Латур пересборка социального краткое содержание

Обновлено: 04.07.2024

Пересборка социального. Введение в акторно-сетевую теорию

Студентам-докторантам, которых мне посчастливилось сопровождать в некоторых их путешествиях

REASSEMBLING The SOCIAL

An Introduction to Actor-Network-Theory

В оформлении обложки использован фрагмент картины Гэри Шихана: Gary Sheehan (Atomic Energy Commission). First nuclear chain reaction. 1957.

This translation is published by arrangement with Oxford University Press and Alexander Korzhenevski Agency. National Research University Higher School of Economics is solely responsible for this translation from the original work and Oxford University Press shall have no liability for any errors, omissions or inaccuracies or ambiguities in such translation or for any losses caused by reliance thereon.

Введение: как вернуться к задаче прослеживания ассоциаций

Вам какую политическую эпистемологию?

Принеся свои извинения, чтобы компенсировать непомерность нападок на социологию социального, переместив ее огромную форматирующую силу, я должен теперь еще раз проверить свою оценку критической социологии. Ошибка ее не в самом стремлении обладать критичностью, а в желании обрести ее не в нужный момент и прежде, чем будут выполнены другие задачи социологии. Я ставлю в упрек критической социологии то, что она смешивает общество с коллективом. Ее ошибка не в том, что она выглядит политизированной или смешивает науку с политикой, а в том, что ее понимание и науки, и политики могло быть только неудачным, так как она не потрудилась оценить число сущностей, которые необходимо собрать в первую очередь. Социологи-критики недооценили сложность политической деятельности, так как решили, что социальное состоит из всего нескольких типов участников. Они не дали себе труда заметить, что у политики не так много шансов на успех, если перечень bona fide членов общества, образующих социальный мир, заранее радикально ограничен.

Но неважно, насколько уважительными могут казаться эти причины, не следовало них приостанавливать работу по развертыванию и собиранию ассоциаций. Если то, что должно быть собрано, сначала не открыть, не дефрагментировать и не пересмотреть, то пересобрать его будет невозможно. Не нужно больших способностей или политической проницательности, чтобы понять: если вам приходится бороться с невидимой, не оставляющей следов, вездесущей и тотальной силой, вы окажетесь бессильны и будете постоянно терпеть поражение. Только если эти силы состоят из более мелких связей, сопротивление которых можно испытывать поочередно, у вас может быть шанс изменить данное положение дел. Можно сформулировать это в резкой форме так: если есть общество, политика невозможна [1]. Таким образом, вопреки первому впечатлению, между обретением политической значимости и попытками давать социальные объяснения — глубокий конфликт. Или, по крайней мере, нет никаких гарантий, что критическая социология автоматически снабдит вас критичностью.

Разве не очевидно, что только пучок слабых связей, сконструированных, искусственных, для чего-то предназначенных, ответственных и удивительных — единственный способ увидеть какую-то борьбу?

Просто дисциплина в ряду других

Теперь мы видим, что общего у двух коллекторов — природы и общества: оба они суть преждевременные попытки соединить в две противоположные сборки один и тот же общий мир [8]. Это то, что я назвал конституцией Нового времени, воспользовавшись юридической метафорой для описания объединенных достижений политической эпистемологии. Итак следует применить переопределение политики как поступательного построения общего мира и к прежним сборкам общества, и к прежним сборкам природы. Трудность в том, что здесь небольшое нарушение симметрии, и по этой причине так опасно смешивать это новое понимание политики с критической социологией.

Исследовать — всегда значит заниматься политикой в том смысле, что собирание или выстраивание того, из чего состоит общий мир, — дело политики.

Другое понимание политики

Так каков же, в конце концов, политический проект АСТ? Поскольку эта небольшая школа — только замысловатый способ вернуться к удивлению при виде найденного социального (чувство, которое как-то притупилось за позднейшую историю социальных наук), единственный способ снова установить, что мы понимаем под политикой, — приблизиться к этому первоначальному чувству.

