Кризис исторической науки в первой четверти xx в кратко

Обновлено: 06.07.2024

Глава 8. ИСТОРИЯ В XX в.: КРИЗИСЫ И РЕВОЛЮЦИИ В ИСТОРИЧЕСКОМ ПОЗНАНИИ – с. 206-241

Как бы ни были хронологически удалены события,
в действительности любая история отсылает
к нуждам ситуации настоящего,
вибрации которого помогают услышать факты.

На протяжении XX в. историческая наука не раз претерпевала радикальные изменения, которые ученые назвали поворотами. Эти изменения касались понимания предмета науки, ее содержания, проблематики, методов исследования и в конечном счете ее профессионально-научного и социального статуса.

Кризис историографии в XX в. был связан со сменой научных парадигм, принципов и методов познания, а также с изменениями социального статуса исторической науки. В любой отрасли знания в какой-то момент возникает ситуация, когда ее доминирующая научная модель оказывается не в состоянии объяснить полученные научным сообществом новые результаты. Усиливается разрыв между эмпирическими данными науки и ее теоретическими постулатами. Период кризиса – это период ломки старой парадигмы науки и активного поиска ее нового образа, соответствующего изменившимся реалиям. Поэтому он характеризуется острыми методологическими дискуссиями, появлением конкурирующих исследовательских стратегий, существенным расширением самого познавательного поля науки.

Кризис исторической науки в XX в. являлся закономерным следствием бурного развития исторического познания предшествующего столетия, в результате чего возникла острая потребность привести теоретическое знание об истории в соответствие с ее значительно расширившейся эмпирической базой.

Пересмотр старой научной парадигмы начался уже на рубеже XIX-XX вв. с утверждения принципиального различия между историческим и естественнонаучным познанием, что в конце концов привело к радикальным изменениям в самом образе истории. Однако в первом десятилетии XX в. никто еще не отрицал, что история является наукой, имеющей дело с конкретным, единичным, неразложимым на более простые элементы историческим фактом. Более решительная атака на позитивизм была предпринята только накануне и во время Первой мировой войны. Начавшийся на рубеже веков методологический кризис в годы войны получил колоссальный импульс и превратился в общий кризис исторической науки.

Будучи формой самосознания общества, история чутко реагирует на его проблемы, и чем эти проблемы значительнее и острее, тем масштабнее их влияние на состояние науки. Вот почему проблема кризиса исторической науки имеет еще и выраженный социальный аспект, который существенно осложняет и обостряет все его течение. Потрясения начала века развеяли оптимистическую уверенность в безостановочном поступательном развитии западной цивилизации, способной гармонично решать все свои проблемы. Рушилась теория прогресса, вновь появилось стремление найти идеал в прошлом. Вместе с оптимистическими ожиданиями потерпел крушение образ самой истории – мудрой наставницы жизни, способной на основании глубокого понимания прошлого прорицать будущее. Остро встал вопрос о том, нужна ли история вообще.

Важную роль в пересмотре основных принципов исторического познания сыграл и произошедший в конце XIX – начале XX в. переворот в научной мысли – революция в физике. Теория относительности Альберта Эйнштейна и другие великие открытия в физике и математике обосновали новую, релятивистскую, картину мира (пришедшую на смену механистической), исходящую из признания органической связи пространства и времени с движением материи и вытекающего отсюда вероятностного характера естественнонаучных законов и, соответственно, вероятностной, относительной природы научной истины.

*Февр Л. Бои за историю. М., 1991. С. 32.

Историческое сознание выступает необходимой предпосылкой действия, а главным творцом истории в концепции Кроче является свободный, мыслящий индивид, руководствующийся в своих поступках как совокупностью определенных общественных ценностей и установок, так и волей Провидения, которую людям не дано познать. Индивид, творящий историю, стремится пережить и переосмыслить прошлое в настоящем. Объяснение причин событий Кроче искал внутри самого процесса мысли, а не во внешних по отношению к нему факторах (Бог или закон), что было характерно для других идеалистических и позитивистских концепций, а также для исторического материализма.

Умеренный релятивизм, указывая на специфику исторического познания и его субъективную сторону, в отличие от презентизма, имел более широкую методологическую базу и нашел отражение в некоторых попытках построения синтетических концепций.

Едва ли не первый опыт осмысления новой исторической реальности, рожденной Первой мировой войной и Октябрьской революцией, и, соответственно, места и задач исторической науки принадлежит крупному российскому ученому Роберту Юрьевичу ВИППЕРУ (1859-1954), который рассматривал глубокий кризис западной культуры как прямое следствие переживаемой эпохи, характеризующейся ломкой привычного порядка вещей. Это неизбежно вело к радикальному пересмотру всей системы исторических представлений, суть которого Виппер усматривал

*Beard СЛ. A. Written History as an Act o( Faith // American Historical Review. 1934. Vol. 39. P. 219.

В концепции всеобщей, системной истории выдающегося русского историка и религиозного философа ЛЬВА ПЛАТОНОВИЧА КАРСАВИНА (1882-1952) отвергалось противопоставление индивидуализирующего и генерализирующего подходов к изучению истории человечества, поскольку всякая индивидуальность воспринималась как абсолютное выражение определенной целостности. Карсавин считал, что идея прогресса не учитывает противоречивость процесса развития и, закрывая путь к подлинному пониманию как прошлого, так и настоящего, обесценивает историю. Предмет истории он определял как человечество в его социальном (т. е. общественном, политическом, материально- и духовно-культурном) развитии, в едином и непрерывном процессе, ни одна из сторон которого не может быть признана причиной, однозначно определяющей остальные.

*Коллингвуд Р. Идея истории; Автобиография. М., 1980. С. 244. " Там же. С. 203.

*Когитгнуд Р. Идея истории; Автобиография. М., 1980. С. 14.

Экономическая история – с. 214-217

*Кохмшгвуд Р. Идея истории; Автобиография. М., 1980. С. 236. Там же.

торые опиралась аналитическая деятельность историка. Неопозитивистская философия истории характеризовалась признанием роли в истории общих социологических и психологических факторов и, соответственно, ведущей роли в историческом познании объяснительных процедур –сопоставления изучаемых явлений со стандартами поведения, мышления, типами, структурами отношений повседневности.

Наиболее ярко неопозитивистский подход проявился в новой исторической дисциплине – экономической истории, имевшей самые тесные связи с проблемами современности и успешно развивавшейся на фоне мировых экономических кризисов. В начале XX в. она уже преподавалась в американских, британских и французских университетах. Первые работы касались, как правило, экономической политики государства и представляли собой самый удобный переход от занятий политической историей. Но уже очень скоро историко-экономические исследования сосредоточились на изучении движения цен, а затем и вокруг феномена индустриализации, который вызывал наибольший интерес у специалистов во всем мире. Результатом стало особое внимание к Британии – первой стране, пережившей промышленную революцию.

Бурными темпами развивалась специализация внутри историко-экономических исследований: по отраслям производства, регионам, корпорациям, постепенно охватывая все аспекты экономической жизни прошлого, т. е. любую деятельность, связанную с производством, обменом и потреблением. Однако характер и неравномерное хронологическое и географическое распределение сохранившихся источников жестко ограничивали возможность изучения экономической истории во всей полноте, поскольку систематический сбор информации об экономике начался только в XIX в. Знания о более ранних периодах историкам приходилось добывать буквально по крупицам: интерес властей к экономической деятельности подданных почти полностью ограничивался той ее частью, что облагалась налогами. Круг вопросов экономической истории до XVIII в., на которые исследователи могли дать ответ с достаточной долей уверенности, был резко ограничен скудостью данных.

В экономической истории вместо героев и выдающихся личностей на авансцене оказались объективные факторы, воздействие которых имело тенденцию распространяться и на другие сферы общественной жизни. Более ранние труды по экономической истории носили в основном описательный характер: в них воссоздавалась картина хозяйственной жизни в определенный период, и не проявлялось особого интереса к механизмам экономических перемен. Позже большинство исследований было нацелено на раскрытие динамики роста или упадка экономики в целом, а также по отдельным важнейшим отраслям. Острые споры вызвали как раз векторы и механизмы этих изменений.

С обстоятельной и в высшей степени убедительной критикой этих концепций выступил в то время один из крупнейших теоретиков XX столетия ЛЮДВИГ ФОН МИЗЕС (1881-1973), который отмечал, что периодизация экономической истории предполагает знание экономических законов, свойственных каждому периоду, тогда как эти законы могут быть открыты только путем исследования отдельного периода без каких-либо ссылок на события, случающиеся за данными временными рамками. Предполагается, что на протяжении каждого из периодов экономической эволюции, следующих в определенном порядке, экономические законы остаются неизменными, и при этом ничего не говорится о переходе от одного периода к другому. Имеет ли переходный период свои собственные законы? Кроме того, если допустить, что законы экономического становления являются историческими фактами и поэтому изменяются с течением исторических событий, то это, очевидно, противоречит утверждению о существовании периодов, на протяжении которых не происходит никаких изменений.

В 60-70-е гг. XX в. формируется школа новой экономической истории, методология которой опирается главным образом на количественный анализ и моделирование экономических процессов. Бурное развитие этого направления в США привело впоследствии к выделению особой группы историков-клиометристов, приверженцев количественных методов (Р. Фогела, С. Энгермана, Д. Норта и др.), работы которых вышли далеко за пределы проблематики экономической истории – в сферу изучения социальных и политических процессов. В 1970-1980-е гг. в рамках новой экономической истории сложилась особая область исследования – история бизнеса.

Кризис исторической науки в XX в. явился закономерным следствием развития исторического познания предшествующего столетия. Пересмотр старой научной парадигмы начался уже на рубеже XIX–XX вв. Однако в первом десятилетии XX в. никто еще не отрицал, что история является наукой. Потрясения начала века развеяли уверенность в безостановочном поступательном развитии западной цивилизации, рушилась теория прогресса, вновь появилось стремление найти идеал в прошлом. На первый план выдвигаются проблемы кризиса цивилизации, глобальных катастроф, выживания человечества, деградации морали. Теперь о прогрессе принято говорить как о пережитке прошлого.

Главный вызов истории – постмодернистский – был направлен против концепций исторической реальности и объекта исторического познания, которые выступают в новом толковании не как нечто внешнее для познающего субъекта, а как то, что конструируется языком и дискурсивной (речевой) практикой. Язык рассматривается не как средство отражения и коммуникации, а как главный смыслообразующий фактор, детерминирующий мышление и поведение. Подчеркивается креативный, искусственный характер исторического повествования, выстраивающего неравномерно сохранившиеся, отрывочные и нередко произвольно отобранные сведения источников в последовательный временной ряд. По-новому ставится вопрос не только о возможной глубине исторического понимания, но и о критериях объективности и способах контроля исследователем собственной творческой деятельности. От историка требуется пристальнее вчитываться в тексты, использовать новые средства для раскрытия истинного содержания прямых высказываний, и расшифровывать смысл на первый взгляд едва различимых изменений в языке источника, анализировать правила и способы прочтения исторического текста той аудиторией, которой он предназначался, и пр. Постмодернистская парадигма, давно захватившая господствующие позиции в современном литературоведении, распространив влияние на все сферы гуманитарного знания, не ограничилась отрицанием идеи истории как единого движения от одной стадии к другой, а также идей прогресса, свободы, демократии, классовой борьбы. Данная парадигма поставила под сомнение само понятие исторической реальности, а с ним и собственную идентичность историка, его профессиональный суверенитет (стерев, казавшуюся нерушимой, грань между историей и литературой), критерии достоверности источника (размыв границу между фактом и вымыслом), веру в возможности исторического познания и стремление к объективной истине.

Новые направления современной историографии, усвоившие уроки постмодернистского вызова, могут доказать свою состоятельность, дав нам реальную возможность глубже понять процессы, которые определяли развитие исторического знания и исторической науки, выявить их новые измерения в более широких интеллектуальных и культурных контекстах

Контрольные вопросы

1. Проанализируйте причины, вызвавшие кризис исторической науки
в XX в.

2. Дайте оценку вклада в развитие исторической науки М. Блока и Л. Февра.

3. В чем состоит метод социального анализа?

4. Какая из концепций XX в. вам наиболее близка и почему?

Контрольные вопросы

1. Проанализируйте причины, вызвавшие кризис исторической науки
в XX в.

2. Дайте оценку вклада в развитие исторической науки М. Блока и Л. Февра.

Достижения исторической науки к концу ХIХ в. и начало ее кризиса. Методологическая дискуссия 90-х гг. ХIХ в.в немецкой исторической науке. Углубление представлений о содержании исторического процесса в рамках позитивистского видения истории. Расширение источниковой базы исторической науки. Расширение методов исследования. Трактовка проблемы задач и возможностей исторической науки. Место истории среди других наук.

Основные идеи историзма в трактовке исторического процесса и возможностей его познания, сформулированные Ф. Майнеке (1862–1954). Проблема своеобразия исторического источника и способов познания прошлого в творчестве Р.Дж. Коллингвуда (1889–1911). Судьба историзма в немецкой исторической науке. Значение идей немецкого историзма для развития мировой исторической науки. Критика немецкого историзма в творчестве Дж. Иггерса. Возможности синтеза позитивистского и неокантианского подходов к истории. Б. Кроче (1866–1943) и его теория исторического процесса и способов его познания. Рост сознания ответственности исторической науки за судьбы цивилизации. Й. Рюзен как критик историзма.

Наличие противоречивых тенденций (рационалистических и идеалистических в теории познания, оптимистических и пессимистических в трактовке истории) как характерная черта европейского стиля мышления. Нарастание пессимистических настроений в общественном сознании европейцев в межвоенный период (первая половина ХХ в.) и отражение этих настроений в философии и гуманитарном знании. Скептицизм Ф. Ницше (1844–1900) и причины возрастания популярности его идей в ХХ в. Критика европейского пути развития в философско-исторической концепции О. Шпенглера.

Культурология и развитие гуманитарного знания в ХХ в. Появление лингвистической, социологической, исторической культурологии. Цивилизационный подход к истории как вариант философско-исторического подхода и как антитеза линейного понимания истории. Цивилизационный подход и проблема единства и целостности всемирной истории. Эвристические возможности цивилизационного подхода к истории. Культурология и конкретное историческое знание в их взаимоотношении.

Основные тенденции развития исторической науки в Англии ХХ в. Оксфорд и Кембридж как традиционные центры развития исторической науки в Англии. Трактовка истории Англии в творчестве Дж. Маколея Тревельяна (1838–1928) .

Э. Карр (1892–1982) и проблема кризиса в английской исторической науке. Трактовка марксизма Э. Карром .

В конце XIX столетия стало очевидно, что исследовать новые политические и общественные явления методами классического немецкого идеалистического историзма невозможно. Бурное экономическое развитие Германии, наступление эпохи империализма, формирование массового общества, возникновение крупных политических партий и движений, первые признаки кризиса традиционных буржуазных ценностей, появление модернизма в культуре всё это требовало от историков расширения поля исследования и вовлечения в сферу исторической науки таких областей как социальная история, экономическая история, история культуры. Однако абсолютизация в немецком историзме принципа индивидуальности и неповторимости исторических явлений серьезно ограничивала научно-познавательные возможности историков. Начиная с 80-х годов, в германском обществознании постепенно разворачивается интеллектуальная кампания против позитивизма, который стал восприниматься как западная либеральная философия, чуждая немецким научным традициям. С критикой позитивизма выступили как консервативные, так и либерально настроенные учёные-гуманитарии.

Далее он пришел к выводу о том, что решающую роль в истории играют психологические и культурные факторы. Свой метод Лампрехт назвал культурно-историческим синтезом. Он полагал, что объектом исторического исследования должен стать коллектив, а не отдельная личность. Движущей силой истории следует считать развитие социальной психологии. Исторический процесс рассматривался Лампрехтом как последовательная смена культурно-исторических эпох через обновление социальной психологии, что, в свою очередь, приводило к обновлению социальных и экономических институтов общества. Лампрехт выделял шесть таких культурно-исторических эпох: анимизм, символизм, типизм, конвенционализм, индивидуализм, субъективизм.

Методологическая дискуссия продолжалась до конца 90-х годов XIX столетия, но её последствия продолжали оказывать влияние на немецкую историческую науку вплоть до Первой мировой войны. Возражения Лампрехта о том, что его методология есть не что иное, как стремление вооружить немецкую историческую науку для лучшего решения задач современности, не принимались немецкими историками в расчёт. Лампрехт интеллектуально проиграл в методологической дискуссии и оказался в научной и духовной изоляции. Тем не менее, его критика методологических основ немецкого историзма заставила немецких историков задуматься о модификации концепции Ранке о роли идей в истории и отмежеваться от иррационализма и мистицизма ранкеанства.

Французский социолог рубежа XIX–XX вв. ЭМИЛЬ ДЮРКГЕЙМ (1858–1917) критиковал многие положения О. Конта. Он считал, что социальная реальность – это некая равнодействующая поступков индивидов, в свою очередь, оказывающая большое влияние на поступки отдельных лиц. Дюркгейм учитывал, с одной стороны, социальные факторы, внешние по отношению к индивидуальной мотивированной деятельности и влияющие на неё, а с другой – ценностно-нормативные факторы. При этом рассматривались и социальная статика, и эволюция общества, представленная как усложнение его структуры.

Что касается так называемых практикующих историков, занимавшихся конкретно-историческими исследованиями в конце XIX в., то их мало интересовали теоретические проблемы исторического знания, за исключением историков Германии, страны, где собственно и возник метод исторической критики.

Однако в этот период нарастает критика позитивизма, предпринимаются попытки утвердить идею отличия исторического познания от естественнонаучного и одновременно защитить его научный статус, хотя объективность выводов рассматривалась ограничительно, как их соответствие общепринятому или достаточно аргументированному критерию. В противоположность традиционным представлениям утверждалась активная роль познающего субъекта в процессе исторического познания.

Непримиримые разногласия по этим вопросам ярко проявились в так называемой методологической дискуссии 90-х гг. XIX в., в которой приняли участие многие видные немецкие историки.

Инициатором дискуссии был историк Карл Лампрехт, полемические статьи которого вызвали самый широкий критический резонанс. В 1897 г. он писал о том, что цель науки – не работа над частностями и не констатация фактов отличия явлений. Наука призвана приводить бесчисленное множество единичных фактов, которые мы наблюдаем как в природе, так и в истории, в систему общих понятий. И это определение столь же применимо к истории, как и ко всякой другой науке. Лампрехт, хотя и признавал случайность и свободу воли как факторы исторического процесса, но подчеркивал, что историческому исследованию никогда не удастся эмпирически установить и выяснить полную цепь причин. Лампрехт называл себя историком-психологом, подчеркивая, что любые действия зависят от психологических условий, но на деле речь шла вовсе не об индивидуальной, а о социальной психологии, способной объяснить перемены в социальном сознании. Эти перемены вписывались учёным в жёсткую схему, в которой ни индивидуальные, ни национальные различия не признавались значимыми с точки зрения их влияния на общественную жизнь.

Читайте также: