Почему колыбельные песни часто сравнивают с заговорами кратко

Обновлено: 07.07.2024

Младенчество испокон веков считалось самым важным периодом в развитии человека: что ребенок впитает с материнским молоком, то и будет определять индивидуальность его личности в будущем.

Значение колыбельной песни сложно переоценить: обладая огромной силой внушения, она становится малышу главным ориентиром в построении картины окружающего мира.

Расулу Гамзатову принадлежат прекрасные строки:

Возвращаясь к истокам

Еще в древности было подмечено, что монотонное покачивание успокаивает младенца, он быстрее засыпает. Так появилась колыбель (люлька) — специальная кроватка для укачивания.

Колыбельная песня являлась универсальным снотворным для детей и взрослых во все времена.

У многих народов существовал обычай:

при рождении ребенка мать сочиняла для него свою колыбельную, которая становилась оберегом на всю жизнь.

Песня, как руки матери, ограждала новорожденного от болезней и любых неприятностей.

Колыбельная — заговор

Колыбельные очень схожи по особому типу исполнения, структуре и магическим элементам с заговорами и молитвами, отмечают специалисты.

Это открытие дает основание полагать, что в колыбельной песне заложен более глубокий смысл, чем принято считать в наши дни:

• заклинание на сон и рост ребенку в текущий момент, на здоровье и богатство — в будущем;

• знахарский заговор на здоровье, если он болен;

• заговор-оберег от чужого вредного воздействия.

Современные колыбельные песни утратили магические элементы и приобрели характер доброго напутствия-пожелания на текущий и будущий моменты.

Колыбельные во все века учили детей радостно воспринимать реальность, давали уверенность в жизни, осознание своей значимости и незаменимости в семье.

Смысловой код колыбельных песен

Согласно со словарем В.Даля выражения в колыбельных означают:

Баюшки над младенцем именно распевались — произносились в определенном ритме и обладали особыми метром, звукочастотностью и рифмой.

Древние люди знали, что слово, произнесенное необычно, со значимостью, несет в себе гораздо больший смысл и вес, по сравнению с обыденной речью.

Удивительные, добрые и ласковые прибаутки окружали малыша при кормлении, купании, пеленании, развивая его понятливость и закладывая основы гармоничной личности:

крестная сила, испокон веков считалась спасительной, а крестное знамение — мощнейшим оберегом. Крестом было принято осенять хлебные посевы, хозяйственные угодья, дом и ворота, притолоку, двери, дверные косяки.

Укладывание спать сопровождалось обязательным обрядом — колыбельными песнями под ритмическое покачивание колыбели.

Колыбельные знакомят малыша с родными людьми, домашними животными (коровушка, собачка, коток), далеким лесом и миром зверей (медведем, лисицей, волком, зайцем), дают представление об опасности.

Через колыбельную приходит понятие, что время сна — свято и обязательно. Сон дает отдых и возможность встать пораньше, чтобы встретить утреннюю зорьку, услышать лай собачки и крик петуха.

Посредством баюшек мать прививала крохе ответные чувства любви к себе, к близким, ко всему окружающему миру. А также уважение к старшему поколению:

Если вдруг разыгравшийся малыш на мать замахивался, она его предупреждала:

Малыша старались оградить от всего безобразного, пьяных и озлобленных лиц. Если вдруг в семье происходила ссора, ребенка стремились унести и гулять с ним, пока не стихнут бранные речи и громкие слова.

Слушая мамины баюшки, ребенок учился адекватно воспринимать мир, понимал, что он любим, что мама рядом, а значит все хорошо. Слова входили в его сознание, а через время он уже сам начинал понимать, где глазки у зайки, а хвостик у котика…

Колыбельная всегда выступала сильнейшим оберегом, основанным на магическом союзе энергии любви, слов и мелодии.

В конце статьи хочу присоединиться к советам специалистов и психологов:

Творите вашего ребенка, как творят волшебники и маги.

Пойте ему колыбельные песни, наполненные любовью и нежностью.

Они обязательно помогут малышам стать сильными, умными, красивыми и удачливыми.

А вам ваши мамы пели колыбельные в детстве?

Ваши дети засыпают под колыбельные песни или "под телевизор"?

Буду рада, если поделитесь опытом и прокомментируете статью.

Елена Вальве для проекта Сонная кантата

Наукой доказано: колыбельные полезны не только младенцам, но и будущим мамам, а также всем взрослым. Об уникальных психотерапевтических эффектах читайте в следующей статье.

В крестьянском быту нельзя было бездельничать. Каждый член семьи знал своё дело и место.

4. Какие персонажи реальные, а какие фантастические.

Какие народные пословицы вы сегодня узнали? Кто придумывает колыбельные песни?

Кто их поет?

Кто нуждается в колыбельных песнях?

В народной традиции колыбельная выполняла ещё и функцию оберега и защищала малыша от темных сил и всяческих бед. Песни, наполненные материнской любовью и заботой, создают ощущение уюта и безопасности - именно это и необходимо каждому малышу для безмятежного сна. А еще вашему крохе должны понравиться простые колыбельные песенки про животных - котика, волчка, зайчика.

Значение колыбельной песни. Оберег на всю жизнь

Расулу Гамзатову принадлежат прекрасные строки:

Возвращаясь к истокам

Колыбельная — заговор

• заклинание на сон и рост ребенку в текущий момент, на здоровье и богатство — в будущем;

• знахарский заговор на здоровье, если он болен;

• заговор-оберег от чужого вредного воздействия.

Согласно со словарем В.Даля выражения в колыбельных означают:

Через колыбельную приходит понятие, что время сна — свято и обязательно.

Сон дает отдых и возможность встать пораньше, чтобы встретить утреннюю зорьку, услышать лай собачки и крик петуха.

Если вдруг разыгравшийся малыш на мать замахивался, она его предупреждала:

1. Перечислите героев этой колыбельной песни.

2. Кто из них главный?

3. Какую работу выполнял каждый персонаж.

В крестьянском быту нельзя было бездельничать. Каждый член семьи знал своё дело и место.

4. Какие персонажи реальные, а какие фантастические.

Какие народные пословицы вы сегодня узнали? Кто придумывает колыбельные песни?

Кто их поет?

Кто нуждается в колыбельных песнях?

Значение колыбельной песни. Оберег на всю жизнь

Расулу Гамзатову принадлежат прекрасные строки:

Возвращаясь к истокам

Колыбельная — заговор

• заклинание на сон и рост ребенку в текущий момент, на здоровье и богатство — в будущем;

• знахарский заговор на здоровье, если он болен;

• заговор-оберег от чужого вредного воздействия.

Согласно со словарем В.Даля выражения в колыбельных означают:

Через колыбельную приходит понятие, что время сна — свято и обязательно.

Если вдруг разыгравшийся малыш на мать замахивался, она его предупреждала:

В большинстве исследований колыбельной песни прямо или косвенно утверждается тезис о происхождении ее из заговора.

В качестве аргументов, во-первых, отмечали семантическую и этимологическую связь слов "байкать" и "баить", что не вызывает возражений. В словаре В.И. Даля мы находим толкование: "местами, баить употребляют в старинном значении шептать, знахарить, заговаривать". Этот факт действительно свидетельствует о этимологической связи, но еще не позволяет делать выводы о их общем генезисе. Во-вторых, фиксировали наличие общих формул только на уровне текста. Сам метод сопоставления только на уровне текста нельзя признать продуктивным. Авторов таких предположений не смущало крайне ограниченное количество формульных пересечений. В колыбельной песне не реже встречаются и формулы других жанров, но на это внимание не обращалось. Факты использования общих формул и мотивов, разумеется, не случайны. Они свидетельствуют о функциональных связях, но еще не позволяют говорить о функциональном и генетическом родстве. Для осмысления данной проблемы необходимо кратко сравнить природу функционирования колыбельной песни и заговора в традиционной культуре.

Заговор – прямое воздействие на действительность. Колыбельная также функционально воздействует на действительность, но не исправляет и не изменяет негативную ситуацию, а стимулирует текстом развитие позитивного.

Заговор, в большинстве случаев, (а в отношении младенца практически во всех) применяется в случае нарушения нормального хода жизни. Колыбельная песня не имеет таких черт и является функционально насыщенным, но достаточно бытовым текстом. Знание колыбельных не является сакральным знанием. Колыбельная песня в отличие от заговора не имеет четких правил исполнения и сценария сопутствующих действий. Заговор неразделим с заговорным ритуалом, колыбельная аналогичного ритуала не имеет. Она неразделима только с качанием, которое в традиционной культуре, преимущественно, связано с символикой роста. Заговор произносится только осознанно, он имеет свойство терять силу. Заговор может бытовать в письменной форме. Этими значимыми признаками колыбельная не обладает.

Колыбельная постоянно воздействует на ребенка, заговор окказионален. Колыбельная песня в отличие от заговора более вариативна в исполнении,[79] для заговоров необходима определенная неизменность их воспроизведения в соответствии с событием. В колыбельной песне, в отличие от заговора почти не встречается архаизмов.

Колыбельная песня в силу своей природы не может использовать символику заговора. Слово, даже случайно или "не в час" сказанное, может повлиять на судьбу ребенка (именно в силу его незавершенности) и обернуться проклятием, странствием в чужом пространстве и в чужом статусе. Колыбельная песня, как свидетельствует составленный нами словарь тихвинских колыбельных и проанализированные тексты, "весьма осторожна" и, следовательно, ограничена в лексике. Повторим, что в традиционной колыбельной (в отличие от литературной) нет даже упоминания такого времени как ночь, практически отсутствует черный цвет, встречается узкоограниченный "демонологический" ряд. Такие образы как девки-пустоволоски, змеи-скоропеи, тридцать три мертвеца, обычные для заговора, в колыбельной невозможны. Многие заговорные формулы противоестественны колыбельной. Младенец (переходное и недооформленное существо) крайне открыт для "действий против него", и постоянное использование сильной заговорной формульности, где открывается иное, опасное, пространство ("На море на Окиане, на острове, на Буяне. ", "болота, гнилые колоды.."), иные опасные реалии и образы (например, полуношница) могут разрушить все "охранительные" границы, которые устанавливает колыбельная песня. Только если ребенок "опризорен" или заболел, когда создается безвыходное положение, только тогда прибегают к столь сакрально мощному и насыщенному "чужими" образами жанру заговора.

Нельзя сказать, что у колыбельной и заговора нет пространственных совпадений: в колыбельных встречаются сюжеты о серых котах, из-за моря несущих сон, о "путешествии" кота во лесок, волчок утаскивает во лесок. Но другое пространство в отличие от заговоров не усиливается определениями, а наоборот, часто благодаря экспрессивным суффиксам с него снимается "страшный" потенциал (не "темный лес" как в заговоре, а лесок). Пространственный образ центра мира в колыбельной и заговоре разные. В колыбельной это зыбка с ребенком, в заговоре это конкретные локусы сакрального пространства: остров, камень, дерево и др.

Данное введение написано отнюдь не для того, чтобы разъединить заговор и колыбельную. Мы критикуем лишь теорию о происхождении колыбельной из заговора.

Колыбельная песня (как и всякий жанр фольклора) – явление гетерогенное, и в ней встречаются не только заговорные формулы, но и формулы лирической песни, свадебной лирики, сказочные формулы, формулы колядок и других жанров. Все эти явления не случайны и в каждом случае обусловлены функциональными соответствиями на уровне традиции. Взаимосвязи заговора и колыбельной также имеют место. Очевидны и некоторые общие принципы – акцентация имени собственного (прямое воздействие на конкретного адресата), обязательное исполнение ряда заговоров на стыке дня и ночи. Колыбельная песня начинает исполняться младенцу сразу после ряда заговоров, которые используют в родильных и крестильных обрядах.

В колыбельной песне мы встречаем реминисценции из строго ограниченного комплекса заговоров, имеющих свою специфику: это обереги, заговоры на сон ребенка и заговоры при обмывании (купании) ребенка. В данных заговорах и колыбельных совпадает адресат. Обратим внимание на то, что заговор, которым пользуют младенца, значительно ограничен, в отличие от обычного, в использовании демонологических персонажей.

Итак, первая группа заговоров, формулы которых проявляются в колыбельной песне, это весьма специфические, близкие к приговорам, заговоры во время обмывания младенца. Обмывание – второй ритуал, или элемент протяженного ритуала маркирования младенца после захоронения "последа". Только что родившегося ребенка во всех севернорусских районах парили (мыли) в бане, печке. Тело ребенка (еще хрящевидное, "мягкое") правили, обмеряли, т. е. формировали. В традиционной культуре физическое, умственное, духовное состояние осознается в единстве, таким образом, мы можем с некоторыми оговорками сказать, что ритуал обмывания начинал формировать необходимый статус. Колыбельная песня имеет аналогичную функцию, и она, как мы покажем ниже, через текст синтезирует в себе "формирующие" ритуалы. В ней есть мотив купания-обмывания (см. подр. в главе "Прогностическая функция колыбельных песен") и встречаются формулы близкие к заговорным. Отметим также, что все эти формулы имеют повелительное наклонение (доминирующее наклонение колыбельных песен), что подчеркивает "магию" текста. Характерный пример – вятский заговор, когда парят ребенка:

"Спи по дням, рости по часам. То твое дело, то твоя работа, кручина и забота. Давай матери спать, давай работать. Не слушай – где курицы кудахчут, слушай пенья церковнаго да звону колокольного."(Майков 1992, № 53).

У Л.Н. Майкова зафиксирован вятский текст, но можно привести множество записей не только вятских, а всех севернорусских колыбельных песен, где близкая формула "Спи по ночам, расти по часам" часто повторяется. В тихвинской коллекции, примеры из которой будут приводиться, настоящая формула встречается в каждом пятом тексте убаюкивания. В антологии А.Н. Мартыновой "Детский поэтический фольклор" (Мартынова 1997) с ориентацией на сюжетное многообразие, в 544 разнолокальных текстах колыбельных настоящая формула встречается более 50 раз. Например:

Уж ты спи по ночам,

Ты расти по часам;

Как ты вырастешь большой,

Станешь в серебре ходить. "

"Дай и мне(вариант– нам)поспать" – также часто употребительная формула в колыбельной песне. Встречается в колыбельной и колокольная символика (напр.: "На погосте кузнецы // Колокольчики куют"), которая по значению коррелирует с ритуальными действиями, ускоряющими речевое развитие ребенка: "Если ребенок долго не говорит, то поят водой, которой был окачен колокольчик. Если узнают, что где-нибудь льют колокол, то делают "жертву на колокол" (Архив РЭМ. Ф. 7. Оп. l. Д. 348. Л.8. Вологод., Тотемский, 1898. Жуков А.). Колокольный звон вообще связан с благожелательной прогностикой: примета на удачное сватовство, знак будущей свадьбы при "подслушивающих" гаданиях (Тихвинский уезд). Детям даже вменялось звонить на Святой неделе (звонильной) на "добрый лен".

Можно привести и другие аналогичные примеры параллельных формул колыбельной и заговоров при мытье младенца:

"Матушка Пресвятая Богородица, Царица Небесная, своего сына мыла да парила и тебе, имярек, водушки поставила."(Шумов 1997, № 182). Мы уже приводили в пример новгородский колыбельный текст: ". Богородица с тобой. // Никола милостивой. // Тебя вырастила, // На пычи поставила, // Жить заставила." (ИРЛИ, к. 261, п.1, № 221. Новг., Пестовский, Беззубцево. Туманова А.Т. 1896. Зап. Митрофанова В.В. 1968)

В таких примерах следует говорить не столько о путях проявления заговора в колыбельной, сколько об их взаимосвязях. Этот тип заговора, возможно, менее устойчив текстуально; приговор при купании ребенка, скорее, связан с "формированием", чем с "исправлением случившегося". Мы не исключаем и влияния самой колыбельной на такие заговоры, в силу их специфичности и функциональной тождественности с колыбельной. Заговор и колыбельная, возможно, черпают определенный формульный ряд из некого "фонда формул" при возникающей функциональной потребности.

Параллели между заговором на обмывание и колыбельной можно найти и в их общей "векторности", связанной с общей прогностической функцией. Например, можно привести такой заговор во время купания ребенка: "Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Вода книзу, а имярек кверху расти. Аминь."(Шумов 1997, № 197). Здесь также, как и в колыбельной, фиксируется "векторность" – ребенок всегда направляется вверх, на рост: "У кота колыбель высока, // У мово Ванечки выше того"; "Спи по ночам, // Расти по часам"; "Я качаю, зыбаю"; "Качь-качь"; "Я качу, // На высоком оцепу". Символика качания в традиционной культуре связана с прогностикой роста, устремлением вверх.

Следующий аспект, который соединяет функционально заговор на обмывание ребенка и колыбельную песню, связан с "раскрыванием органов". В заговоре, зафиксированном у Л.Н. Майкова, текст "способствует" раскрытию органов: "…Ручьки, ростите, толстейте, ядрянейте; ножки, ходите, свое тело носите; язык, говори, свою голову корми. Бабушка Соломоньюшка парила и правила, у Бога милости просила. Не будь седун, будь ходун. Живи да толстей, да ядряней." (Майков 1992, № 51). Текст очень отчетливо подчеркивает переходное и недооформленное состояние ребенка. Колыбельные также способствуют "раскрытию органов", но что очень важно, они не фиксируют сам процесс, а заявляют об этом как о состоявшемся факте. Это не значит, что ребенок уже вышел из состояния переходности и недооформленности, но в песне "будущая нормальность ребенка" утверждается как состоявшийся факт. В состоянии перехода (младенческий период ребенка) идет утверждение желаемой доли. Это известный "прием" традиционной культуры – утверждение желаемой доли в момент переходного состояния: величальные песни в свадебной обрядности, святочные колядки, рефрен из подблюдных песен "Кому поем, тому с добром // Кому вынется, тому сбудется // Кому сбудется не минуется". "Магия" текста очевидна, в колыбельной ребенка одевают во взрослые одежды, фиксируют пол, обозначают его собственность, будущий социальный статус.

Более того, как и в заговоре, в утверждении данного статуса ребенка в колыбельных участвует Богородица, уже совершившая "правление" (Богородица с тобой. // Тебя вырастила, // На пычи поставила. ) и раскрывшая органы. "Божественное", "Ангельское" участие усиливает это утверждение состоявшегося статуса ребенка ("Богородица с тобой"; "Богородица у тя"; "И к обиденки свела"), например:

Колыбельные пели детям испокон веков. Этому общению матери с младенцем придавали важное значение. Хотя, казалось бы, чего проще — обычная убаюкивающая песенка, чтобы дитя заснуло. Однако есть в этих песнях особая тайна. И даже не одна.

Польза колыбельных с медицинской точки зрения

Ученые считают, что колыбельные — отличное профилактическое средство против двигательных и речевых расстройств развития ребенка, они могут повысить их иммунитет и способность к адаптации в обществе.

Засыпая под колыбельную, ребенок чувствует себя защищенным, любимым. Дело в потоке положительной энергии, которую мать передает с песней, покачивая или поглаживая свое дитя.

Лучший оберег

Наши предки считали колыбельную лучшим оберегом для ребенка. Заговор, заклинание закладывают программу здоровья и богатства в будущем. Недавнее открытие ученых подтвердило этот факт.

Сильные обережные образы в колыбельной — маленькие животные, особенно коты. Кстати, именно они способны оградить ребенка от сглаза и любого негативного воздействия:

Колыбельная против злых духов

Эта старая колыбельная — сильный оберег. Во сне ребенок наиболее уязвим для духов и нечистой силы. Поэтому возьми те на вооружение еще одну песенку:

Поди Бука, за сарай.

Мою детку не пугай!

А то Буку я в мешок,

Да подальше во лесок!

Букой называли всякую нечисть. Имейте в виду, что в древности имя ребенка в колыбельной не упоминалось, считалось, что нечистая сила, узнав имя, нападет на дитя.

Почему же раньше волчок был так популярен? Да потому, что люди верили: опасность, проговоренная вслух, не произойдет на самом деле! А в наше время — никаких волчков! Передавайте детям только любовь, ласку, заботу.

Энергетическая колыбельная

Уложив малыша спать, поглаживайте его, представляя, как из вашей ладони исходит поток светлой энергии и входит в тело ребенка. Произнесите распевно:

«Отдаю тебе тепло!

Силу я тебе дарю!

И любовь я отдаю!

Мамина песня

Но самый мощный оберег для вашего ребенка — колыбельная, которую вы сочините для него сами. Индивидуальная колыбельная станет оберегом для человека на всю жизнь. Но написать ее не поздно и после рождения малыша.

Имейте в виду — для мальчиков и девочек колыбельные разные. Ведь вы должны сказать, чего вы для них желаете в будущем.

Сядьте, расслабьтесь, закройте глаза, прогоните все посторонние мысли. Чего вы хотите для своего ребенка?

Представьте, что вы сидите под прозрачным куполом. И вот он открывается, на вас падает столб света. Вы купаетесь в нем, вы счастливы. В этот момент к вам придут слова. Пусть не совсем в рифму, но адресованные вашему ребенку.

Одна женщина после медитации написала такую колыбельную для сына:

Спи, мой ангел, засыпай.

Скоро станешь ты большой,

По земле пойдешь родной.

Ключики от всех дверей

В сердце и руке твоей.

Ты любую отопрешь,

Счастье и любовь найдешь.

Баю-баю, мой родной,

При этом женщина никогда не писала стихов. Вот так вы можете спрогнозировать счастье и удачу своему ребенку.

А петь колыбельную надо медленно, тихо, растягивая гласные. Голое должен идти изнутри, из сердца, как шатер, накрывать ребенка. Встаньте перед зеркалом, возьмите в руку яблоко. Пропойте колыбельную, извлекая голое из глубины тела. Он должен быть тихим, но глубоким.

Представьте, что он, как колпаком, накрывает плод в вашей руке. Потренируйтесь несколько дней. Когда будете петь колыбельную ребенку, визуализируйте шатер, который создает над ним ваш голос.

колыбельная песня как заговор.

Вот это - очень сильно. И нереально реально.
Автор честно попыталась затронуть Самую Суть, Сердце Славянской Мифологии (по крайней мере, я, на данный момент, в пределах моего восприятия славянской мифологии не могу найти ничего, что могло бы быть еще глубже, чем данная тема) - период раннего детства.
Поэтому разрешите мне привести здесь большую часть текста:

К вопросу о функции смертной колыбельной песни

".
В данной работе мы предлагаем следующую гипотезу: рождение ребенка-человека возможно лишь после окончательной смерти “чужого” внутри ребенка. То, чем ребенок являлся
до жизни и что в нем остается до окончания переходного периода, должно исчезнуть, умереть, иначе ребенок не сможет оформиться до конца, стать человеком.

Признаки иномирия могут проявляться особенно активно в пограничный период времени – между днем и ночью, при переходе из состояния бодрствования в состояние сна (сон
как метафора смерти, то есть ребенок погружается в наиболее опасное состояние, в котором он пребывал до рождения, в состояние не-жизни). Именно связь с
“нечеловеческим” не позволяет ребенку спать, “любой сильный плач, истерика, крик мог трактоваться как информация о влиянии “чужого””, следовательно, это “чужое”
необходимо искоренить. По нашему предположению, адресатом смертной колыбельной песни не является сам ребенок непосредственно, адресат – это та “чужая” сущность
ребенка, которую необходимо изгнать, умертвить для того, чтобы ребенок смог выйти из переходного состояния.
.
Мы хотели бы рассмотреть связи смертной колыбельной песни с заговором, комментируя некоторые выводы Головина В.В. по этому вопросу:

* “Заговор есть прямое воздействие на действительность. Колыбельная также функционально воздействует на действительность, но не исправляет и не изменяет негативную
ситуацию, а стимулирует своим текстом развитие позитивного”.

Но определение заговора как прямое воздействие на действительность можно также перенести и на смертную колыбельную: она прямо воздействует на действительность,
изменяя негативную ситуацию влияния “чужого” на ребенка, изгоняя и умертвляя “чужого”, хотя таким образом и стимулирует развитие позитивного формирования.

* В отличие от колыбельной песни “заговор… применяется в случае нарушения нормального хода жизни”. Он окказионален, а колыбельная песня исполняется регулярно.
Существование младенца- это сплошное нарушение нормального хода жизни, поэтому исполнение смертной колыбельной песни вполне актуально и несет в себе ту же
исправительную функцию, что и заговор.

Мы хотели бы подчеркнуть, что смертная колыбельная может исполняться при двух различных обстоятельствах. С одной стороны, исполняется абсолютно нормальному,
здоровому, спокойному ребенку. Как пишет Головин В.В., “мы часто встречаем в одной колыбельной сочетание смертного мотива с множеством других (с мотивом призыва

успокоителя, с мотивом дарения, с мотивом будущего и др.)”. Исполнение смертных колыбельных песен в одном ряду с другими колыбельными также возможно. Таким образом,
исполнение смертной колыбельной песни не является регулярным действием, не вызванным никаким сверхъестественным поведением младенца. Смертная колыбельная лишь
пожелание исчезновения “чужести”, она задает нужное направление, не решает своим единичным исполнением вопроса, а лишь способствует его решению. Заговор же является
непосредственным решением проблемы.

С другой стороны, смертная колыбельная часто исполняется именно в качестве быстрого ответного действия на плач ребенка, его крики, истерики, словом, на активное
проявление “чужести”. Головин В.В. пишет: мотив пожелания смерти “имел “постоянную” окказиональную природу и сразу включался в текст, когда нянька начинала
чувствовать любое негативное изменение в ребенке”. (Курсив мой - Д.Т.) В данном случае смертная колыбельная песня очевидным образом напоминает заговор, т.к.
выступает в роли окказионального магического акта. В этой связи очень интересна запись, сделанная Головиным В.В., в которой “в полном “тексте” тихвинского
убаюкивания, именно после надрывного крика ребенка, Клавдия Ильинична Петрова тихим настойчивым голосом говорит ему: “Умри” и неоднократно поет смертные тексты”.

* “Колыбельная исполняется… без конкретных действий по установлению контакта”.

В ребенке постоянно присутствует его “чужая” сущность, поэтому задача установления контакта с “чужим” упрощена. За установку контакта также можно считать

* “Заговор обозначает “вредителя” и изгоняет его. Колыбельная не имеет безысходной причины обозначать вредителя (ребенок не болен), иначе на ее месте появился бы
заговор; его упоминание без крайней необходимости может и призвать “чужого””.

“Чужое” итак присутствует в ребенке, оно находится в постоянном контакте с окружающим миром, следовательно, и опасность призвания “чужого” становится неактуальной.
Обозначение вредителя- “чужого” происходит через непосредственное обращение к нему (“Баю-баю да люли, хоть сегодня ты помри”), происходит и дальнейшее изгнание через
пожелание смерти и подробное описание похорон. Полное описание процесса похорон не является случайным. Без соблюдения всех необходимых действий вряд ли придется
говорить о символически окончательном (на данный момент) погребении “чужого”.

В смертных колыбельных встречаются мотивы из других колыбельных песен. Мотивы дарения, призыва успокоителя, будущего и т.д. обеспечивают охранительную,
прогностическую, эпистемологическую функции. Мотив призыва смерти – функцию помощи в завершении “вочеловечения”. Все эти функции одинаково необходимы, поэтому они и
могут встречаться в одном тексте. Как подчеркивал Головин В.В, знание колыбельной песни не является сакральным знанием, тем не менее, исполнение колыбельной песни –
установка на достижение необходимого результата, которым является усыпление и здоровое взросление ребенка. Но Головин В.В. говорит и о том, что “в традиционном
сознании “текст”, воздействующий на действительность, исполненный в момент перехода или над субъектом, находящимся в переходном состоянии, в переходное время
обретает ритуальный характер, и его слово насыщается магической силой”. (Курсив мой - Д.Т.) Таким образом, мотив призыва смерти не является исключительным, он лишь
часть из целого ряда необходимых магически сильных пожеланий, а само пожелание смерти адресовано “чужому внутри младенца”, которое должно исчезнуть, умереть для
окончательного оформления лиминального существа в человека и дальнейшего полноценного развития ребенка.
.
В настоящей работе нам также хотелось бы в связи со смертными колыбельными песнями рассмотреть колыбельные песни, в которых персонажем- вредителем является Бука.

Бука обращает на себя внимание, прежде всего, потому, что он в большинстве случаев не является источником реальной опасности, он лишь мешает спать ребенку, пугает его. Более того, странным кажется полная замена Буки на ребенка и ребенка на Буку (эти текстовые персонажи исполняют свои роли наоборот):

1. Буку отправляют под/на сарай (стандартная ситуация, которая и встречается в большинстве случаев):

Баю-бай, баю-бай,
Поди, бука, на сарай,
Поди, бука, на сарай,
Коням сена надавай
Кони сена не едят,
Все на буконьку глядят.

Вместо Буки под/на сарай отправляется ребенок:
Баю-баю-баю-бай,
Иди, Костя, под сарай,
Иди, Костя под сарай,
Коням сена надавай,
Кони сена не едят,
Все они овса хотят,
Чтобы Костю покатать,
Нужно им овса задать.

2. Чрезвычайно часто происходит путаница с тем, на кого именно смотрят существа, находящиеся в пространстве сарая (кони, коза, горностай и т.д.)

Головин В.В. пишет: “…в сюжетах колыбельных песен могут происходить любопытные метаморфозы… Бука сваливается с краю (вместо ребенка). Это еще одно свидетельство постоянной образно- мотивной импровизации”. (Курсив мой – Д.Т.) Но будь метаморфозы, связанные с замещением Буки на ребенка и ребенка на Буку, лишь образно- мотивной импровизацией, тогда подобная замена встречалась бы и в отношении других персонажей (и вредителей, и успокоителей), но ребенок никогда не выполняет в текстах функцию Бабая, кота, птиц, овец и т.д.. Следовательно, такая замена (ребенок-Бука, Бука- ребенок) не может быть случайной.
Тексты колыбельных песен “про Буку” интересны стандартностью сюжета и формульностью текста. Буку/ ребенка посылаю всегда на/под сарай одной и той же формулой (“Поди, бука, на сарай”, “Поди, бука, под сарай”). Сарай- это явно знаковое место (под сараем, как и “подполом, под порогом, в бане, в хлеву, около дома… под полом избы”, было место захоронения последа. Также, по Головину В.В., именно в подполье захоранивали в гробике маленькую куклу вместе с последом.). Буку просят не мешать спать ребенку. Буке задается всегда одно задание – накормить лошадей (“Коням сена надавай”). Причем, неясно не едят кони без помощи Буки или наоборот: кони отказываются есть потому, что кормит их Бука (“Иди, бука, под сарай, коням сена надавай. Кони сена не едят, все на буконьку глядят.”). Или же кони не едят сена, а глядят на Буку/ребенка потому, что хотят вместо сена съесть Буку/ребенка? (“Баю-бай, баю-бай, поди, бука, на сарай, коням сена надавай. Кони сена не едят, на Катюшу все глядят, на Катюшу глядят, все кусочка хотят.”). Под сараем обитают также волк, коза- оловянные глаза, горностай. Все они, как и кони, настроены отрицательно в отношении ребенка или Буки. Бука посылается на некое тяжелое задание (контакт с негативно настроенными существами), что можно интерпретировать как посыл на смерть вместо ребенка (“Баиньки-бай, пойди, бука, под сарай. Под сараем-то волчок, схватит Нину за бочок”.). Любопытно, что Бука посылается именно на/под сарай и никуда больше. Часто даже подчеркивается то, что, кроме сарая, он, собственно, никуда уйти и не может (“Бай да варай, поди, бука, на сарай. На сарае тукачи, Буке некуда идти”, “Баю-баю-баю-бай, поди, бука, под сарай, под сараем-то коза, оловянные глаза, под сараем-то кирпичи, Буке некуда легчи”). Любопытен следующий текст: “Не ходи-ка, бука, в бай. Бука, в байку не ходи, ай, бука, детку не буди, не буди и не тревожь, убирйся куда хошь. Ай, куда хошь уходи, только Васю не буди. Ай, баю-баюшки-баю, нигде места не найду, ни в крапиве, ни на льду, а в крапиве ножки жжет-мне покою не дает.” Буке предлагается уйти, куда он пожелает, но он нигде не может найти себе покоя. Следовательно, Бука может найти покой только под сараем. Получается, что, отсылая Буку под/на сарай, исполнительница колыбельной песни осознает, что только там он может остаться, по всей видимости, навсегда и не сможет мешать сну ребенка. Должно произойти своеобразное захоронение Буки под сараем, он должен именно лечь под сарай. Но сюжеты колыбельных песен про Буку никогда не заканчиваются достижением данной цели: текст просто прерывается на том моменте, когда существа, занимающие место Буки на/под сараем с угрозой смотрят на Буку или на ребенка. Что происходит с Букой, так и не становится известным. Или же предполагается, что смотрят (выражают намерение съесть), значит – съедят? Любопытно также, что, по словам Головина В.В., “по мере взросления ребенка, с переходом его в социальный статус подростка и взрослого, данные существа [автор имеет в виду Буку и Бабая] теряют для него демонический потенциал. Таким образом, мы фиксируем изменение значимости персонажей в зависимости от возраста носителей традиционной культуры, что делает их серьезным исключением в системе традиционных верований”. То есть Бука “имеет силу” лишь в то время, когда переходный период ребенка еще не завершен. Важно и то, что любые колыбельные песни исполняются детям приблизительно до 2 лет (пока они спят в колыбели). После двух лет ребенок спит уже либо на лавке, либо на кроватке. Дети таким образом приобщаются к людям.

Мы бы хотели задаться вопросом, не является ли Бука неким двойником ребенка? Все это является материалом для дальнейшего изучения данной темы."

Читайте также: