Франц фанон о насилии кратко

Обновлено: 03.07.2024

Террористический акт — символическое действие, имеющее целью повлиять на политическую ситуацию экстранормальными средствами, заключающимися в применении насилия или его угрозе.

Томас Перри Торнтон. Террор как средство политической агитации

С. Кармайкл, Ч. Гамильтон.
Черная власть

Не зная о том, что значит церковь для Америки, трудно понять, как собственно, происходило (а отчасти и ныне происходит) распространение идеологий в США. Большая часть американцев, особенно в провинции, по воскресеньям ходит в церковь и слушает часовые, а иногда и двухчасовые проповеди. Церкви могут быть самыми разными — черными, белыми, корейскими, египетскими. Есть церкви, где в основном поют и танцуют, есть церкви, где в основном едят, — в общем, все это места, где общаются по интересам. Американские церкви являются не только и не столько культурно-этнографическими, как в некоторых других частях света, сколько именно политическими общинами. (В США больше, чем где бы то ни было, культурное строительство своим результатом имеет не песни и танцы, а социальные институции.) Правые террористические организации так называемого движения Христианского самосознания 1980-х тоже группировались вокруг церквей.

Мои дорогие черные братья и сестры! Обернитесь и взгляните друг на друга. Посмотрите на лица людей вокруг вас! Для белых мы все черные, но на самом деле мы имеем тысячу и один цвет, от сливочного и медового до шоколадного. Обернитесь, взгляните друг на друга. Во времена рабства редкая из наших прабабушек не была изнасилована белым хозяином. Белый господин отнял мужество у наших мужчин, и страх до сих пор живет в наших сердцах. Вспомните об этом, вспомните о черном рабе, затыкавшем уши, чтобы не слышать криков насилуемой жены, матери, дочери. Когда вы видите белого, знайте, что видите дьявола. Вспомните, что на окровавленных спинах ваших предков была построена империя, самая богатая в нынешнем мире, не знающая преград, империя, которую ненавидит весь мир за жадность и глупость [6].

Поляк, только что сошедший с корабля, — американец, итальянский эмигрант — американец, но мы, сколько мы тут живем, мы не американцы. Я не из тех, кто склонен к самообману. Я не могу сидеть за столом перед пустой тарелкой и называть себя обедающим. Нет, я не американец. Я один из двадцати двух миллионов черных жертв американизма, один из двадцати двух миллионов жертв демократии. Я не видел никакой американской мечты, я видел американский кошмар [10].

Революции не делаются для того, чтобы подставить другую щеку. Похоже, что единственная революция без насилия, цель которой — любить своих врагов, — это негритянская революция. Это единственная революция, цели которой — общая столовая, общий театр, общий парк и общий туалет. Право сидеть на горшке рядом с белым! Извините, но это стыд и срам, а не революция.

Настоящий революционер требует земли, чтобы он мог создать свою независимую нацию. Черный националист — вот кто настоящий революционер! [21]

Основным рефреном речей Малколма о вооруженном противостоянии был призыв к самозащите. Во многих своих выступлениях он повторял, что не советует идти и затевать драку первыми. По словам Малколма, бить никого не надо, но только в том случае, если вас не бьют. Однако, если вы верите, что находитесь в пределах закона и в пределах морального права, тогда умрите за то, что вы считаете истинным. Но умрите не в одиночку. Пусть смерть будет взаимной — это и называется равенством.

У нас общий враг, и этот враг — белый. Белые посылали вас в Корею — вы проливали кровь. Они посылали вас в Германию — вы проливали кровь. Если Америка имеет право забирать нас в армию и учит нас убивать, чтобы мы защищали ее интересы, тогда и мы имеем право вести себя так, как мы считаем нужным, чтобы защищать наш народ здесь, в Америке.

В нашей книге, Коране, нет ни одного слова, которое учило бы страдать молча. Наша религия учит нас быть умными, миролюбивыми, внимательными к другим, уважать закон, уважать людей; но если кто-нибудь поднимет на вас руку, его место — на кладбище. Вот это хорошая религия. Это старая добрая религия, которой учили нас мама с папой: око за око, зуб за зуб. И никого не шокирует такая религия, кроме волков, которые мечтают вами пообедать [23].

Весной 1964 года Экс, как правоверный мусульманин, совершил хадж — паломничество в Мекку. В толпе паломников, собравшихся вокруг Каабы, он испытал мистическое ощущение единства всех людей, независимо от их национальности. Это озарение привело Экса к окончательному переходу с позиции негритянского национализма на позицию афроамериканского интернационализма — при этом он, однако, не отказался от идеи вооруженного сопротивления.

Соединив знание психиатрии и экзистенциальное переживание расизма, Фанон создал учение о катарсическом действии насилия. Именно Фанон выдвинул тезис о том, что в колониальной системе, в любой системе угнетения и, следовательно, в любой социальной системе речь идет давно уже не о нравственности, а о власти.

Вот две характерные цитаты:

Но почему для этого нужны насилие и смерть?

Афроамериканские писатели предшествующей эпохи должны были доказывать в своих произведениях полноценность своего народа, его универсальную человечность. Решению этой задачи немало сил отдали деятели Гарлемского ренессанса 1920-х годов, ее же решал выдающийся писатель Джеймс Болдуин еще в конце 1950-х. В 1960-е годы — в эпоху расовой революции в Америке — эта программа уже не казалась серьезной. Авторы поколения, дебютировавшего в это время, создавали новую культуру с отчетливо выраженными африканскими элементами. Культура афроамериканцев, по их мнению, должна быть понята как культура африканской диаспоры в Америке.

МЯТЕЖНИК. Но мир пощады мне не даст. Ты в мире целом не найдешь такого бедного созданья, которое бы так пытали или линчевали, как меня; насильственная смерть и унижение -вот все, что выпадает мне на долю.


Во всех вооруженных конфликтах присутствует одна вещь. Мы можем назвать ее точкой необратимости. Почти всегда данная точка отмечена масштабными карательными действиями, захватывающими все сферы жизни угнетенного народа. В Алжире эта точка была достигнута в 1955 г., когда в Филиппевилле погибло 12.000 человек, и в 1956 г., когда Р. Лакост учредил городские и сельские отряды самообороны.[13]

В контексте синкретизма[15] появление колонизатора означало гибель туземного общества, пробуждение культуры от летаргического сна и активизацию отдельной личности. С точки зрения местного населения, его жизнь может вновь возродиться вдалеке от разлагающегося трупа колонизатора. Так, буквально слово в слово, соотносятся две цепочки рассуждений.


Однако что касается угнетенных народов, то насилие, становясь их единственной деятельностью, обогащает их позитивными и созидательными качествами. Практика насилия сплачивает их в одно целое, потому что каждый человек представляет собой отдельное звено в огромной цепи, он часть большого организма насилия, который вырос в ответ на насилие колонизатора, проявленное еще при завоевании колоний. Группы борцов за свободу узнают друг о друге, и прочность будущей нации уже несокрушима. Вооруженное сопротивление мобилизует людей, другими словами, заставляет их идти одной дорогой и в одном направлении.

Мы отметили, что насилие, вошедшее в плоть и кровь местного жителя, объединяет людей, тогда как даже по структуре колониализма видно, что он нацелен на сепаратизм и региональную замкнутость. Колониализм не просто констатирует существование племен, он намеренно усиливает племенную разобщенность. Колониальная система поощряет власть племенных вождей и предводителей кланов, поддерживает существующие с незапамятных времен объединения марабутов[16]. Насилие же отличается всеохватностью и национальным характером, из чего вытекает, что оно вносит большой вклад в искоренение региональной раздробленности и межплеменной вражды. Поэтому национально-освободительные партии не питают никакой жалости по отношению к каидам[17] и обычным вождям. Их исчезновение рассматривается в качестве необходимого условия для объединения народа.


Если отвлечься от некоторых незначительных отличий (например, лидирующего положения Англии), то мы увидим, что к моменту формирования наций государства Европы находились приблизительно на одном уровне экономического развития. В Европе не было такой нации, которая ввиду особенностей своей эволюции оскорбляла бы другие нации.

Другие страны третьего мира отказываются подвергаться такому жестокому испытанию и, для того чтобы их минула чаша сия, соглашаются принять условия бывшего опекуна, т.е. метрополии. Для заключения договоров и подписания обязательств эти страны используют свою стратегическую позицию, гарантирующую им привилегированное обращение в условиях соперничества между блоками. Добившаяся независимости страна попадает в экономическое подчинение. Бывшая колониальная держава, сумевшая сохранить и иногда даже укрепить колониальные торговые каналы, готова обеспечить бюджету независимого государства небольшие вливания. Таким образом, мы видим, что обретение независимости в колониях ставит перед всем миром важный вопрос, поскольку освобождение колоний обнажает реальное положение дел в их экономике и делает их еще более невыносимым. Главный поединок в мире, который, судя по всему, происходит между колониализмом и антиколониализмом, а на самом деле — между капитализмом и социализмом, начинает терять свое основополагающее значение. На горизонте нарисовалась новая проблема, и сегодня она выходит на первый план. Речь идет о необходимости перераспределения материального богатства. Человечество должно решить эту проблему, иначе она взорвет человеческое общество изнутри.


Чтобы социалистический строй начал давать положительный эффект, другими словами, чтобы любой пример доказывал, что мы можем уважать вдохновившие нас принципы, нам нужно нечто большее, чем рекордная производительность труда. Некоторые слаборазвитые страны расходуют огромное количество человеческой энергии именно таким образом. Мужчины и женщины, молодежь и старики занимаются тем, что на самом деле носит название принудительного труда, и провозглашают себя рабами нации. Полная самоотдача и пренебрежительное отношение к любому занятию, которое не служит на благо общего дела, пробуждают в людях национальное самосознание. Оно согревает сердца людей, наделяет их бодрящей верой в судьбу человечества и обезоруживает самых осторожных наблюдателей. Однако невозможно поверить в то, что люди смогут выдержать такое нечеловеческое напряжение в течение долгого времени. Молодые страны согласились принять вызов после безоговорочного отступления метрополий. Страна обнаруживает себя в руках новых управляющих, но факт остается фактом: все нуждается в кардинальных реформах, все нужно заново обдумывать. Колониальная система основывалась на определенном благосостоянии и на каких-то отдельных ресурсах — тех, что обеспечивали ее промышленность. Вплоть до сегодняшнего дня не было предпринято никаких мер для того, чтобы оценить величину земельных ресурсов или недра бывших колоний. Соответственно, молодое независимое государство вынуждено использовать экономические каналы, созданные колониальным режимом. Оно, конечно, может продолжать экспорт в другие страны, но основа ее вывоза не претерпевает существенных изменений. Колониальный режим обеспечил себе определенные экспортно-импортные пути. Бывшей колонии придется ими воспользоваться, иначе катастрофа неминуема. Возможно, все нужно начать с начала, т.е. изменить структуру вывоза, причем не только за счет смены торговых партнеров; провести повторную оценку земельных ресурсов и недр, обследование речных систем и выяснить — почему бы и нет? — потенциал солнечной энергии. Для того чтобы выполнить перечисленные задачи, требуются другие вещи, и они необходимы в большей степени, чем непосильное напряжение людей. Третьему миру нужен капитал всех видов, специалисты всех мастей, инженеры, квалифицированные рабочие и т.д. Будем совсем откровенны: мы не считаем, что колоссальные усилия, на которые по призыву своих лидеров должны пойти народы слаборазвитых стран, дадут ожидаемые результаты. Если условия работы не будут облегчены, для придания третьему миру человеческого облика понадобятся столетия. Заметим, что до животного состояния этот мир довели капиталистические державы[19].

На самом деле осторожность финансовых группировок Запада можно объяснить их страхом перед риском. Они также требуют политической стабильности и спокойствия в обществе. Однако этого невозможно добиться, если учесть, в каком ужасном положении находится население стран, получивших независимость. Поэтому после тщетного поиска хоть каких-нибудь гарантий, которых бывшие колонии не способны дать, капиталисты требуют разместить на территории молодого государства воинские части либо подписать с ними военные или экономические соглашения. Частные компании оказывают давление на собственные правительства, чтобы те добились, по меньшей мере, создания в странах третьего мира военных баз для защиты экономических интересов этих компаний. А ныне капиталисты даже просят свое правительство подстраховать вложения, которые они все-таки решаются сделать в данном конкретном регионе.

В реальности получается так, что лишь немногим странам третьего мира удается выполнить условия западных трестов и монополистических объединений. Как следствие — без гарантий безопасности капитал не идет в бывшие колонии, а остается, замороженный, в Европе. Он еще больше теряет свою мобильность, поскольку его владельцы отказываются инвестировать и в собственную экономику. Прибыли в таком случае оказываются ничтожными, и даже самые смелые оптимисты впадают в расстройство при подсчете балансов.

В долгосрочной перспективе ситуация выглядит просто катастрофической. Циркуляция капитала останавливается, или ее скорость предельно снижается. Несмотря на огромные суммы, от которых раздуваются военные бюджеты, международный капитализм оказывается в отчаянном положении.


5. Напомним, что книга написана в 1961 году, когда лидера победившей за два года до этого кубинской революции многие аналитики считали Калифом на час (примеч. ред).

6. В 1953 г. премьер-министр Ирана Мохамед Моссадык, попытавшийся национализировать нефтяную промышленность, был смещен со своего поста и арестован с подачи английской разведки (примеч. ред.).

7. Возможно, угодивший за решетку лидер действительно является выразителем подлинных чаяний угнетенного народа. В этом случае колониализм воспользуется его отсутствием и попытается найти новых, более подходящих для него вождей.

8. Специальное административное подразделение (SAS) - офицерский корпус, в задачи которого входило укрепление контактов с населением Алжира мирными средствами.

114. Именно поэтому, когда война только начинается, военнопленных не берут. Только расширяя свои политические знания, местные лидеры могут прийти к тому, чтобы суметь убедить массы согласиться со следующими утверждениями:

1) люди, прибывшие из метрополии, не всегда действуют по собственной воле и иногда даже питают отвращение к войне;

2) несомненно, на пользу движению пойдет то уважение, которое сторонники движения должны своими действиями демонстрировать по отношению к определенным международным соглашениям;

3) армия, которая берет пленных, является настоящей армией и перестает считаться всего-навсего шайкой разбойников с большой дороги;

4) каковы бы ни были обстоятельства, пленники представляют собой средство оказания давления, которое нельзя игнорировать, ведь оно может помочь защиты наших людей, которые находятся в руках врага.

115. Синкретизм - нерасчлененность, характеризующая неразвитое состояние какого-либо явления (прим. пер.).

118. В условиях современной международной ситуации капитализм устраивает экономическую блокаду не только африканским и азиатским колониям. Своими операциями, нацеленными против режима Кастро на Кубе, Соединенные Штаты открывают новую главу в продолжительной истории трудного прорыва человека к свободе. Латинская Америка должна послужить для Африки наглядным примером. Хотя получившие не так давно независимость страны Латинской Америки имеют представительство в ООН и даже добиваются от этой организации финансовой поддержки, со времени своего освобождения эти бывшие колонии изрядно пострадали от наглого вмешательства западного капитализма, который несет с собой террор и разорение.

119. Крупные поселения европейцев принесли пользу некоторым колониям. К моменту освобождения там уже были и дома, и широкие дороги. Поэтому эти страны склонны забывать об удаленных районах, где все еще царят нужда и голод. По иронии судьбы своим похожим на соучастие молчанием они словно выдают, что их города - ровесники их независимости.

Франц Фанон родился на французском острове Мартиника в Карибском море в 1925 году. Его отец служил на таможне, а мать владела магазином в центре Форт-де-Франс (столице острова). Семья Фанон считалась средним классом, местечковой буржуазией, и всячески поддерживала власть и приобщение к французской культуре. Франц Фанон учился во французской школе, где не только изучал французский язык, но и культуру и историю Франции.

В старших классах школы у Фанона был учитель-земляк Эме Сезер - выдающийся поэт, сценарист, политик и писатель, который был старше Франца на 12 лет и в то время еще преподавал в школе. Сезер критиковал Европейскую колонизацию и цивилизацию заодно, а также был одним из создателей и сторонников негритюда - чувства гордости за свое африканское происхождение, осознания и уважения к своему наследию. После обучения у Сезера, душа Фанона была навечно "разделена" между франкоговорящей культурой, к которой стремились его родители, и его расовой принадлежностью, гордиться которой его призывал Сезер.

Франц Фанон был свидетелем того, как плохо относились к местным жителям расквартированные на острове французские солдаты во время Второй Мировой Войны (1939-45).

В 1943 году, в возрасте 18 лет, Франц Фанон добровольно уехал на войну, чтобы сражаться в рядах Французского Движения Сопротивления против фашистских захватчиков.

После войны он остался во Франции и поступил на медицинский факультет в университете Лиона чтобы изучать психиатрию. Во время обучения в университете, Фанон столкнулся с неприятием, которого никогда не испытывал на своей родине. Такое отношение к нему не только привело его в ярость, но и сподвигло написать эссе "Об отчуждении чернокожих", которое впоследствии легло в основу его известной работы "Черная Кожа, Белые Маски" (1952). Главная идея произведения в том, что чернокожие люди должны носить "белые маски"( то есть, повторять манеры белых людей, вести себя как белые люди) чтобы прижиться в европейской среде . Эта идея перекликается с идеей американца Вильяма ДюБуа - современника Франца Фанона, который в своих работах отмечал, что чернокожие должны вести себя в среде белых не так, как они ведут себя среди своих сородичей. Во время учебы в университете Фанон ознакомился с работами Маркса и экзистенциалистов, идеи которых он позже интегрирует в свои работы.

После учебы Фанон уехал на Мартинику, но вскоре вернулся в Париж и принял предложенную должность заведующего психиатрическим отделением госпиталя в Алжире. Его работа в этом госпитале совпала по времени с восстанием алжирцев против французского колониального ига (1954 г). Францу Фанону приходилось консультировать французских солдат и офицеров, которым было приказано жестоко подавлять восстание и, одновременно, повстанцев, которые пострадали от их жестокости.

К 1956 году Франц Фанон отказался от занимаемой должности заведующего психиатрическим отеделением госпиталя в Алжире, потому что счел невозможным помогать колонизаторам подавлять восстание. После увольнения Фанон посвятил себя борьбе за независимость Алжира. Он жил в Тунисе и обучал медсестер для повстанческой алжирской армии, а также редактировал журнал и печатал свои статьи и эссе в дружеских изданиях (одно из них - журнал Жана -Поля Сартра). В 1959 году большинство его статей были посвящены организации повстанческой армии Алжира. В этом же году он стал послом в Гане от временного правительства Алжира и использовал свои позицию и влияние для нахождения путей снабжения алжирской армии. В Гане у Фанона обнаружили лейкемию. Несмотря на ухудшающееся здоровье, 10 месяцев последнего года жизни Фанон посвятил написанию самой известной своей книги "Damnes de la Terre" ("Изгои Земли"). В этой книге Франц Фанон признает восстание с насилием как единственный способ с помощью которого аборигены могут освободиться как от физического, так и психологического гнета; без восстания угнетенные так и останутся обезличенной, подчиненной массой. Призыв к революции Фанон позаимствовал у Маркса, но в то же время, отверг его идею о том, что донесение до масс знаний об угнетении необходимо для восстания. Он делал ставку на крестьян, которые меньше всего зависели от колонизаторов и поэтому не пошли бы на компромисс."Голодный крестьянин первый из эксплуатированных узнает что восстание воздастся. " (цитата из книги) Фанон также указывал, что насилие со стороны колонизаторов вынуждает самих аборигенов применять насилие для своего освобождения

В октябре 1961 Фанон был перевезен в США агентом ЦРУ для лечения от лейкемии в национальном центре здоровья в городе Бетесда, штат Мэриленд. Он умер через два месяца, 6 декабря 1961 года в возрасте 36 лет. По просьбе алжирских повстанцев, тело Фанона было перевезено в Тунис, переправлено через границу и похоронено на земле Алжира за независимость которого он боролся последние 5 лет своей жизни.

Призывы Фанона к освобождению через восстание сподвигли угнетенных во многих колониях к действию и по сей день вдохновляют жертв несправедливости на борьбу за признание их полноценными членами общества.

Франц Фанон
Франц Фанон

  • Содержание входа
  • Библиография
  • Академические инструменты
  • Friends PDF Preview
  • Информация об авторе и цитировании
  • Вернуться к началу

Франц Фанон

Впервые опубликовано четверг, 14 марта 2019 г.

Фанон занимался фундаментальными вопросами своего времени: языком, аффектами, сексуальностью, полом, расой и расизмом, религией, социальным образованием, временем и многими другими. Его влияние было сразу по прибытии в Алжир, где в 1953 году он был назначен на должность в психиатрии в больнице Bilda-Joinville. Его участие в алжирской революционной борьбе сместило его мышление с теории черноты на более широкую, более амбициозную теорию колониализма, антиколониальной борьбы и видений постколониальной культуры и общества. Фанон публикуется в научных журналах и революционных газетах, переводя свое радикальное видение антиколониальной борьбы и деколонизации для самых разных аудиторий и регионов, будь то молодой ученый в Париже, член Алжирского национального фронта освобождения (ФНО),Посол в Гане для временного правительства Алжира или революционный участник конференций по всей Африке. После постановки диагноза и непродолжительной борьбы с лейкемией Фанон был доставлен в Бетесду, штат Мэриленд (организовано Центральным разведывательным управлением США) для лечения, и скончался в Национальном институте здравоохранения 6 декабря 1961 года.

  • 1. Проблема черноты
  • 2. Алжир
  • 3. Черная Африка
  • 4. Несчастный Земли
  • 5. Тематические исследования
  • 6. Наследие и влияние
  • Основные источники
  • Избранные вторичные источники

1. Проблема черноты

Но у Фанона нет альтернативы. В один из самых важных моментов книги Фанон обсуждает проблему дикции и расового воплощения. Черный человек может совершенствовать речь, учиться говорить по-французски и звучать как искушенный парижанин. Это может обещать определенное освобождение от отчуждения и овладения надлежащим французским языком. То есть, если черный колониал учится говорить так же хорошо, как белый парижанин, то, возможно, может быть равное участие в языке и его мире. Тем не менее, это невозможно из-за того, что Фанон называет эпидермальным характером расы. Быть черным и говорить с идеальной дикцией все равно должно быть черным, и поэтому помечено как особенное, уникальное и удивительное.Анекдоты Фанона во вступительной главе описывают это как удивление белых французов при артикуляции черного говорящего по-французски. Сюрприз - это напоминание о неполноценности, не в содержании своего присутствия, а скорее в том, что на белой маске идеальной дикции есть чёрная кожа. От эпидермиса нет выхода. Вариант воплощения лингвистического исполнения и ограничивает его значение. Фанон также отмечает, что этот удручающий акцент на дикции в свою очередь отталкивает черного человека от его или ее собратьев-чернокожих - желание быть белым, характеристика Фанона стремления к совершенной дикции, означает отчуждение от черноты и этой земли черный предмет, опять же, в зоне небытия.а скорее на несущей черной коже на белой маске идеальной дикции. От эпидермиса нет выхода. Вариант воплощения лингвистического исполнения и ограничивает его значение. Фанон также отмечает, что этот удручающий акцент на дикции в свою очередь отталкивает черного человека от его или ее собратьев-чернокожих - желание быть белым, характеристика Фанона стремления к совершенной дикции, означает отчуждение от черноты и этой земли черный предмет, опять же, в зоне небытия.а скорее на несущей черной коже на белой маске идеальной дикции. От эпидермиса нет выхода. Вариант воплощения лингвистического исполнения и ограничивает его значение. Фанон также отмечает, что этот удручающий акцент на дикции в свою очередь отталкивает черного человека от его или ее собратьев-чернокожих - желание быть белым, характеристика Фанона стремления к совершенной дикции, означает отчуждение от черноты и этой земли черный предмет, опять же, в зоне небытия.Характерное для Фанона стремление к совершенной дикции означает отчуждение от черноты, и это снова ставит черного субъекта в зону небытия.Характерное для Фанона стремление к совершенной дикции означает отчуждение от черноты, и это снова ставит черного субъекта в зону небытия.

Седьмая и последняя полная глава предлагает критическое прочтение диалектики, отфильтрованное как по психологии Альфреда Адлера, так и по философии Г.В.Гегеля. На карту поставлено признание-признание черноты, субъективности и, следовательно, человечества. Это одна из самых загадочных идей в Black Skin, White Masks. Фанон глубоко критически относится к диалектическому мышлению, в то же время извлекая из него глубокие важные уроки. В частности, Фанон обеспокоен тем, как диалектика распознавания может просто означать возвышение черного человека до чувства человечности, созданного и смоделированного на белых людях. Разумеется, весь текст был посвящен обсуждению этого шага и предложению альтернативных способов мышления о будущем. Так что Фанон отвергает зарождающееся, а иногда и явное,концепция признания, которая обращается к заранее сконструированной идее подозрительного человека, справедливо, что такая идея всегда расовая. И поэтому он с подозрением относится к любому диалектическому методу, который оставляет нетронутым чувство меры, а именно к диалектическому методу, который исходит из логики распознавания. Фанон на каждом шагу сопротивляется желанию признания, если это признание исходит из неизбежно колониального чувства стандарта или меры. Скорее, с точки зрения гегелевской методологии, Фанона интересует риск жизни в центре гегелевской диалектики и то, как эта диалектика одновременно раскрывает концептуальную зависимость колонизатора от колонизированного и как противостояние, работу отрицания в диалектическом мышлении и борьба, направленная на уничтожение ранее существовавших форм отношений. Если эти ранее существующие формы отношений разрушены,тогда возможна определенная революция, в которой человечество колонизированного черного человека может появиться на его собственных условиях впервые. Воображение Фанона превращается в будущее беспрецедентным. Что может быть чернотой после колониализма?

Неистовый оптимизм и надежда на Заключение в стороне, Черная Кожа, Белые Маски - по сути пессимистичная книга. Таким образом, книга описывает психологический, лингвистический, онтологический и либидинальный ландшафт, который насквозь структурирован анти-черным расизмом. Ни одно желание или способ существования не останется нетронутым. Воспоминание Фанона о полном разрыве с прошлым в Заключении подтверждает этот пессимизм и показывает, что его чувство освобождения связано с апокалиптической революционной практикой - то, что мы видим в течение следующего десятилетия.

никогда не бывает сверхприбавленным элементом, случайно обнаруженным в ходе исследования культурных данных группы. Социальное созвездие, культурное целое, глубоко изменено существованием расизма. (1964 [1994: 36])

2. Алжир

3. Черная Африка

4. Несчастный Земли

Таким образом, насилие ставится перед одной из двух взаимосвязанных задач: ликвидация колониальной системы на уровне воображения (как колонизированные колонизатором отношения натурализуются как превосходство и неполноценность) и материальной реальности (эксплуатационные отношения подчинения и извлечения), как а также формирование культурной, социальной и политической идентичности. Первая глава Wretched обрисовывает в общих чертах и ​​усиливает этот огромный потенциал революционного, антиколониального насилия, а последующие главы раскрывают сложности постколониальных образований культуры и политики.

В следующих трех главах подробно рассматривается, как революционное насилие связано с формированием коллективной идентичности (глава вторая), сознанием национальной идентичности (глава три) и, возможно, наиболее важно с формированием национальной культуры (глава четвертая). В этих главах мы видим, насколько мощна и плодотворна концепция насилия Фанона, а также то, как его различные размышления о революции и идентичности в эссе между его первой и последней книгой приносят реальные концептуальные и стратегические дивиденды. Концептуально, Фанон проводит резкий контраст между тем, что он называет колонизированным интеллектуалом, и революционными массами. Колонизированный интеллектуал - это именно то, что предлагают термины: посредник, который переводит колонизированный для колонизатора, на язык колонизатора и для политического, социального,и культурные цели колонизатора. Массы не управляют размышлениями колонизированного интеллектуала, а скорее колониальное видение мира структурирует все. В противоположность этому революционные массы создают новый политический, социальный и культурный порядок посредством самой революционной борьбы. В этой характеристике Фанон избегает авангарда и всех видов элитарных революционных структур, которые вытекают из него. Скорее, для Фанона борьба сама порождает политические, социальные и культурные идентичности и концепции; нет никакой предварительной настройки этого элемента постколониального мира. Революция делает все революционным, и постколониальное государство невозможно представить без него. Таким образом, разработка Фаноном этого движения также критикует атавистические представления о постколониальном государственном и культурном ремесле,отказ от ностальгических поворотов к доколониальному африканскому обществу как видению постреволюционного общества.

Если колонизированные интеллектуальные и доколониальные формы жизни не только недостаточны, но фактически наносят ущерб постколониальному мировоззрению, тогда будущее - это разрыв с прошлым. Обиды, состоящие из воспоминаний об историческом насилии (например, арабской работорговле в черной Африке) или этно-религиозных и других культурных спорах, сменяются революционными действиями, которые обходятся, а не привлекают память. Разрыв с прошлым на уровне организационного и интеллектуального образования осуществляется через революционное насилие. Так же и будущее. Нет ранее существовавшего национального самосознания или национальной культуры, нет гения или провидца, который задумал бы это заранее, что означает, что революционное насилие должно быть целенаправленным, преднамеренным и ориентированным на создание мира. В этом случае,Работа Фанона о насилии никогда не бывает нигилистической или случайной. Стратегически это означает все, потому что концепции политики, культуры и постколониального социального порядка зависят от правильного чувства насилия.

5. Тематические исследования

6. Наследие и влияние

Библиография

Основные источники

Читайте также: