Надо ли заставлять ребенка учиться в школе
Обновлено: 05.07.2024
Андрей Метельский — врач-педиатр, подростковый психотерапевт, гештальттренер, сертифицированный тренер центра INTC. Общая психотерапевтическая практика — 20 лет.
Меня часто спрашивают, с какого класса можно позволять ребенку делать уроки самостоятельно. Ответ всегда один — возможность принимать решения и действовать самостоятельно можно и нужно давать с 7 месяцев. Как только ваш сын или дочь научились держать в руке ложку — они едят сами. Ровно в тот момент, когда получилось помыть эту ложку, они моют за собой посуду. Получилось застелить постель? Теперь и эта обязанность лежит на них. Школьная система разрабатывалась далеко не глупыми людьми — в 6—7 лет ребенок уже может учиться сам. Иначе все эти учебники, тетради и уроки полностью теряют смысл.
Любой психолог скажет вам, что деспотизм родителей, строго контролирующих процесс обучения своих детей, не что иное как малодушная попытка компенсировать отсутствие любви — той самой всепрощающей и понимающей, когда у взрослого хватает мужества и мудрости признать, что ребенок — личность, а не послушный слуга-робот.
Прекрасно помню: в школе у меня был трудовик, которого иначе как инопланетянином назвать нельзя. Помимо уроков труда, он совершенно бесплатно вел кружки авиамоделирования и игры на баяне. Причем человек не знал нот, мы учились играть на слух — было весело и интересно. К несчастью, это заметили родители и решили взять процесс под свой контроль. Они лишили меня уроков трудовика и отдали в музыкальную школу. Уроки, ноты, домашние задания… Уже через месяц я люто ненавидел инструмент, на котором с удовольствием до этого играл полгода. Я приложил все усилия, чтобы от этой каторги избавиться. Спасибо родителям, они быстро прозрели и поняли, что из затеи ничего путного не выйдет.
Я четко уверен, что если вам домой звонит учитель и начинает рассказывать о том, что ребенок плохо учится, самый правильный вариант — вежливо поздороваться и отдать трубку ребенку, сказав, что вы не считаете правильным встревать в отношения педагога и ученика.
Насильственные методы психологами осуждаются. Все мы критиковали Яну Рудковскую после её интервью за то, что она лишает сына детства. Но могут ли родители обойтись без диктата и понуканий, когда речь идёт об обучении. Инна Прибора размышляет: если ребёнок не тянется к знаниям, не пора ли тянуть его самим.
Я растерялась. Вообще-то, да, заставляю, хотела сказать я. Я мать и могу иногда себе позволить. Например, после третьего напоминания или пятого упрашивания. Или даже после чтения психологических советов о вреде принуждения — тут уже всё равно. Я всё же попробую выгнать маленьких пассажиров на зарядку, надавить, чтобы они убрались в комнате или сели учиться. Но почему я каждый раз чувствую себя такой виноватой? Это нелогично, у меня ведь есть масса доводов, чтобы оправдать принуждение.
Во-первых, это честно. Я не придумываю аргументов, мне некогда. Я не придумываю угроз. Опять некогда. Я не изобретаю изощрённых и неочевидных плюсов вроде сильных мускулов через 15 лет, потому что я уже в кроссовках.
Во-вторых, это способ показать авторитет. Я здесь главная, я отвечаю за всю эту лавочку и если с детьми что-то будет не так, все вопросы — к родителю. А он — это я. (Оглядываясь, да, точно — я).
Наука в лице Стивена Пинкера, Гарвардского профессора психологии и известного когнитивиста, спорит с Александром Ниллом, говоря, что сами по себе дети не рвутся к ученью, которое, как известно, свет. Ну хорошо: к кухонным взрывам рвутся, а к доказательствам теорем из учебников — не очень.
Есть аналогия, которую часто приводят прогрессивные педагоги: ребёнок стремится познать мир, он сам научается ходить, говорить, лезет во все розетки, а любовь к более сложному познанию отбивается в школе, рушится принуждением родителей. Пинкер намекает, что аналогия неудачная.
Одно дело — залезть в розетку, другое — кропотливое овладение письмом. Учёный ссылается на устройство нашего мозга: он сформирован эволюцией, а потому для людей вполне естественно самим учиться бегать, общаться, запоминать особенности друзей. А вот зазубривание исторических дат, хоть и проще, но всё же не вполне естественное для нас мероприятие.
Тут бы и схватить ребёнка за плечо, усадить его за задачу, помочь эволюции подвинуться в сторону учебников. Но груз прочитанных психологических статей давит.
Принуждение (с обещанием подарков или наказаний) — неэффективно, потому что оно:
В конце концов, даже у Пинкера нет вывода о том, что технология, которая компенсирует недостатки нашего мозга, должна быть садистской или подавляющей. Принудиловка хорошо работала в тоталитарных обществах, была как-то объяснима в индустриальную эпоху. Но сегодня, кажется, мы неспроста обложились психологическими статьями и боимся нанести детям психотравму неаккуратным словом.
Ребята, которые ратуют за возвращение к советской школе, немного забывают, что мир изменился. Нынче в точке, в которой мы оказались, такие странные штуки, как привычка задавать вопросы и строить воздушные замки, могут оказаться гораздо более востребованными, чем умение перенести на ватман чертёж двигателя в трёх проекциях.
Для многих удивительна манера работы специалистов в продвинутых IT-компаниях. Программистам никто не говорит, что конкретно делать. Они перемещаются между группами, ведущими какие-то фантастические разработки, и решают сами, куда присоединиться, чем они могут быть полезны, а иногда предпочитают в итоге делать что-то своё.
Исполнительный и послушный ребёнок — мамина радость, сдал на пятёрки — может оказаться не у дел. Инициативный хулиган с идеями — преуспеть. Конечно, в таком смутном мире нам страшно навредить человеку: о том, как вырастить затюканного работягу, человечеству, к сожалению, понятно гораздо больше, чем о том, как помочь одарённому.
А если те самые прогрессивные педагоги не ошибаются? Если во всех нас и во всех детях есть удивительные таланты? И важно им не мешать…
В итоге, заставлять я не стала. Мой сын так и не пошёл со мной на пробежку. Зато пошёл в футбольную секцию. Там, говорят, подходящая для развития способностей среда.
Подросток совсем перестал делать уроки и при первой возможности прогуливает школу. Родителям дают экстремальный совет: передать 13-летнему сыну ответственность за учебу и прекратить войну за хорошие оценки. Как решиться на такое? Рассказывает психолог Екатерина Мурашова.
Телефонный звонок по обычному городскому телефону (все давно звонят по мобильнику, только мама — по городскому, из-за нее его и не выключаю).
— Катя, здравствуй, прости, что беспокою, даже не надеялся, что этот старый телефон еще действует, пожалуйста, дай совет, мне очень нужна твоя помощь.
Голос не узнаю. Но очень мало людей в этом мире обращаются ко мне на "ты". Семья, одноклассники, однокурсники, еще пара-тройка друзей из детства. Всё.
— Простите, пожалуйста, а вы кто? И чем я могу вам помочь?
— Я Михаил Ведерников, мы вместе учились в университете. Мила Громова сказала мне, что ты теперь психолог, и посоветовала.
О, Мишка! Сокурсник, энтомолог, "ботаник" в самом чистом виде. Мы не дружили, но, пожалуй, приятельствовали и на первом курсе входили в одну компанию. Я даже обрадовалась, хотя понимала уже, что повод Мишкиного возвращения в мой круг вряд ли окажется радостным.
— Окей, Мишка, будешь говорить по телефону или встретимся?
Встретились. Обрадовалась еще два раза. Первый раз — что вижу Мишку почти не изменившимся, таким, как помню: рассеянный взгляд из-под очков — привет из юности. Второй раз, с мягкой насмешкой, — у нашего "ботаника" оказались такие обычные проблемы!
Отвали, братан-ботан!
Ребенок не хочет учиться! Младший сын, тринадцать лет. Второй брак. Первый Мишкин брак я помню отчетливо: она тоже наша однокурсница, не красавица, но чертовски обаятельна и харизматична, приезжая, Мишка таскался за ней как хвост, влюбился без памяти, красивейший ранний роман, семья была против женитьбы, но Мишка настоял, родился ребенок, а потом все как-то очень быстро кончилось, и они разбежались. Теперь припоминаю: мне говорили, что много лет спустя Мишка женился на своей аспирантке. Получается, что это и было тринадцать лет назад. Как же летит время!
— Кать, поверь, у нас в доме уже давно не жизнь, а какой-то непрекращающийся кошмар! Мне просто не хочется идти с работы домой. С головой у Витьки все в порядке, это даже не обсуждается. Но! Раньше он учился в математической школе, легко поступил и мог бы. Но он ни черта не делал, за уроки его приходилось сажать, угрожая ремнем. Ты представляешь, насколько это для нас "органично"!
Разумеется, в конце концов нас оттуда попросили: ваш мальчик, безусловно, способный, но мы готовы учить только тех детей, которые сами этого хотят. Мы решили: ладно, может быть, эта программа ему все-таки тяжеловата. Перевели в обычную школу. Так там он совсем расслабился! Уроки не делает, ему никогда ничего не задано, использует малейший повод, чтобы в школу не ходить совсем, врет напропалую.
— А что делает-то? Интересы какие-нибудь есть?
— Ни-че-го! Абсолютно ничего. Музыку бросил еще в прошлом году.
— А все же? Уроки он не учит, ну надо же ему как-то проводить время.
— Гоняет на велосипеде, играет с друзьями в футбол во дворе, смотрит телевизор, играет в компьютерную приставку, иногда читает — преимущественно детскую фантастику, довольно глупую.
Нормальные такие занятия для мальчишки тринадцати лет. Конечно, родителям хотелось бы, чтобы Витька с сачком бегал и насекомых эфиром морил, как сам Мишка в этом возрасте. Ан нет.
— Каждый день — коррида с утра, чтобы ушел в школу, коррида вечером, чтобы хоть что-то из уроков сделал. Что он нам говорит, мне даже повторять стыдно. У жены волосы от нервов выпадают, ты можешь себе представить! (У самого Мишки до старости — густая шевелюра.) Мой старший тоже присоединяется, пытается помочь.
— Твой старший сын живет с вами?
— Да. Он, кстати, в двадцать четыре года защитился, сейчас пишет докторскую — что-то такое по теплофизике, я в этом плохо понимаю, — говорит с гордой улыбкой.
— А Наташа (первая жена Мишки. — К.М.) где?
— О, она давно в Германии, вышла замуж, уехала туда. Костик тоже поехал с ней, проучился там два года, приобрел язык, но вернулся, поступил в университет и с тех пор — со мной, с нами; у нас с ним полное взаимопонимание. Иногда он уезжает поработать за границей, но всегда возвращается.
— То есть недоделанный докторант Костик тоже пытается вразумить Витьку?
— Да, но все бесполезно. Витька ему: отвали, братан-ботан! Если бы ему было хотя бы пятнадцать, я бы тут же, пинком отправил его в жизнь, пусть работает, почует, что это такое, — продолжал бушевать Мишка, которому мама на третьем курсе давала с собой на практику порезанные на четыре части бутерброды (чтобы удобно было в рот класть). — Но ему только недавно тринадцать исполнилось, это просто физически невозможно! Но и так дальше жить тоже нельзя! С Витькой мы говорим только про школу и уроки. Более того: уже больше года любой мой разговор с женой неизменно скатывается на "что же нам делать с Витей?". Меня от этого мутит, недавно я подумал: а не снять ли мне где-нибудь квартиру? — и сам себе ужаснулся.
— Мишка, я, кажется, знаю, как это можно прекратить, — сказала я. Профессор из-под очков воззрился на меня с безумной надеждой. — Перестаньте его заставлять.
— Назавтра он просто не пойдет в школу.
— Да, разумеется. Причем ваше решение относительно него не будет очередным наездом. Сейчас мы с тобой все это обговорим.
Честно признаюсь читателям: Мишка был далеко не первым, кому я в аналогичном случае предлагала такое решение. Обычно отчаявшиеся родители мысленно или в реале крутили пальцем у виска и, разочарованные, уходили из моего кабинета обратно в свою борьбу.
Но Мишка — особый случай.
Прекращение военных действий
— Сын мой, мы бесконечно устали, — сказал Витьке отец. — К тому же ведущаяся у нас в доме война не приносит никаких результатов, кроме всеобщего озлобления и изнеможения. По совету моей однокурсницы-психолога мы прекращаем военные действия. Если ты не станешь учиться, мы будем тебя еще пару лет кормить, как положено по закону, а потом пойдешь работать в кафе, на автозаправку, ну, или куда тебя там возьмут.
— Отец, ты что, прикалываешься? — спросил удивленный Витька (вообще-то у Мишки с чувством юмора не очень).
— Нет, я говорю абсолютно серьезно. С матерью и Константином мы не без труда, но пришли к консенсусу.
На выразительно молчавших мать со старшим братом на следующий день Витька глядел с подозрением. Но в школу не пошел.
Сидел, смотрел телевизор, читал, потом пошел гулять — не терпелось рассказать друзьям о поразительных изменениях в его жизни. Друзья, как и ожидалось, пришли в неописуемый восторг и буквально изошли на зависть. Только один приятель из прошлой школы сказал по телефону: "Кажется, Витек, ты попал".
Прошло несколько дней, наполненных событиями для всех, кроме Витьки. Матери позвонила возмущенная классная руководительница, которой, конечно же, всё рассказали Витькины одноклассники, сослалась чуть ли не на статью Конституции. Бывшая аспирантка холодно и отстраненно ответила: "Мы действуем в соответствии с рекомендациями психолога". "А вам не кажется, что ваш психолог — идиот?!" — рявкнула учительница из дворовой школы, не привыкшая к церемониям. "Идиотка", — педантично уточнила университетский доцент.
Встревоженный Костик искал в интернете, "где работают люди с незаконченным средним образованием". Узнал много нового для себя, делился с отцом.
Сходил в школу на два урока математики (любил ее в принципе плюс в дворовой школе после математической легко блистал). Там старый математик сказал: удивительное дело по нашим временам, Виктор, но, если уж так сложилось и на тебе ответственность, тебе надо принять решение — или ты учишься, или не учишься. Как говорили во времена моего детства: "Не давши слова — крепись, а давши — держись".
Все говорят, что вам на меня наплевать
Еще через два дня вечером Витька пришел в кабинет к отцу и независимо сообщил: "Пап, все говорят, что вам на меня наплевать".
— Нет, что ты! — удивился Мишка. — Нам совсем не наплевать. Мы просто воевать устали.
— Но другие же родители воюют, лишь бы ребенок образование получил! Мама бы и дальше воевала, если бы ты ей не запретил. И Костик. А тебе, получается, все равно, что я в официанты пойду.
— Да? — Мишка надолго задумался. — Ну тогда знаешь, что получается? Получается, что я на тебе компенсируюсь. Я же чистокровный "ботан", как ты выражаешься. Меня моя мама, твоя бабушка, вместе с сачком под колпак посадила и пестовала — а я и рад был, мне лишь бы насекомых ловить и по определителю определять.
А потом я влюбился в Наташу, Костикину маму, мы поженились, и выяснилось, что она меня пестовать и ухаживать за мной вовсе не собирается, а собирается сама жить и ждет от меня, чтобы я. чтобы я был полноценным, взрослым уже. А я испугался ответственности и сбежал обратно к маме. А когда мне достался Костик, он уже был таким же, как я, я такое понимал, и поэтому у меня с ним никаких проблем не возникло. А ты — другой. И вот теперь я от страха на тебя проецирую то, чего мне самому когда-то не хватило.
В этом месте Мишкиного рассказа я восхищенно захлопала в ладоши:
— Вот прямо так и сказал?! Старик, ты гений! Если тебе все-таки надоедят когда-нибудь твои четверокрылые, можешь попробовать себя в подростковой психологии!
— Так и сказал, — Мишка смущенно улыбнулся. — Но это же правда?
— Пап, ты со мной никогда так не разговаривал, — сказал Витька после долгой паузы и поиска слов.
— Ну да. Но я же, получается, на тебя и ответственность за тебя перекинул. И отношение получается другое.
Слова отца полностью совпали со словами школьного математика. Витька воспринял это как знак. И вернулся в школу. И под свою ответственность "включил голову". И оценки стали блестящие. И теперь семья подумывает о возвращении в прежнюю математическую.
Ничто на земле не проходит бесследно
А Мишка спросил меня:
— Я могу сделать что-нибудь еще?
— Да, — ответила я. — Напиши Наташе, что ты всё понял.
— Я любил ее безумно. Но это было так давно. — В Мишкиных глазах чуть ли не слезы блеснули. — Я боюсь быть неуместным.
— Она тоже тебя любила. Безумная любовь в этом мире не исчезает бесследно. Ей это нужно, поверь.
Выдержка из электронного письма Мишки ко мне:
"Это личное письмо. Но, мне кажется, ты имеешь право прочесть. И мне хочется, чтобы ты прочла. "
Выдержка из электронного письма Наташи к Мишке:
". Боже мой, Мишка, как же я не ожидала и как же благодарна тебе, милый! Мы оба были тогда виноваты, я должна была быть тоньше, внимательнее, но не сумела. Но как ты вырос с годами. Хотела бы и я. Хорошо, что Костик с тобой. Спасибо, спасибо, спасибо за всё. "
Обычно родители гордятся тем, что их ребенок – отличник, что побеждает на всех олимпиадах, получает грамоты, что учителя им гордятся и ставят в пример. Но так ли это хорошо для самого ребенка? Отличник – это ведь не просто успевающий ученик, это - особое психологическое состояние, и школьник, который всегда готовится к урокам, старательно относится ко всем заданиям, получает самые высокие оценки, почему-то не всегда выглядит успешным. Почему это происходит? Давайте попробуем разобраться.
Однажды я услышала обрывок диалога между двумя мальчишками.
- Как идти домой, не знаю. Меня теперь дома заругают за четверку по контрольной. Накажут, наверное.
- Вот это да! Меня бы за четверку захвалили.
В этом разговоре четко прослеживается отношение к учебе в семьях обоих мальчиков. Для среднего ученика отличная оценка – это то, к чему он стремится, но и просто хорошим результатам он и его родители рады. Для отличника же получение пятерки ничего не значит, это норма, а вот получение более низкой оценки – позор, достойный порицания. Парадокс: ребенка-отличника не поощряют за высокую успеваемость, а ругают за её отсутствие.
В каком психологическом состоянии находится такой ученик? В довольно напряженном. Нужно постоянно готовиться к урокам, выполнять все задания. При этом родители и педагоги воспринимают старательность ребенка как должное и реагирует только тогда, когда ученик становится менее старательным. Снижение успеваемости моментально замечается всеми.
Со временем простота исчезает: задания становятся сложнее, стараний требуется больше, но при этом пятерка перестают быть чем-то выдающимся. Сначала ребенка хвалили за отличные оценки, а затем стали ругать за хорошие.
Успехи в школе проецируются на отношения в семье. Отличные оценки вначале радовали родителей, а потом стали восприниматься как норма. Зато все остальное вызывает негодование.
Человеческие возможности небезграничны, и когда стремление к победам перестает приводить к ним, ребенок попадает в тупик. У него появляется неудовлетворенность собой, развиваются комплексы, жизнь теряет смыслы. Кроме того, постоянные умственные нагрузки приводят к эмоциональному истощению и нервным срывам. Нередко помочь ребенку в такой ситуации может только специалист.
Однако любую болезнь, как известно, легче предотвратить, чем излечить. Чтобы не доводить ребенка до комплекса отличника, родителям нужно понимать, из-за чего он развивается и каких ошибок нельзя допускать в своем желании воспитать лучшего из лучших.
Причины появления комплекса отличника:
Неправильно расставленные приоритеты. Взрослые не умеют расставлять приоритеты и не учат этому детей. В результате отличные оценки бывают важнее общечеловеческих ценностей, развлечений, хобби, важнее общения с друзьями и всего того, без чего трудно представить жизнь обычного ребенка.
Неумение принимать чужие победы. Нельзя быть первым во всем. Нужно признавать чужое превосходство и уметь проигрывать. Проигрыш – это всегда опыт, но, к сожалению, не все родители и уж тем более не все дети это понимают.
Как помочь ребенку с комплексом отличника?
Ребенку-отличнику нужна помощь взрослого. В противном случае это может перерасти в очень серьезные проблемы. Если вы заметили, что ваш ребенок начинает приобретать комплекс отличника, то воспользуйтесь следующими советами:
Поощряйте любые успехи ребенка, даже самые незначительные.
Не ставьте перед ребенком невыполнимых задач.
Учите ребенка уважать всех окружающих, независимо от их успехов в школе. Поощряйте общение с одноклассниками.
Не ругайте ребенка за ошибки и плохие оценки, а учите детей их исправлять.
Учите детей радоваться повседневным делам, независимо от того, приносят они успех или нет (играть с собакой или плавать в бассейне – это ведь тоже интересно).
Берегите здоровье ребенка. Не перегружайте его нервную систему.
Важно, чтобы ребенок четко понимал, что важнее всего он сам, а не его успехи. Успехи – временны, а личность – бесценна.
И постскриптум, никто не спорит о важности хорошей успеваемости в школе. Но гораздо важнее воспитать настоящего человека, чем научить отличника. Посмотрите на успешность окружающих вас людей через призму школьной успеваемости. Поверьте, вы обнаружите много интересного.
Светлана Садова
Часто родители не знают, что происходит с ребенком, пока он в школе, нравится ли ему в классе. Пройдя этот тест, вы узнаете какие отношения у вашего ребенка с одноклассниками и нравится ли ему школьная жизнь.
Читайте также: