Национальная идентичность белорусов кратко
Обновлено: 07.07.2024
С овременная белорусская идентичность существует в координатах цивилизационного выбора между Россией и Западом, где оба эти начала представляются во многом не совместимыми, и выбор в пользу одного означает фактический разрыв с другим.
П одобная структура идентичности закономерно порождает раскол общества на группы с разнонаправленными геополитическими и идеологическими установками. В отличие от Украины, идентичность которой сформирована в тех же координатах, в Белоруссии этот раскол носит пока латентный и скрытый характер и успешно блокируется властями, которые, со своей стороны, предпринимают попытки выработки некой примиряющей, компромиссной идеологии, способной консолидировать белорусское большинство.
Материальная и духовная составляющие цивилизации
Цивилизация — и есть та искусственная среда обитания, которую создает человек в процессе своей познавательной разумной деятельности. Эта среда включает в себя материальные и духовные объекты, формирующие инфраструктуру жизнеобеспечения человеческого общества. К материальным объектам относятся здания, дороги, мосты, другие инженерные сооружения, орудия труда и др. К духовным — информация и знания, а также средства их накопления, обработки и передачи. Именно развитие информационно-познавательной деятельности людей, в конечном счете, обусловливает развитие и прогресс человеческой цивилизации. Это развитие касается как сугубо материально-технической составляющей, так и социальной — этики отношений между людьми и основанных на ней социальных институтах, т.е. формах организации отношений между людьми в обществе.
Всемирная цивилизация
или многообразие локальных цивилизаций?
Ц ивилизационное развитие человечества происходило неравномерно, и эта неравномерность сохраняется по сей день. Даже в современном мире сохраняются анклавы, где жизнь людей мало чем отличается от жизни на заре человечества. Но и между более развитыми странами сохраняется существенная разница в укладах жизни, уровне технологического развития и т.п.
Множественность и относительная изолированность цивилизаций порождала несходство культур, социальных институтов, религий и т.п. В то же время, абсолютизировать эту обособленность и самодостаточность локальных цивилизаций не стоит. Именно такую ошибку допускали авторы, работавшие в русле классического цивилизационного подхода, возникшего в конце 19 — первой половине 20 вв. (Н. Данилевский [1], О. Шпенглер [2], А. Тойнби [3]). Они рассматривали раскол на локальные цивилизации как имманентную черту развития человечества. Собственно, сама категория человечества при таком подходе ставилась под сомнение. Непреодолимость межцивилизационных барьеров, постулированная в рамках данного подхода, дробила человечество на замкнутые локальные сообщества, взаимодействие между которыми может носить преимущественно конфликтный характер.
На рубеже 20-21 вв. традицию старого цивилизационного подхода подхватили С. Хантингтон [4, 5], П. Бьюкенен [6] и другие интеллектуалы-консерваторы западного мира, заявившие, что после окончания холодной войны основным стержнем человеческой истории становится противостояние Запада и незападных цивилизаций. Аналогичные тенденции после падения коммунизма наблюдались и в России. Здесь набирают популярность идеи особого цивилизационного пути, возрождается интерес к евразийству [7], оригинальную концепцию России как цивилизации-острова, окруженного межцивилизационными пространствами-лимитрофами, предложил В. Цымбурский [8].
Отсюда — столь характерные для цивилизационного подхода попытки определить критерии классификации цивилизаций, отчертить их границы и назвать их точное число. Это очень напоминает аналогичные попытки определять нации через язык, культуру, религию, этническое происхождение и другие признаки, ни один из которых на поверку не является универсальным.
На самом деле, локальные цивилизации не являются замкнутыми и самодостаточными образованиями. Логика развития локальных цивилизаций вписана в логику общечеловеческой истории, локальные цивилизации можно уподобить разным дорогам, ведущим к одной цели. Несмотря на внешнее многообразие и непохожесть форм, в основе всех цивилизаций лежит общий императив: накопление знаний и развитие технологий. Именно это, в конечном счете, определяет успешность цивилизации на том или ином историческом этапе.
Сама по себе изолированность локальных цивилизаций, наблюдавшаяся на протяжении человеческой истории, не является неким самодовлеющим и непреодолимым законом, а связана с технологическими ограничениями, существовавшими на протяжении длительного исторического периода: рассеянность людей и неразвитость коммуникаций закономерно порождали изоляцию.
Однако, несмотря на это, доминирующей тенденцией в истории человечества была глобализация. Развитие коммуникаций взламывало барьеры между человеческими сообществами, способствуя интенсификации контактов между ними, обмену знаниями и технологиями. Безусловно, процесс этот был зачастую болезненным и конфликтным, но, в то же время, необратимым. Его итогом на сегодняшний день становится все возрастающая интеграция и взаимозависимость мира. В связи с этим, часто говорят о начавшемся переходе к глобальной, общечеловеческой цивилизации, в рамках которой будут постепенно размываться не только политико-экономические, но и культурные, языковые, конфессиональные барьеры, которые и сегодня зачастую кажутся непреодолимыми. ХХ век стал эпохой конкуренции двух таких проектов построения глобальной цивилизации — либерально-капиталистического и коммунистического. Каждый из них предполагал, в конечном счете, построение стандартизированной глобальной цивилизации с единым ценностным ядром.
Общие закономерности и противоречия
человеческого развития
В Новое время, с индустриализацией и механизацией труда, наконец, созревают предпосылки для реализации многих фундаментальных принципов социальной справедливости. Либеральная концепция правового равенства на протяжении 19-20 вв. приводит к практически повсеместному слому сословных перегородок и формальному уравниванию людей в правах. И если либерализм, в конечном счете, остановился на сугубо юридическом равноправии, социализм и коммунизм предложили намного более радикальные проекты социально-экономического выравнивания условий жизни людей.
Однако, несмотря на безусловный прогресс в вопросах социальной справедливости, человечество по-прежнему остается расколотым, а социальные отношения пронизывают вражда и конкурентность. Промышленная революция, ослабив трудовую эксплуатацию, вместе с тем, резко повысила ресурсоемкость человеческой жизни. И если раньше основным ресурсом, бывшим объектом борьбы, являлось продовольствие и обеспечивавшие его плодородные земли и угодья, то теперь — полезные ископаемые, составляющие основу индустриальной экономики.
Неравномерность распределения и потребления ресурсов порождает и главное противоречие нынешнего этапа глобализации, когда наиболее развитые страны стремятся обеспечить себе привилегированное потребление ресурсов, неизбежно за счет других, менее удачливых стран и регионов. Следствием этого становится растущий разрыв в уровне и образе жизни между регионами планеты. В условиях глобализации это неизбежно приводит к росту миграционного давления на развитые страны, куда в поисках лучшей доли устремляются выходцы из бедных регионов. Это, в свою очередь, порождает всплески национального шовинизма и ксенофобии и создаёт благодатную почву для разного рода экстремистских идеологий. С одной стороны — это растущая ксенофобия в развитых странах, стремление закрыться от потока мигрантов и создаваемых ими проблем. С другой — это всплеск того же исламского радикализма, который в корне своём является формой социального бунта бедных и угнетенных против несправедливого мироустройства.
Локальные цивилизации
в системе общечеловеческого развития
Большинство локальных цивилизаций, дошедших до наших дней, имеют очень древнюю историю и связаны с евразийским материком и Cеверной Африкой. Не вдаваясь в подробности, перечислим эти основные цивилизационные регионы и опишем логику их исторического развития.
С появлением двух великих монотеистических религий — христианства и ислама, — регион постигнет цивилизационная дезинтеграция. Христианство, которое в конечном счете закрепится на северо-западной оконечности региона, заложит основы будущей европейской цивилизации, ядром которой станет латинизированное западное Средиземноморье, а также бывшие варварские периферии Римской империи, с преимущественно германским населением. Ближний Восток окажется под преимущественным влиянием ислама. Несмотря на то, что связи между европейским и ближневосточным мирами сохранялись, и сегодня, с падением влияния религии, только усиливаются, многовековой культурный барьер, возникший между ними, по-прежнему дает о себе знать, выражаясь в многочисленных взаимных фобиях и предубеждениях.
Два других великих евразийских цивилизационных региона в контексте данной работы нас интересуют намного меньше, поэтому дадим здесь их сугубо схематичное описание. Первый регион — это индийский (включающий, помимо собственно Индии в ее нынешних границах, также ряд сопредельных стран). Второй регион — Дальний Восток, включающий Китай, Японию и Корею.
Безусловно, между тремя названными цивилизационными регионами Евразии никогда не существовало жестких границ, и культурные, технологические, идейные обмены происходили с древних времен (для примера, можно упомянуть исламизацию Индии в эпоху Великих Моголов или проникновение буддизма на Дальний Восток, пересечение индийских и китайских влияний во многих странах юго-восточной Азии).
За пределами Евразии и северной Африки существовали индейские цивилизации Америки, которые погибли в результате европейской экспансии, послужив субстратом для сложившихся здесь в Новое время европеизированных традиций. Что касается южной и центральной Африки, а также островов Индийского и Тихого океана, то здешние социумы в массе своей так и не смогли самостоятельно подняться выше первобытного уровня, став объектами европейской цивилизационной экспансии.
Вплоть до Нового времени между локальными цивилизациями существовал относительный паритет в уровнях развития. В Новое время происходит скачкообразное усиление западного мира на фоне стагнации и упадка других локальных цивилизаций. В итоге весь мир оказался ареной глобальной цивилизационной экспансии Запада, многовековые культурные барьеры оказались взломаны, культурные границы — размыты. Новый, невиданный ранее по масштабам виток глобализации мира означал и неизбежную вестернизацию.
Впечатляющее возрастание интереса к обсуждению идентичности может сказать больше о нынешнем состоянии человеческого общества, чем известные концептуальные и аналитические результаты его осмысления.
З. Бауман [ 2, 176]
Введение
При первом же погружении в тематику идентичности, которой посвящено множество научных трудов от солидных монографий до блогерских заметок, возникает чувство погруженности в туман – он и есть диагноз современного состояния темы идентичности. Туман как бесформенность и незавершенность, как неотрефлексированность и непроясненность… Все это мы фиксируем на двух принципиальных уровнях существования идентичности: уровне научной рефлексии (методологические проблемы понимания и анализа) и уровне реальных исторических, социальных процессов [1] . Для усугубления ситуации можно зафиксировать еще два уровня: психологический и социальный (социологический в терминологии XIX века). Психологический уровень отражает все сложности комплекса идентичности как внутренних процессных инсталляций сознания: «Проблема идентичности возникает уже тогда, когда в пробуждающемся самосознании вспыхивает вопрос: кто я? Или кто мы? На протяжении всей своей истории человечество давало на этот сакраментальный вопрос самые разнообразные ответы, но лишь современность проблематизовала идентичность как таковую.
[1] Автор позволяет себе здесь развести науку (аналитика, рефлексия) и историю (жизнь как таковая, поток событий) без решения проблемы их взаимосвязи.
Но это детали, которые стали очевидны во второй половине ХХ века.
Методологические трудности: борьба за смысл.
Первая пара отражает субстанциональное содержание проблемы идентичнсоти: 1. Идентичность суть жесткий заданный конструкт, к которому субъект приходит через процесс идентификации (узнавания) и получает успокоение в виде отождествления с ним; 2. Идентичность настолько ситуативна и изменчива, что привязать ее к некоторой онтологической сущности, некоему культурному инварианту (универсалии) не представляется возможным: мы можем лишь наблюдать и констатировать возникновения и исчезновения идентичностей.
Четвертая пара полюсов (соответсвтенно) – проблемы функциональности (политического прагматизма): 1. Идентичность как естественный исторический и культурный процесс требует спокойной, естественной включенности в него: приходит время – создаешь семью, приходит время – идешь на работу, приходит время – самоидентифицируешься… 2. Идентичность, в силу конструируемости, возможно эксплуатировать для достижения различных (прежде, всего политических) целей: идентичность сродни воспитанию – какие ценности заложишь в ребенка, такой вырастет человек (проект).
С последним полюсом связана острейшая проблема выбора наиболее адекватного современности проекта конструирования, например, белорусской идентичности (как комплекса идентичностей) или, опять например, гендерной идентичности шведский детей-дошкольников.
Отдельной методологической проблемой выступает и такая стандартная для науки тема как тема структуры. Отметим, что структурирование идентичности идет на двух уровнях.
Мы уже характеризовали ситуацию идентичности с помощью понятий бесформенность и незавершенность, неотрефлексированность и непроясненность. Поясним связь этих характеристик с предложенной системой координат:
Сразу отметим, что эти семантические координаты (как методологические интрументы) во многом совпадают с реальными социальными и историческими ситуациями идентичности.
Смысловое наполнение полюсов предложенного перекрестья может быть следующим:
1. История (Прошлое): версии истории, исторической реконструкции зарождения, развития, эволюции ситуации идентичности; познавательно-исторические модели, на основе которых производятся информация, комплексы аргументов-контраргументов, объяснительные схемы и пр.
3. Форма (Канон): соответствие/несоответствие наличной ситуации идентичности принятым стандартам (например, европейской модели).
4. Контекст (Ситуация): совокупность внутренних и внешних обстоятельств функционирования идентичности, ее местных особенностей и пр.
Из перечисленных методологических проблем существования современного аналитического пространства идентичности становится ясно, что это пространство находится в стадии бурного роста и становления, методологический и категориальный аппарат только формируется, а предложенные схемы сразу же проверяются на жизнеспособность с позиций оппонентов и исторических реалий.
Социальные реалии: борьба за дискурс.
Отметим, что при всей казалось бы теоретико-методологической самонаправленности в науку, перечисленные выше проблемы имеют прямое отношение к не-научным реалиям.
Проект № 2 опирается (и в этом его преимущество) на язык большинства белорусов – русский. Это проект не элитарный, а открытый. К недостаткам проекта можно отнести: 1) отсутствие яркого исторического нарратива и программы будущего (кроме тезисов о необходимости хранить государственность и быть демократической страной); 2) отсутствие логического объяснения отличия белорусов от русских; 3) дезорганизованность ведущих представителей этого проекта, которые объединяются только в случае общей угрозы (которые часто исходят от официальной власти Беларуси), а после ее исчезновения опять разбегаются.
Отметим, что проектная типология Г.Иоффе полезна при описании вариантов белорусской идентичности, но требует уточнения, которые вызваны большим, чем фиксируется в приведенной типологии, разнообразием ценностей и идеалов авторов проектов. Если исходить из тесной связи нациестроительства с политическими и геополитическим реалиями, то проектов белорусской идентичности (в деталях) должно быть гораздо больше, чем три – по мнению автора можно выделить следующие идеологические направления, в рамках которых возможно формировать схемы современной белорусской идентичности:
Описанные нами аналитические сценарии (проекты) понимания белорусской идентичности, помимо прочего, требуют от исследователя определиться в отношении двух фундаментальных проблем: во-первых, завершен ли процесс формирования белорусской нации, можно ли вообще говорить о белорусах как о состоявшейся нации; и, во-вторых, если нация только формируется и если идентичность можно искусственно формировать, то это формирование идет по какому алгоритму: европейскому XVIII-XIX веков? европейскому постиндустриальному? уникально-местному?
Второй вектор прогнозирования связан с анализом пестрого набора нынешних (или возможных в будущем) факторов, которые детерминируют путь белорусской идентичности. В качестве таковых, прежде всего, видятся:
Перечень этих и подобных факторов принципиально неограничен и ситуативен (конъюнктурен), но именно этим и интересен, так как большинство этих факторов суть результат сознательной деятельности человека как субъекта социального управления и контроля.
Итоговые выводы нашего исследования, которое касалось реконструкции широкого спектра вариантов понимания белорусской идентичности в современном интеллектуальном пространстве, хотелось бы поместить в две плоскости: научно-теоретическую и практическую (культурно-политическую).
Структура белорусской идентичности.
В качестве базовых компонентов белорусской идентичности следует выделить такие ее составляющие, как: территориальную, гражданскую (государственную), этническую и культурную субидентичность. Конфессиональная составляющая в белорусской идентичности практически не выражена и не актуализирована. Также, как следует из результатов республиканских исследований, например, феномен советской идентичности, теряя свою распространенность среди жителей Беларуси, при этом остается достаточно устойчивым среди определенных категорий населения республики, порой подменяя или дополняя собой этническую или гражданскую идентичность.
Исследование.
При этом для русских в Беларуси к таким важнейшим критериям относятся язык, культура, исторические традиции, общность происхождения, для белорусских поляков – религия, привязанность к родной земле, исторические традиции, общность происхождения, язык. Согласно последним социологическим опросам россиян, для подавляющего числа русских таковыми критериями также являются язык, культура, природа, историческое прошлое. Очевидно, что для русских (как в России, так и в Беларуси) среди таковых критериев преобладают критерии культуры, для белорусских поляков – смешанные критерии (культурные, этнические, территориальные), для белорусов – также смешанные, но иные критерии (территории, государства и этничности), за исключением критериев культуры.
Возраст является одним из важнейших факторов, определяющих как проявление в ответах белорусов базовых составляющих общебелорусской идентичности, так и диагностирующих основные тенденции ее потенциальных изменений в ходе смены поколений. Максимально высокие показатели выраженности каждой из составляющих белорусской идентичности (территориальной, этнической, гражданской и культурной) продемонстрировали представители самого старшего поколения (старше 60 лет). Помимо этого, представители этого поколения чаще других отождествляют себя с народом Беларуси, но менее остальных – с европейцами.
Группа молодежи до 20 лет продемонстрировала самые низкие показатели территориальной и советской идентичности. Средние значения – гражданской, этнической, культурной, с представителями народа Беларуси, патриотической идентичностей. И самые высокие значения – европейской идентичности. Эти данные представляются вполне объяснимыми как наиболее высокой мобильностью молодежи, так и отсутствием сегодня объективных оснований для советской идентификации после распада СССР. Вместе с тем, анализ процентного распределения оценок указывает на то, что, например, в этой возрастной группе максимально высокие показатели выраженности гражданской идентичности (47,7%) оказались даже больше аналогичных показателей по республике (44,8%), что отражает рост чувства гражданственности среди самого молодого поколения белорусов.
Город и село.
Как различается идентичность по регионам?
1) Минск. Выявлены самые низкие показатели актуализации этнической, культурной, гражданской, территориальной, советской идентичностей, а также низкие показатели патриотической и идентичности с народом Беларуси. При этом показательно то, что для жителей столицы характерна высокая распространенность европейской идентичности. Эти результаты отражают вполне типичную для полиэтничного мегаполиса, каковым является Минск, ситуацию, для которой присущи в условиях высокой этнической мозаичности стирание межэтнических и межкультурных границ.
2) Минская область. Характерны самые низкие показатели актуализации европейской идентичности, низкие показатели территориальной идентичности и идентификации с представителями русской культуры, средние показатели этнической, патриотической и советской идентичности, идентификации с представителями белорусской культуры и народом Беларуси.
3) Брестская область. Самая высокая по республике выраженность территориальной и культурной идентичности, а также идентичности с представителями народа Беларуси. Вторая по распространенности – этническая и патриотическая, и третья по распространенности – гражданская идентичность.
4) Гомельская область. Отличают самые высокие показатели распространенности гражданской и этнической идентичности, а также вторые по величине – территориальной идентичности, третьи – идентичности с патриотами, представителями белорусской и русской культуры. Последние представляются информативными в плане межкультурного (русско-белорусского) влияния в регионе Российско-Белорусского пограничья.
5) Могилевская область. Отличается наиболее низкими показателями гражданской и патриотической идентичности и самыми высокими показателями советской и с представителями русской культуры идентичности, средними показателями белорусской культурной, этнической и территориальной идентичности. Эти данные могут свидетельствовать о русских ассимиляционных процессах среди белорусов этого региона.
6) Витебская область. Результаты очень похожи на полученные в Могилевской области. Это проявилось в высоких показателях советской идентичности и с представителями русской культуры и, наоборот, наиболее низких показателях этнической, а также идентичности с представителями белорусской культуры, народа Беларуси.
7) Гродненская область. Ее жители больше других считают себя патриотами страны и европейцами. Среди них высоко актуализированы белорусская культурная, гражданская идентичности и идентичность с народом Беларуси.
Видя между регионами дихотомию Гродно/Витебск, легко напрашивается аналогия с Украиной, где существует дихотомия Львов/Донецк. Но увлекаться этой аналогией не надо, конечно же, эта разница между регионами в Беларуси выражена в очень слабой степени, и Гродненщина даже близко не является прямым аналогом Галичины.
Магистрант, ИМОМИ ННГУ им. Лобачевского
Аннотация: В статье рассмотрены вопросы изучения национальной идентичности, показана многоаспектность этого феномена. Элементы национальной идентичности рассмотрены на примере современного состояния Республики Беларусь, в частности в её приграничных восточных регионах. Определены особенности современного внутри- и внешнеполитического курса республики в области формирования национальной идентичности.
Ключевые слова: национальная идентичность, идентичность, пространство.
PECULIARITIES OF THE FORMATION OF NATIONAL IDENTITY BY THE EXAMPLE OF THE REPUBLIC OF BELARUS
Master student, Lobachevsky State University of Nizhni Novgorod
Abstract: The article considers the issues of studying of national identity, it illustrates the multidimensional nature of this phenomenon. The elements of national identity are considered on the example of the current state of the Republic of Belarus, in particular in its eastern border regions. The article also defines the peculiarities of modern domestic and foreign policy orientations of the Republic in the field of national identity formation.
Keywords: national identity, identity, space.
В настоящее время изучение вопросов идентичности становится не только актуальным, но зачастую необходимым, т.к. она отражает социокультурную динамику в пространстве и времени, а также является необходимым элементом политической и идеологической жизни государства в условиях жёсткой конкуренции с другими государствами-нациями.
Важно отметить, что в конце XX века произошёл переход от традиционных концепций к социальному конструктивизму, в котором мир понимается как социальная конструкция, т.е. человек своей деятельностью формирует социальную реальность, либо она формируется другими более сильными и влиятельными людьми или силами. В этом случае следует отметить, что идентичность формируется в политическом и историческом контексте. В некоторых исследованиях отмечаются также идеи текстуальности и нарративов.
Говоря о пространственно-временном аспекте, следует обратить внимание на понимание и этого феномена. Так, И. Кант утверждал, что пространство и время являются элементами системы, которые люди используют в процессе конструирования своего опыта [3]. Как и идентичность, пространство рассматривается на различных уровнях, и важно учитывать, что пространственно-временной аспект помогает понять политическую и идеологическую роль, воздействующую на память, а затем и на формирование идентичности.
В качестве основных факторов в исследованиях национальной идентичности чаще всего рассматриваются: языковой, религиозный, исторический, политический, экономический и культурный. Отметим, что географический фактор является не менее значимым и с точки зрения философского контекста, и с точки зрения самой географической значимости, т.к. любая деятельность человека обусловлена территориальными особенностями.
Географы обращают внимание и на экономико-географическое и геополитическое положение исследуемого региона. Например, при рассмотрении приграничных территорий вводятся такие понятия как периферийность и трансграничность.
Приграничные регионы часто являются периферией, и их внешние связи и, зачастую, благосостояние зависят от наличия тех или иных ресурсов, в том числе со стороны соседствующей страны. Кроме того, приграничные регионы носят трансграничный характер, и часто в них отмечается сильное политическое влияние, которое нередко имеет целью взаимовыгодное решение для соседствующих государств.
Приграничные территории интересны и тем, что в них определение идентичности происходит в сравнении как с общностями своего государства-нации, так и с общностями соседнего государства. Идентичность здесь формируется под влиянием таких факторов как общность истории, особенностей культуры, географической однородности территории, схожесть экономики с соседней страной и другими.
Границы в свою очередь в условиях глобализации утрачивают часть своих функций, однако национальная идентичность предполагает принцип территориальности, т.е. самоидентификация во многом сопряжена с конкретной территорией, поэтому и территорию, и само явление идентичности можно и нужно рассматривать на различных уровнях – в масштабах страны, региона, города и т.д.
В формировании национальной идентичности и развитии приграничных территорий особое место занимают средства массовой информации. Для поддержания дружественных отношений важно, чтобы страны (и особенно приграничные регионы) имели друг о друге положительное представление и мнение.
Обратимся к конкретным примерам и возьмём в качестве исследуемого поля Республику Беларусь. Современная Беларусь – государство, имеющее благоприятное транзитное положение, соединяющее на протяжении многовековой истории западноевропейские страны с восточными регионами, а также северные территории с южными. На её территории часто происходили важнейшие исторические события, которые во многом повлияли на формирование национальных особенностей. Сегодня страна имеет 5 стран-соседей, с которыми она развивает дружественные отношения.
Национальный состав Беларуси весьма однороден – по данным переписи населения 2009 года, белорусы составляют 83,7%, русские – 8,3%, украинцы – 1,7%, другие – 6,3% [6]. В республике действуют организации разных конфессий, однако ведущее место принадлежит Белорусской православной церкви (БПЦ). К ней относится большинство населения страны. Подчинённость же БПЦ Московскому Патриархату способствует развитию тесных связей с Россией. Традиционной для страны религией является и католицизм, однако он в наибольшей степени характерен для западных регионов.
Как и другие республики бывшего СССР, Беларусь в настоящее время находится в состоянии поиска и становления новой национальной идентичности, и её транзитное положение в некотором смысле ставит её перед выбором между такими сильными блоками как ЕС и Россия.
Если рассматривать Беларусь в контексте белорусско-российских отношений, то в наибольшей степени будут интересны приграничные восточные территории страны (Витебская, Могилёвская и Гомельская области).
Влияние советского периода в Беларуси особенно ярко выражено в культурном и ценностном отношении, что опять же можно объяснить тем, что Беларусь оказалась одним из главных театров военных действий в период Второй Мировой войны и буквально с нуля выстраивалась в послевоенный этап. В настоящее время одним из видов туристских программ в Беларусь являются ностальгические туры и туры по местам боевой славы. Итак, вхождение в состав Советского Союза отразилось на культуре (музыка, литература, театр и др.), спорте, архитектуре, а также в образовании многочисленных культурно-бытовых связей и наличии смешанных браков.
Говоря об общности языка, которая является одним из важнейших условий в формировании национальной идентичности, стоит отметить, что белорусский язык, как русский и украинский, входит в состав восточнославянской группы. Русский же язык, являясь наряду с белорусским вторым официальным государственным языком, активно используется в повседневной жизни белорусов и является языком межнационального общения на постсоветском пространстве.
Ещё один существенный вопрос в формировании национальной идентичности касается вероисповедания. Стоит отметить, что молодое поколение Беларуси, как и России, с большим интересом и уважением относится к религии, чем старшее поколение, что объясняет спокойные межконфессиональные отношения в стране. Для восточных регионов характерно доминирование православных.
Наличие частых контактов с населением России формируют политическое сознание граждан. Общественное мнение по вопросам внешнеполитического взаимодействия также показало, что белорусы выступают за более тесные отношения с Российской Федерацией (увеличение с 79% до 86,5%) и одновременно сократилась доля респондентов, выступавших за укрепление отношений с Украиной (с 36% до 16,5%) [5]. Отмечается желание сотрудничать с Россией в рамках Союзного государства, СНГ, ЕАЭС и ОДКБ. При этом участие в этих организациях позволяет сохранять и развивать национальную идентичность, базируясь на принципах уважения и невмешательства во внутренние дела стран-участниц.
Непростая современная социально-экономическая обстановка вынуждает молодёжь выезжать из мест своего постоянного жительства в более благополучные регионы как внутри страны, так и на территорию России. Это явление характерно для всей страны. Так, миграционные связи с Россией в последние годы продолжают расти: за период с 2010 по 2015 г. число прибывших из Беларуси в Россию выросло больше чем в 3,5 раза (с 4894 чел. до 17931 чел.) [6].
Таким образом, на формирование национальной идентичности белорусов влияют различные факторы: географические, этнокультурные, исторические, экономические, геополитические, что свидетельствует о многогранности этого процесса.
Подводя итог, отметим, что транзитное положение Республики Беларусь подразумевает разновекторную внешнеполитическую работу для обеспечения баланса между европейской и евразийской системами. Сегодня Беларусь больше тяготеет к евразийской системе, которая позволяет ей развивать свою национальную идентичность, основываясь на принципах уважения и невмешательства во внутренние дела государств-участниц. Становление же национальной идентичности происходит на основе традиций, истории и самобытности белорусского народа, и, по мнению автора, национальная идентичность белорусов проявляется в языке, вероисповедании, этнических традициях и т.д.
Читайте также: