свершившегося. "Двойники", "обезьяны" черпали свою силу, жестокость, глупость в его темном, смутном желании. Он не произнес ни одного слова вслух, но был услышан.

Этот труп - тяжкое бремя на его совести, и у него, сына, нет морального права оплакивать человека, имя которого он носил. Осознав до конца, что виновен в отцеубийстве, пусть и совершенном чужими руками, он испытал жесточайшее потрясение и, хрипя и брызгая слюной, упал на пол. Возможно, это был первый припадок эпилепсии. Воспоминание о смерти отца терзало его на протяжении всей жизни. Иногда призрак отца являлся ему во сне, и он всегда толковал этот сон как дурное предзнаменование. "Сегодня ночью я видел во сне моего отца, - писал он жене. - Только дважды являлся он мне в таком ужасном виде и дважды сон сбылся".

И в другом письме признавался, что нередко на него наваливается беспричинная тоска, как если бы он совершил тяжкое преступление, как если бы над ним довлела какая-то неведомая вина, и ничто не могло освободить его от этой вины. Но гораздо сильнее, чем в переписке, признание Достоевского в этой душевной травме выражено в его романах. В "Братьях Карамазовых" старика Карамазова убил лакей Смердяков, но желал убийства другой сын жертвы.

"Вы убили, вы главный убивец и есть, а я только вашим приспешником был", - твердит Смердяков. А Иван вопрошает себя: "Хотел ли я убийства, хотел ли?"

И в "Бесах" Петр Степанович велит зарезать жену Ставрогина, но Ставрогин берет на себя ответственность за этот акт, которого в тайне желал:

"Я не убивал и был против, но я знал, что они будут убиты, и не остановил убийц".

Чистый душой Алеша раскрывает перед неистовым братом Дмитрием это соучастие в грехе в таких словах:

"Все одни и те же ступеньки. Я на самой низшей, а ты вверху, где-нибудь на тринадцатой. Я так смотрю на это дело, но это все одно и то же, совершенно однородное. Кто ступил на нижнюю ступеньку, тот все равно непременно вступит и на верхнюю".

И в другом пассаже "Братьев Карамазовых" Достоевский еще более уточняет свой вывод: "Всякий из нас перед всеми во всем виноват".

Все творчество Достоевского - искоренение низменных инстинктов, которые автор носил в собственной душе. Гоголь впадал в отчаяние от того, что умел изображать одних лишь монстров, что сама природа его таланта не позволяла ему создавать образы совершенных героев. Достоевский облегчает и очищает душу через посредничество своих персонажей, передавая им свои пороки, - и исцеляется от них. Своими романами и всей своей жизнью он внушает читателю мысль, что зло и добро неразрывно слиты в сердце каждого человеческого существа, что праведник не тот, кто считает себя безгрешным, а тот, кто, сознавая, что достоин презрения, терпим к прегрешениям своих ближних, что в самой обездоленной душе живет потребность в молитве, в покаянии, и эта потребность искупает все грехи перед лицом Бога.

11 ноября исполняется 200 лет со дня рождения великого русского классика, мыслителя и философа Ф. М. Достоевского. Представляем вниманию читателей подборку цитат о писателе из картотеки цитат ЦГБ им. А. М. Горького.

Человек с воспаленной душою, писатель катастроф, психолог метаний, он не рисует себе людей спокойными и благообразными, однажды навсегда устроенными: нет, глаза его раскрыты на роковую незаконченность, на постоянное беспокойство и волнение тоскующего и крамольного духа. Ю. И. Айхенвальд

. Достоевский, пловец страшных человеческих глубин, провидец тьмы, рудокоп души, пережил психологию смертной казни, невероятный ужас ее ожидания, - одно это делает его существом инфернальным, как бы вышедшим из могилы и в саване блуждающим среди людей живых. Ю. И. Айхенвальд

Читайте Достоевского, любите Достоевского,- если можете, а не можете, браните Достоевского, но читайте по-русски его и по возможности только его. И.Ф. Анненский

Достоевский прежде всего - великий антрополог, экспериментатор человеческой природы. Он открывает новую науку о человеке и применяет к ней новый, небывалый до сих пор метод. Художественная наука или научное художество Достоевского исследует человеческую природу в ее бездонности и безграничности, вскрывает последние, подпочвенные ее слои. Достоевский подвергает человека духовному эксперименту, ставит его в исключительные условия, срывает все внешние напластования, отрывая человека от всех бытовых устоев. Н. А. Бердяев

У Достоевского был только один всепоглощающий интерес, только одна тема, которой он отдал все свои творческие силы. Тема эта - человек и его судьба. В поглощенности Достоевского человеком есть исступленность и исключительность. Человек не есть для него явление природного мира, не есть одно из явлений в ряду других, хотя бы и высшее. Человек - микрокосм, центр бытия, солнце, вокруг которого все вращается. Все в человеке и для человека. В человеке - загадка мировой жизни. Н. А. Бердяев

Ни у кого, кажется, в истории мира не было такого отношения к человеку, как у Достоевского. И в самом последнем человеке, в самом страшном падении человеческом сохраняется образ и подобие Божие. Его любовь к человеку не была гуманистической любовью. Он соединял в этой любви бесконечность сострадания с какой-то жестокостью. Он проповедовал человеку путь страдания. Н. А. Бердяев

Снисходительность Федора Михайловича к людям была как бы не от мира сего. Он находил извинение самым худым сторонам человека, - все объяснял недостатком воспитания человека, влиянием среды, в которой росли и живут, а часто даже их натурою и темпераментом [. ] Все забитое судьбою, несчастное, хворое и бедное находило в нем особое участие. А. Е. Врангель

А что меня всегда поражало в Достоевском - это его полнейшее в то время безразличие к картинам природы, - они не трогали, не волновали его. Он весь был поглощён изучением человека, со всеми его достоинствами, слабостями и страстями. Все остальное было для него второстепенным. Он с искусством великого анатома отмечал малейшие изгибы души человеческой. А. Е. Врангель

Неоспоримо и несомненно: Достоевский — гений, но это злой гений наш. Максим Горький

Обычное у нас временное забвение не коснулось Достоевского. О нем не пришлось напоминать. Интерес к его трудам и взглядам не ослабел,- они, напротив, стали все больше и больше привлекать к себе вдумчивость критиков и мыслителей - и отзывчивость работников в области изучения острых проявлений душевной жизни. А. Ф. Кони

Он был вечный заступник, вечный защитник слабых. Он отдал поэтому свое сердце, со всеми знаками и слезами, которые таились в нем,- детям. На страницах его сочинений всегда звучит призыв к внимательному и любящему изучению детской души, приходящей в столкновение с суровым реализмом жизни. А. Ф. Кони

Достоевский - этот величайший реалист, измеривший бездны человеческого страдания, безумия и порока, вместе с тем величайший поэт евангельской любви. Любовью дышит вся его книга, любовь - ее огонь, ее душа и поэзия. Д. С. Мережковский

Великий реалист и вместе с тем великий мистик, Достоевский чувствует призрачность реального: для него жизнь - только явление, только покров, за которым таится непостижимое и навеки скрытое от человеческого ума. Д. С. Мережковский

Книг Достоевского нельзя читать: их надо пережить, выстрадать, чтобы понять. И потом они уже не забываются. Д. С. Мережковский

. Он вскрывает такую глубину человеческого я и освещает в ней такие явления, что становилось страшно. Он находил выражение самым неуловимейшим ощущениям и мыслям. Это был какой-то горячечный сон - яркий, мучительный, потрясающий. Грезилось что-то огромное, сложное. Все перепутано, все кружится, несется в страстном вихре, и над всем этим царит одно томительное, давящее и необычайное, сильное ощущение. И вдруг этот мрак, этот ужас озаряются кротким светом, раздается голос любви, прощения, примирения. Страх отходит, из глубины души поднимаются тихие слезы. В. С. Соловьев

Страстный, страдающий автор с первой же страницы схватывал меня и уносил против воли в свое мрачное царство, где он собирал все, что только есть темного, больного, мучительного и безобразного в нашей общественной и личной жизни, где светлые и здоровые образы являются как исключение. В. С. Соловьев

Он любил русского человека до страсти, любил его таким, каким он есть, любил многое из его прошлого и верил с детскою, непоколебимою верою в будущее. А. С. Суворин

Несмотря на свою необычайно тесную связь с Россией, Достоевский так же мало принадлежит только России, как Шекспир Англии или Гете Германии. В этом смысле он еще весь в будущем; и, быть может, еще пройдет много десятилетий ранее, чем цивилизованный мир откроет Достоевского, узнает, поймет и полюбит его. М. И. Туган-Барановский

Из всех русских писателей Достоевский всего более писатель будущего. При жизни он почти не был понят; в нем видели талантливого романиста, ценили его защиту "униженных и оскорбленных", но совершенно не подозревали гениального мыслителя. М. И. Туган-Барановский

Его называют психологом. Да, он был психолог. Но, чтобы быть таким психологом, не надо быть великим писателем, а надо уметь подходить к душе ближнего, надо самому иметь душу добрую, простую, глубокую и не умеющую презирать.

Надо иметь не гордую душу, а мягкую, склоняющуюся, которая может нагнуться, умалиться и пройти в душу ближнего; а там уже видно, чем больна эта душа и чего ей нужно, можно понять ее. Е. А. Штакеншнейдер

Читать Тургенева - наслаждение, читать Достоевского - труд, и труд тяжелый, раздражающий. Читая Достоевского, вы чувствуете себя точно прямо с утомительной дороги попавшим вдруг в незнакомую комнату, к незнакомым людям. Все эти люди толкутся вокруг вас, говорят, двигаются, рассказывают самые удивительные вещи, совершают при вас самые неожиданные действия. Слух ваш, зрение напряжены в высшей степени, но не глядеть и не слушать невозможно. До каждого из них вам есть дело, оторваться от них вы не в силах. Но они все тут разом, каждый со своим делом; вы силитесь понять, что тут происходит, силитесь присмотреться, отличить одного от другого людей этих, и если при неимоверных усилиях поймаете, что каждый делает и говорит, то зачем они все тут столклись, как попали в эту сутолоку, никогда не поймете; и хоть голова осилит и поймет суть в конце концов, то чувства все-таки изнемогут. Е. А. Штакеншнейдер

Еще цитаты о Ф.М. Достоевском, а также о других писателях вы можете найти в КАРТОТЕКЕ ЦИТАТ.

Образ гениальной творческой личности всегда обладает огромной притягательной силой как для современников, так и для потомков. Каким был этот человек в жизни? Как отразилась необыкновенная природная одаренность во внешнем облике гениального человека? Чем отличаются от обычных людей, среди которых они живут, эти избранники? Как связаны характер великого человека и его жизнь с его произведениями? Эти вопросы занимали и будут занимать самых разных людей: от простых неискушенных читателей до ученых, специалистов по психологии творчества, а также художников последующих поколений, испытавших на себе воздействие творчества великого предшественника.

Творчество Достоевского давно и прочно завоевало огромную аудиторию читателей во всем мире. И чем больше проникаем мы в его грандиозный художественный космос, тем чаще задумываемся о самом создателе гениальных произведений.

Современники Достоевского оставили немало воспоминаний о его характере, привычках, внешнем облике от юности и до последних лет жизни. Собранные вместе, эти воспоминания порой поражают своей противоречивостью. Так, А.Е.Ризенкампф вспоминал, что Федор Михайлович "… был в молодости довольно кругленький, полненький, светлый блондин, с лицом округленным и слегка вздернутым носом". Но А.Я.Панаева, встречавшая Достоевского в те же годы, писала, что он "был худенький, маленький, белокурый". А доктор С.Д.Яновский запомнил его таким: "роста он был ниже среднего, кости имел широкие и в особенности широк был в плечах и в груди…". Трудно объяснить такое расхождение в восприятии одного и того же человека разными людьми. Возможно, на общее впечатление от физического облика Достоевского оказывала влияние его "несветскость", некоторая нервозность, застенчивость, особенно в молодые годы.

По многим воспоминаниям можно увидеть, что первое впечатление при встрече с Достоевским порой почти разочаровывало: внешность неброская, не аристократичная, в лице было что-то болезненное - эта особенность отмечена почти всеми мемуаристами.

Такое сложное и не очень отрадное впечатление Достоевский произвел и на Анну Григорьевну Достоевскую (Сниткину), когда она впервые, 4 октября 1866 г., пришла к нему для стенографической работы. Двадцатилетней девушке Достоевский показался старым, больным человеком. Он тут же подтвердил последнее впечатление, сообщив о том, что страдает эпилепсией и что недавно перенес припадок. К тому же он был рассеян, несколько раз переспрашивал свою будущую помощницу, как ее зовут. "Я вышла от Достоевского в очень печальном настроении. Он мне не понравился и оставил тяжелое впечатление," - вспоминала Анна Григорьевна много лет спустя о первом знакомстве со своим мужем.

Однако как в молодости, так и в зрелые годы Достоевского эти первые впечатления от внешнего облика писателя вытеснялись у его собеседников, когда они от чисто внешнего знакомства переходили к более глубокому общению. Тогда открывалась внутренняя значительность, уникальность личности Достоевского и в новом свете воспринимался и внешний облик писателя. Так, С.Д.Яновский, один из самых преданных друзей юности Достоевского писал: "Его обширный, сравнительно с величиною всей головы, лоб, резко выделявшиеся лобные пазухи и далеко выдавшиеся окраины глазниц, при совершенном отсутствии возвышений в нижней части затылочной кости, делали голову Федора Михайловича похожей на Сократову.

"Противоречие между внешней "обыкновенностью" и глубокой одухотворенностью облика Достоевского подчеркнуто в воспоминаниях Вс.Соловьева: "Передо мною был человек небольшого роста, худощавый, но довольно широкоплечий, казавшийся гораздо моложе своих пятидесяти двух лет, с негустой русою бородою, высоким лбом, у которого поредели, но не поседели мягкие, тонкие волосы, с маленькими, светлыми карими глазами, с некрасивыми и на первый взгляд простым лицом. Но это было только первое и мгновенное впечатление - это лицо сразу и навсегда запечатлевалось в памяти, оно носило на себе отпечаток исключительной, духовной жизни". Это описание согласуется и с портретными зарисовками, оставленными другими мемуаристами (А.Е.Врангелем, Н.Н.Фон-Фохтом, В.В.Тимофеевой-Починковской и др.).

Современники Достоевского, которым довелось лично знать писателя, напряженно вглядывались в черты его лица, стараясь прочитать тайну личности великого человека. Потомки вглядываются в сохранившиеся фотопортреты, вчитываются в строки воспоминаний, изучают по ним его облик, привычки, манеру говорить, читать стихи, вглядываются в его рукописи, стараясь по черновым наброскам, по особенностям почерка понять тайну творческого процесса.

При жизни Достоевского были сделаны портреты писателя художниками-современниками: К.Трутовским, В.Перовым, Дмитриевым-Кавказским. Наряду с фотографическими изображениями они дают нам представление о внешнем облике писателя, но в то же время в большей степени приоткрывают его сложный и напряженный внутренний мир.

Эти прижизненные изображения (фотографии и художественные портреты) наряду с мемуарной литературой всегда служили основой для создания портретов писателя художниками и скульпторами многих поколений вплоть до сегодняшнего дня. Однако эти работы, хотя и называются нередко портретами Достоевского, все-таки по большей части портретами в строгом смысле слова (как например, классический портрет работы В.Перова) не являются. В творчестве многих художников ХХ века образ Достоевского нередко приобретает обобщающее символическое значение.

Так, в портрете работы В.Фалилеева (1921) подчеркнуто внутреннее напряжение мысли художника, создателя "Братьев Карамазовых", пророка и мыслителя: при внешней узнаваемости, в портрете доминируют те черты, которые не может передать фотография. Такую символизацию образа писателя можно найти и в работах Э.Неизвестного, Г.Гликмана, Ю.Селиверстова, Г.Неменовой и др. Многие портреты Достоевского, выполненные художниками и скульпторами ХХ века, существуют в неразрывной связи с творческим миром писателя, иногда он предстает в окружении своих героев, иногда его образ представлен несколькими персонажами (автолитография В.Мишина). Индивидуальным прочтением судьбы писателя отмечены графический лист Ю.Брусовани, рельеф из дерева И.Князева, бронзовая модель памятника Достоевскому П.Шевченко. В ироническом, "антипафосном" контексте определенного пласта современного искусства прочитываются работа В.Голубева "Достоевский и Гоголь любят русский народ" и серия рисунков Ю.Никитина из книжки "Хармсиада". Сохраняется у художников и желание осмыслить личность писателя сквозь призму традиционных, но не исчерпавших себя формул ("певец униженных и оскорбленных", "самый петербургский писатель"). В этом семантическом поле создано немало самых разных работ, которые выполнены в духе и стиле разных художественных направлений (портреты И.Иванова, Сотникова, Семенова).

Нередко можно слышать, что тот или иной портрет Достоевского больше говорит нам о художнике, нежели о предмете его изображения. Сам по себе этот факт достаточно значим: ведь только то, что оставляет сильный и глубокий след в творческом сознании, может побудить художника к самовыражению.

Живописные, графические, скульптурные портреты Достоевского, собранные вместе, дают возможность по-новому взглянуть на то, как многообразно восприятие Достоевского в художественном сознании на протяжении более ста лет.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Великий русский писатель Федор Михайлович Достоевский оставил после себя огромное литературное наследие: выдающиеся романы и повести, рассказы, статьи и т.д. Критика о произведениях Достоевского так же обширна и разнообразна.

В этой статье представлена критика о романах Достоевского: отзывы современников писателя и критиков XX вв., как например, Н. А. Бердяев, Л. И. Шестов, Д. П. Святополк-Мирский, Вячеслав Иванов, М. М. Бахтин, Ю. И. Айхенвальд.

Смотрите: Вся критика о Достоевском

Критика о романах Достоевского: отзывы современников и критиков XIX-XX вв.

". Достоевский прежде всего психолог, раскрывавший подпольную психологию. . русскую идею видел Достоевский во “всечеловечности” русского человека, в его бесконечной шири и бесконечных возможностях. Достоевский весь состоит из противоречий, как и душа России. Он — художник не той безликой бездны, в которой нет образа человека, а бездны человеческой, человеческой бездонности. В этом он величайший в мире писатель, мировой гений, каких было всего несколько в истории, величайший ум.

. Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он — самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира. Достоевский — самый христианский писатель потому, что в центре у него стоит человек, человеческая любовь и откровения человеческой души. Он весь — откровение сердца бытия человеческого, сердца Иисусова. "

(Н. А. Бердяев, "Откровение о человеке в творчестве Достоевского", 1918 г.)

". Достоевский имел определяющее значение в моей духовной жизни, еще мальчиком получил я прививку от Достоевского. Он потряс мою душу более, чем кто-либо из писателей и мыслителей. Я всегда делил людей на людей Достоевского и людей, чуждых его духу. Каждый раз, когда я перечитывал Достоевского, он открывался мне все с новых и новых сторон.

. Достоевский был до глубины русский человек и русский писатель. Его нельзя себе представить вне России. По нему можно разгадывать русскую душу. И сам он был загадкой русской природы. Он совмещал в себе всю противоречивость этой природы. По Достоевскому люди Запада узнают Россию. "
(Н. А. Бердяев, "Миросозерцание Достоевского" (1923 г.):

". хотя Достоевский и гениальный писатель, но это не значит, что мы должны забывать о наших насущных нуждах. Ночь имеет свои права, а день — свои. То, что пишет Достоевский в последние годы своей жизни (не только “Дневник писателя”, но и “Братья Карамазовы”), имеет ценность лишь постольку, поскольку там отражается прошлое Достоевского. Нового дальнейшего шага он уже не сделал. Как был, так и остался накануне великой истины. Все, что было у него рассказать, Достоевский рассказал нам в своих романах, которые и теперь, через двадцать пять лет после его смерти, притягивают к себе всех тех, кому нужно выпытывать от жизни ее тайны. "

"Атмосфера напряжения, которое вот-вот закончится взрывом, достигается всякими мелкими приемами, знакомыми каждому читателю каждого романа Достоевского, которые легко могут быть сведены к единому принципу. С литературной точки зрения, комбинация идеологического и сенсационного элемента является самой поразительной чертой ”зрелой манеры” Достоевского.

Несмотря на то, что он был влиятельным публицистом и всегда считался выдающимся писателем. , Достоевский при жизни не нашел настоящего признания. Он был первым и величайшим симптомом духовного разложения русской души на высочайших ее уровнях, которое предшествовало окончательному распаду царской России.

Литературное его влияние при жизни и в восьмидесятые годы было незначительным. В чисто литературном смысле его влияние не было особенно велико и впоследствии. Но влияние Достоевского в целом, как феномен, невозможно переоценить. Величие его не подвергается сомнению, да и читают его не меньше. Но наш организм выработал иммунитет к его ядам — мы их усвоили и исторгли. Самое типическое отношение к Достоевскому наших современников — его принимают как захватывающе-интересного автора приключенческих романов. . реальный Достоевский — пища, которую легко усваивает только глубоко больной духовный организм. "
(Д. П. Святополк-Мирский, "История русской литературы с древнейших времен до 1925 года", 1926 г.)

". Достоевский кажется мне наиболее живым из всех от нас ушедших вождей и богатырей духа. Тридцать лет тому назад умер Достоевский, а образы его искусства, эти живые призраки, которыми он населил нашу среду, ни на пядь не отстают от нас.

Каждой судороге нашего сердца он отвечает: "знаю, и дальше, и больше знаю. До него все в русской жизни, в русской мысли было просто. Он сделал сложными нашу душу, нашу веру, наше искусство поставил будущему вопросы, которых до него никто не ставил, и нашептал ответы на еще не понятые вопросы. "
(Вяч. И. Иванов, "Достоевский и роман-трагедия", 1911 г.)

". Достоевский — творец полифонического романа. Он создал существенно новый романный жанр. Поэтому-то его творчество не укладывается ни в какие рамки. В его произведениях появляется герой, голос которого построен так, как строится голос самого автора в романе обычного типа. Слово героя о себе самом и о мире так же полновесно, как обычное авторское слово оно звучит как бы рядом с авторским словом и особым образом сочетается с ним и с полноценными же голосами других героев. "

Ю. И. Айхенвальд:

". романы Достоевского являют зрелище, которому нет равного во всей мировой литературе. Они до такой степени исполнены страдания и недуга, что как-то совестно было бы прилагать к ним чисто эстетическое мерило, хотя он и редкий мастер изобразительности.

. искусно и ловко сплетает он все тонкие петли своего сложного повествования, сам нигде не запутается, ничего не забудет и уверенно сведет одно к одному, все многочисленные концы с концами; он — страстный, но он и хитрый, он себе на уме, на безумном уме. Большой он художник, но причудливый.

У него - не обычное течение жизни, не мирные встречи людей, а почти исключительно сцены и часто ссоры; он не боится писательских трудностей и нарочно создает такие коллизии, перед которыми у другого автора замерло бы в бессилии перо. . вы чувствуете, что это уже предел человеческой напряженности, что большего душа не могла бы уже вынести. Он, при всем романтизме иных его страниц, ничего не стесняется, не боится никаких низин. . его трудно читать, как трудно жить. Он воплощает собою ночь русской литературы, полную тягостных призраков и сумбурных видений.

. Достоевский, помимо всего прочего, — замечательный карикатурист; он очень способен к остроумию и шутке, и порою они вспыхивают у него радостными, сверкающими искорками; он умеет быть ласковым и шутливым. "

Это была критика о романах Достоевского: отзывы современников и критиков XIX-XX вв. о произведениях писателя.

Читайте также: