Безмолвствующее большинство средневековое крестьянство кратко

Обновлено: 05.07.2024

Гуревич А.Я. Средневековый мир: Культура безмолвствующего большинства. М.: Искусство, 1990. 396 с.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Часть I НАЧАЛО СРЕДНИХ ВЕКОВ
ПРОСТОЛЮДИНЫ В КУЛЬТУРЕ РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
1. Простолюдины в литературе Раннего Средневековья
2. Крестьянство в христианской схеме раннефеодального общества
3. Свобода и несвобода в общественном сознании Раннего Средневековья
4. Оценка крестьянского труда
5. Между язычеством и христианством
6. Крестьянин и церковный идеал святости
7. Крестьянство и социально-этнические процессы в период Раннего Средневековья

Часть III ПОЗДНЕЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
НАРОДНАЯ МАГИЯ И ЦЕРКОВНЫЙ РИТУАЛ
ВЕДЬМА В ДЕРЕВНЕ И ПРЕД СУДОМ
ПОСЛЕСЛОВИЕ

Приложение
ПРИМЕЧАНИЯ
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЦИТИРОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

В то время как большинство исследователей прошлого занималось изучением, в первую очередь, производственных сил и производственных отношений и борьбы классов, Гуревич один из первых обратил внимание на человека с его чувствами, мыслями, ценностями, верой.

Многие коллеги Арона Яковлевича следовали идеологическим установкам и поэтому оперировали абстрактными социологическими понятиями, сводившими деятельность отдельно взятых личностей в отвлеченные общественно-экономические формации, которые должны были объяснить и оправдать революции как прошлого, так и настоящего.

Раннее Средневековье - время, когда в Европе происходили бурные и очень важные процессы, такие, как вторжение варваров, закончившиеся падением Римской империи. Христианство в различных его формах вытесняло языческие верования и этот процесс после падения империи только ускорился. Это второй важнейший исторический процесс, определявший лицо раннего Средневековья в Западной Европе.

Главная масса населения Европы того времени - сельские жители, образ жизни которых был всецело подчинен рутине, а кругозор до крайности ограничен. Парадокс: простой люд, прежде всего - крестьянство, презираемое и игнорируемое господствующим классом, вместе с тем, в определенном смысле, доминировало в духовной жизни раннего Средневековья. Церковь не разделяла открытой враждебности к крестьянам. Ее задача состояла в том, чтобы по возможности сглаживать социальные конфликты и антагонизмы. Обращаясь к сильным мира сего, она взывала к милосердию по отношению к угнетенным и обездоленным.

После определенного подъема VIII-IX в.в. развитие умственной жизни в X-начале XI в.в. заметно затормозилась. Духовенство, в основном, было неграмотно, распространялось невежество. Пришли в упадок скриптории - мастерские, существовавшие при церквях, в которых переписывались рукописи, а также церковные и монастырские библиотеки. Книг было мало и стоили они баснословно дорого, что закрыло путь к образованию даже детям из относительно обеспеченных семей.

Средневековье , искать в нем у траченные впоследствии доблести или красочную экзотику .

В этом случае Средневековье использовалось как укор Новому времени , уже лишенному

былой нравственной цельности . Оба подхода сближает склонность подводить все

богатство и многообразие огромной по протяженности эпохи под единый знаменатель ,

давать ей однозначное ценностное определение . В этом унифицирующем стремлении —

Возможно ли его избежать ? Разумеется , история относится к наукам

нравственным , и элиминировать полностью собственную оценку предмета своих

изысканий историкам не дано . Но они способны в какой - то мере контролировать свою

кул ьту ру , находясь вне ее . Он отделен от предмета своих наблюдений как временем , так и

по существу , — он принадлежит к другому ментальному универсуму , с иным

предпосылкой понимание того , что исследователь всту пает в интеллектуальное общение с

людьми , мысли , чувства и картина мира которых — загадка для него ; задача историка —

по возможности эту загадку разгадывать . Не произвольное чтение чужих взглядов , но

трудоемкая дешифровка дошедших до нас посланий , требу ющее огромных у силий

прочтение иероглифов другой , во многом уже чуждой нам ку ль туры — подобная

установк а в известной мере могла бы предотвратить поспешные обобщения ,

тенденциозность и одностороннюю предвзятость су ждений .

Бахтиным — и стремится придерживаться автор предлагаемой вниманию читателя книги .

Я далек от намерения как идеализировать Средневековье , так и рисовать его в черных

тонах . Я хочу понять его в его неповторимом своеобразии , отдавая себе отчет в тех

Такая позиция не имеет ничего общего с бесстрастностью естественнонауч ного

подхода . Историк человеческой кул ьту ры не энтомо лог и не астроном . Он изу чает себе

подобных , людей , которые жили в иные эпохи , но , как и он сам , мыслили , страдали ,

радовались , создавали материальные и духовные ценности и именно потому нам

интересны . Всегда существовала человеческая личность , но — исторически конкретно

определенная , со способом мировосприятия и поведения , прису щим только данной

Каков бы ни был специальный предмет изысканий историка — экономика ,

политический строй , социальные отношения , ду ховная жизнь , — путь к их поз нанию

лежит через анализ памятников , текстов , созданных людьми . Первое , с чем историк

встречается в своих источниках , — это запечатленное в них человеческое сознание .

Поэтому историк неизбежно должен быть историком ку льтуры , человеческой

ментальности , знать умственные установки людей той эпохи , их понятийный

структуры людей , оставивших памятники , он не в состоянии правильно понять

ментальный универсум тех , кто давно и безвозвратно кану л в прошлое , и его долг ,

нравственный , заключается в том , чтобы восстановить этот универсум в его истинности ,

по возможности не приписывая несвойственных ему признаков . Ответственность

историка двоякая : перед людьми прошлого и перед своими современниками . Историк

выступает в роли посредника между теми и другими ; от имени своей ку льту ры он

пытается завязать диалог с культурой иного времени . Вопросы , которые он задает людям

прошлого , продиктованы современностью , ее интересами и проблемами , ибо то , о чем

историк вопрошает и только и способен вопрошать людей прошлого , диктуется его

культурой и видением мира . Вся проблема состоит в том , чтобы расслышать ответы

Расслышать ответы людей иной кул ьту ры на свои вопросы — и значит завязать с ними

диалог . Ибо памятники , оставленные этими людьми , содержат в себе ответы , их надобно

лишь правильно вопрошать , и тогда эти памятники , текс ты ( в самом широком смысле )

окажутся неиссякаемыми источниками познания духовного мира людей другой эпохи .

Нравственная ответственность историка состоит , далее ,

предшествующих стадиях истории какую - то более низкую ступень развития . Историк не

может взирать на прошлое свысока , он стремится завязать на равных диалог с людьми ,

создавшими изучаемые им тексты , и с их современниками .

На улиц е старого Таллинна можно наблюдать такую картину . На одной стороне

на фронтоне купеческой гильдии расположены статуи людей в средневековых

одеждах , лица их выражают благочестие . На противоположной стороне улицы высится

дом более поздней постройки , и на его крыше помещена ску льпту рная голова : человек в

парике скептически , с высокомерной усме шко й рассматривает в очки фиг уры своих

визави . Взгляд Просвещения на Средневековье ! Я вижу в этой сцене поуч ительное

предостережение историку . История не должна воспитывать чувства собственного

превосходства , — она должна учить взаимопониманию . Не судить , но понимать — таков

девиз историка вообще и в особенности историка конца XX в .

Но кого понимать ? Только ли великих поэтов , мыслителей , худ ожников

прошлого , чьи творения мы собираем , бережем и изучаем ? Но ведь эти творцы жили в

определенном социуме , были детьми собственного времени . А каково было то время ,

знать их окружение , ту ментальную среду , которая их породила и дала им материал для

творчества . Не пора ли перестать довольствоваться изучением одних лишь высших

достижений средневековой культуры и осознать , что эти шедевры созданы на том языке ( в

семиотическом понимании языка — как системы знаковых средств , при помощи которых

выражала себя кул ьту ра ), который так или иначе был принадлежностью всех членов

При такой постановке вопроса неизбежно изменяется и само понятие « Средние

на разных этапах оно по - разному выявляло свои су щностные характеристики . В Раннее

Средневековье , начальную грань которого нелегко с бесспорностью у становить , еще

долго были сильны элементы античной ку льту ры и социальных отношений ; лишь

жизни , делающие Средневековье особой исторической эпохой , отличающейся как от

античности , так и от внеевропейских цивилизаций , синхронно су ществовавших на Земле .

На протяжении средневековой эпохи Европа прошла огромный путь , насыщенный

радикальными изменениями во всех без исключения областях . Эти изменения видны в

прогрессе техники и обмена , в росте городов , не похожих ни на античные полисы , ни на

города Нового времени , в системе организации производства и эксплу атации основной

массы населения — крестьянства , равно как и в стру ктуре господствующего класса

феодального общества . Пожалуй , еще более бросаются в глаза перемены в духовной

сфере , в области искусства , литературы , теологии . По вс ем этим признакам

Однако если историк изменит свой подход к рассмотрению этой огромной эпохи

и сосредоточит внимание не на высших формах ку льту ры и интеллектуальной

деятельности , таких , как философия , архитектурные стили , лирика , роман , а на коренных

проявлениях мироощущения рядового человека , то у казанная периодизация

Средневековья едва ли окажется релевантной . Мироощу щение , видение мира человека

аграрного по своей природе общества изменялось несравненно медленнее , нежели

кул ьту ра людей образованных , — оно изменялось , но ритмы изменений были совершенно

была монолитной , — она дифференцировалась в зависимости от положения того или

ментальности , убеждается в том , что прису щие этому уровню жизни устан овки и способы

поведения отличались необычайной стабильностью , цепкостью , сопротивлением к

изменениям . При подобном подходе Средневековье не завершается в какой - то

определенный хронологический период . Ренессанс , барокко , Реформация и даже раннее

Просвещение еще не явились столь радикальными сдвигами , чтобы покончить с

ментальностью , присущей средневековому человеку — крестьянину , бюргеру .

Марк Блок в свое время показал , как вера ф ранцу зов и англичан в

чудодейственную способность их монархов прикосновением исцелять золоту шных ,

зафиксированная начиная с XII или XIII в ., продолжала су ществовать вплоть до конца

XVIII и начала XIX в . Известное с середины XIII в . поклонение крестьян святому

Гинефору — целителю детских болезней , который оказался . борзым псом , продолжалось

в районе Лиона вплоть до последней четверти XIX столетия . Эти и подобные им

народных верований и представлений о мире сохранялись в толще народа столетия после

несомненное , поскольку речь идет о выработке картины мира Нового времени в кру гах

образованных , намного позднее и лишь отчасти имело место в широких массах

европейского населения , прежде всего крестьянства . Нельзя не согласиться с мнением

Жака Ле Гоффа , что при перемещении пу нкта наблюдений историка Средневековье

оказывается значительно более длительной эпохой , нежели это казалось при

Вопрос о переходе к более рациональному видению мира решается

однозначно , как это представлялось просветителям и тем уче ным , которые вслед за ними

какую - то относительно близкую нам эпоху . Рациональное и иррациональное , логическое

этапы развития мысли в истории Европы , — скорее , это сосу ществующие и

переплетающиеся слои в сознании человека в самые различные периоды . Рациональность

была в определенном смысле присуща и людям Средневековья , и , с другой стороны , от

тема , которую здесь было бы неуместно развивать , но очевидно , что именно уяснение

факта большой сложности и противоречивости человеческого сознания побуждает

исследователей все более сосредоточиваться на раскрытии многослойности и

противоречивости духовного потенциала людей иных эпох , и в частности Средневековья .

демонстрации специфики последней . Показательно , что одновременно и независимо от

этого влиятельнейшего направления в современной историографии Бахтин пришел к

отчасти сходным выводам . Изу чение романов Франсу а Рабле привело Бахтина к

заключению , что в них выявилось и вышло на поверхность противоборство двух куль тур

Средневековья — церковной , учен ой , официальной , с одной стороны , и народной ,

карнавальной , смеховой — с другой . По Бахтину , карнавальная ку льту ра , уходящая

отличавшаяся от официальной , враждебной ей , собственно , только в эпоху Ренессанса

народная кул ьтур а мельчает и вырождается , сохраняясь в виде фрагментов и пережитков ,

однако по временам столь су щественных , что она могла стать компонентом

художественного мира такого писателя , как Гоголь . Что касается Средневековья , то

Бахтин был склонен усматриват ь в нем одно только противоборство обеих куль тур : он

резко обособляет официальную ку льту ру от ку льтуры народа и сводит последнюю к

Мне представляется , что эту постановку вопроса следовало бы уточнить и

углубить . Вопрос не сводится ни к противостоянию , ни к взаимодействию культуры

полагаю , что речь должна идти о средневековой кул ьту ре в целом , в которой можно и

должно распознавать разные уровни и пласты . То , что называют фольклорной , или

народной , культурой , отнюдь не было чуждо образованной части общества , в том числе

и духовенству . Вместе с тем мы не в состоянии обнаружить в имеющихся средневековых

были лишены возможности запечатлеть свои взгляды в письменности . Причина

уже не существовало . В сознании любого человека эпохи , даже самого необразованного и

христианского , церковного мировоззрения , сколь ни были они фрагментарны ,

примитивны и искажены . С другой же стороны , в сознании даже наиболее образованных

людей , опирающемся на Священное писание и прошедшем выу чку у патристики ,

библейской экзегетики и аристотелизма , не мог не таиться , пу сть в угнетенном , латентном

виде , пласт народных верований и мифологических образов . Соотношение всех этих

компонентов у образованной элиты и необразованной массы , разумеется , было

различным , но многослойность и противоречивость сознания — достояние любого

человека той эпохи , от схоласта , церковного прелата и профессора университета до

простолюдина . Потому - то мы и можем найти это смешение , симбиоз в неразрывном

единстве на всех уровнях средневековой ду ховной жизни .

Понять средневековую ку льту ру как сложный и противоре чивый сплав всех

этих компонентов — актуальная и в высшей степени захватывающая проблема

современного исторического исследования . Но достижение подобной цели едва ли по

плечу одному историку . Это , скорее , сверхзадача , которую не следует уп ускат ь из виду .

Мои амбиции так далеко не простираются . Я намерен сосредоточить внимание на тех

аспектах средневековой ментальности , которые нечасто делаются предметом изучения , —

Содержание духовной жизни простолюдина , крестьянина , горожанина , монаха ,

приходского священника в той мере , в какой оно может быть обнаружено в

средневековых текстах разного происхождения и относящихся к разным этапам этого

Отчасти эти задачи я ставил перед собой и в других работах . Здесь я

сосредоточиваю внимание преимущественно на тех источниках , которые прежде не были

мною интенсивно привлечены , и на проблемах , специально мною

преимущественно период Раннего Средневековья , то в центре внимания в новой книге

поставлено XIII столетие в разных обнаружениях его ку льту ры , которые так или иначе

проливают свет на мировидение рядового человека . Вместе с тем предпринята попытка

расширить сферу рассмотрения и на конец Средневековья и даже на начало Нового

времени , с тем чтобы проследить дальнейшие судьбы традиционной народной ку льту ры .

Однако я ни в коей мере не претендую на то , чтобы дать связную историю ку льтуры

простолюдина на протяжении всего Средневековья , и лаку ны , как временные , так и по

Читайте также: