Крестьянская религия кратко и понятно самое важное
Обновлено: 02.07.2024
§ 1. Нравственно-религиозное состояние русского крестьянства в восприятии духовенства и церковной периодической печати начала XX века
Начало XX в. – время, когда вся Россия говорила о реформах, и для Церкви это период осмысления изменений, произошедших в обществе за истекшие десятилетия. В фокусе пристального внимания общественных и государственных деятелей оказывалось нравственное состояние крестьянства и сельского духовенства.
В 1888 г. трудами известного психиатра Михаила Николаевича Нижегородцева была создана комиссия по вопросу об алкоголизме, мерах борьбы с ним и для выработки нормального устава заведений для алкоголиков 325 .
В Москве в 1901 г. было организовано Московское столичное попечительство о народной трезвости, возглавлявшееся генералом от инфантерии Цеймерном, а с 1905 г. – В.Ф. Джунковским. Оно распространяло среди населения информацию о вреде употребления алкоголя, изыскивало средства на полезную организацию отдыха и свободного времени простых людей, на содержание лечебницы для страдавших запоем. Попечительство содержало до 15 народных домов: Грузинский (2252 чел.), Сухаревский (2112 чел.), Трубный (2054чел.), Немецкий (1000 чел.), Спасский (698чел.), Даниловский (680 чел.), Александровский (1277 чел.), Хитровский (1335 чел.), Бутырский (771 чел.), Садовнический (1002 чел.), Дорогомиловский (930 чел.), Сергиевский (1054 чел.), Алексеевский (2011 чел.), а также Хитровскую чайную (642 чел) и Смоленскую столовую (962 чел.). Народные дома работали без перерыва круглый год с раннего утра и до 9 вечера, вход был бесплатным. В них не допускалось распитие спиртных напитков, а чай, закуски и горячие блюда отпускались по минимальным ценам; посетители могли ознакомиться со свежими газетами и журналами. Ежедневно в начале XX в. народные дома посещало около 18 780 человек 336 . Попечительство содержало ночлежный приют, столовую, лечебницу для алкоголиков на Новинском бульваре, 10 бесплатных читален и платных библиотек, воскресные школы для малограмотных; устраивало народные гуляния, спектакли, концерты, народные чтения. За 10 лет Московское попечительство получило от Министерства финансов 5 млн руб., а в период с 1901 по 1911 г. оно само выделило 108 750 руб. обществам и учреждениям, преследовавшим цель борьбы с алкоголизмом. При отдельных церквах создавались приходские общества трезвости. Борьба с пьянством была приоритетной не только для духовенства центральных епархий Российской империи, поскольку общества трезвости организовывались и в других епархиях, например в Оренбургской 337 .
Изменение духовного облика крестьянства как наиболее традиционной и консервативной части общества происходит в переломные, кризисные эпохи развития государства. Таким, безусловно, стало время первой русской революции, а также начавшийся после отмены крепостного права переход от традиционного аграрного общества к индустриальному. Русские крестьяне сохраняли языческие верования и обряды, уживавшиеся со своеобразным типом христианской религиозности – крестьянская среда была пропитана суевериями и предрассудками. Христианская догматика оставалась неизвестной большинству крестьян, стремившихся с помощью религии дать объяснение событиям своей жизни и социальным явлениям. И тем не менее простая и бесхитростная народная вера служила важнейшим регулятором социальных отношений в среде крестьянства 370 .
§ 2. Взаимоотношения духовенства с прихожанами. Приходская жизнь
Через Московскую духовную консисторию за период 1903–1913 гг. прошли две сотни дел, возбужденных по жалобам и доносам прихожан на своих священников. В Московской епархии было в среднем 1200 священнослужителей, и при учете ушедших за штат и вновь рукопоженных получалось, что примерно на каждого седьмого священнослужителя подавалась жалоба. Данный материал дает уникальную возможность взглянуть на взаимоотношения прихожан и духовенства с разных сторон. В делах сохранились жалобы крестьян на священнослужителей, расследование и отчеты благочинных и духовных следователей, объяснительные клириков. Прихожане доносили властям на духовенство и раньше: в XVII в. жалобы на пьянство, драки, брань, воровство были столь часты, что митрополиты обычно даже не назначали расследование, а доверяли челобитчикам и отстраняли дурно зарекомендовавшего себя клирика 415 . Но в начале XX в. приход изменился, и после расследования многие жалобы оказывались ложными. Наиболее распространенными были доносы со ссылками на пьянство, грубость, вымогательство, оскорбление прихожан, буйство священно- и церковнослужителей. Недовольство священником могло вызвать обвинение его в неисполнении своих обязанностей; часто причиной жалоб служили не проступки клирика, а его разногласия со старостой, споры из-за оплаты или просто нерасположение к нему. Важной фигурой в приходе являлся церковный староста, как правило зажиточный и имевший авторитет среди крестьян. Именно он и оказывался инициатором жалоб на клирика. Предметом разногласий служили вопросы управления приходом, строительства, церковного хозяйства, доходов, а иногда личность самого старосты, выбранного прихожанами. Например, церковный староста московской Богородицкой в Марьиной роще церкви написал жалобу на священника по причине того только, что тот к нему нерасположен. Свящ. К. Озерецкий сделал последнему замечание о грубом обращении с детьми в церкви. Староста в свою очередь обвинил священника в грубости и пьянстве 416 , поскольку чувствовал себя в храме полноправным хозяином и отрицательно относился к вмешательству священника в свои хозяйственные дела. Староста села Рождествена-Суворова Андрей Лебедев подал жалобу на приходского священника Димитрия Колосова. Последний якобы мешал рабочим ставить новую ограду, предлагал отслужить молебен и обозвал старосту жуликом. Жалоба была оставлена без последствий, так как староста зарекомендовал себя как человек очень грубый, пьющий, затеявший дело с целью отомстить священнику 417 . Иногда конфликт священника со старостой делал жизнь клирика невыносимой. Священник села Колычева Звенигородского уезда Александр Соколов просил о переводе на новое место, мотивируя свой поступок не материальными выгодами, а разногласиями с церковным старостой, который вел себя в церкви как хозяин, не обращал внимания на замечания священника. По словам о. Соколова, староста судился с его предшественниками и собирается, по-видимому, судиться и с ним 418 .
| Годы | Общее число духовенства | Духовенство, замеченное в пьянстве | Процент от общего числа |
| 1900 | 63 420 | 324 | 0,51 |
| 1905 | 65 534 | 314 | 0,48 |
| 1907 | 67 110 | 339 | 0,51 |
Приведенные цифры являлись официальной статистикой по всей Российской империи и наглядно демонстрировали, что процент священнослужителей, подверженных этому пороку, был очень невысок и стабилен: он практически не менялся на протяжении начала XX в. Среди прочих сословий духовенство оказывалось на последнем месте по количеству совершаемых преступлений и пьянству 440 .
За 1903–1904 гг. в архиве Московской консистории хранится 41 дело по жалобам прихожан сельских храмов на своих клириков, 15 из них остались без последствий за их недоказанностью или из-за уличения истцов в клевете. За 1905–1907 гг. из 61 прошения 31 не нашло подтверждений. Необходимо учитывать, что в советское время из описей было списано на уничтожение несколько сотен дел только по этому периоду, но и сохранившиеся рисуют яркую картину отношений крестьян со своими пастырями. Всего же в архиве Московской Духовной Консистории за период 1904–1913 гг. сохранилось 200 дел по жалобе прихожан на священнослужителей; 109 из них после расследования были признаны ложными. Немаловажно, что несправедливых жалоб на священников было 91, а подтвердившихся – 61. В недостойном поведении, грубости, пьянстве чаще бывали замечены диаконы.
Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991; Она же. Традиционные нормы поведения и формы общения русских крестьян ХГХ в. М., 1986; Православная вера и традиции благочестия у русских в XVIII-XX веках: Этнографические исследования и материалы / Сост. О.В. Кириченко, Х.В. Поплавская. М., 2002; Православная жизнь русских крестьян ХIХ-ХХ веков. М., 2001; Мелехова Г.Н. Традиционные этноконфессиональные и общественно-политические воззрения северорусских крестьян (ХГХ-ХХ вв.) // Православная Церковь и государство в исторической судьбе России. Нижний Новгород, 2008. С. 198–227.
Громыко М.М. Отношение к храму и священнику // Православная жизнь русских крестьян ХГХ-ХХ веков. М., 2001. С. 88–89.
Никого я не боюся
И ничем не дорожу.
Мне голову отрежут,
Я другую привяжу[12].
В пошатнувшейся социальной реальности рождалась необузданность, привлекавшая своей смелостью и новаторством юношей и девушек. Среди других возрастных групп молодое поколение было наиболее активно в антирелигиозных проявлениях. В одном из писем крестьянин описал массовые гуляния во время Великого Поста. Молодежь собралась и из соседнего села. «Девки, парни, молодые мужики принесли 2 гармошки, да наши 2, и сделали такой пост, что, пожалуй, сам черт и бог поджали от веселья хвост. Играли целый день, ходя по улице, припевая комсомольские частушки:
Ах ты, бог ты мой, бог, что ты ботаешь.
Ты на небе сидишь, не работаешь.
Ай, яблочко, волны кольцами
Источники свидетельствуют, что степень религиозности крестьян разных национальностей отличалась. Наиболее высокой она была у татар, затем у мордвы и менее всего она была развита у русских.
— Нашу религию 500 лет угнетали, теперь в свободной стране нам не стыдно защищать религию. Я готов умереть за религию. Правильно ли я говорю?
— Мы готовы умереть за религию, — отвечает ему сход.
Местный коммунист З-н с задних рядов кричит, что женщины должны участвовать на выборах. Старик бросается к нему и требует, чтобы его удалили с собрания. Некоторые старики требуют удалить с собрания всех, кто стоит за женщин. Поднимается невероятный шум, в котором слышны голоса:
— Баб не нужно водить на сходку. Умрем за религию!
«а) существующие религиозные общины при каждой мечети (а их в губернии 169) имеют достаточную опору и влияние среди населения.
Мусульманское духовенство также наступает, что видно из следующего:
б) требование организации религиозных школ;
в) привлечение женщин к участию в богослужениях в мечети, что раньше по Шариату запрещалось;
г) попытки отождествления Советских законов с законами Корана (помощь бедноте, равноправие женщин и т. п.);
Относительно религиозности мордовского населения было зафиксировано много интересных фактов Б. Н. Гвоздевым и Н. И. Спрыгиной. Ими отмечалась большая привязанность мордвы к христианским праздникам и обрядам, любовь к церковной службе. Сами храмы являлись предметом их гордости, так как, не будучи крепостными, они строили церкви за свой счет, в то время как в русских селах они чаще всего возводились на средства помещиков. Интересный пример приводит Б. Н. Гвоздев. В момент посещения села с. Старое Синдорово Красно-слободского уезда, включавшего в свой состав мордовское и русское население, местную церковь расписывал иконописец. Заказчиками являлась мордва, которая расплачивалась с ним хлебом [38].
Одной из причин достаточно устойчивой религиозности сельского населения была четкая привязанность христианских дат и празднеств к сельскохозяйственному календарю. Крестьянину надо было в первую очередь заботиться об урожае, о здоровье своей семьи и скота, о передаче опыта подрастающему поколению, и все в его буднях и праздниках подчинялось этой главной цели, истолковывалось с точки зрения земледельца. Однако в повседневной жизни русских и особенно мордвы в 1920-х годах сохранилась и языческая старина. Татары, кроме мусульманских праздников, также совершали и календарные обряды.
Так как большинство населения Пензенской губернии было православным, подробнее остановимся на взаимопроникновении язычества и христианства. Язычество соответствовало практическим и духовным потребностям земледельца и потому не погибло, а, растворившись в новой религии, одновременно поглотило её, обратив в нечто новое — бытовое крестьянское православие. Для крестьянина земледельческий труд был не только производством средств существования, но и образом жизни. Доиндустриальное крестьянское хозяйствование было в высокой степени природообусловленным. Его ведение непосредственно зависело от окружающей среды[44].
В результате многолетних наблюдений за природными явлениями сложился календарь, определяющий сроки проведения земледельческих работ и других хозяйственных мероприятий. Но даже при условии тяжелого и напряженного труда не было гарантий хорошего урожая, что порождало в сознании крестьян идею всемогущества природы[45]. Обращаясь к силам природы, они хотели избежать недорода, голода и бедствий[46]. Для крестьянина само занятие сельскохозяйственной деятельностью носило сакральный характер. Аграрная обрядность освящала весь цикл сельскохозяйственных работ, подчиняя все стороны жизни земледельца, становясь его времяисчислением, народным календарем[47].
От христианства было унаследовано приурочение святых к дням годового цикла, от язычества — распределение между ними забот о погоде, здоровье людей, сельскохозяйственных и домашних работах. Календарь состоял из праздников и обрядов, связанных с силами природы и духами умерших предков. В своих молитвах они обращались за помощью к этим силам и благодарили о сделанном. Часть праздников была посвящена солнцу, воде, существовали циклы молений о дожде и праздников урожая[48]. Возникшие как аграрно-магические действия, эти обряды постепенно утрачивали свою первоначальную функцию и уже в ХIХ веке воспринимались в значительной мере как простое развлечение, забава. В конце ХIХ и начале ХХ веков шел процесс отмирания обрядов. Основная причина их быстрого разрушения — изменение социально-экономического уклада, быта и сознания крестьян. Рассмотрим, какие элементы языческих культов сохранились до 20-х годов ХХ века.
В период от сева и всхода озимых и яровых хлебов до их созревания проводились обряды праздничного цикла и отдельные действия магического характера. Все они имели одну основную функцию — обеспечить лучший урожай. В конце мая пекли печение в виде лесенок. На их существование в 1920-е годы указывали Б. Н. Гвоздев и Н. И. Спрыгина, описывая быт мордвы-мокши и мордвы-эрзи[54]. Печение имело вид продолговатого хлебца с насечками наподобие ступенек лестницы. Их несли в рожь и там бросали, иногда съедали, предварительно подбросив повыше. Смысл этих действий — помочь озимым посевам быстрее и лучше расти. Позднее эти печения стали изготавливать на Вознесение, чтобы Христу было легче подняться на небо. Вместе с лесенками нередко пекли оладьи и блины, которые также относятся к обрядовому хлебу. Они должны были способствовать увеличению урожая.
Исчезающим явлением было завивание в четверг, накануне Троицы, березки и кумление. По данным исследователей, в Пензенской губернии эти праздники сохранялись в конце ХIХ века[56]. Девушки в Семик при завивании березки кумились. Кумовство восходит к обрядам родового общества, оно скрепляло половозрастной женский союз, символизировало принятие в род, признание его полноправными членами девушек, достигших брачного возраста. Производились эти обряды в начале лета, когда от природы ждали плодов, и девушка, достигшая половой зрелости, также должна была обрести новый статус. Все эти действия концентрировались вокруг березки и органически слились в единый комплекс. Постепенно Семик и Троица стали девичьим праздником.
Девушки в хороводах стремились показать себя во всей красе. Н. И. Спрыгина отмечала, что мордовское население многие песни исполняло на русском языке с характерным искажением. Наиболее популярной была следующая хороводная песня, сопровождавшаяся пляской:
«Пайду, схажу лесу, пагуляю лесу,
Пасматрю я рошща, рош, мая рошща,
Какой мая рошща, казенная рошща,
Система религиозных верований включала различные моления, в основе которых лежали магические действия и определенные словесные заклинания. Они исполнялись в различных формах в зависимости от назначения. После окончания весенне-полевых работ устраивались моления о дожде, которые проходили около родника. Они сохранились и в 1920-е годы. В заметках Т. Г. Архангельской, относящихся к д. Мордовское Коломасово Наровчатского уезда, указывается, что молиться ходили в основном женщины. После молитвы приступали к угощению. Пили брагу, готовили мясо — резали барана, гуся, курицу, иногда угощения приносили уже в вареном виде[69].
Различные обряды были связаны с содержанием скота. Во время стрижки овец готовили салмат — пресное крутое тесто, сваренное в воде. С появлением на свет жеребенка или теленка мужского пола готовили специальный хлеб цемарат — большие куски теста, сваренные в кипятке и забеленные молоком с добавлением масла, или пекли ватрушку, если рождалась маточка. Затем ладаном окуривали появившееся на свет животное со всех сторон, кусочек ладана завертывали в тряпицу и этот сверток привязывали к шее жеребенка или теленка[77].
Круг трудовых обязанностей крестьянина был велик. Кроме забот об урожае, ему самому приходилось строить и ремонтировать свое жилье, хозяйственные постройки, готовить сельскохозяйственный инвентарь и т. п. Но возведение избы было самым крупным событием деревенского быта. Дом на подсознательном уровне должен был обеспечить сытость, тепло, безопасность и здоровье. В своих воспоминаниях О. В. Лебедева писала: «Когда родители отделяли своего сына, строили ему избу, и когда последний переезжал, то его мать или бабушка брала старый лапоть, насыпала в него золы, брала за оборы и подходила к русской печи, совала лапоть в подпечек и причитала:
Милый дед наш домовой,
Садись в лапоть дорогой.
К сыночку моему поезжай
И доброго добра им наживай.
Но и нас не забывай.
Сохранялась у мордвы и вера в ведунов. Эти поверья были записаны Б. Н. Гвоздевым в Городищенском уезде. Крестьяне считали, что ведун ест умершего ребенка. Он же может съесть невесту и жениха по дороге из дома в церковь и обратно. Поэтому во время свадебной процессии стреляли из ружья или на длинный шест привязывали порох в тряпке и поджигали. Считалось, что под влиянием ведуна с женщинами бывает особая хворь, когда они не сознают своих поступков, падают и бьются[82].
Природообусловленность хозяйства сказывалась на всех сферах жизни и являлась первопричиной сохранения элементов язычества, ориентировала крестьян на приверженность к традициям, обеспечивающим стабильность деревенского бытия. Однако языческие обряды, сохранявшиеся в 1920-е годы в Пензенской губернии, уже не представляли собой целостной системы взглядов. Мировоззрение крестьян включало в себя элементы двух разнородных систем. Причем в 1920-е годы изменение религиозности населения происходило в двух плоскостях. С одной стороны, уходило в прошлое язычество как система взглядов. Многие обряды, сохранявшиеся в ХIХ веке, в начале ХХ века уже не отмечались. С другой — несмотря на то что религиозность в крестьянской среде была достаточно высокой, наблюдалось её снижение. Атеистическая пропаганда и культурная работа в деревне меняли мировоззрение крестьян. Некоторые жители деревни открыто порывали с религией, но они пока еще составляли меньшинство. Безразличие, равнодушие к вере проявлялось среди молодого поколения и со стороны взрослых мужчин. Религиозными оставались старики и женщины. В целом даже в условиях усиленного насаждения государственного атеизма религиозное мировоззрение в 1920-е годы продолжало оставаться господствующим среди большей части сельского населения.
Как же развивались наметившиеся тенденции в последующие годы? Значительный интерес представляют социологические исследования 1960-х годов. К этому времени молодежь 1920-х годов перешла уже в разряд старшего поколения.
В 1962–1964 годах преподавателем Пензенского государственного пединститута им. В. Г. Белинского В. И. Лебедевым было проведено анкетное обследование религиозности передовиков и новаторов сельскохозяйственного производства Пензенской области. Изучение состава верующих показало, что подавляющее их большинство (70 %) — лица старше сорока лет, в основном женщины[85]. Отношение населения к иконам было выявлено в ходе подворного обследования 1966–1968 годов сел Студенка, Сентяпино, Волчий Враг, Марфино, Подгорное, Богородское, Михайловское. Исследование показало, что на селе значительная часть населения (от 63 до 97 %) жила в домах, где имеются иконы. Однако отношение крестьян к ним было иным, чем раньше. Большинство населения выказывало безразличие к иконам, особенно мужчины. Они смотрели на них как на украшение, картину и считали, что присмотр за иконой — дело женское[86].
Элементы язычества встречаются среди сельского населения Пензенской области и в настоящее время. У старшего поколения мордвы-мокши и эрзи сохранилось устное обращение к языческим богиням и богам-хранителям в различные моменты хозяйственной деятельности: при первом выгоне скота, строительстве нового дома, рождении ребенка и др. До сих пор в ряде мест существует моление, проводимое после отела коровы. При строительстве избы приглашают хранительницу дома и двора и празднуют установку первого венца. В засушливое лето практикуют обряд моления о дожде, обращаясь как к православным святым, так и к языческим богам. В Вербное воскресенье ударяют ветками вербы с целью передачи человеку силы от просыпающейся растительности. В Никольском и Белинском районах сохраняется обряд проводов весны. Продолжается традиция поминовения предков, у которых мордва просит содействия в получении хорошего урожая, приплода скота, здоровья живущих[88].
[1] Крапивин М. Ю. Указ. соч. С. 592.
[2] ПГКМ. Н. а. № 88. Л. 188.
[7] Росницкий Н. А. Указ. соч. С. 114–119.
[8] ГАПО. Ф. п. – 36. Оп. 1. Д. 1643. Л. 20–22.
[9] РГАЭ. Ф. 396. Оп. 3. Д. 468. Л. 1.
[10] ГАРФ. Ф. р. — 5407. Оп. 2. Д. 12. Л. 14.
[11] Морев Н. Старое и новое // Старый и новый быт / Сборник под ред. В. Г. Тана-Богораза. Л., 1924. С. 8.
Изучение массовых явлений веры крестьян приводит к выводу об ошибочности противопоставления православия народного и церковного. Современное состояние науки со всей очевидностью убеждает во всей искусственности и ошибочности теорий “двоеверия”, “бытового православия”, “обрядоверия” и пр. В религиозных представлениях русских крестьян наследие языческого прошлого было значительным, но не равноценным православию. На протяжении всей истории процесс взаимодействия официальной церкви и крестьянства был основан на компромиссе. Это взаимное приспособление произошло путем принятия крестьянским миром канонов православия и приспособлением церковью народных обычаев к христианской догматике [1] .
Еще в первой половине XIX в. отмечалось, что русский крестьянин воспринял православие не как свод догм, а как обращенную к каждому истину, формирующую жизненные устои и отношения. Глубина веры определяется уровнем духовности, а не уровнем знаний о религии. Не ведая многих канонов и церковных установлений, коверкая некоторые молитвы, придавая порой большее значение внешней стороне обряда, крестьяне верили в Бога, как говорили в селе, “всем сердцем”. Православие выступало основным содержанием народной культуры, в самом высоком смысле этого слова [2] .
Православие – не просто составная часть культуры русского народа.
Влияние его на жизнь народа было воистину всеобъемлющим. Семейно-брачные отношения, этические нормы поведения, формы проведения досуга, различные виды взаимопомощи формировались и приобрели присущие им черты под воздействием православия [3] .
В первой половине XIX в., как и в предыдущие столетия, русские крестьяне четко сознавали свою принадлежность к православной вере. Это выражалось в общепринятом обращении на сельских сходах
“Православные!”. Православные традиции были органически вплетены в канву повседневной крестьянской жизни. Вера Христова зримо и незримо сопровождала крестьянина от рождения до смерти. Рубежные события в его жизни определялись христианскими таинствами – крещения, венчания, отпевания [4] .
Ощущение церковной соборности достигалось посредством участия в воскресной литургии и приобщении Святых Христовым Тайн (причастие).
Азы православной веры постигались в сельской семье через регулярные действия: исполнение молитвы перед едой, чтение слова Божьего (Евангелия) – и зримые образы креста, икон, священных предметов. Цикл крестьянской жизни был неразрывно связан с церковным календарем. Церковные праздники являлись ориентирами, с которыми крестьяне соотносили все наиболее значимые события своей жизни. В повседневности они вели счет следующим образом: такое событие произошло на Покров, а не 1 октября; на заговенье осеннее, а не 15 октября; на Казанскую, а не 22 октября. Аналогичным образом крестьяне вели учет семейных событий: рождения, крещения, свадьбы. Говорили, что такому-то исполнилось столько-то лет на Святого Илью-пророка (20 июля) [5] .
Повседневная жизнь русского крестьянина проходила не только в рамках сельской общины, но и церковного прихода, и порой было трудно разграничить их компетенции, настолько плотно они переплетались. Приход был определяющим религиозно-общественным институтом в формировании духовно-нравственного облика сельской паствы [6] .
На основе анализа используемой литературы можно сделать вывод о том, что большинство приходских священников добросовестно и ревностно исполняли свой пастырский долг. “Почтение к священнику как духовному отцу оказывалось крестьянами на каждом шагу. При встрече со священником они, как правило, считали своим долгом снять шапку, низко поклониться, просить благословления, называли священника батюшкой” [7] .
К помощи Божьей, заступничеству Богородицы и “близким” молитвам святых угодников крестьяне традиционно прибегали во время болезней. В случае хронических и опасных болезней крестьяне давали обеты (отслужить молебен, пожертвовать на храм, совершить паломничество и т.п.) Данные обеты непременно исполнялись. Жители села искренне верили в целительную силу мощей угодников Божьих. “Нет, – думает мужик, – не может быть того, чтобы бессмертная душа этих угодников прошла мимо моих страданий и не пришла мне на помощь” [8] .
Не только в скорбях, но и в радости селяне обращались к Богу. Заказывали молебны перед началом и по окончании того или иного важного дела [9] .
Перед новосельем служили “вхожую”. Периодически приглашали сельского священника, чтобы тот совершил чин освящения жилища. После выгодной сделки, удачного приобретения, благополучных родов и тому подобных спешили в храм, чтобы соборно совершить благодарственный молебен. Не забывали поминать о здравии родных и близких на Божественной литургии [10] .
Все наиболее важные этапы в жизни крестьян были связаны с православием. Крестьяне верили в святость венца. В восприятии сельских жителей брак являлся не только жизненной необходимостью, но исполнением Божественной заповеди. Ему предшествовала целая череда сельских обрядов, в большинстве своем православных по своему содержанию [11] .
Так, во время сватовства, когда согласие на будущий брак достигнуто, присутствующие зажигали свечи, усердно молились, после чего давали друг, другу обещания, скрепляя их взаимным целованием. Обещание держалось крепко, а нарушение считалось грехом. “Грешно будет нарушить слово – говорили крестьяне. – Хотя люди его не слышали, зато свидетелем Бог, он может покарать гордых родителей”. Венчанию предшествовало родительское благословление, когда отец и мать жениха осеняли иконой молодых, прося Господа, чтобы их брак был счастливым. А перед выездом в церковь жених или дружка трижды обходили брачный поезд с молитвой с целью защитить молодых от нечистой силы [12] .
По православным понятиям, семья являлась “малой церковью” то есть была призвана блюсти основы христианской жизни каждого своего члена. Носителями религиозных воззрений в патриархальной семье выступало старшее поколение. Они (старшие) всегда следили, чтобы молодежь не пропускала праздничные богослужения и аккуратно выполняла религиозные предписания. Под праздники в крестьянской семье читали вслух Евангелие, а после ужина бабы становились на колени и наказывали детям усердно молиться. Ежедневные молитвы, как правило, пели, и поэтому крестьянские дети с раннего возраста знали наизусть “Отче Наш”, “Царю Небесный”, “Богородице, Дево радуйся”, “Достойно есть”. В массе своей неграмотные крестьяне высоко ценили школу за то, что в ней их детей учили Закону Божьему. Крестьяне приветствовали участие своих детей в церковном хоре, высоко ценили умение читать Псалтырь, Часослов, Деяния апостолов [13] .
Крестьянское сознание определенно связывало поведение человека с состоянием его веры. Для того чтобы у человека в деревне была хорошая репутация, он должен был регулярно посещать церковь и аккуратно выполнять все религиозные обряды, за чем наблюдала вся деревня. В оценке крестьянами односельчанина его благочестие играло во многом определяющую роль. Положение и авторитет крестьянина в общине определялись не только его трудовыми навыками и умением вести хозяйство, но соблюдением им норм христианской морали. Помня о том, что “вера без дел мертва”, крестьяне судили о человеке не по его внешней набожности, а по степени выполнения им Христовых заповедей [14] .
Православные традиции находили свое выражение в повседневном соблюдении крестьянами религиозных установлений. Соблюдение постов (всего в году насчитывалось более двухсот постных дней) определяло режим питания сельской семьи, рацион потребляемых продуктов. В постные дни не пили молока не только взрослые, но и дети. Питались во время поста только квасом, кислой капустой, картофелем и пшенной кашей. Крестьяне постятся в среду и пятницу. В Рождественский сочельник не едят до звезды, а в Крещенский – до воды. Сельские жители в большей мере соблюдали формальную сторону поста и не в полной мере осознавали его духовное содержание. На вопрос: “Что грешнее, украсть или выпить молока в постный день?” крестьянский мальчик, не задумываясь, отвечал: “Выпить молока в постный день грешнее” [15] .
Соборной молитве крестьяне придавали особое значение. В селе говорили,
“что Богу молиться, что на земле трудиться надо сообща, все вместе. Чтобы дома – всей семьей, в поле – всем миром, таков закон”. Единство в вере, соборность – это та духовная основа жизни крестьян, которая, преодолевая имущественные различия, рождала ощущение христианского братства и зримого проявления деревенской солидарности [16] .
Труд русского земледельца был немыслим вне сознания ответственности перед Богом и исполнения его заповедей по отношению к земле, твари и своему ближнему в процессе хозяйственной деятельности. Имея нравственную опору в православии, крестьянин стойко воспринимал жизненные испытания в виде засухи, градобития, неурожая. Он утешал себя словами: “Видно, воля Божья”. И в этом утверждении был сокрыт глубокий смысл “жизни во Христе”, его упование на промысел Божий и неисчерпаемая надежда на грядущую милость Его [17] .
Многообразными по форме и глубоко духовными по содержанию были проявления православной веры русских крестьян. Это, прежде всего, стремление к исполнению заповедей Божьих в сельской повседневности. Милосердие и сострадание являлись неотъемлемой частью крестьянской натуры. Все рубежные события в жизни крестьянина: рождение, брак и смерть – связывались с Божественным промыслом. Паломничество жителей русского села демонстрировало отнюдь не формальный характер народного благочестия [18] .
[1] Безгин В.Б. Крестьянская повседневность. М., 2004. С. 300.
[3] Безгин В.Б. Крестьянская повседневность. М.: 2004. С. 304.
[4] Щавелев С.П. Церковь и повседневная жизнь России в первой половине XIX века. Курск. , 2002. С. 120.
[5] Щавелев С.П. Церковь и повседневная жизнь России в первой половине XIX века. Курск., 2002. С. 123, 125.
Ключевые слова: православие, церковь и общество, русская культура, крестьянство.
Как же обозначить эту бытовую культуру, с которой сталкивались все, кто хоть раз зашел в храм? Во-первых, выражаясь более точно, это никакая не культура, а субкультура. Она частична. Она чужда современности, а порой светского человека может даже шокировать. Во-вторых, сами ее носители, прежде всего, апеллируют к традиции. Они стремятся воспроизвести в жизни приходов и монастырей традиционный христианский быт, как они его понимают. А кто такой христианин в обыденном сознании русского человека? Это, конечно, крестьянин. Всю историю своего существования Россия была по преимуществу крестьянской страной. Так было и в древние времена, и в XIX веке, в эпоху своего наивысшего расцвета. Вот и воспроизводят у нас в православной церкви по факту крестьянскую субкультуру.
Кто такой христианин в обыденном сознании русского человека? Это, конечно, крестьянин. Фактически речь идет о подспудной догматизации крестьянского мировидения и крестьянского, по своему существу, отношения к жизни в Русской Православной Церкви.
Кто такой крестьянин в своей основе? Это ребенок, дитя своей земли. Он не самостоятелен и не вполне отвечает за свои поступки. Фигура крестьянина в культуре неизбежно сближается с фигурой раба, который не обладает самобытием. Крестьянину-ребенку необходим батюшка-барин. Барин должен вразумлять его и наставлять на путь истинный. На барина крестьянин перекладывает ответственность и свободу принятия решений. Без барина крестьянину не состояться. Крестьянин без барина – это потерянный, пропащий, не знающий самого себя детина. Таковы разбойники с большой дороги, взбунтовавшиеся казаки Степана Разина или Емельки Пугачева. Их своеволие и непослушание равносильны самоубийству. Мир, в котором живет крестьянин, насквозь мифологичен. Центральной фигурой в нем является царь-батюшка – самый главный барин, отец всех крестьян земли русской. На царя и его свиту в лице дворянства крестьянин уповает, снимая с себя всякую ответственность за происходящее в стране.
Королева Елизавета на службе в англиканской церкви
Крестьянства как класса в современной России не существует, и попытка его воспроизведения выглядит достаточно странной затеей, обращающей всю жизнь Православия в благостный миф.
Утверждаемая простонародность церкви не позволяет ей адекватно выразить многие евангельские смыслы, необходимые человеку сегодня.
Лауриц Туксен, Свадьба императора Николая II и великой княгини Александры Фёдоровны (1894)
Литература
Peasantry or Christianity? The Social Aspects of the Modern Orthodox Church
The article describes the problem of the dominance of the peasant subculture among the Orthodox Church laity today. The parishioners of the Russian Orthodox Church are strongly biased towards the elements of the old peasant culture, which is often understood as one of the important component of the church tradition. Relations between the faithful in modern parishes, monasteries and seminaries are often set in the way of ancient patriarchal societies. Peasantry as a class does not exist in Russia anymore; therefore any attempts of its revival convert the life of the Orthodox Church into a pleasing myth. An Orthodox parishioner cannot orient oneself in the modern world because of this myth. The book of bishop Tikhon Shevkunov Everyday Saints and Other Stories may be called a typical example of the dogmatisation of the peasant subculture in Orthodoxy.
Keywords: Orthodoxy, church and society, Russian culture, peasantry.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Читайте также: