Какие библейские образы использовал салтыков щедрин в рассказе о глупове кратко

Обновлено: 05.07.2024

Долгое время все, что было связано с христианством, с религией вообще, было запрещено изучать в стенах школы. А ведь это огромнейший пласт мировой культуры, насчитывающий около двух тысяч лет. И пласт этот многогранен. Он включает в себя живопись, прикладное искусство, архитектуру, скульптуру, музыку, литературу.

Христианская проблематика прослеживается во многих произведениях русских писателей Х1Х-ХХ веков. В разное время духовные искания проходили разными путями и прослеживались в творчестве таких поэтов, как А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. А. Некрасов; символисты: В. С. Соловьев, Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, В. Я. Брюсов, Ф. К. Сологуб, Н. С. Гумилев, И. А. Бунин, А. А. Блок, В. В. Маяковский, М. А. Волошин, В. Ф. Ходасевич; новокрестьянские поэты: Н. А. Клюев, С. А. Есенин, А. А. Ахматова, М. И. Цветаева, В. В. Набоков. Христианская проблематика прослеживается во многих прозаических произведениях таких писателей, как А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, А. И. Островский, Н. Г. Чернышевский, Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин, Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, Л. Н. Андреев, А. И. Куприн, А. М. Горький, В. Дудинцев, Ч. Айтматов [8, с. 3-4]. Использование авторами евангельских сюжетов мотивировалось как психологическими исканиями, так и поисками новых средств художественного обобщения.

Вложение	Размер
tyoma_2.doc	137 КБ

Предварительный просмотр:

МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

Выполнил: ученик 11 А класса

Научный консультант: Седова Л.В. ,

Краткий обзор публикаций по библейской фразеологии…………………..4
Роль библеизмов в раскрытии образа Иудушки…………………………. 6

Список использованной литературы..………………………………………. 18

Задачи: 1) изучить имеющуюся по данной теме литературу;

2) выяснить, как представлены библеизмы в произведении М. Е. Салтыкова-Щедрина;

3) описать, с какой целью использовал писатель данные библеизмы при создании художественного образа.

Новизна работы заключается в том, что роль и влияние библеизмов на язык произведений Салтыкова-Щедрина пока литературоведами не рассматривалась. А исследования по библейской фразеологии вообще носят пока еще разрозненный характер.

1.1 Краткий обзор публикаций по библейской фразеологии

Библейские фразеологизмы различны и по своему характеру, и по активности употребления: одни из них употребляются часто, другие – стали архаизмами. Некоторые из них стали настолько общеупотребительными в нашей речи, что связь с первоисточником прослеживается слабо (голубь мира; живая вода; всему свое время; бросить камень; краеугольный камень; камень преткновения; во главу угла и др.).

Первые опыты исследования библейской фразеологии стали появляться в печати в 90-е годы прошлого века. Это немногочисленные статьи отечественных языковедов. Вот наиболее известные из них.

Естественно, что все эти статьи, появившиеся в 90-е годы, не случайны, они вызваны насущной потребностью людей в расширении знаний о фактах использования писателями библеизмов в художественной литературе. Однако такое количество информации для глубоких исследований явно недостаточно.

1.2 Роль библеизмов в раскрытии образа Иудушки

Какой же из этих двух планов выражает подлинное нутро Порфирия Владимировича?

Психологический анализ такого сложного образа требовал от автора и особой лексики, что и наблюдаем в романе.

Сын просит отца о помощи. И вот реакция на это Иудушки.

– Я – последний сын у вас, – сказал он, – не забудьте об этом !

– У Иова, мой друг, Бог и всё взял, да он не роптал, а только сказал: Бог дал, Бог и взял – твори, Господи, волю свою. Так-то, брат!

– То Бог взял, а вы сами у себя отнимаете. Володя.

– Ну, ты, кажется, пошлости начинаешь говорить [9, с. I40].

В русском языке укоренились такие библеизмы, как Иов многострадальный, беден, как Иов.

Вкладывая в уста Иудушки слова о многострадальном Иове, сатирик ещё раз показывает, как далёк тот от Библейской истории, как прямо противоположны действия Иова и Иудушки, приведшего этим разговором и отказом в помощи к гибели единственного оставшегося в живых сына.

Вторым стал сын Иудушки – Петенька. «Но теперь он, очевидно, приехал по нужде, по принуждению, вследствие чего он не выразил даже ни одного из тех знаков радостного недоумения, которыми обыкновенно ознаменовывает всякий блудный дворянский сын свой приезд в родное место [9, с. 127].

Но провожая его из дома, «Иудушка так-таки и не дал Петеньке денег. Затем он, несмотря на стужу и ветер, самолично вышел на крыльцо проводить сына, справился, ловко ли ему сидеть, хорошо ли закутал себе ноги и, возвратившись в дом, долго крестил окно в столовой, посылая заочное напутствие повозке, увозившей Петеньку. Словом, весь обряд выполнил как следует, по-родственному.

Но ведь ясно, что Иудушка – сын своих родителей, и многие из своих качеств унаследовал от отца и матери. Приехали в родительский дом Порфирий и Павел. «Утром, оба сына отправились к папеньке ручку поцеловать, но папенька ручки не дал. Он лежал на постели с закрытыми глазами и, когда вышли дети, крикнул:

Мытарь в древней Иудее – сборщик податей (налогов), фарисеи – члены зажиточных слоев городского населения, отличавшиеся лицемерным исполнением правил наружного благочестия; употребляется в значении ханжи, лицемеры.

Эта сцена встречи отца с сыновьями лаконична и предельно ясна: он, не жалея сил, собирает дань, подати со своих крестьян, а они – городские лицемеры и ханжи приехали к отцу для пополнения личного благосостояния.

Салтыков-Щедрин не случайно употребляет этот фразеологизм, вкладывая его то в уста Арины Петровны, то Иудушки. Для людского глаза и уха говорится о делах богоугодных, на деле же – всё от лукавого, от дьявола.

Происхождение первого фразеологизма связано с конфликтом между двумя сыновьями знаменитого библейского царя Давида, один из которых – Соломон – был законным наследником, другой же – Адония – пытался хитростью занять царский престол. Дабы воспрепятствовать этому, Давид велел ещё при своей жизни помазать на царство Соломона. Теперь на суд к нему ведут Адонию. Соломон, известный своей мудростью, рассудил: «. если он будет человеком честным, то ни один волос его не упадёт на землю; если же найдется в нём лукавство, то умрёт [1, 3-я книга Царств, 1:52].

– Он, бабушка, за нами у дверей подслушивает. Только на днях его Петенька и накрыл.

– Ах вы, проказники! Что ж он? – Ничего. Я ему говорю: это не дело, папенька, у дверей подслушивать: пожалуй, недолго и нос вам расквасить! А он: ну-ну! ничего, ничего! я, брат , яко тать в нощи !

Несколько поколений господ Головлёвых, казалось бы, жило благопристойной, христианской, размеренной жизнью: соблюдало религиозные праздники, несколько раз в день становилось на молитву, известны были и заповеди Божии.

Иудушка-кровопивушка, Иуда, Иуда-предатель, Иудино лобзание – такие определения даёт Щедрин своему главному персонажу в романе и на протяжении всего романа разоблачает двуличие, двоедушие Иудушки.

Лицемерие стало лейтмотивом этого образа. Достигается это, прежде всего, путём обнажения контраста между речами, рассуждениями Порфирия Владимировича и его делами, поступками, истинными помыслами и чувствами. На словах он выступает решительным сторонником правды, фактически же всё время лжёт. Лжёт, стараясь выглядеть лучше, благороднее, чадолюбивее.

Перед нами как бы модель того противоречия между видимостью и сущностью Иудушки, которое будет раскрываться на протяжении всего романа.

И в дальнейшем Порфирий Владимирович перекрестится – и отправит сына на тот свет. Затем ещё раз перекрестится – и отправит другого сына на каторгу, а фактически – тоже на тот свет. Снова перекрестится – и отправит третьего сына, только что родившегося, – в воспитательный дом. Иудин поцелуй (лобзание) – предательский поступок, лицемерно прикрытый проявлением любви, дружбы.

Библейский Иуда в числе апостолов выполнял особое поручение – он был носителем деревянного ящика, в который опускались приношения. В характере Иуды нередко проявлялось корыстолюбие. Страсть к деньгам побудила его за 30 сребреников продать своего Господа и Учителя. Получив условленную сумму после Пасхальной вечери, он привёл его врагов в Гефсиманский сад, где Христос только что закончил свою молитву перед крестными страданиями, и преступным поцелуем указал на Господа. Сцена эта на протяжении веков вдохновляла многих художников и писателей.

Итак, упорное Иудушкино представление о себе как о праведнике находится в кричащем противоречии с истинным смыслом его слов и поступков. И окружающие, даже домочадцы, бросают Иудушке в лицо справедливые обвинения. Он знает обвинения в свой адрес, но не понимает их, не сознает их истинного смысла почти до самой могилы. Страх перед ответственностью за свои прегрешения подспудно гнетет Иудушку на протяжении всей жизни. Отсюда его бесконечные ссылки на Бога, отсюда же боязнь проклятия. Вполне реальный страх перед вечным наказанием тянет за язык Порфирия Владимировича. Это и наложило своеобразный отпечаток на лексику Салтыкова-Щедрина, обусловило использование большого количества библеизмов в романе.

Язык Салтыкова-Щедрина ярок и очень индивидуален. Писатель выработал великолепный, чрезвычайно меткий и выразительный сатирический стиль, изобилующий поразительными словесными находками. Одна из таких находок – использование в речи главного героя библеизмов. Психологический анализ такого сложного образа, как Иудушка, требовал и особой лексики. На протяжении всего романа автор разоблачает двуличие, двоедушие Иудушки Головлева: кем он хочет казаться, и кем на самом деле является. Достигается это, прежде всего, путем обнажения контраста между набожными рассуждениями Порфирия Головлева и его поступками, столь далекими от Заветов Священного Писания.

Какие библейские образы использовал Салтыков-Щедрин в рассказе о Глупове? В чём их художественное значение?

Kirill Samoshkin
Подготовка к ЕГЭ/ОГЭ
2019-11-03 12:07:30
5
1

Библейские ассоциации, связанные с определенными сюжетами из Священного Писания, пронизывают все уровни текста хроники. Некоторые реминисценции лежат на поверхности, иные же уходят глубоко в подтекст. Имеются в хронике и фрагменты, в которых находится практически дословное воспроизведение текста Библии. В частности, описание экзекуции, учиненной над Ионом Козырем, одним из представителей так нарекаемого глуловского либерализма,
принуждает вспомнить свидетельства евангелистов о экзекуции Христа; сцена допроса Грустиловым Линкина содержит прямые аналогии со известной библейской сценой допроса Христа у Каиафы и Пилата.
Но самое великое количество аллюзий и реминисценций из Священного Писания появляется в щедринской хронике в связи с описанием деятельности глуповских градоначальников.

На консультациях в центре развития есть возможность овладеть средствами и приемами анализа литературных произведений по выбору учащихся. Рассматривая тот или иной аспект произведения, учащиеся имеют возможность поработать над текстами эссе, которые были написаны другими учениками. См. публикации на сайте:

На небесах более радости будет об одном

грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти

праведниках, не имеющих нужды в покаянии.

Евангелие от Луки. 15: 1–10).

Иль я не знаю, что, в потемки тычась,

Вовек не вышла б к свету темнота?

Пустословие, которым Иудушка Головлев окутывает и себя, и других, потому несет в себе яд, так как мешает пробуждению жизни в человеке. Приведу единственный пример: когда его сын, промотав все казенные деньги, приезжает в постылое Головлево, чтобы выпросить их у отца, последний – примерный христианин, добрый и всепрощающий отец – не дает ни копейки, обрекая Петеньку на скорую смерть.

Иудушка также напоминает мне библейскую змею, подтолкнувшую Адама и Еву к искушению. И не сюжет этой известной притчи стал для меня поводом к сравнению, а сам образ Иудушки – холодные, злые глаза, скошенное лицемерием лицо, яд его слов, по капле вкрапливающийся в души матери, двоих братьев, племянницы и многих других, незнакомых нам людей.

– Надо меня простить! За всех… И за себя… и за тех, которых уже нет… – он огляделся и почти растерянно воскликнул: – Что такое! Что такое сделалось?! Где… все.

Умер головлевский барин в нескольких шагах от дороги, идя сквозь снег и ветер к могиле матери. Принял ли Бог его в свои сени? Не дано нам знать, что происходит за пределами нашего сознания. Ясно одно: пока жив род человеческий, будут живы и следующие поколения Головлевых. Извечны темы лжи и правды, предательства и раскаяния, греха и возмездия, поисков счастья и краха призрачных надежд и мечтаний. И сюжеты вечной книги Библии будут, как жемчужинки, нанизываться на произведения писателей и поэтов, черпающих вдохновение из Книги бытия.

Умер головлевский барин, раскаявшись, как истинный христианин и сын своей матери. И, наверное, в тот момент застывший луч на картине ожил, и, прорываясь сквозь тучи, переливался тысячами мелких лучинок, дрожащих и смеющихся на темном фоне бесконечных туч…

Джамиле Аязбекова, ученица 10 класса