Трудно поверить, что мы до сих пор вынуждены погружать те же типы акторов, то же число сущностей, те же профили существ и те же модусы существования в те же типы коллективов, что и Конт, Дюркгейм, Вебер или Парсонс, особенно после того, как наука и технология массово увеличили число участников, варящихся в общем котле. Да, социология — это наука иммигрирующих масс, но как быть, когда вам приходится одновременно иметь дело с электронами и избирателями, ГМО и НПО? Для молодого вина новых ассоциаций не годится пыльная старая фляга. Потому я и определяю коллектив как расширение границ природы и общества, а социологию ассоциаций — как продолжение социологии социального.

Вот что я считаю политическим проектом АСТ, вот что я имею в виду, говоря о поиске политической значимости. Когда задача раскрытия множественности сил решена, может быть поставлен другой вопрос: каковы ассамблеи этих сборок? (what are assemblies of those assemblages?)

Так много других сущностей сейчас стучатся в двери наших коллективов. Разве так уж абсурдно желать перевооружения наших дисциплин, которое возвратило бы им чувствительность к создаваемому ими шуму и помогло бы найти для них место?

Наш характерный вклад состоит в том, что мы просто выявили стабилизирующие механизмы. Таким образом, мы препятствовали преждевременной трансформации дискуссионных реалий в факты. АСТ утверждает, что можно преодолеть путаницу, разделить задачи развертывания и объединения, четко определить процедуры для должного течения процесса и тем самым изменить обычное понимание большей политической значимости и большей научности социальной науки [15]. В этом смысле мы разделяем настойчивый интерес наших предшественников и к науке, и к политике, хотя АСТ и расходится с ними в способе развертывания и в способе объединения. До сих пор социология социального не слишком интересовалась разработкой четких процедур проведения различий между задачами развертывания и объединения. Мы претендуем на то, что решаем эти две противоположные и комплементарные задачи несколько лучше, именно потому, что благодаря появлению трезвой социологии науки изменилась концепция и науки, и общества.

Я выполнил то, что обещал в самом начале, — был достаточно односторонним, чтобы вывести все следствия из совершенно неубедительной отправной точки. И все же я не могу совсем избавиться от впечатления, что занимаемые мною крайние позиции, возможно, как-то соотносятся со здравым смыслом. Во времена множественных кризисов того, что понимается под принадлежностью, уже нельзя слишком упрощать задачу совместного существования. Так много других сущностей сейчас стучатся в двери наших коллективов. Разве так уж абсурдно желать перевооружения наших дисциплин, которое возвратило бы им чувствительность к создаваемому ими шуму и помогло бы найти для них место?

Примечания

[1] Я обобщаю аргумент Баумана о том, что общество было придумано, чтобы вытеснить революционную политику. См.: Bauman Z. Postmodernity and its Discontents; и тезисы Фредерика Одрена об истории социальных наук: Audren F. Les juristes et les sociologues.

[2] Это выражение используется в: Shapin S., Schaffer S. Leviathan and the Air Pump. Политическая эпистемология описывает перераспределение сил между наукой и политикой, тогда как эпистемология — это теория науки, отрезанной от политики.

[3] См.: Sokal A. D., Bricmont J. Fashionable Nonsense: Postmodern Intellectual’s Abuse of Science; Winner L. Upon Opening the Black Boxand Finding It Empty: Social Constructivism and the Philosophy of Technology; и Mirowski P., Nik-Khah E. Markets Made Flesh.

[7] Я обобщаю здесь решение, предложенное в: Latour B. Politics of Nature.

[9] Сравнение непокорности человеческих и реалий см. в: Despret V. Naissance d’une théorie éthologique; и Stengers I. The Invention of Modern Science.

[11] Я попытался преодолеть это затруднение в: Latour B. We Have Never Been Modern (Латур Б. Нового времени не было: Эссе по симметричной антропологии. СПб.: Изд-во Европейского ун-та в , 2006. — Примеч. ред.). Модернизм никогда не был способен догнать свое собственное время.

[12] Thévenot L. Une science de la vie ensemble dans le monde.

[14] Dewey J. The Public and Its Problem (Дьюи Д. Общество и его проблемы. М.: Идея-Пресс, 2002. — Примеч. ред.).

[15] Callon M., Lascoumes P., Barthe Y. Agir dans un monde incertain.

Подпишитесь на наш канал в Telegram , чтобы читать лучшие материалы платформы и быть в курсе всего, что происходит на сигме.

СоцЛаб (библиотека и др.) запись закреплена

Благодарности 9
Введение: Как вернуться к задаче прослеживания ассоциаций 11
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КАК РАЗВЕРНУТЬ РАЗНОГЛАСИЯ ПО ПОВОДУ СОЦИАЛЬНОГО МИРА 34
I. Введение в первую часть: учимся кормиться разногласиями 35
II. Первый источник неопределенности: групп нет – есть только группообразования 42
Перечень следов, оставляемых группообразованием 46
Нет действия – нет группы 52
Посредники versus проводники 55
III. Второй источник неопределенности: действие захватывается 64
Актор – это то, что побуждается к действию множеством других 68
Экскурс в практическую метафизику 74
Какие разногласия по поводу сил наносить на карту 76
Как побудить кого-то что-то делать 84
IV. Третий источник неопределенности: объекты тоже активны 90
Типов действующих акторов должно стать больше 92
Делаем объекты участниками действия 100
Объекты помогают прослеживать социальные связи лишь пунктирно 105
Перечень ситуаций, когда активность объекта легко увидеть 112
Кто забывает о властных отношениях 117
V. Четвертый источник неопределенности: реалии фактические versus реалии дискуссионные 123
Конструктивизм против социального конструктивизма 124
Счастливый крах социологии науки 132
В социальном объяснении нет необходимости 140
Перевод versus перенос 149
Опыта больше, чем видит глаз 153
Как развернуть дискуссионные реалии? 163
VI. Пятый источник неопределенности: пишем рискованные отчеты 171
Мы пишем тексты, а не смотрим в окно 172
Определим, наконец, что такое сеть 180
Снова азы: перечень записных книжек 187
Развертывание, а не критика 190
VII. О сложности быть акторно-сетевым теоретиком: интерлюдия в форме диалога 197
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. КАК СДЕЛАТЬ АССОЦИАЦИИ СНОВА ПРОСЛЕЖИВАЕМЫМИ 221
I. Введение во вторую часть: почему так трудно идти по следу социального? 223
II. Как сохранять социальное плоским 232
III. Шаг первый: локализуем глобальное 243
От Паноптикума – к Олигоптикуму 245
Панорамы 257
IV. Шаг второй: перераспределяем локальное 267
Артикуляторы и локализаторы 269
Ненадежное место взаимодействий лицом-к-лицу 278
Плагины 284
От акторов к подсоединениям 297
V. Шаг третий: соединяем места 305
От стандартов к собирающим формулировкам 308
Наконец, посредники 321
Плазма: недостающие массы 332
Заключение: От общества к коллективу – можно ли пересобрать социальное? 340
Вам какую политическую эпистемологию? 343
Просто дисциплина в ряду других 348
Другое понимание политики 354
Библиография 361

Слабость этого понятия отчасти проистекает из распространенности довольно простых визуальных представлений. Первоначально графическое представление о сетях как звездоподобных разветвлениях (от которых исходят линии, соединяющие их с другими точками, где нет ничего кроме новых соединений) создавало приближенный, но достоверный эквивалент ассоциаций[196] 196
Это было показано в: Callon M., Law J., Rip A. Mapping the Dynamics of Science and Technology. Однако теперь разработано гораздо больше графических приемов. См.: Cambrosio A., Keating P., Mogoutov A. Mapping CollaborativeWork and Innovation in Biomedicine. Рассматриваемое как представление, оно наивно, но как теория это огромная помощь абстрагированию. См. раннее использование в: Teil G. Candide, un outil de sociologie assistée par ordinateur pour l’analyse quantitative de gros corpus de textes.

[Закрыть] . У этого представления имелось преимущество: специфика точки определялась не через какое-либо субстанциальное содержание, а через перечень связей: чем больше у точки связей, тем более она индивидуализирована. Но такие графические представления имеют недостатки: они не улавливают движений и визуально бедны. И все-таки даже эти ограничения имеют свои преимущества, поскольку сама бедность графического представления не позволяет исследователю спутать свой собственный инфраязык с богатыми объектами описания: карта – не территория. Но, по крайней мере, не рискуешь поверить в то, что сам мир состоит из линий и точек, хотя зачастую социологи, кажется, верят в мир, состоящий из социальных групп, обществ, культур, правил или каких-нибудь других графических символов, придуманных ими для придания смысла своим данным.

Снова азы: перечень записных книжек

В первой записной книжке следует вести вахтенный журнал самого исследования. Это единственный способ задокументировать то изменение, которое претерпевает путешественник. Встречи, реакции других на исследование, удивление странностью поля и т. д. должны по возможности регулярно документироваться. Без этого ход искусственного эксперимента – выхода в поле, встречи с новым положением дел – быстро забудется. Даже годы спустя должна сохраняться возможность узнать, как задумывалось исследование, с кем были встречи, к какому источнику появился доступ и т. д., и при этом с точной датой и временем.

Вторую записную книжку нужно иметь для сбора информации, чтобы можно было одновременно хранить все темы в хронологическом порядке и распределить их по категориям, которые впоследствии разовьются во все более и более очищенные рубрики и подрубрики. Сейчас существует множество программ, поддерживающих это противоречивое разделение, но старикам вроде меня очень помогало скучное занесение данных на карточки. Каков бы ни был выбор, переход из одной системы отчета в другую намного облегчается, если набор данных может быть сохранен одновременно и нетронутым, и перетасованным в по возможности большое число комбинаций. Это единственный способ соответствовать гибкости и четкости предмету, который предстоит изучать.

Третья записная книжка должна быть всегда под рукой для проб пера ad libitum[198] 198
В свое удовольствие, по своему желанию, свободно (лат.). – Примеч. ред.

[Закрыть] . Специфическая компетентность, к которой надо стремиться, разгадывая сложные головоломки, не может быть достигнута без непрерывных набросков и эскизов. Невозможно представить себе, чтобы данные сначала какое-то время собирали, а потом начинали описывать. Написание отчета слишком подвержено риску провалиться в этот зазор между исследованием и предоставлением отчета. То, что самопроизвольно сбегает с клавиатуры компьютера, – это общие места, клише, переносимые определения, заменяемые описания, идеальные типы, сильные объяснения, абстракции, – короче, та материя, из которой тексты большинства социальных жанров лепятся без труда. Чтобы противостоять этой тенденции, нужно тратить много усилий на разрушение этого автоматического письма; писать текстовый отчет не легче, чем разрабатывать в лаборатории правильный план эксперимента. Но идеи, параграфы, метафоры и тропы могут случайно приходить по ходу исследования. И если им не дают места и выхода, они либо будут потеряны, либо, что еще хуже, испортят трудное дело сбора данных, смешав метаязык акторов с метаязыком исследователей. Так что всегда полезно отвести отдельное место для многочисленных идей, которые могут приходить в голову, даже если использовать их доведется лишь годы спустя.

[Закрыть] . Поскольку значимость рискованного отчета может проявиться гораздо позже, следы, оставленные в его кильватере, тоже должны быть задокументированы.

Развертывание, а не критика

[Закрыть] Хороший текст никогда не бывает неопосредованным портретом того, что он описывает, – потому что он вообще не портрет[202] 202
См.: Koerner J. The Moment of Self-Portraiture in German Renaissance Art.

Опять же именно попытки подражать ложному представлению о естественных науках препятствуют социальным наукам: всегда остается ощущение, что описание слишком конкретно, идиосинкратично, локально. Но, вопреки поговорке схоластов, существует только наука о частном[203] 203
Монографии в социологии – один из вкладов Тарда. См.: Tarde G. Social Laws. P. 92. В тардовском общем обзоре обществ человеческие общества типичны, потому что они мобилизуют малое число агентов, в противоположность биологии или физике, имеющих дело с миллионами или миллиардами элементов. Итак, быть особенным – это то, с чем всегда сталкивается социальное.

Проблема в том, что социологи слишком часто мечутся между гордыней – каждый из них мечтает стать Ньютоном социологии и Лениным социальных изменений – и отчаянием: они презирают себя за простое накопление отчетов, описаний и статистических данных, которых никто не прочтет. Но выбор между абсолютным могуществом и полной ненужностью не имеет смысла. В том, чтобы отчаиваться по поводу собственного текста, не больше смысла, чем в желании заведующего химической лаборатории соответствовать требованиям NIH[204] 204
Национальный институт здоровья США. – Примеч. пер.

[Закрыть] . Значимость, как и все остальное, является достижением. Интересен или неинтересен отчет, зависит от объема работы, вложенной в то, чтобы сделать его интересным, то есть найти ему место среди других вещей[205] 205
Социология науки проследила множество стратегий придания значимости в точных науках и задокументировала много провалов. См.: Callon M. La science et ses réseaux: Genèse et circulation des faits scientifiques; и Law J. Aircraft Stories: Decentering the Object in Technoscience. О понятии интереса см. также: Stengers I. Power and Invention.

[Закрыть] ) над конструированием научной истины, способной объединить видение наблюдателя и истину практического видения агента в неведомую точку зрения, – такую, которая подвергается проверке в иллюзии абсолюта [Bourdieu, 2001][208] 208
Любезно переведено Симоном Шаффером.

[Закрыть] .

Вот, возможно, самая честная – из когда-либо данных – версия мечты критической социологии; это было написано за несколько месяцев до безвременной кончины Бурдье.

Мучиться по поводу потенциальной эффективности социологических текстов – значит обнаруживать недостаток скромности или нехватку амбициозности. Если уж на то пошло, успешное распространение по всему социальному миру социальных наук более поразительно, чем экспансия естественных наук и технологических изобретений. Можем ли мы переоценить изменения, достигнутые тем, что каждый из нас, благодаря скромным текстам феминистских исследователей, теперь «имеет гендер? Что мы знали бы о Другом, не будь отчетов антропологов? Кто мог бы измерить прошлое без археологов и историков? Кто был бы способен осуществлять навигацию, не будь географов? Кто бы имел бессознательное без психологов? Кто бы знал о полученной прибыли без бухгалтеров? Конечно, тексты кажутся жалкими тропинками для перемещения между многочисленными противоречивыми системами координат, и все же они несопоставимо эффективнее более грандиозных и сильных социальных объяснений, выдвигаемых, чтобы их принизить. Социолога не надо сажать в темный погреб за то, что он или она не может занять место всеобъемлющего и всевидящего Бога социальной науки. Нам, маленьким муравьям, не стоит поселяться ни в небесах, ни в преисподней, – и на земле есть много такого, через что приходится прогрызать себе путь.

VII. О сложности быть акторно-сетевым теоретиком: интерлюдия в форме диалога

Студент: Извините, я вам не помешаю?

Профессор: Нет-нет, нисколько. У меня консультация по расписанию. Прошу вас, садитесь.

П.: Итак… По-моему, вы немного растеряны?

С.: Ну да. Должен сказать, я всё больше убеждаюсь в том, как трудно применять Акторно-сетевую теорию (АСТ) в моем социологическом исследовании организаций.

П.: Нисколько не удивлен! Она ни к чему и не применима.

С.: Но нас учили… Я имею в виду… Это сейчас вроде бы в моде… Вы считаете, она вообще бесполезна?

[Закрыть] , но не так уж много там понял…

П.: Простите, я не собирался острить. Просто АСТ – это, прежде всего, негативная аргументация. Она не говорит ничего позитивного о положении дел.

С.: Тогда что же она может мне дать?

П.: Это теория, и, на мой взгляд, серьезная, но она о том, как изучать вещи, вернее, о том, как их не изучать, или, вернее, как предоставить акторам пространство для самовыражения.

С.: Вы имеете в виду, что другие социальные теории им его не дают?

П.: В каком-то смысле да, и именно потому, что очень сильны: они хороши для того, чтобы говорить о субстанции, из которой сделан социальный мир. В большинстве случаев это работает; все компоненты известны; набор должен быть ограничен. Но когда происходят быстрые изменения, это не работает. Это не годится для организационных исследований, исследований информации, маркетинга, исследований науки и техники или менеджмента, где границы чрезвычайно размыты. Новые темы – вот для чего нужна АСТ.

С.: Но мои агенты… Я имею в виду тех, кого я изучаю в компании, – они же образуют множество сетей. Они связаны с множеством различных вещей, они повсюду…

С.: Но они именно это и делают! Образуют сеть. Смотрите, вот я проследил их связи: компьютерные чипы, стандарты, обучение, деньги, награды, страны, культуры, залы заседаний совета директоров и все такое. Разве я описал не то, что в вашем понимании и есть сеть?

П.: Не уверен. Согласен, что тут страшная путаница, и в основном по нашей вине, – придуманный нами мир совершенно ужасен. Но вы не должны смешивать ту сеть, которую описывают, и ту, которая используется для описания.

С.: Повторите, пожалуйста!

С.: Совсем сбит с толку! Но служащие моей компании – они-то разве не образуют различимую, сложную и влиятельную сеть?

П.: Возможно, то есть я хотел сказать, конечно, да, – ну и что?

С.: Тогда я могу изучать их с помощью акторно-сетевой теории!

С.: Вы хотите сказать, что, показав своих акторов связанными в форме сети, я еще не провел исследование в смысле АСТ?

П.: Именно это я и имел в виду: АСТ – это скорее название карандаша или кисти, нежели формы, которую надо начертить или нарисовать.

С.: Но когда я сказал, что АСТ – это инструмент, и спросил вас, может ли он быть применен, вы возразили!

С.: Но мой руководитель хочет совсем не этого. Ему нужна рамка, в которую можно поместить мои данные.

П.: Если вы хотите хранить больше данных, купите жесткий диск побольше.

П.: Похоже, ваш руководитель торгует картинами! Рамы действительно красивы, любо-дорого посмотреть: позолоченные, белые, резные, с лепными узорами, алюминиевые и т. д. Но вы когда-нибудь видели, чтобы художник начинал создание своего шедевра с выбора рамы? Это было бы немного странно, не правда ли?

С.: Наверное, Y… но и X тоже, просто чтобы посмотреть, на самом ли деле это частный случай… оба, я думаю.

С.: Но ведь вы всегда должны помещать вещи в какой-то контекст, не так ли?

П.: Я никогда не понимал, что такое контекст, нет. Рама позволяет картине хорошо выглядеть, помогает лучше направлять взгляд, повышает ее стоимость и расширяет возможности датировки, но к самой картине она ничего не прибавляет. Обрамление или контекст – это сумма факторов, ничего не меняющих в данных, это знают все. Будь я на вашем месте, я бы обошелся вообще без рамки. Просто описывайте наличное состояние дел.

П.: Потому что описание кажется вам легким? Думаю, вы, должно быть, принимаете за описание цепочку клише. На сотню книг комментариев и полемики только одна содержит описание. Описывать, быть внимательным к конкретному состоянию дел, искать единственно адекватный подход к данной ситуации – я всегда считал подобную работу исключительно требовательной.

С.: Честно говоря, я в растерянности. Нас учили, что есть два типа социологии, интерпретативная и объективистская. Ведь вы не хотите сказать, что относите себя к объективистскому типу?

П.: Не сомневайтесь! Да, безусловно.

С.: Вы? Но нам говорили, что вы вроде бы релятивист! Цитировали ваши высказывания, где вы утверждаете, что даже естественные науки не объективны. Ну, разумеется, вы за интерпретативную социологию, за точки зрения, многообразие позиций и все такое.

С.: Именно это я и собирался сказать! Есть не только объективные реальности, но и субъективные! Вот почему нам нужны оба типа социальных теорий…

Читайте также: